Файл: Сапольски. Кто мы такие Вы смогли скачать эту книгу бесплатно и легально благодаря проекту Дигитека.pdf
ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 05.12.2023
Просмотров: 320
Скачиваний: 1
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
Г ¥ ¦
дования, от генетических тестов на отцовство до темы недавнего номера Newsweek, указывают, что даже в моно- гамных обществах много чего происходит за пределами супружеской пары. У нас больше общего с дрозофилами, чем принято считать. (Имейте в виду, мы не самые поли- гамные на свете. Даже самые наши деятельные мужи про- изводят на свет лишь несколько сотен отпрысков.) Вот вам и хваленая моногамия.
Это звучит удручающе — дрозофилы травят своих воз- любленных, материнские и отцовские гены вымещают все на плоде, пока мама с папой выбирают, в какой цвет покрасить стены в комнате младенца. Зачем природе быть такой суровой — все эти зубы, когти и гены? Обя- зательно надо соперничать? Почему мы не можем жить дружно?
Здесь биолог-эволюционист, с ноткой богартовской усталости, выдает свое любимое клише. Биология — нау- ка не о том, как должно быть, а о том, как есть. Эволюци- онный мир суров, человек человеку волк в гонке размно- жения... некоторых вещей не избежать.
Но недавнее исследование Уильяма Райса и Бретта
Холланда намекает, что не так уж это и неизбежно. Мож- но поискать аккуратные обходные маневры. Эксперимен- таторы изолировали пары мух, принудив их к моногамии.
Затем они скрещивали потомство с потомками других таких же вынужденно моногамных пар. И всего за сорок поколений моногамные потомки разоружились: самцы перестали добавлять в сперму токсин, а самки перестали вырабатывать антитоксин. Правила изменились с самого
Г
первого спаривания, в котором соперничество самцов больше не было фактором отбора, — производство ток- синов стало неадаптивной тратой энергии. И — сюр- приз поважнее — эти моногамные мухи обогнали обык- новенных, соперничающих в гонке размножения. Они оказались более эволюционно приспособленными, пото- му что освободились от затрат на межполовые войны.
Как прекрасно. Под музыку Леннона Imagine мы прони- каемся перспективами будущего: отмена военного бюд- жета дрозофил, безопасный мушиный секс, мирная все- ленная, в которой не будет страшно ни одной мухе.
Только представьте себе такой же эксперимент на людях. Изолируйте несколько человек и принудите их и их потомков к моногамии лет на тысячу — наверное, и мы начнем разоружение от приспособлений млекопи- тающих для межполовой борьбы, а именно от импринти- рованных генов. Они висят эволюционным грузом, при- водят к некоторым воистину кошмарным видам рака.
Отнимите у этих генов преимущество, устранив полига- мию, — и естественный отбор сам их уберет.
Получается очень странная картина, если мы озабо- тимся морализаторской идеей — занять сторону моно- гамии, вспомнить седьмую заповедь в рамках кампании
«Уничтожим хориокарциному к 3000 году». Самое вре- мя сделать шаг назад. Довольно просто понять, как нача- лось межполовое соревнование у мух. Благодаря случай- ным изменениям в генах некоторые самцы стали выра- батывать слегка токсичную сперму, и самки оказались перед выбором: или обезвредить ее, или умереть. И все
Г ¥ ¦
закрутилось. Истоки импринтированных генов несколь- ко сложнее, но конфликт, должно быть, разгорался с тех пор, как первые отцовские гены асимметрично высту- пили за рост-и-черт-с-ней-с-мамой. Если соседнее племя явится к палеолитическому водопою с дубинками, кото- рые великоваты для охоты на зверей, хозяева поля запа- сутся еще более увесистыми дубинками — так, на всякий случай. И вот уже повсюду хориокарцинома, токсичная мушиная сперма и бюджет в десятки раз больше обра- зовательного, который тратится на туалетные сиденья для военных по $600. Конфликты, в том числе и этот, про- ще раздувать, чем гасить.
П ¥ ¥ ¦
Отход от концепции «группового отбора» и введение в современные представления об эволюции поведения можно найти в авторитетной (я нечасто использую это слово, но этот труд его заслуживает) книге: Wilson E.O.
Sociobiology, the Modern Synthesis (Cambridge: Harvard
University Press, 1975).
Хорошее введение в межполовое соревнование в кон- тексте эволюции можно найти в книге: Miller M. The
Mating Mind: How Sexual Choice Shaped the Evolution of
Human Nature (New York: Doubleday, 2001). Идея о том, что мы, люди, не такие уж парные создания, как хотим о себе думать, — главная мысль книги: Barash D. and
Lipton J., The myth of monogamy: Fidelity and Infi delity in
Animals and People (New York: Owl Books, 2002).
Г
Работы Райса о дрозофилах: Rice W. R. Sexually antagonistic male adaptation triggered by experimental arrest of female evolution, Nature 381 (1996): 232; Rice W., Male
fi tness increases when females are eliminated from gene pool: implications for the Y chromosome, Proceedings of the National
Academy of Sciences, USA 95 (1998): 6217; Holland B. and Rice W., Experimental removal of sexual selection reverses intersexual antagonistic coevolution and removes a reproductive load, Proceedings of the National Academy of
Sciences, USA 96 (1999): 5083.
Работа Хейга приводится в: Wilkins J., and Haig D., What good is genomic imprinting: the function of parent-specifi c gene expression, Nature Reviews Genetics 4 (2003): 359.
Обзор данных по импринтированным генам, связан- ным с развитием мозга: Keverne E., “Genomic imprinting in the brain,” Current Opinion in Neurobiology 7 (1997): 463.
О роли импринтированных генов в послеродовом развитии пишут Itier J. et al. “Imprinted gene in postnatal growth role,” Nature 393 (1998): 125.
Тема номера Newsweek — «Новая неверность» (The New
Infi delity, 12 июля 2004).
И еще есть потрясающе интересная и остроумная кни- га — «Каждой твари — по паре: Секс ради выживания»
Оливии Джадсон (М.: Альпина нон-фикшн, 2018). Вооб- ражаемая доктор Татьяна пишет воображаемую колонку советов о сексе для представителей самых разных биоло- гических видов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 22
О
Л
юбите ли вы городские легенды, эти неслыханные истории, которым все верят? Некоторые исследова- тели зарабатывают изучением городских легенд: состав- ляют каталоги, прослеживают их источники в скандинав- ской мифологии, спорят о них на конференциях. Но сре- ди всей этой интеллектуализации некоторые истории, на которые люди покупаются, просто поражают. Без кон- ца говорят о человеке, который засунул пуделя в микро- волновку, чтобы высушить, или про аквалангиста, которо- го пожарный самолет зачерпнул вместе с водой, а потом выплеснул на лесной пожар. Еще рассказывают о женщи- не, которая оставила покупки в машине на жаре, а как раз когда она вернулась, упаковка теста взорвалась и забрыз- гала ей затылок: и женщина была уверена, что в нее стре- ляли, а тесто — ошметки ее мозгов.
А еще есть миф о группе ученых, которые секвенирова- ли человеческий геном: они могут все про вас объяснить, достаточно посмотреть последовательность ваших генов.
Г
Конечно, чей-то двоюродный брат дружит с кем-то, чей дядя божился, что все может объяснить, поскольку помо- гал секвенировать человеческий геном. Но это не так: мы возвращаемся в царство городских легенд.
Почему люди так цепляются за идею, что гены — это наше все? Теперь особенно очевидно, что это заблуж- дение. Недавно не только (почти) секвенировали чело- веческий геном, но и отпраздновали золотой юбилей открытия структуры ДНК. Торжества изобиловали рели- гиозными образами генетического кода как священной реликвии, Кода Кодов.
Эти настроения поддерживают даже биологи — люди, которым платят за то, чтобы они разбирались в предме- те получше. Это удивительно, ведь, как подчеркивалось в предыдущих главах, гены сами по себе ничем не управ- ляют. Мы возвращаемся в сферу взаимодействия генов и среды — именно эти слова первыми произносит начи- нающий биолог.
Представление о взаимодействии генов и среды мож- но трактовать по-разному. Но по крайней мере это значит, что люди, доказывающие приоритет природы по отно- шению к воспитанию, отстали как минимум на век.
А точнее, это значит, что гены могут (косвенно) давать инструкции клеткам, органам и организмам, как функ- ционировать в среде, а среда может регулировать актив- ность генов в тот или иной момент, — это была одна из основных идей главы «Ген просто так». Но самое значи- мое здесь то, что непосредственный продукт определен- ного гена — определенный белок — работает по-разному
О
в разной среде. Так что теоретически у вас есть ген, кото- рый в одной среде отрастит вам оленьи рога, а в другой заставит зимой лететь на юг.
Для тех, кто до сих пор сражается в войнах «при- рода / воспитание», вопрос теперь звучит так: «Ладно, а насколько сильны эти взаимодействия генов со средой?»
На одном полюсе — те, кто высмеивает сопоставление рогов и перелетов на юг. С их точки зрения, ген делает либо то, либо другое, а среда может изменять всего лишь скорость, силу или продолжительность эффекта. Но ника- кие влияния среды не могут кардинально поменять про- явления работы гена. Это сродни мысли, что ветер может изменить скорость наковальни, падающей с десятого эта- жа вам на ногу, но кому какое дело до этого взаимодей- ствия наковальни со средой? А те, кто на другом полюсе, утверждают, что взаимодействия могут иметь огромные последствия — скажем, фактор среды вроде ветра может привести к тому, что удар при падении наковальни будет не сильнее, чем у перышка.
Так что ученые радостно спорят и экспериментируют, разбазаривая деньги налогоплательщиков, которые мог- ли бы пойти на нефтяные контракты. В ходе этих споров полезно не забывать о том, насколько мощными могут быть взаимодействия генов и среды. И три недавних исследования приводят прекрасные примеры.
Первое касается эффектов самой незаметной, недо- оцененной среды — внутриутробной. Как упоминалось в главе «Генетический ажиотаж», были выведены линии лабораторных грызунов с разными признаками: у одной
Г
линии — определенный тип диабета, у другой — гипер- тония и т. п. Каждая линия — результат близкородствен- ного скрещивания во многих поколениях, животные ста- новятся генетически почти одинаковыми — как клоны друг друга. Если у всех животных этой линии, незави- симо от лаборатории, в которой они росли, проявляется определенный признак, то вы, возможно, напали на след сильного генетического влияния (и — главная идея гла- вы 3 — даже для некоторых генов, считавшихся безуслов- но определяющими поведение, часто не обнаруживается устойчивых эффектов в одинаковых условиях).
После всего этого близкородственного скрещивания проводится решающий эксперимент, известный как метод перекрестного воспитания. Предположим, все мыши линии А предпочитают кока-колу, а мыши линии Б — пепси. Возьмите несколько мышей линии А при рожде- нии и отдайте на воспитание мамам в колонии линии Б.
Если они все же будут предпочитать колу, когда вырастут, обычно это понимают как поведение, устойчивое к воз- действию среды: очко в пользу природы против воспи- тания. Но насколько актуальны исследования методом перекрестного воспитания?
И здесь выходит на сцену новое исследование нейро- биолога Дарлин Фрэнсис с коллегами из Университета
Эмори, опубликованное в престижном журнале Nature
Neuroscience. Они изучали две линии мышей с различия- ми в поведении. Упрощая, скажем, что одна линия была более тревожной и пугливой. По сравнению со «спокой- ной» линией «пугливые» мыши медленнее осваивались