Как показали наблюдения А.Н. Соколова, в осуществлении внутренней речи деятельное участие принимают элементы языка. Пользуясь сложной и тонкой аппаратурой, он установил, что в процессе внутренней речи (мыслительного процесса «про себя») мозг человека посылает в речевой аппарат нервные импульсы, и органы речи совершают незаметные, редуцированные артикуляционные движения.

Журналист В. Бонч-Бруевич в своей статье в «Комсомольской правде» (14.07.1962) так рассказал о методике работы А.Н. Соколова:

«Мы спускаемся в подвальный этаж небольшого здания, стоящего в глубине университетского двора. Здесь, под землей, куда не проникает шум, находится лаборатория Института психологии Академии педагогических наук.

Экранированная кабина. Она защищена уже не только от шума, но и от посторонних источников тока. В кабине – кресло. Я сажусь в него, откидываюсь на подушку. Свет гаснет, мне неудержимо хочется спать.

К нижней губе приклеивают лейкопластырем электроды. Провода от них уходят в соседнюю комнату.

- Задания, которые вы получите, нужно выполнять в уме, только в уме, предупреждают меня.

Несколько минут тишина, а затем из соседней комнаты слышу вопрос:


- На каком мы этаже?

Соображаю, что лаборатория в подвале. Через некоторое время меня снова спрашивают о том же. Стараюсь мысленно ответить двумя словами: «В подвале».


- Сколько будет 6 умножить на 9?

- 54.


- А 353 умножить 4?

Здесь уже приходится долго считать: четырежды триста – 1200, еще двести и 12. Ответ – 1412.

Опыт закончен. Рассматриваем осциллограммы.

Соколов поясняет:

- Когда вас первый раз спросили, на каком вы этаже, потребовалось некоторое умственное усилие, чтобы ответить на этот вопрос. Видите, как взлетела и забилась дрожью линия. Второй раз черта сделала лишь небольшой скачок - ответ у вас был готов. Сигналы утихают при автоматизации мышления. Зато при сложной задаче сигналы усиливаются. Пока вы умножали 353 на 4, самописец нарисовал целый горный хребет с вершинами и перевалами.

Итак, «услышать» или, точнее, увидеть беззвучную речь можно».

О том, что в процессе внутренней речи участвуют элементы языка и происходит их скрытое артикулирование, свидетельствуют многие факты. Например, известный отечественный ученый Сеченов указывал: «Я никогда не думаю прямо словами, а всегда мышечными ощущениями, сопровождающими мою мысль в форме разговора» (скрытыми артикуляциями). По его мнению, исключение речедвижений в процессе внутренней речи затрудняет запоминание речи.

---

Пример с глухонемыми: воспроизведение букв слов (=фонем) комбинациями пальцев рук является аналогом артикулирования звуков речи.

Но не следует думать, что внутренняя речь – это просто перенесенная в мозг, в сознание внешняя речь со всеми ее структурными характеристиками. Это не так. По своей структуре внутренняя речь существенно отличается от внешней речи. Это речь сокращенная, редуцированная, фрагментарная, отрывочная, прерывистая. Основу ее составляют слова-предикаты (именные и, главным образом, глагольные сказуемые). Подлежащие и зависимые от них слова опускаются. Последовательность предикатов – это вехи развертывания мысли. Словарь внутренней речи предельно индивидуализирован и субъективен. А.Н. Соколов отмечает факт необычайного расширения значений слов и предложений, которыми мы пользуемся во внутренней речи. Наблюдается фонетическая редукция внутренней речи – выпадение фонем, преимущественно гласных. Внутренняя речь прерывиста, поэтому говорят, что она служит «квантовым механизмом» мышления. Этим (прерывистостью внутренней речи) создается возможность одновременного развертывания нескольких мыслей, из которых одна может контролировать другую // с контролем одной мысли другой.

Немецкий физиолог Э. Поппель, изучая записи речи на 14 языках, обнаружил, что говорящий делает краткие паузы каждые три секунды. Этот ритм не изменяется даже при чтении стихов разного размера и не связан с ритмом дыхания. Лишняя секунда у человека, считает исследователь, уходит на вербальное (словесное) оформление переживаемого или делаемого. Человек как бы проговаривает про себя в подсознании все увиденное. У детей, глухих от рождения и потому не овладевших языком, ритм пауз такой же, как у обезьян (одна пауза не в 3, а в 2 секунды).

Некоторое представление о внутренней речи дают наблюдения над речью интеральной. Это фрагменты внутренней речи, которые непроизвольно проговариваются вслух либо из-за трудности мыслительной задачи, либо из-за волнения, либо по каким-то иным причинам.

Например, выполняя трудный чертеж, школьник помогает себе словами и некоторые из них непроизвольно выговаривает: «так…, теперь так, … хорошо, … ну вот…, эх, не так…, балда!» и т. п.

Но оказалось, что структура внутренней речи не исчерпывается вербальными элементами – словами-предикатами. Как показал Н.И. Жинкин, в ее осуществлении, наряду с речедвигательным кодом (т. е. с редуцированно артикулируемыми элементами, единицами языка) принимают участие единицы универсального предметного кода (УПК) (иначе – предметно-изобразительного или предметно-схемного кода) – наглядные конкретно-чувственные образы, очень индивидуализированные. При этом они выступают во внутренней речи не только и не столько в своей прямой, первичной, сколько во вторичной функции – в функции знаков – прототипов понятий, в функции знаковой основы абстрактного мышления. Комбинируя их, тоже можно осуществлять мыслительный процесс.

---

Канонической, типизированной знаковой основой понятия (как формы абстрактного мышления), мы знаем, является звуковая оболочка слова. Но во внутренней речи роль знаковой основы понятия может выполнять его прототип – типизированный образ одного из класса отражаемых понятием, связанных с ним однородных предметов.

Понятие университет, например, может быть представлено в сознании студента знаком-образом внешнего вида здания университета, в котором он учится; образом входной двери или двери деканата; видом коридора; образом аудитории, где проходит большинство лекций и т. д.

Понятие религия может объективироваться, репрезентироваться в нашей мысли конкретно-чувственным образом какого-либо конкретного храма, его куполов; образами библии, евангелия, молящихся людей и т. д.

Понятие собака может репрезентироваться в нашей мысли конкретно-чувственным образом определенной известной нам собаки; но при этом такой образ выступает в роли знака любой собаки, собаки вообще («Ивановы хотят завести собаку»).

Понятие роман как жанр может объективироваться в нашей мысли образом какого-либо конкретного романа – Сомерсет Моэм «Луна и грош», Голсуорси «Сага о Форсайтах».

Единицы УПК – конкретно-чувственные образы – представления – в роли знаков в их вторичной функции (как знаки – прототипы понятий) могут быть связаны с замещаемым ими понятием условной и произвольной связью.

Зарубежные ученые пишут, например, о знаках-образах, связанных с замещаемыми предметами условной и произвольной связью – это знаки-образы – бесформенные разноцветные пятна: перемещая их в пространстве сознания, ученый замещает этим картину перемещения самих научных объектов. Эти пятна используются также как знаки целых блоков информации и как средство ее запоминания и хранения.

Существенной чертой внутренней речи как основного фактора мышления является постепенное сокращение речевых операций по мере выработки интеллектуальных навыков. По мере развития интеллектуальных навыков (чтения, письма, мыслительных операций) внутренняя речь превращается в очень сокращенный и обобщенный код – последовательность «семантических комплексов», которые представляют собой редуцированные речевые высказывания в сочетании с наглядными образами.

Осуществление внутренней речи посредством редуцированных речевых высказываний (слов-предикатов) и наглядных образов в их первичной и вторичной, знаковой функции, посредством семантических комплексов ускоряет процесс мышления. Наличие «семантических комплексов», редуцированность внутренней речи объясняет тот факт, что мы думаем быстрее, чем говорим. Сокращенная форма внутренней речи, т. е. мышление намеками слов, возникает только на основе словесного мышления. В результате человек пользуется аналогами слов, которые и нужны лишь для того, чтобы уяснить нечто для себя. Это понимали уже древние китайцы: «Слова нужны – чтоб поймать мысль: когда мысль поймана, про слова забывают» (из книги «Чжуан-цзы»: Поэзия и проза древнего Востока. – М.,1973).

---

Кроме того, использование наглядных образов в качестве знаков предметов и явлений, знаков каких-то блоков информации о предметах и явлениях позволяет запоминать мысль без запоминания слов, которыми она была выражена: мысль сохраняется, а ее речевая форма может быть заменена новой (бесформенные цветовые пятна как знаки предметов и целых блоков информации, страницы книги И.Л. Андреева). Идея «семантических комплексов» хорошо связывается с экспериментально подтвержденными наблюдениями: запоминание мысли не обязательно связано с запоминанием слов, которыми она была выражена. Память на мысли прочнее памяти на слова, мысль сохраняется, а ее речевая форма может замениться новой (Рубинштейн Основы общей психологии: В 2-х т. М.,1989. – С. 400).

Внутренняя мысль принципиально диалогична – средство общения человека с самим собой.

Таким образом, внутренняя речь – это комбинации речедвигательного кода и УПК, вербальных элементов и наглядных образов. Образование семантических комплексов во внутренней речи ускоряет мыслительные процессы и обеспечивает запоминания мысли без слов у разных людей.

Активное участие в абстрактных ментальных процессах «про себя» конкретно-чувственных образов, и прежде всего в их вторичной, знаковой, функции, делает актуальным вопрос об авербальном характере абстрактного мышления, о возможности его осуществления лишь на базе конкретно-чувственных образов без участия языковых элементов.

Все это очень субъективно. Например, Верещагин и некоторые зарубежные ученые полагают, что редуцированное артикулирование связано с другими явлениями, а не с внутренней речью: 1) артикулирование – при восприятии речи собеседника и подготовке человеком речевой форме своего высказывания; сам процесс мышления – между этими точками – без движения органов речи; 2) артикулирование связано с производством бессмысленных звукосочетаний и вызывается: а) ауторитмами, б) реликтовыми «стадными шумами» животных, в) служит проявлением эмоций. Соответственно, сама внутренняя речь осуществляется на базе лишь образов первичной и вторичной функции знаков. Об этом же пишут ученые.

А. Эйнштейн:

«Слова или язык, как они пишутся или произносятся, не играют никакой роли в моем механизме мышления. Психические реальности (Entities), служащие элементами мышления, - это некоторые знаки или более или менее ясные образы, которые могут быть «по желанию» воспроизведены и комбинированы… обычные и общепринятые (conventional) слова с трудом подбираются лишь на следующей стадии, когда упомянутая ассоциативная игра достаточно устоялась и может быть воспроизведена по желанию» (Эйнштейновский сборник. 1967. М., 1967: 6, 28).

---

Известный французский математик Жак Адамар посвятил специальное исследование проблеме творческого мышления (1970). Он пишет: «Я утверждаю, что слова полностью отсутствуют в моем уме, когда я думаю… Все слова исчезают точно в тот момент, когда я начинаю думать, слова появляются в моем сознании только после того, как я окончу или заброшу исследование».

А.Н. Леонтьев: «Языковая форма выражения первоначально внешнепредметной формы познавательной деятельности создает условие, позволяющее впоследствии выполнять отдельные ее процессы уже только в речевом плане. Так как речь утрачивает при этом свою коммуникативную функцию и выполняет лишь функцию познавательную, то ее произносительная, звуковая сторона постепенно редуцируется и соответствующие процессы все более приобретают характер внутренних процессов, совершающихся «про себя», «в уме». Между исходными условиями и практическим выполнением действий теперь включаются все более и более длинные цепи внутренних процессов и мысленного сопоставления, анализа и т. д., которые наконец приобретают относительную самостоятельность и способность отделяться от практической деятельности». (Леонтьев А.А. Деятельность. Сознание. Личность. М., 1975. – с. 40).

С. Лем: «Я не обладаю воображением, которое было бы неязыковым, нелингвистическим, несловесным воображением. Все, что я написал, не было переводом каких-то картин, каких-то видений на слова и фразы, но строилось исключительно внутри самого языка. Из фраз, которые я заношу на бумагу, построены все созданные мною миры».

Сеченов: «Я никогда не думаю прямо словами, а всегда мышечными ощущениями, сопровождающими мою мысль в форме разговора».

М.М. Бахтин: «Вне объективации, вне воплощения в определенном материале (материале жеста, внутреннего слова) сознание – фикция» (первичной и основной базой абстрактного мышления является звуковая материя языка, его знаковая сторона; М. и Э.).

Очевидно, индивидуально: у кого-то – и образы, и слова-предикаты, у кого-то – только образы как знаки предметов или комплексов мыслей или только вербальные элементы.

Вот что такое внутренняя речь.

Итак, возникнув и развиваясь на первых этапах на базе знаковой материи языка, абстрактное мышление с развитием общества и человека как социального существа стало использовать и другие виды знаковых систем в качестве своей основы: технологическое мышление (в символических языках), внутренняя речь (в образах в их вторичной, знаковой, функции).

---

Смотрите также файлы

• 03 Задание 1.pdf

• Болезни зубов.docx

• Кариес зубов.pptx

• Программа индивидуальной работы.docx

• Патриотическая позиция церкви.docx