Файл: Книга знаменитой исторической трилогиии Золотая Орда.doc

В войске Тохтамыша преобладала конница. Пехоты было всего десять полков. И поэтому, обдумывая предстоящую битву, хан решил использовать против Тимура, у которого было много пеших воинов, кипчакскую конницу.

Имея превосходство в численности, Тохтамыш все же побаивался сразу же вступать в сражение с эмиром. Непонятная робость, граничащая со страхом, заставила выбрать иной способ. Хан решил нападать на войско Тимура небольшими силами, постоянно беспокоить, не давать ему идти выбранным путем. И только когда от непрерывных засад, волнений и настороженности воины эмира обессилеют, дать Тимуру решающее сражение. Стремительная конница должна была нападать на войско Тимура и с флангов, и с тыла. Хочет того эмир или нет, но ему придется отбиваться от нападающих и жалящих, подобно осам, стремительных кочевников. Находясь далеко от своих владений, Тимур не сможет восполнить потери ни в людях, ни в лошадях.

Так думал и так надеялся поступать Тохтамыш. Хорошо зная о том, каким количеством воинов располагать эмир, хан переправился с двухсоттысячным войском через Итиль.

Необъяснимое беспокойство теперь не покидало его ни днем, ни ночью. Неуверенный в исходе предстоящих сражений, Тохтамыш оставил в Сарае, под предводительством сыновей Жалелэддина, Кунчека и Жапарберды, десять пеших полков и пятьдесят тысяч всадников. Еще пятьдесят тысяч воинов предстояло им собрать и держать в готовности, пока не потребуются они Тохтамышу.

На второй день после переправы через Итиль к Тохтамышу пришли джигиты Каникей и Тиникей, бежавшие от Хромого Тимура. От них узнал хан о количестве воинов у эмира, о пути, которым они идут. Беглецы сказали, что войску Тимура не хватает продовольствия, и оно вынуждено устраивать охоты, чтобы добыть мяса.

Услышанное от джигитов еще раз убедило Тохтамыша, что он выбрал правильную тактику. Следовало как можно дольше уклоняться от битвы. Время помогало хану.

Тохтамыш, даже ненавидя Тимура, признавал его талант полководца. И потому, подобно эмиру, разделил свое войско на семь частей. Он не подумал о том, что слепое подражание никогда не приносит успеха. Тимур готовил войско более года, и все его семь частей были прочно связаны друг с другом и всегда знали, что надлежит им делать в любой обстановке. Кроме того, эмир совершенно изменил правила ведения боя для пеших полков. Помимо традиционных копьев и луков, пешие воины теперь использовали ограждения — шапары, пороховые заряды. Перед боем с той стороны, с которой ожидался противник, рылся глубокий, недоступный для конницы ров. По замыслу Тимура, пешие полки должны были первыми принимать на себя удар. Ежели же враг поступал иначе, тогда в дело вступала конница и в конце концов все‑таки выманивала его и подставляла под удар пеших полков.

---

После долгих размышлений Тохтамыш решил дать сражение эмиру подальше от Сарая, выбрав для этого ровный участок степи, где бы могла бы развернуться и использовать все свои преимущества конница. Поэтому он решил сразу не искать встречи с Хромым Тимуром, а увести его за собой в глубь Дешт‑и‑Кипчак и только тогда…

* * *

Эмир не располагал точными сведениями, куда повел свои тумены хан, но опыт и чутье помогали ему угадывать направление. Осторожно и неторопливо двигался он вперед. Однажды на рассвете его разведчики, переправившись через Тобол, увидели следы недавно покинутой стоянки — даже угли в кострище были еще теплые. А через некоторое время наткнулись на одинокую юрту, хозяин которой не успел откочевать. Он ничего не смог рассказать о войске Тохтамыша, но, желая спасти свою жизнь, указал на небольшую березовую рощицу в низине, где скрывались десять всадников из войска хана.

Неожиданно напав на золотоордынских воинов, разведчики Тимура троих пленили, скрутили им руки волосяными веревками, остальных же просто перебили, потому что закон войны не позволял им щадить врагов.

Теперь Хромой Тимур знал довольно много о передвижении войска врага. Он переправился через Тобол и повел свои тумены в сторону Яика. Понимая, что его нынешний поход из‑за безбрежности просторов кипчакских степей не похож ни на один из прежних, и что здесь промедление может обернуться очень быстро поражением, эмир спешил. И тем не менее в эти дни он был, как никогда, осторожным. Выслушав совет Темир‑Кутлука, что полноводный Яик лучше всего преодолеть через броды Айгыржал, Буркитши и Кшисал, Тимур неожиданно приказал своему войску подняться в верховья реки и перейти ее там, где наверняка его никто не мог ожидать.

После бегства воинов Едиге эмиру было ясно, что хан хорошо осведомлен о количестве его войска, о трудностях с продовольствием, поэтому, переправившись через Яик, ускорил движение своих туменов, насколько это было можно, и уже через шесть дней достиг реки Самары.

Враг был где‑то рядом, но по‑прежнему оставался недосягаемым. По степи рыскали его сторожевые коршуны, сбивались с караулами Тимура в коротких стычках и снова исчезали, словно тонули в сивом степном мареве. Войско эмира было постоянно в боевой готовности. Конные отряды рассыпались по степи в поисках основных сил врага, но кроме сообщений, что еще вчера они были там‑то и там‑то, ничего, стоящего внимания, не могли донести Тимуру. Теперь и он хорошо понимал замысел Тохтамыша, рассчитанный на то, что войско Мавераннахра будет измотано бесцельным долгим походом по землям Орды. Лето подходило к концу, и, в случае если эмиру не удастся вынудить хана принять сражение, его войску придется срочно возвращаться назад. Осенние дожди и холода, неудача отнимут у воинов силы и сделают их легкой добычей того, кто станет их преследовать. А Тохтамыш обязательно поступит именно так. Поэтому следовало принять какое‑то решение, которое позволило бы взять инициативу в свои руки или же срочно поворачивать свои тумены в обратную сторону, пока это еще не поздно.

---

После долгих раздумий Хромой Тимур приказал мирзе Омаршейху взять двадцать тысяч воинов и на самых быстрых конях день и ночь гнаться за главными силами Тохтамыша, а настигнув их, завязать бой и постараться не дать им уйти. Омаршейх справился с поручением эмира. Авангард золотоордынского хана был остановлен. Тохтамышу ничего не оставалось, как повернуть лицо к настигшему его Хромому Тимуру. Разбитое на семь кулов — корпусов войско эмира быстро достигло долины речки Кундурчи — притока Черемшана ⁴ и начало спешно готовиться к решающей — битве.

С наступлением ночи тысячи костров загорелись в лагере Тимура. Под черным безлунным небом от одного края земли до другого, похожие на волчьи глаза, мерцали они тускло и холодно, будя в сердцах золотоордынских воинов недобрые предчувствия…

---

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Пылали костры и в стане Хромого Тимура, и в стане Тохтамыша… Для многих воинов это были последние костры в их жизни. Согретые нежным мягким теплом, они не хотели думать об этом. По существующей традиции, накануне битвы повелители одарили своих воинов подарками. И пусть пустячными были они, но каждый воин верил, что завтра он до отказа набьет свои переметные сумы добычей, отнятой у врага. О смерти не думал никто, и никто не выказывал страха, надеясь, что именно к нему судьба будет более благосклонна, чем к другому. Сегодня, накануне битвы, десятники, сотники, тысяцкие и предводитель туменов в войске Тимура примеряли подаренные им эмирам шелковые халаты, отделанные серебром пояса, бархатные тюбетейки и железные кольчуги. Их противники из лагеря Тохтамыша любовались бориками, отороченными мехом выдры, дорогими поясами и кинжалами, выкованными из знаменитой шамской стали.

Битва, еще не начатая, уже шла. Ровно в полночь вдруг потухли в лагере Тимура все до одного костры. И было в этом что‑то загадочное, необъяснимое. Ночная тьма скрывала то, что делалось там, и даже высланные вперед разведчики ничего не могли рассмотреть сквозь заградительные щиты — шопары. Эмир знал, что непонятное тревожит, отнимает покой, мешает уверенности. Он не предпринял никаких действий, а просто велел воинам ложиться спать, но, поступив так, Тимур был уверен, что многие в лагере Тохтамыша, обеспокоенные непонятным, уснут не скоро.

Еще далеко было до рассвета, а воины в двух лагерях уже не спали. Наскоро поев холодную, приготовленную еще с вечера пищу, они начали занимать отведенные им места.

И когда над краем земли блеснули первые золотые мечи солнца, войско Тохтамыша и войско Тимура были готовы к битве. С вершины плоской сопки смотрел эмир на пространство, на котором скоро сойдутся сотни тысяч людей, чтобы убивать друг друга. Настал заветный час, когда должно было решиться, кто же является избранником судьбы и аллаха — он, Тимур, или золотоордынский хан Тохтамыш.

Еще раз сощурившись, окинул эмир взглядом свои пешие полки и конные тумены. Военачальники хорошо и точно выполнили все приказы, полученные накануне. В центре войска стоял кул Тимура, над которым сегодня главенствовал мирза Сулейманшах. За ним стоял второй кул эмира, власть над которым он отдал мирзе Мухаммед Султану, а рядом с ним находилось несколько кошунов, которыми мог распорядиться только сам Хромой Тимур. Во главе правого крыла стоял мирза Мираншах. Его прикрывал кул хаджи Сейфаддина. Левое крыло войска эмир поручил мирзе Омаршейху и для прикрытия дал кул под командованием Бердибека. Однако в случае какой‑нибудь неожиданности Бердибек должен был прикрыть центр войска.

---

Все шло так, как этого хотел Хромой Тимур. Хотя воинов у него было на пятьдесят тысяч меньше, чем у Тохтамыша, эмир не испытывал робости: он привык к победам.

Казалось бы, все мысли Тимура должны быть в это утро заняты только предстоящей битвой, но помимо его воли лезли в голову воспоминания, мешали сосредоточиться. Ему вдруг вспомнилось, как привели к нему трех воинов‑золотоордынцев, захваченных в короткой схватке между головными отрядами. Двое из них предпочли умереть, но не стали ничего рассказывать о войске Тохтамыша. Эмир приказал своим нукерам исполнить их последнюю волю, а когда головы упрямцев покатились по земле, сказал третьему воину, молодому джигиту:

— Расскажи нам, сколько воинов у Тохтамыша и кому из эмиров доверил он свои тумены и тысячи. Расскажи все, что знаешь… Иначе тебя постигнет участь твоих товарищей.

Воин не испугался. Но не это удивило Хромого Тимура. Непривычным было другое: не испытав страха, тот рассказал обо всем, что интересовало эмира.

— Вчера мы видели холодные кострища, оставшиеся от ночевки целого тумена, — сказал Тимур. — Почему же хан все время приказывает своим туменам отступать? Он боится нас или не верит в свою победу?

Воин отрицательно покачал головой.

— Нет, сказал он. — Тохтамыш смел и решителен…— В голосе зазвучал скрытый вызов. — Неужели вы, являясь эмиром, до сих пор не разгадали его замысла? Хану хорошо известно, что ваши воины давно не наедаются досыта. И чем больше пройдет дней, тем меньше сил останется у них. Разве не лучше дождаться этого часа, чем ввязываться в битву с сильным врагом?

Воин дерзил, но Тимур не спешил с расправой.

— Прежде чем ты умрешь, я хотел бы спросить тебя еще вот о чем… Почему, не испытав страха, ты тем не менее рассказал мне то, что не должен был рассказывать?

Не опуская глаз, воин смотрел прямо в глаза эмиру:

— Вы уверены, что я раскрыл тайну, но я только рассказал правду… И без меня бы это скоро стало бы известно всем. Достойно ли эмиру задавать вопросы, ответы на которые он легко мог бы найти сам…— Снова в голосе его сквозила насмешка, и он вдруг перешел на «ты». — Рассказывая правду, я надеялся, что, быть может ты повернешь свои тумены и тем самым спасешь жизнь тысячам воинов, бездумно следующих за тобой. Но сейчас я вижу, что лицо твое по‑прежнему решительно, и ты не остановишься перед кровопролитием ради своей славы. Жалость недоступна великим…

---