ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 09.11.2023
Просмотров: 153
Скачиваний: 2
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
Следует отметить крайнюю слабость влияния на отечественное правосознание иной тенденции мировой юридической цивилизации - признания государственной власти в качестве особой корпорации служащих во имя общественного блага, «нанятых» обществом в целях профессионального обеспечения его интересов. С позиции своего правового статуса работники государственного аппарата признаются государственными служащими. Однако весьма симптоматичным представляется то немаловажное обстоятельство, что в отечественном правосознании эти лица рассматриваются как служащие именно во благо государства, а не общества. Отсюда столь высокая распространенность преимущественно негативного отношения к чиновничеству как особой касте, к бюрократии.1
Сегодня понятие бюрократии, к великому сожалению, прочно ассоциируется в общественном сознании с волокитой и невозможностью логически выстроить необходимую цепь действий чиновников для достижения какой-либо цели. Между тем бюрократия в классическом смысле подразумевает всего лишь структуру власти и управления, основанную на формализованной системности, четких правилах, прозрачных правах и обязанностях, а также ту социальную группу, которая это управление осуществляет.
Общеизвестен системообразующий признак любого государства - наличие публичной власти, т.е. самостоятельной организованной системы, призванной на профессиональной основе осуществлять управление обществом. Между тем совершенно очевидно, что подобно тому как само государство не может существовать вне и помимо публичной власти, так и институт публичной власти не может существовать без своего «человеческого» наполнения, т.е. без лиц, замещающих государственные должности, без государственных служащих, без персон, обладающих соответствующими классными чинами, иными словами, без чиновников. И если никакое государство и никакой государственный механизм не в состоянии существовать без людей, профессионально предназначенных к осуществлению соответствующих управленческих задач, то потребность в них критически возрастает в периоды реформ, которые необходимы любому государству в качестве фактора его поступательного и планомерного развития, с одной стороны, равно, как и в качестве препятствия революционным поворотам (переворотам) и неизбежно связанной с ними политической, экономической и юридической смутой - с другой стороны.
1
Возвращаясь к такой характеристике национального правосознания, как его патриархальность, отметим, что она в известной мере предопределяет критическое отношение к чиновничеству, оставляя вне зоны критики главу государства. Патриархальный характер национального правосознания, наконец, предопределяет относительно спокойное отношение к различным проявлениям централизации государственной власти, усиления ее принудительных возможностей, всего того, что иногда маркируется «идеей сильной руки».
Из отмеченного качества отечественного правосознания вполне логично вытекает другая его характерная черта, которую можно обозначить как юридический нигилизм. Теории известны две основные формы реализации функций государства - правовая и организационная. При этом вера в патриархальный характер государственной верховной власти приводит порой к совершенно недопустимому для современного уровня развития государственно-правовой цивилизации перекосу в пользу именно организационной формы, что порой наглядно иллюстрируется ситуациями, когда главе государства в результате срабатывания испытанных петиционных механизмов («по просьбам трудящихся») приходится «в ручном режиме» подключаться к решению проблем, со всей очевидностью лежащих за пределами его собственного ведения и законодательно отнесенных к компетенции конкретных органов государственной власти. Однако плохая отлаженность (а порой и полное их отсутствие) официальных государственных, формально-юридических механизмов разрешения ординарных жизненных вопросов при помощи правовых средств с неизбежностью переводит процесс их рассмотрения и решения в неправовое русло.
Государственно-правовая сфера пустоты не терпит. Отсутствие либо сбой специально-правового воздействия на общественные отношения, т.е. правового регулирования, замещается иными формами регламентации - неправовыми, внеправовыми, наконец, антиправовыми. Как только общество улавливает сигнал, свидетельствующий о слабости государственной власти и ее неспособности обеспечить должное функционирование механизма правового регулирования, причем как в собственно регулятивной, так и в охранительно-репрессивной его части, оно - общество - начинает вырабатывать более эффективные регулятивные и охранительные механизмы.1
Как только правосознание фиксирует даже на своем иррационально-психическом уровне «возможность» жизнедеятельности не в соответствии либо даже вопреки законодательным предписаниям, как только в охранительной сфере фиксируется «возможность» разрешения правовых по своей природе споров вне судебной власти, общество (в определенной его части) неизбежно создает и включает систему «антиправа» - систему «понятий», лежащих в основании как регулирования отношений, так и их охраны. То же обстоятельство, что указанная антиправовая система нормативного «понятийного» регулирования фактически порождается самим обществом, исходит из правосознания, точнее - из представлений о желаемом регулировании, а не из внешнего источника нормотворческой деятельности - государственной власти, которой только еще предстоит убедить общество в легитимности, а не просто легальности издаваемых органами государственной власти юридических норм, предопределяет порой, к сожалению, довольно высокий уровень эффективности такого - назовем его условно теневым - регулирования.
1
Очевидной в связи с этим представляется потребность существенного повышения роли государственного воздействия в части создания и наладки разветвленной системы компенсаторных механизмов, главным образом в социальной сфере, которые способствовали бы эффективному смягчению естественно возникающего в условиях рыночных отношений социально-экономического расслоения. Бездействие либо недостаточный активизм государственной власти в таких условиях, с одной стороны, неизбежно порождал бы критический уровень разрыва между отдельными социально-экономическими группами в структуре общества и тем самым усиливал бы в структуре общественного правосознания правовое чувство несправедливости, доводя общество до состояния социокультурного раскола. С другой стороны, недостаточное государственное влияние в данном контексте очевидным образом разошлось бы с фундаментальным конституционным принципом социального государства (ст. 7 Конституции Российской Федерации), предполагающим такую направленность его политики, которая обеспечивает создание условий достойной жизни и свободного развития человека.2
Анализ практики исполнения решений Конституционного Суда позволяет прийти к выводу о необходимости принятия особых мер и усилий, с тем чтобы названные нормативные предписания были реализованы в юридической действительности. Причина лежит, с одной стороны, в плоскости приемов юридической техники, с использованием которых выполнены эти предписания (прием «неопределенного обязывания»), который требует существенного напряжения усилий адресата, в данном случае федерального или регионального законодателя, которые должны проанализировать состояние всего нормативного массива, найдя при этом в нем нормы, аналогичные дисквалифицированным решением Конституционного Суда положениям.
В данном случае нормативное регулирование дает пример неэффективности, имеющей свои основания в самой нормативной конструкции (упомянутый прием «неопределенного обязывания»), использованной законодателем. Достижение позитивной законодательной цели (дисквалификация региональных нормоположений, аналогичных признанным неконституционными в соответствующем итоговом решении Конституционного Суда) требует задействования неопределенного количества организационных ресурсов, что - в отсутствие специальных принудительных механизмов - заранее предопределяет диагноз нежизнеспособности такой норме. Следовательно, избранная законодателем нормативная конструкция обрекает такую норму на ее реализацию по принципу «случайной выборки», «доброй воли» адресата правового предписания, своеобразной модификации правила ad hoc применительно к норме императивного характера, что совершенно недопустимо.
С другой стороны, причина слабой реализации рассматриваемых норм Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» лежит также в непонимании либо недостаточном понимании (дефект профессионального правосознания) юридической природы (нормативного характера) итогового решения Конституционного Суда, подлежащего безусловному исполнению в том числе в силу фундаментального принципа прямого действия Конституции (статья 15 Конституции Российской Федерации), представителями определенной социальной группы - работниками аппарата публичной власти, призванными функционально обеспечивать неукоснительную реализацию упомянутого конституционного принципа.
Однако, во всяком случае, законодатель как важнейший субъект публичных властеотношений обречен играть активную роль в данном политико-правовом процессе, даже если это роль наблюдателя. Очевидным представляется то обстоятельство, что в одних случаях законодатель может выступать в качестве консолидирующей силы, подводящей своеобразную черту под имеющей место общественной и экспертной дискуссией, давая при этом обобщенную, потому приемлемую, а следовательно, легитимную нормативно-регулятивную формулу, адекватно отражающую возникшую (существующую либо изменившуюся) социальную потребность соответствующей правовой регламентации.1
Конституция Российской Федерации не может рассматриваться в качестве застывшего юридического памятника. В противном случае существует реальная угроза существенного снижения уровня легитимности Конституции как показателя народного (национального) признания, одобрения, доверия к Основному Закону в общественном сознании (обыденный (ординарный) уровень конституционного правосознания).
В то же время, если не будет адекватной современным общественным потребностям актуализации конституционного текста, неизбежным станет возникновение проблем реализации конституционных нормативных положений в правоприменительной практике. Под большим вопросом окажется реальность, жизненность конституционной нормы о прямом действии Конституции (ст. 15). При этом выхолащивание нормативного содержания указанной нормы, превращение ее в пустую декларацию будет напрямую связано с понижением конституционного правосознания в среде правоприменителей, прежде всего в системе государственной службы, в более широком плане - в системе государственного аппарата (профессиональный уровень конституционного правосознания).
Очевидно, что неуважение к Конституции - явление весьма опасное как в конкретной социально-экономической ситуации, так и в отдаленной перспективе. С неуважения к Основному закону начинается поверхностное, несерьезное отношение к ординарному законодательству, становится проблематичной его надлежащая реализация. В условиях же достаточно низкого уровня знания догмы права населением, сопряженного со снисходительным отношением к таким азбучным способам правореализации, как соблюдение запретов и исполнение позитивных обязанностей, со стремлением к приоритетному использованию неправовых способов реализации соответствующих интересов и потребностей, с традиционной установкой либо на пассивно-индифферентную, либо даже на маргинальную мотивацию поведения в правовой сфере - опасность размывания конституционно-правовых основ, а далее и собственно правовых основ правовой государственности становится довольно высокой.1
Общество и государство обязаны выработать действенные общесоциальные и специально-юридические механизмы, позволяющие, с одной стороны, дезавуировать дефекты конституционно-правового сознания и, с другой стороны, обеспечить реальную защиту Конституции. При этом имеется в виду как нормативный текст, так и его социальное - реальное, актуализированное применительно к данной конкретной ситуации, уровню развития и качественным характеристикам общественных отношений - содержание (в известном смысле - «живая» Конституция).
2.3. Нормативно-правовая основа формирования конституционного правосознания граждан Российской Федерации
История постсоветского конституционного развития России может быть представлена тремя основными этапами. Первый включает временной отрезок от середины «перестроечных» 1980-х гг. и до принятия действующей Конституции РФ 1993 года. По общему мнению, именно Конституция выступила правовым стержнем новой российской государственности. На втором этапе принципы и нормы новой Конституции стали настойчиво входить в реальную практику. Это был период, как отмечает В.Д. Зорькин1, адаптации Конституции РФ к конкретно-историческим условиям современного периода развития государства. Годы «конституционной адаптации» стали временем жесткой политической борьбы за сохранение государственного единства, территориальной целостности России, ее государственного суверенитета. Это было время преодоления сепаратизма и формирования правового пространства нового российского государства.