Файл: Ад Восточного фронта. Дневники немецкого истребителятанков. 19411943За линией фронта. Мемуары.pdf

75
Есть соединение с боевой группой Достлера. Отступающий враг практически разгромлен – оставшиеся его части и подразделения отхлынули на восток.
11 января
Малочисленная, но бесстрашная боевая группа защитников Обояни предпринимает осмотр центральной части города. Ни одного целого здания. Генерал, за день до описываемых событий удостоенный Рыцарского креста, выражает благодарность личному составу. Он зачитывает благодарственную телеграмму от фюрера, что переполняет нас гордостью (лишь один раз за всю войну фюрер направил подобную телеграмму – генералу
Дитлю под Нарвик).
У нас не укладывается в голове: Обоянь снова освобождена, восстановлена связь с тыловыми районами в Курске и Харькове. Теперь у нас есть что поесть и где поспать.
Невообразимо тяжкие дни битв при сильном морозе позади. И мы понимаем, что многим обязаны нашим погибшим товарищам. Они отдали свои жизни не напрасно!
Численность наших потерь:
Убитыми – 195 человек
Пропавшими без вести – 18 человек
Ранеными – 327 человек, 65 из них – тяжело.
540 наших бойцов пролили кровь, 540 из всего 1130 защитников города.
Думаю, цифры сильнее слов.
Планы русских и их значительно превосходящие наши силы продемонстрировал один приказ, изъятый у захваченного в плен лейтенанта Красной армии. В этом приказе указывается на широкомасштабные атаки 8 и 9 января:
«О[боянь] должна быть взята при любых обстоятельствах в ночь с 8 на 9 января. В
нашем распоряжении – 16 батальонов (из расчета 500 человек на батальон, то есть мы
располагаем 8000 солдат и офицеров) плюс тяжелые вооружения. Предпринять атаку О.
с 17.00 до 20.30 всеми имеющимися средствами артиллерии и танков. В 20.30 батальону
Потовка прорвать аванпост немцев на севере, а также с боем прорвать внешнюю линию
фортификаций города и клином внедриться в южную его часть. После успешного
соединения с нашими южными силами овладеть городом согласно плана.
В целях воспрепятствования отходу неприятельских сил из Обояни, батальоны
Самонева, Тимашко и Лашвиркова блокируют подступы с северо-запада и востока, а
дополнительный полк будет отвечать за южное направление (Омск).
2-му и 3-му батальонам «Максим Горький» продвинуться с севера на северо-восток для
установления связи с действующими на юге силами. Еще раз обращаю внимание на
распоряжение от 17 декабря 1941 года. Это особое распоряжение Сталина, доведенное до
нашего сведения 7 января, содержит и такие слова: «В будущем я желаю видеть немцев
только мертвыми!»
Но эти кошмарные дни позади, и большевикам не удалось угодить своему хозяину.
12 января
Спать, спать и еще раз – спать!

76
13 января
Под командованием полковника Хакле формируется сильная, мобильная, опытная диверсионная группа. На многих участках восточнее Обояни продолжаются ожесточенные бои.
1 января русским удалось в одиннадцатом часу утра провести два полка через брешь у
Ржавы – силы подкрепления для сражающихся. Нам пришлось бы туго, наступай они более быстрыми темпами. Два полка присоединились к отступавшим, заставив их продолжить бой у Верхнего Дунайца (около 56 километров северо-восточнее Обояни).
14 января
Ускоренным маршем наша группа переброшена туда. Бои и холода последних недель измотали нас ужасно. Мои бойцы – кожа да кости, а «покойников» и впрямь не отличишь от таковых. С раннего утра мы пробираемся через этот окаянный снег. В снегопад и вот уже несколько часов. Ветер продувает наши шинельки и вообще все, что мы на себя напялили.
Мороз пробирает до костей, от него кровь стынет, мы ощущаем его каждым нервом.
Ориентируемся мы лишь по придорожным столбам. Темнеет. Ночи здесь бесконечно долгие,
морозные, ветреные. Совсем как в тундре. Расстояния огромны. А звезды спокойно и бесстрастно взирают на наши муки. При минус 40 градусах наше оружие выделывает фокусы. Всем нам без исключения не раз приходилось испытывать в эту зиму чувство безраздельного отчаяния от осознания того, что ты на пределе сил!
После непродолжительного отдыха в какой-то хатенке (спать было запрещено, хотя мы устали как собаки), продолжаем путь. К началу дня добираемся до Верхнего Дунайца.
15 января
Враг засел прямо перед нами в хуторе Заикин и в селении Толстоплотава. Наши пехотинцы, к которым мы присоединяемся, вводят нас в курс дела относительно русских.
Речь идет о новых силах, прибывших с Дальнего Востока Советского Союза. Большевистское руководство считает, что введение в бой резервов этой зимой позволит им переломить ход войны в свою пользу.
Вчера наши пехотинцы овладели Верхним Дунайцем. Развалины до сих пор дымятся.
Противник дерется фанатично. Русские не выходят из окопов даже тогда, когда любое сопротивление бесполезно. Возможно, они рассчитывают проскочить незаметно. Но напрасно – наши глаза успели привыкнуть к снегу.
Под покровом ночи Советы силой до батальона приближаются к нашим позициям. Их действия совершенно непостижимы. Наши посты боевого охранения тут же обнаруживают их и с дистанции в сотню метров превращают в груду мяса огнем из пулеметов и другого оружия. Все они вскоре жуткой грудой лежат там, где смерть настигла их в минуту наступления или отхода.
Мы продвигаемся вперед к Заикину и Толстоплотаве. Вид у этих деревень после нашей атаки такой, как и бывает после боя. Трупы и ничего, кроме них. Пробившиеся силы Советов несут совершенно несоизмеримые потери. И громадные цифры потерь быстро разубеждают даже самых легковерных в том, что наши бои здесь, на Восточном фронте, – развлечение, не более того. Напротив, истинный портрет врага таков: он силен, упорен и безжалостен.
Нет слов описать пережитое нами в ходе этих оборонительных боев бок о бок с нашими бесстрашными пехотинцами.

77
16 января
Земля покрыта толстым слоем снега, каждый наш шаг – акт борьбы со стихией. От страшного холода буквально отнимаются конечности, а пальцы при случайном прикосновении прилипают к металлу.
На подходах к расположенной прямо перед нами Кочегуровке что-то горит. Эту деревню необходимо взять еще сегодня. Красные крепко держат оборону, и для некоторых из нас это час испытаний. В сгоревшей дотла деревне не осталось ни одной хаты, так что и переночевать негде. Где спать? Улечься рядом с дымящимися бревнами? В окопе под открытым небом? В снегу? У чудом сохранившегося от огня уголка хаты? Но мы отлично понимаем, что именно здесь и придется провести предстоящую ночь, ибо идти просто некуда. И нам придется позабыть и о невыносимом холоде, и об усталости. Разве за нами едут грузовики с провиантом и боеприпасами? Или мы имеем возможность стать здесь лагерем? Или у нас не урчит в животе от голода? Разве не ждет нас утренний подъем, когда ты не в силах пошевелить и пальцем, когда глоток теплого – теплого, не горячего – чая кажется тебе раем? И это при условии, что русские не бросятся в атаку на тебя! Потому что,
если бросятся, то ни о каком войсковом подвозе и мечтать нечего! Ну, можно, конечно,
замахнуться на НЗ, на сухой паек, попытаться оттаять окаменевшее консервированное мясо.
17 января
Приказ велит отправляться в Екатериновку охранять батарею в Ржаве. С юга два полка,
рассчитывающие на боевую группу Достлера, направляются к 40-километровой бреши. Но и русские тоже не дураки, сумели подтянуть солидные силы. Завязывается ожесточенный бой,
исход которого имеет решающее значение для Харькова и Курска. Наши танки следуют за нами, и тут на подмогу и весьма кстати прибывают наши пикирующие бомбардировщики.
Ценой страшных, неимоверных усилий нашим полкам все-таки удается оттеснить русских на восток.
Мы минуем территорию, где недавно гремел бой. Усеянное сотнями трупов заснеженное поле у деревни. Хоронить их негде и некому. Да и как отрыть два метра могилы в окаменевшей промерзшей земле? А кто будет подбирать это огромное число трупов русских?
Нам бы для своих погибших товарищей несколько ям вырыть. Сначала взрыв, потом крест,
кулаками вбитый прямо в снег, ну и мы, молчаливые свидетели того, как еще кто-то из наших отдал жизнь в этой нескончаемой битве на Востоке.
И победные сражения по-прежнему неистовствуют, а резервы Советов истекают кровью.
Мы понимаем, что отпор им далеко не везде на фронте столь ожесточенный, как на этом участке, где русские всеми силами стремятся пробить наш фронт. Мы находимся в фокусе
Восточного фронта. Но мы понимаем и то, что здесь, в этой точке, Советам решительной победы не добиться.
18 января
На дороге минус 40 градусов, полтора метра снег и бушует снежный буран.

78
потому что, если не пригнешься, тут же башкой ударишься о притолоку. Если тебе повезет и тебе будет где переночевать, ты задохнешься от этой вони, от мычания коровы,
расположившейся тут же, в нескольких метрах от тебя, мечтательно пожевывая сено.
Боже, если бы в этой хате обитали только перечисленные существа! Лучина (или свеча)
гаснет, и в наступившей темноте слышатся шорохи – вылезают и другие обитатели. В эту ночь мышь прогрызла у меня в кармане шинели дыру размером с кулак, пока я спал. Дело в том, что в кармане у меня оставались какие-то крохи печенья – жалкие остатки моего рациона. Тем не менее благодарен фортуне за предоставленный ею ночлег в тепле.
В прифронтовых деревнях, где размещены наши силы боевого охранения, картина совершенно иная. Там нужда взирает на тебя из каждого угла хаты, там ты нигде не увидишь ни соломинки, ты расстилаешь шинельку на скрипучем и холодном как лед полу или же устраиваешься на большом толстом дощатом столе. Но вот мыши и крысы совершенно непринужденно бегают по хате, никого и ничего не боясь. В светлое время суток ты палкой приканчиваешь с десяток их, а если повезет, то и два десятка. Впрочем, это не столь важно.
Днем ты видишь и вшей во всей их красе, они садятся на тебя, и нет средства избавиться от них. К тому же здесь, вблизи фронта, ты должен быть всегда готов к тому, что на тебя вдруг обрушится огонь противника, внезапная атака русских посреди ночи или же в село прибредет вражеский разведпатруль.
20 января
Всю вторую половину дня готовимся к отбытию. Завтра утром возвращаемся в Обоянь,
где нас ждут новые задания.
Используем часы относительного покоя, чтобы написать письма домой. Кто знает, когда эти строки прочтут наши родные и близкие дома? Снегопадом засыпаны буквально все дороги, они непроезжие почти для всех транспортных средств.
Ночью в боевом охранении. С холодного неба смотрят миллиарды звезд. Время от времени пронесется падающая звезда. Ну так загадай заветное желание, солдатик! Если,
конечно, эти детские привычки не умерли в тебе. Со скоростью света в мозгу проносится желание получить отпуск. Но я понимаю, что все это фантазии. Нынешние падающие звезды желаний уже не исполняют. Война лишила их даже этого.
Где-то вдали в небе вижу вспышку. Такое часто бывает. А еще несколько секунд спустя доносится и гром артиллерии. Там наши товарищи сражаются с противником – наверное, в эту секунду кто-то из них вжимается лицом в снег, пытаясь уберечь себя от воющих осколков снарядов. А может, как раз все поднимаются, готовясь идти в атаку на врага.
21 января
Отбытие в Обоянь. В сильнейший снегопад!
22 января
Предполагалось, что нам предоставят двухдневный отдых, потому что с 24 января нас посылают на позиции с лейтенантом Хегнером в Ворошилово.
В эти дни дел особенно нет. Проверяем оружие и снаряжение и спим. Когда 23-го числа доставляют почту, все скачут от радости. Ночью не заснешь, потому что бомбы летят на город до самого утра.

79
24 января
По пути в Ворошилово атаки русской авиации – истребителей и бомбардировщиков. На ночь останавливаемся в совершенно задрипанной деревеньке. До смерти уставшие и промерзшие до костей, заворачиваемся в одеяла и ложимся спать.
Спать! Спать! Из состояния полудремы вырывает прибывшая телеграмма. Боже мой!
Неужели мы не имеем права хоть чуточку перевести дух?!
Многочисленные силы врага поставили под угрозу район вокруг Ворошилово. Вечером выступаем. И снова в этот холодище! Бои, бои, одни только бои. А на что еще нам, солдатам,
собственно, рассчитывать?
Слава богу, дорога хоть в порядке, почти без сугробов. Саперные подразделения сумели привести ее в порядок для конвоев войскового подвоза. Эти мужественные ребята совершили воистину невозможное. Мы никогда не забудем этих тихих, надежных помощников и следопытов в самом прямом смысле этого слова.
Несмотря на полнолуние, мы все равно плохо различаем окружение. Множество темных пятен вдоль дороги – что это? То ли кучи песка, доставленные сюда саперами, то ли околевшие лошади? И не разберешь!
Впрочем, по сторонам особо не смотришь – слишком много мыслей. Да на околевших лошадей бы досыта нагляделись, слава богу, хоть на замерзших, которых рвут на части вороны, которых великое множество вдоль военных дорог Восточного фронта.
Вглядываемся в горизонт, где за огромным заснеженным полем у леса и покрытой льдом речки заметны вспышки выстрелов вражеской артиллерии, да и нашей тоже. Этот артогонь,
словно маяк, указывает нам путь – именно туда-то мы безмолвно следуем.
«До Ворошилово – 5 километров! Знаем, знаем, что такое 5 километров. До Ворошилова и все десять будут. Вводить нас в заблуждение относительно расстояний – козырной прием этих маршей. Вслушиваемся в выстрелы, они гремят один за другим, иногда громче, иногда тише, и еще внимательнее вслушиваемся в то, что у нас на душе.
Мы следуем по лесистой местности. Многое бы мы отдали сейчас, чтоб оказаться в наших траншеях и окопах! И не только из-за 35-градусных [15–20-градусных] морозов.
Скорее, потому, что если ты в траншее, то знаешь, что твой враг прямо перед тобой. А здесь,
на дороге, он может быть где угодно. Повсюду. Он может залечь в вырытых в снегу окопах, в кустах и подкарауливать нас.
25 января
Ворошилово – кучи обломков, прорезанные убогой системой траншей, – это и есть наши новые позиции. Ежедневные артобстрелы не дают снегу залеживаться. Как рассказали нам наши товарищи, это место можно считать «линией фронта», потому что вечно здесь что-то горит, зато около огня можно хоть иногда погреться. Если не считать артобстрелов, ничего особенного сегодня здесь не происходило. На той стороне, впрочем как и здесь, солдаты отдыхают после вчерашнего крупного наступления.
26 января
Во второй половине дня инцидент, не особо важный, но тем не менее беспокоящий.
Группа русских подобралась к нашим позициям чуть ли не вплотную, мы их заметили только тогда, когда в нас полетели ручные гранаты, а потом они удрали, и мы не успели ни увидеть их, ни открыть по ним огонь. Уже совсем вдали мы разглядели несколько фигурок в полушубках, но они быстро потерялись в снегу. Так что ничего не поделаешь. Дали очередь из пулемета, да толку никакого – только фонтанчики снега поднимались, искрясь в солнечном свете, но группы русских уже и след простыл – убрались в мертвую зону.