Файл: Оглавление Введение Наука и общество Социальные проблемы организации науки Социальный климат науки Заключение Список литературы Введение.docx
ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 04.12.2023
Просмотров: 41
Скачиваний: 1
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
Дело в том, что фундаментальная наука в большей степени, чем даже искусство, опирается на традицию и суровую профессиональную школу. В каждой узкой области науки круг настоящих специалистов невелик и легко исчисляем. Их потеря быстро приводит к деградации целых научных направлений, а затем и всей науки, как это произошло в гитлеровской Германии, потерявшей 0,3 - 0,5% ведущих учёных.
Колыбелью фундаментальной науки считается Западная Европа, её старые университеты. К началу Первой мировой войны вне Западной Европы фундаментальная наука существовала всего в двух странах - в России и в США. Общепризнанно, что прогресс науки в США связан с постоянным притоком выдающихся учёных и талантливой молодёжи из многих стран мира.
Российская фундаментальная наука развивалась по своему собственному пути и в основном за счёт внутренних ресурсов. Сколько-нибудь значительная иммиграция имела место только в начальном периоде развития, в XVIII веке, когда в Россию приехали такие известные учёные, как Эйлер и Бернулли. К началу ХХ века русская наука приобрела мировое значение. Крупные достижения, полученные русскими учёными в химии, физике, биологии и математике, вошли в учебники и полностью признаны международным сообществом. Русская фундаментальная наука, несмотря на все трудности потери в результате эмиграции и идеологической чистки сумела в основном пережить послереволюционное время. До начала 70-х годов в целом происходил рост и процветание фундаментальной науки, престиж и общественный рейтинг русского учёного внутри и вне страны был необычайно высок.
Кризис российского общества, медленно развивающегося в период «застоя», не мог не отразиться отрицательным образом и на науке. По многим стратегическим вопросам решения принимали не учёные, а малокомпетентные бюрократы. Это привело к отставанию в таких важнейших отраслях, как электроника и вычислительная техника, к потере лидирующей позиции в космических исследованиях.
Иначе говоря, фундаментальная наука - это становой хребет не только настоящего, но и будущего страны. Поэтому все страны, стремящиеся быть технически развитыми, культивируют собственные фундаментальные исследования. Мировой опыт показывает, что эти страны добиваются подлинных экономических и социальных успехов, даже имея скромные природные ресурсы (Япония, Англия, Германия, Скандинавские страны). В то же время страны в Африке и в Латинской Америке, имеющие эти ресурсы в избытке, но не обладающие развитым научно-техническим потенциалом, оказываются неспособными выйти из нищеты и экономической отсталости.
В-пятых, создаётся угроза потери высококвалифицированных специалистов в результате отъезда многих из них на постоянную или длительную работу за границу. На грани 80-90-х годов начался отток научных кадров за рубеж, как в порядке эмиграции, так и в порядке долгосрочных контрактов.
В 90-е годы число тех работников науки и образования, которые окончательно уехали из страны, составляло в 1992 году 4576, в 1993 году - 5876 человек. Сама численность ещё мало говорит, ибо это в целом небольшое количество имеет высокий удельный вес в научных открытиях. Уезжают, как правило, талантливые, перспективные.
Наибольшей «наукоёмкостью» характеризуется поток эмигрантов в США. По данным 1992 года, среди выехавших 33% - лица с высшим образованием и 44% - служащие. В США за три года (1990-1993) эмигрировало 4,5 тыс. учёных.
Наряду с этим заметно возросла эмиграция российских учёных в страны третьего мира, которые в отличие, например от США и Германии предъявляют спрос на научные кадры средней квалификации.
По данным выборочного обследования движения кадров в десяти научно-исследовательских институтах столицы (3746 учёных), проведённого в 1992 году, за 10 месяцев из обследуемых институтов уволился и уехал за рубеж 1% научных работников, 60% уехавших - учёные до 40 лет, 41% уехавших имели степени, в том числе 12% - докторские. Доля отъезжающих, работавших в отрасли «наука и народное образование», в целом по России в 1987-1992 годах составляла 6%.
Анализ социологической информации показывает, что мотивами эмиграции являются: по мнению 94,6% опрошенных - возможность улучшить своё материальное положение, по мнению ещё 47,1% - падение в России престижа научного труда, и 46,3% - профессиональный интерес, желание усвоить новые идеи, формы и методы работы.
Деление науки на национальные коридоры также не проходит бесследно, ибо в науке установление шлагбаумов там, где их не было десятки лет, приводит, лишь к разрушению творческого потенциала страны.
В сложившейся ситуации, как считают социологи, решить проблему использования достижения науки только через конкретного работника не удастся: её можно решить, когда все без исключения научные коллективы будут видеть реальную поддержку, когда будут обеспечены их коренные интересы.
Вместе с тем это не означает, что нужно сбросить со счёта творческий поиск учёного. Однако для его осуществления надо создать соответствующие условия. Иначе научное творчество превращается в дело, которым занимаются только очень самоотверженные люди.
Социальные проблемы организации науки
Из отрасли с занятым в ней мизерным количеством людей ещё сто лет назад наука превратилась в гигантскую индустрию по производству по производству нового знания, его использованию и применению во всех сферах общественной жизни. Вместе с тем процесс интенсивного развития науки столкнулся с трудноразрешимыми противоречиями, когда потребовался ответ на вопрос: а насколько наука, её достижения совмещаются с благом человека? Более того, появились теории, в которых доказывается, что развитие науки приведёт к апокалипсису, к полному разрыву с природой, к конфликту между наукой и обществом.
Наиболее уязвимым местом стало нарушение взаимодействия между производством и наукой, между объективными потребностями общественного развития и мерой их удовлетворения с помощью научных разработок и открытий.
Следствием этого стал провал в России научно-технической революции 70-80-х годов, в тоже время давшей возможность западу избежать очередного кризиса и совершить новый технологический рывок. Неспособность отследить этот рывок и возникшее в результате экономическое отставание были активным детонатором, разрушившим советскую систему. Но факторы, приведшие к распаду великой страны и развалу единого научного пространства, не устранены и в 90 - годы.
Наука не даст должной отдачи, если не будет по-настоящему включена в оперативное и перспективное решение всех проблем общественного развития, и особенно социально-экономических. Предстоит коренным образом изменить подход не только к техническим, технологическим, экономическим вопросам, но и к социальным проблемам организации науки. Социология науки призвана разобраться в том, как и при каких условиях, наука отвечает требованиям технического и социального прогресса.
На взаимоотношения с обществом, конечно, накладывает отпечаток тот факт, что между наукой и производством образовалась трещина, грозящая стать пропастью. Чтобы преодолеть её, следует оценить эффективность разнообразных форм, так или иначе способствующих использованию научных новшеств.
Важным звеном в этом направлении является механизм, при котором внедрение науки становится выгодным делом как для людей, предлагающих новшества, так и для организации, которая использует их в своей деятельности.
Вместе с тем многие недостатки, относящиеся к данной проблеме, объясняются не чьей-то злонамеренной ролью, а ситуацией, в которой учёный, специалист и особенно администратор-бюрократ не видят в этом никаких преимуществ, кроме дополнительных забот. В такой обстановке не помогают ни указ, ни призыв, ни пожелание. Суть вопроса не в том, чтобы призвать, порекомендовать, обязать, а в том, чтобы разобраться в реально действующих экономических и социальных силах препятствующих или способствующих внедрению научно-технических достижений. В советское время новинок «проваливалось в щель» между заводом и конструкторским бюро, НИИ. В лучшем случае предприятие бралось за изделие попроще, но чаще всего успешно «отпихивало» любую новинку.
Рациональное взаимодействие науки и производства обеспечивает создание механизма заинтересованности во внедрении новшеств и научных открытий. Здесь накопилось немало нерешённых проблем. Толковые и грамотные решения тонули в бюрократических отписках. Более двух десятков лет в 60-80-е годы обсуждался вопрос о том, чтобы планировать выпуск станков и труб не в тоннах, а в штуках и метрах. Примерно столько же длилась история вокруг многих изобретений и новшеств, где на каждый вложенный рубль можно было получить доходы, в сотни и тысячи раз превышающие затраты. В результате интересы общества не обеспечивались, а реализовывались цели, не имеющие никакого отношения ни к техническому, ни к социальному прогрессу.
Поэтому главное в современной организации науки - заинтересовать потенциального потребителя, как достигнуть мировых стандартов и обеспечить более выгодные условия при использовании научных открытий.
Многие считают, что подлинный успех придёт тогда, когда и разработка идей, и отбор лучших новинок будут организованы в масштабе не только государства, но и каждого, когда в полной мере заработают экономические рычаги, стимулирующие и поощряющие каждый новый шаг в решении как фундаментальных, так и прикладных проблем.
Однако такие методы не работают в области фундаментальных исследований, результаты которых могут принести плоды через годы, а иногда и десятилетия. Здесь рыночный механизм даёт сбои - значит, государство должно в полной мере отвечать за их поддержку и развитие.
В решении социальных проблем организации науки большую роль сыграли наукограды. Такие городки - научные центры возникли в 30-70-е годы с целью выполнения задачи становления СССР как передовой технологической и военной державы. В них сконцентрирован научно-технический потенциал страны. Опыт создания и функционирования Новосибирского Академгородка оказался, несмотря не все недостатки и издержки, высокоэффективным и плодотворным. Не менее показателен успех и новых наукоградов, например, Черноголовки - месторасположения Ногинского научного центра. Вслед за Москвой, С.-Петербургом, Н. Новгородом и некоторыми другими крупными городами этот центр вошёл в десятку наиболее значимых научных открытых городов страны. А таких центров, в большинстве своём закрытых, в России более 50.
Наукограды - национальное достояние России - заслуживают специального законодательного акта, все вопросы: выбор органов самоуправления, формирование бюджета и взаимодействие с региональными и местными власти - должны решаться не по трафарету, а с учётом того, что в научных центрах сосредоточена интеллектуальная элита страны, которую легко уничтожить под флагом благих намерений и борьбы с консерватизмом чиновников.
При решении проблем функционирования науки огромную роль играет способность создать такие научные учреждения, которые бы выполняли опережающего развития, нестандартного решения возникающих проблем.
В 20 - 30-годы в СССР были созданы государственные научно-исследовательские институты в сфере фундаментальных и прикладных наук, не имевших аналогов в других индустриальных странах, включая США. В число таких учреждений научного профиля вошли Всесоюзный институт электротехники. Институт стали, институт «Гидропроект», Институт растениеводства, Институт машиностроения и др.
Экономическая и политическая «отдача» таких финансовых и организационных мер была реализована многопланово. Снизилась зависимость экономики страны от заимствования зарубежного научно-технического и производственного опыта, открылись возможности проводить радикальную перестройку структуры отечественной промышленности, создавая национальные отрасли тяжёлой промышленности. Огромное значение имела государственная политика для обеспечения научно-технического противостояния с интегрированной под эгидой фашистской Германии мощью европейских стран в ходе Второй мировой войны, что позволило иметь такие совершенные средства, как КВ-1, ИС-2, БТ-7, Т-40, Т-34, И-16, ТБ-7, Б-4. Ещё более впечатляющи итоги научно-технической политики в 60-80-е годы, особенно в научных разработках ядерного и других разновидностей средств массового поражения.
Создание новых и коренное реформирование старых научных структур, по сути дела, связаны с одним важнейшим и перспективным требованием - повышение наукоёмкости общественного производства и культуры. И очевидно, что без государственной политики, без поддержки государства такая программа не может быть реализована. Именно по наукоёмкости, а не по другим показателям будет характеризоваться в мировой статистике развитие стран в XXI веке.
Колыбелью фундаментальной науки считается Западная Европа, её старые университеты. К началу Первой мировой войны вне Западной Европы фундаментальная наука существовала всего в двух странах - в России и в США. Общепризнанно, что прогресс науки в США связан с постоянным притоком выдающихся учёных и талантливой молодёжи из многих стран мира.
Российская фундаментальная наука развивалась по своему собственному пути и в основном за счёт внутренних ресурсов. Сколько-нибудь значительная иммиграция имела место только в начальном периоде развития, в XVIII веке, когда в Россию приехали такие известные учёные, как Эйлер и Бернулли. К началу ХХ века русская наука приобрела мировое значение. Крупные достижения, полученные русскими учёными в химии, физике, биологии и математике, вошли в учебники и полностью признаны международным сообществом. Русская фундаментальная наука, несмотря на все трудности потери в результате эмиграции и идеологической чистки сумела в основном пережить послереволюционное время. До начала 70-х годов в целом происходил рост и процветание фундаментальной науки, престиж и общественный рейтинг русского учёного внутри и вне страны был необычайно высок.
Кризис российского общества, медленно развивающегося в период «застоя», не мог не отразиться отрицательным образом и на науке. По многим стратегическим вопросам решения принимали не учёные, а малокомпетентные бюрократы. Это привело к отставанию в таких важнейших отраслях, как электроника и вычислительная техника, к потере лидирующей позиции в космических исследованиях.
Иначе говоря, фундаментальная наука - это становой хребет не только настоящего, но и будущего страны. Поэтому все страны, стремящиеся быть технически развитыми, культивируют собственные фундаментальные исследования. Мировой опыт показывает, что эти страны добиваются подлинных экономических и социальных успехов, даже имея скромные природные ресурсы (Япония, Англия, Германия, Скандинавские страны). В то же время страны в Африке и в Латинской Америке, имеющие эти ресурсы в избытке, но не обладающие развитым научно-техническим потенциалом, оказываются неспособными выйти из нищеты и экономической отсталости.
В-пятых, создаётся угроза потери высококвалифицированных специалистов в результате отъезда многих из них на постоянную или длительную работу за границу. На грани 80-90-х годов начался отток научных кадров за рубеж, как в порядке эмиграции, так и в порядке долгосрочных контрактов.
В 90-е годы число тех работников науки и образования, которые окончательно уехали из страны, составляло в 1992 году 4576, в 1993 году - 5876 человек. Сама численность ещё мало говорит, ибо это в целом небольшое количество имеет высокий удельный вес в научных открытиях. Уезжают, как правило, талантливые, перспективные.
Наибольшей «наукоёмкостью» характеризуется поток эмигрантов в США. По данным 1992 года, среди выехавших 33% - лица с высшим образованием и 44% - служащие. В США за три года (1990-1993) эмигрировало 4,5 тыс. учёных.
Наряду с этим заметно возросла эмиграция российских учёных в страны третьего мира, которые в отличие, например от США и Германии предъявляют спрос на научные кадры средней квалификации.
По данным выборочного обследования движения кадров в десяти научно-исследовательских институтах столицы (3746 учёных), проведённого в 1992 году, за 10 месяцев из обследуемых институтов уволился и уехал за рубеж 1% научных работников, 60% уехавших - учёные до 40 лет, 41% уехавших имели степени, в том числе 12% - докторские. Доля отъезжающих, работавших в отрасли «наука и народное образование», в целом по России в 1987-1992 годах составляла 6%.
Анализ социологической информации показывает, что мотивами эмиграции являются: по мнению 94,6% опрошенных - возможность улучшить своё материальное положение, по мнению ещё 47,1% - падение в России престижа научного труда, и 46,3% - профессиональный интерес, желание усвоить новые идеи, формы и методы работы.
Деление науки на национальные коридоры также не проходит бесследно, ибо в науке установление шлагбаумов там, где их не было десятки лет, приводит, лишь к разрушению творческого потенциала страны.
В сложившейся ситуации, как считают социологи, решить проблему использования достижения науки только через конкретного работника не удастся: её можно решить, когда все без исключения научные коллективы будут видеть реальную поддержку, когда будут обеспечены их коренные интересы.
Вместе с тем это не означает, что нужно сбросить со счёта творческий поиск учёного. Однако для его осуществления надо создать соответствующие условия. Иначе научное творчество превращается в дело, которым занимаются только очень самоотверженные люди.
Социальные проблемы организации науки
Из отрасли с занятым в ней мизерным количеством людей ещё сто лет назад наука превратилась в гигантскую индустрию по производству по производству нового знания, его использованию и применению во всех сферах общественной жизни. Вместе с тем процесс интенсивного развития науки столкнулся с трудноразрешимыми противоречиями, когда потребовался ответ на вопрос: а насколько наука, её достижения совмещаются с благом человека? Более того, появились теории, в которых доказывается, что развитие науки приведёт к апокалипсису, к полному разрыву с природой, к конфликту между наукой и обществом.
Наиболее уязвимым местом стало нарушение взаимодействия между производством и наукой, между объективными потребностями общественного развития и мерой их удовлетворения с помощью научных разработок и открытий.
Следствием этого стал провал в России научно-технической революции 70-80-х годов, в тоже время давшей возможность западу избежать очередного кризиса и совершить новый технологический рывок. Неспособность отследить этот рывок и возникшее в результате экономическое отставание были активным детонатором, разрушившим советскую систему. Но факторы, приведшие к распаду великой страны и развалу единого научного пространства, не устранены и в 90 - годы.
Наука не даст должной отдачи, если не будет по-настоящему включена в оперативное и перспективное решение всех проблем общественного развития, и особенно социально-экономических. Предстоит коренным образом изменить подход не только к техническим, технологическим, экономическим вопросам, но и к социальным проблемам организации науки. Социология науки призвана разобраться в том, как и при каких условиях, наука отвечает требованиям технического и социального прогресса.
На взаимоотношения с обществом, конечно, накладывает отпечаток тот факт, что между наукой и производством образовалась трещина, грозящая стать пропастью. Чтобы преодолеть её, следует оценить эффективность разнообразных форм, так или иначе способствующих использованию научных новшеств.
Важным звеном в этом направлении является механизм, при котором внедрение науки становится выгодным делом как для людей, предлагающих новшества, так и для организации, которая использует их в своей деятельности.
Вместе с тем многие недостатки, относящиеся к данной проблеме, объясняются не чьей-то злонамеренной ролью, а ситуацией, в которой учёный, специалист и особенно администратор-бюрократ не видят в этом никаких преимуществ, кроме дополнительных забот. В такой обстановке не помогают ни указ, ни призыв, ни пожелание. Суть вопроса не в том, чтобы призвать, порекомендовать, обязать, а в том, чтобы разобраться в реально действующих экономических и социальных силах препятствующих или способствующих внедрению научно-технических достижений. В советское время новинок «проваливалось в щель» между заводом и конструкторским бюро, НИИ. В лучшем случае предприятие бралось за изделие попроще, но чаще всего успешно «отпихивало» любую новинку.
Рациональное взаимодействие науки и производства обеспечивает создание механизма заинтересованности во внедрении новшеств и научных открытий. Здесь накопилось немало нерешённых проблем. Толковые и грамотные решения тонули в бюрократических отписках. Более двух десятков лет в 60-80-е годы обсуждался вопрос о том, чтобы планировать выпуск станков и труб не в тоннах, а в штуках и метрах. Примерно столько же длилась история вокруг многих изобретений и новшеств, где на каждый вложенный рубль можно было получить доходы, в сотни и тысячи раз превышающие затраты. В результате интересы общества не обеспечивались, а реализовывались цели, не имеющие никакого отношения ни к техническому, ни к социальному прогрессу.
Поэтому главное в современной организации науки - заинтересовать потенциального потребителя, как достигнуть мировых стандартов и обеспечить более выгодные условия при использовании научных открытий.
Многие считают, что подлинный успех придёт тогда, когда и разработка идей, и отбор лучших новинок будут организованы в масштабе не только государства, но и каждого, когда в полной мере заработают экономические рычаги, стимулирующие и поощряющие каждый новый шаг в решении как фундаментальных, так и прикладных проблем.
Однако такие методы не работают в области фундаментальных исследований, результаты которых могут принести плоды через годы, а иногда и десятилетия. Здесь рыночный механизм даёт сбои - значит, государство должно в полной мере отвечать за их поддержку и развитие.
В решении социальных проблем организации науки большую роль сыграли наукограды. Такие городки - научные центры возникли в 30-70-е годы с целью выполнения задачи становления СССР как передовой технологической и военной державы. В них сконцентрирован научно-технический потенциал страны. Опыт создания и функционирования Новосибирского Академгородка оказался, несмотря не все недостатки и издержки, высокоэффективным и плодотворным. Не менее показателен успех и новых наукоградов, например, Черноголовки - месторасположения Ногинского научного центра. Вслед за Москвой, С.-Петербургом, Н. Новгородом и некоторыми другими крупными городами этот центр вошёл в десятку наиболее значимых научных открытых городов страны. А таких центров, в большинстве своём закрытых, в России более 50.
Наукограды - национальное достояние России - заслуживают специального законодательного акта, все вопросы: выбор органов самоуправления, формирование бюджета и взаимодействие с региональными и местными власти - должны решаться не по трафарету, а с учётом того, что в научных центрах сосредоточена интеллектуальная элита страны, которую легко уничтожить под флагом благих намерений и борьбы с консерватизмом чиновников.
При решении проблем функционирования науки огромную роль играет способность создать такие научные учреждения, которые бы выполняли опережающего развития, нестандартного решения возникающих проблем.
В 20 - 30-годы в СССР были созданы государственные научно-исследовательские институты в сфере фундаментальных и прикладных наук, не имевших аналогов в других индустриальных странах, включая США. В число таких учреждений научного профиля вошли Всесоюзный институт электротехники. Институт стали, институт «Гидропроект», Институт растениеводства, Институт машиностроения и др.
Экономическая и политическая «отдача» таких финансовых и организационных мер была реализована многопланово. Снизилась зависимость экономики страны от заимствования зарубежного научно-технического и производственного опыта, открылись возможности проводить радикальную перестройку структуры отечественной промышленности, создавая национальные отрасли тяжёлой промышленности. Огромное значение имела государственная политика для обеспечения научно-технического противостояния с интегрированной под эгидой фашистской Германии мощью европейских стран в ходе Второй мировой войны, что позволило иметь такие совершенные средства, как КВ-1, ИС-2, БТ-7, Т-40, Т-34, И-16, ТБ-7, Б-4. Ещё более впечатляющи итоги научно-технической политики в 60-80-е годы, особенно в научных разработках ядерного и других разновидностей средств массового поражения.
Создание новых и коренное реформирование старых научных структур, по сути дела, связаны с одним важнейшим и перспективным требованием - повышение наукоёмкости общественного производства и культуры. И очевидно, что без государственной политики, без поддержки государства такая программа не может быть реализована. Именно по наукоёмкости, а не по другим показателям будет характеризоваться в мировой статистике развитие стран в XXI веке.