Файл: Книга художественная эпитафия новому облику.pdf

Боевые офицеры, которые знали цену нормального и правильного воспитания солдат, массово стали покидать вооруженные силы. Становилось модным работать «в рамках инструкций и ценных указаний», что постепенно лишало самостоятельности, и как следствие - ответственности.
Офицеров старой закалки, или правильно ориентированных, стали повсеместно гнобить и изживать, дошло до того, что им стали предлагать сержантские должности, если они хотели остаться на службе. Шло массовое сокращение, и по ОШМ стали увольняться все, кто был не согласен с навязываемой в войсках «новой культурой». На радость многим военным, увольнение по организационно-штатным мероприятиям давало квартиру, тогда как раньше жилплощадь приходилось ждать десятками лет. Попутно появилось утверждение, что боевой опыт уже и не так важен для карьерного роста, как раньше – этот тезис двигали те, у кого такого опыта не было, но которые смогли занять тёплые должности и уже поглядывали на более высокие посты, занять которые как раз и мешали пока те, кто знал цену боевой службы.
Чтобы избежать ответственности, реальные занятия с личным составом стали заменяться подробными письменными отчётами, в которых не было никаких происшествий, и всё было проведено точно по науке – и снаряды летели туда, куда надо, и танки шли, как на параде, и водные преграды форсировались, как положено. А уж дисциплина в войсках, если верить этим отчётам, поднялась на небывалую высоту.
Офицеры старой закалки проклинали тот день, когда в войсках появилось зловещее слово
«Табуреткин». Наиболее прозорливые не переставали говорить, что весь этот показной «цирк» ещё аукнется таким «вооруженным силам» огромными реками крови. Но в «новом облике» мало кто верил в большую, настоящую войну. Даже все учения стали проводить всего только против мифических террористов, а не против механизированных или танковых соединений НАТО или
НОАК.
***
- … присвоить капитану Котлову звание майор досрочно! – полковник Исмаилов закончил торжественно зачитывать приказ и замолчал.
Строй разведывательного отдела загудел, рядом стоящие товарищи стали хлопать Игоря по спине и плечам. Поняв, что нужно сделать, капитан сделал два шага вперед.
Начальник передал Котлову майорские погоны. Игорь взял их в левую руку, развернулся лицом к строю, правую руку приложил к козырьку:
- Служу России!
В этот момент он встретился взглядом с капитаном Волковым, лицо которого украшала выразительная усмешка, в которой Игорь прочитал все чувства, питаемые этим боевым офицером к любимчику начальника отдела. Пару месяцев назад, когда практически весь отдел по
«четырёхсотому» приказу получил нехилую премию, из-за наложенных множественных взысканий Волков и его друг Никитин были лишены этой радости. Из-за этого Волкова бросила супруга, которая спустя месяц уже жила с каким-то богатым коммерсантом, возившим лес в Китай.
Андрей очень сильно переживал по этому поводу, но ничего сделать не мог – так складывались обстоятельства. Его рвение по службе, его работа с войсковыми разведчиками, всегда оставалась в тени других офицеров отдела. Например, таких как Котлов. Благополучие которого, и Волков знал об этом совершенно точно, было основано на газетных вырезках, информацией из которых окружное управление буквально забрасывали подобные «разведчики», которых было большинство в добывающих подразделениях разведки военного округа.

Спустя несколько дней в отдел пришли документы, предписывающие провести сокращение штата.
Естественным образом в списке сокращаемых оказались два офицера, капитан и майор, которые как не выказывали особого рвения по службе, так и не были вовлечены во всякие финансово благоприятные мероприятия. Им автоматически полагались квартиры, чему офицеры и их семьи были несказанно рады. А вот Волкова и Никитина было решено сохранить в системе вооруженных сил. Им было предложено перейти на нижестоящие должности командиров взводов в разведывательные подразделения армии. Не видя других возможностей дальше служить Родине, они согласились. Всему отделу было понятно, что таким образом Исмаилов расправился с ними за их профессионализм, лишив грамотных офицеров возможности получить по увольнению квартиры.
Организационно-штатные мероприятия не затронули Котлова, возможно и потому, что отсылая в кадры свои рекомендации, Исмаилов обильно «смазал» их некоторой суммой денег, вырученных из тех возможностей, которые росли из предоставленных ему прав и полномочий. Свою команду, которая приносила ему прибыль, полковник был готов поддерживать всеми силами.
На вопрос Котлова, кто же будет обеспечивать отдел реальной разведывательной информацией,
Исмаилов только усмехнулся, и ответил, что после масштабных сокращений, оптимизаций и перемещений, в системе уже не осталось людей, придающих значение такому пустяку.Этот ответ полностью удовлетворил интерес недавно испечённого майора.
***
- Молодой человек, - миловидная дама обратила на себя внимание Котлова, который только что вышел из «кабинета» своего китайского друга. – Вы не могли бы мне помочь…

преступление. При этом он старался убедить себя, что от этого преступления ничего плохого государству не делается, и тем более, если посудить, что и он, и таможенники, и пограничники – и есть государство.
Его грубо подняли на ноги. Киреева не прятала от него глаза, как это делают молодые или неуверенные в себе следователи, а наоборот, смотрела жестко, подавляюще, и именно это обстоятельство более всего напугало Котлова.
- Что при себе имеется у вас в карманах куртки? – спросила она.
В кармане лежали два пакета в которых суммарно было пятьдесят тысяч долларов, сотовый телефон-раскладушка, удостоверение прикрытия, выписанное на «участкового уполномоченного майора полиции Иванова», спецудостоверение «выполняет задание особой важности», выписанное на майора Котлова и подразумевающее запрет на досмотр и задержание его владельца, а в наплечной кобуре находился табельный пистолет Макарова с одним магазином патронов.
Котлов перечислил содержимое, не упомянув пакет с деньгами. Один из оперов начал вынимать перечисленные вещи и класть их на пакет, расстеленный прямо на земле.

- Граждане понятые… - Киреева привлекла внимание участников задержания. – Во внутреннем кармане куртки находится пакет, видите?
Понятые кивнули.
- Что в пакете? – спросила следователь.
- Не знаю… - растерянно ответил Игорь. – Это не мой пакет.
Он ещё не мог до конца поверить в происходящее, а также не понимал, как ему действовать в такой ситуации. В голове роились мысли о том, что Исмаилов, своей властью, вмешается в это дело и весь маскарад закончится, как страшный сон. Но маскарад не заканчивался.
Следственные действия переместились в следственный отдел, где под лучами ультрафиолетовой лампы засветились флуоресцентным порошком и деньги и руки Котлова. Запираться дальше было бессмысленно. Игорь был подавлен.
- Давайте сразу договоримся, - следователь смотрела ему в глаза. – Для вашей же пользы вы будете говорить мне только правду. Суд обязательно учтёт ваше деятельное раскаяние и вы сможете рассчитывать на минимальный срок. Так же вы должны понимать, что ни я, ни опера из
ФСБ, не пришли бы за вами, если бы не собрали огромную доказательную базу по всем участникам вашего преступного сообщества. Итак, поговорим?
Игорь сидел за столом, напротив Киреевой и сосредоточенно смотрел в какую-то точку обшарпанной столешницы, очевидно, повидавшей за свою жизнь много интересных признаний.
- А есть другие варианты? – спросил Игорь.
- Для вас? – лицо Киреевой излучало полное безразличие к судьбе допрашиваемого. – Конечно, есть. Вы можете сослаться на 51 статью Конституции и ничего нам не рассказывать. Тогда мы…

- Тогда вы сами придумаете удобную для вас картину обвинения?
- Вижу, вы всё понимаете, - следователь сохранила показное безразличие. – Приступим?

- Хорошо, - кивнул Игорь. – Я отвечу на все ваши вопросы, но для начала попрошу встречи со своим руководителем, потому что в том, что вы видите, есть моменты, составляющие государственную тайну.
Котлов попытался отыграть на каких-то тёмных сторонах деятельности спецслужб, напустив туману и намекая на некие обстоятельства, которые он «не мог бы раскрыть».
- А смысл? – спросила Киреева. – Полковник Исмаилов Рафик Магомедович в настоящее время даёт показания другой следственно-оперативной группе. Вы даже представить себе не можете масштаб операции. Мы взяли всех.
У Котлова закончились аргументы, которыми он теоретически мог выиграть себе какие-то более благоприятные позиции, и Игорь обреченно кивнул.
- Задавайте ваши вопросы.
- При каких обстоятельствах вы приняли предложение китайской стороны способствовать незаконному перемещению через государственную границу предметов, выведенных из легального оборота?
Сама по себе постановка вопроса уже красноречиво говорила о степени осведомлённости органов следствия по данном делу. Однако, Игорь решил вынуть из рукава последнюю козырную карту:
- Обстоятельства встречи с представителем Китая составляют государственную тайну, и при всём моём желании я не могу вам ответить на этот вопрос.
На лице Киреевой не дрогнул ни один мускул.
- Мы предусмотрели такой ответ, и поэтому с вашим разведывательным отделом работают следователи, имеющие высшую форму допуска. Вот у вас, к примеру, вторая форма. А у меня – первая. Продолжим разговор?
Спустя два часа Киреева протянула Котлову мелко исписанный протокол допроса. Ставя свою подпись, Игорь подумал, что подписывает себе приговор.
- Посидите здесь пару минут, я сейчас вернусь, - сказала следователь, и, собрав все бумаги в папку, направилась к выходу: - Никуда не уходите.
Дежурная шутка не рассмешила Котлова. Эмоциональный криз у него уже прошёл, и теперь он сидел опустошённый и оглушённый. Правильно поставленными вопросами, молодая, но опытная следачка буквально вывернула его наизнанку. Она быстро определила психотип допрашиваемого, его состояние, его зависимости от определенных жизненных факторов, имеющих отношение к делу, и поэтому выбранная ею тактика допроса не оставила Котлову шансов что-либо утаить.
Киреева вернулась минут через десять.
- Вы можете быть свободны, однако, мне необходимо взять с вас подписку о невыезде, и явке к следователю по первому требованию.
До Котлова долго доходил смысл сказанного, а когда понимание, наконец-то, пришло, он удивленно спросил:

- Я могу быть свободен?

- Конечно, - кивнула следователь. –Всё, что нам было от вас надо, мы получили. Распишитесь здесь, здесь и здесь…
Игорь на автомате поставил свои подписи.
- По коридору прямо, затем направо, дежурный в курсе, вас выпустят…

- Табельное оружие и удостоверения?
- Изъяты в рамках уголовного дела, - ответила Киреева. – Деньги, разумеется, тоже.
И тут она впервые улыбнулась. Это была улыбка милого дьявола.
***
Исмаилов сидел мрачнее тучи. Оказалось, что из всего разведывательного отдела задержания коснулись только его и Котлова, остальные оставались в неведении происходящего.
- У меня нет к тебе претензий, Игорь, - сказал полковник. – Нет никакой речи о том, что из нас кто- то кого-то сдал. В схеме было слишком много участников, и уж тем более, таможенники и пограничники всегда находятся под неусыпным наблюдением госбезопасности… видимо от них и протекло. А потом нас всех поставили на прослушку, выставили за каждым наружку, месяц понаблюдали и всё… можно брать.
В этот момент Игорь подумал про Ксюшу, которая в эмоциональном порыве как-то пообещала сдать его «бизнес» чекистам. С Ксюшей было покончено давно, года два уже назад, и покончено так, как и хотел Игорь – уличив её в отношениях с другим мужчиной – но возможность того, что она сдержит обещание, тем не менее, сохранялась. Говорить об этом Исмаилову Котлов не решился.
- Что нам теперь делать? – спросил Игорь.
- Мне дали три дня на раздумье, - сказал полковник. – Показали протокол твоего допроса.
Сказали, что материалов собрано достаточно…

- На раздумье… чего?
- Ты разве ещё не понял, что это было?
- Нас поймали на преступлении, - озвучил Игорь совершенно очевидную версию.
- Эх, Игорь… - Исмаилов поднялся со стула и по своему обыкновению, когда приходилось нервничать, начал расхаживать по кабинету. – Это же понятно, как дважды два…
- В высшей математике дважды два – не всегда четыре. Есть варианты… - Котлов нашёл в себе силы усмехнуться.
- В общем так. Взяли они не нас, а накатанный канал вывоза. Мы в этой истории, можно сказать, обычные пассажиры. Конечно, они посадят кого-то. И скорее всего это будут конкретные таможенники, которые в конкретный момент пропустили конкретную фуру. Почему-то я уверен, что пограничников они не тронут. Пожурят, конечно, объявят строгий выговор, но садить их не

будут – потому что это пятно на всю контору. А таможенники – это законные для них терпилы.
Этих можно…
- Если они пасли нас месяц, или больше, они выявили все связи…
- Естественно. Поэтому мне, начальникам таможни и погранцов они сделали предложение, от которого трудно отказаться. И на размышления дали три дня.

- В чём заключается это предложение, если не секрет?
- Мы передаём им все связи этого канала, а сами в самое ближайшее время переводимся в другие регионы.
Так как ответ касался только руководства задействованных структур, Игорь забеспокоился.

- А… я?
- Ты на свободе?
- Пока да, - кивнул Игорь.
- Это ответ на твой вопрос. А два таможенника были арестованы, и сейчас дают показания в следственном изоляторе. Они, так же как и ты, рассказали всё, что знали. Теперь всё зависит от меня, от главного таможенника и главного пограничника. Если мы не соглашаемся, тогда дело принимает широкий размах. Если соглашаемся на их предложение, тогда с таможенниками проведут работу, и они сократят свои показания, убрав остальных участников.

- Они сядут при любом раскладе?
- Конечно, - кивнул полковник. – Кто-то же должен ответить за совершённое преступление.

- И какое будет ваше решение?
- Игорь, - полковник впервые улыбнулся. – Ты думаешь, что мне хочется сидеть?

- Вы нашли себе место, куда перевестись?
- Ты намекаешь, чтобы я взял тебя с собой?
- Не намекаю. Спрашиваю прямо.
- Да, я уже нашёл себе место. Поступаю в академию Генштаба. Дорого, но ситуация не располагает к стяжательству… - он снова улыбнулся.

- Товарищ полковник… может быть, вы мне что-то порекомендуете?
- Конечно, порекомендую, майор, - Исмаилов вернулся на своё место, полистал настольный блокнот. –Ты когда-нибудь был на российском юге?
- Нет, - Игорь помотал головой.
- Там мой однокашник служит начальником разведывательного центра. Ты поедешь к нему заместителем. Эта должность будет стоить тебе пятьдесят тысяч долларов.