ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 12.01.2024
Просмотров: 333
Скачиваний: 8
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
Наш народ говорит: «Десять человек оставляют следы на земле, сотня – протаптывает тропу, а тысяча – дорогу». Сможем ли мы, сегодняшние старики, оставить после себя дорогу, чтобы по ней пошли?
Летом тысячи стариков пойдут по дорогам страны, в города и аулы, они соберут детей и расскажут им о славном прошлом Казахстана, передадут из уст в уста казахские легенды и сказания, объяснят, о чем плачет кобыз и куда зовет домбра, поведают о былой славе кочевников, о красоте степи и гор, о свободе и гордости, о силе истинной веры и надежды.
Через неделю начнутся каникулы в школах и к нам, в юрты, приедут на отдых дети разного возраста. Говорят, в этом году их ожидается гораздо больше, чем в первые годы. Конечно, их привлекает экзотика жизни в юрте на лоне природы, верховая езда, здоровая домашняя пища. Пусть так. Зато здесь они будут в казахской языковой среде, научатся не только ездить верхом, но и ухаживать за лошадьми, увидят, как собирается юрта, как доят кобылиц и коров, узнают, как сбивают кошму и готовят национальные блюда, научатся народным играм и получат навыки ориентировки в Степи. И будет много времени по вечерам на долгие разговоры у костра.
Надо рассказать им о Казахстане, настоящем, а не декоративном, в котором они живут. О чем я могу рассказать детям?
Я не буду пугать обилием дат и событий. Я должен буду просто показать жизнь народа, его ценности, его борьбу за землю. Они узнают легенды о казахских батырах, о предках-тюрках, которые при многих императорах мира составляли военную аристократию, о том, что в древние и средние века воинов лучше, чем кочевники, не существовало. Я расскажу о казахской женщине, которая, разделяя с мужем трудности кочевой жизни, была готова и способна встать рядом с ним в битве за землю и скот. Потому что по большому счету это была битва за жизнь детей и потомков.
Расскажу о том, как кочевникам удавалось преодолевать огромные расстояния за немыслимый для того времени срок, как они разработали собственную военную стратегию и дисциплину, как становились единым целым с конем. И, наконец, я расскажу, почему кочевники поклонялись небу Тенгри, земле Умай и почитали души предков. Они узнают имена казахских героев: Райымбека и Кабанбая, Алихана Букейханова и Ахмета Байтурсынова, Бауыржана Момышулы и Кайрата Рыскулбека и многих-многих других.
Я расскажу и о трагических страницах нашей истории, об угрозе уничтожения, колонизации, лишении народа его лидеров.
Только вот не знаю, как поведать об истории Казахстана последних сорока лет. Поучение прозвучит из моих уст или покаяние? Какой будет их реакция, когда они узнают о нашей роли в истории? Какими глазами они посмотрят на нас, уже зная историю многих поколений наших предков, веками защищавших эту землю? Даже если в их глазах будет презрение или ненависть, мы должны им всё рассказать. Чтобы не было в нашем прошлом белых пятен, способных стать в будущем черной дырой для всего народа. Конечно, мы бы хотели получить прощение внуков, но пусть лучше его не будет. Не простив нас, они точно будут знать, как не следует жить. Не простив нас, они будут защищены от наших ошибок.
И еще. Я обязательно должен буду рассказать им легенду о манкурте. Эта легенда передавалась из уст в уста много веков, чтобы каждое новое поколение казахов знало, что есть самое страшное для человека. Я объясню им то, что мирный скотовод должен был быть воином. Возвращаясь из кочевки, аул мог обнаружить захватчиков на своих пастбищах. Или враги могли напасть внезапно и требовалось тут же вступить в бой, и, отправив вглубь Степи стариков, детей и женщин, отбивать угоняемый скот. Легенда о манкурте гласит, что во время одного из таких набегов джунгары взяли в плен известного в Степи своей отвагой молодого батыра. Это была знатная добыча. Его можно было женить на джунгарке и сделать своим батыром. У него можно было научиться военному искусству противников. Его можно было выгодно продать. Наконец, он становился свидетельством военной ловкости джунгар, взявших в плен казахского воина. Но тот все время с тоской смотрел на запад и без конца делал дерзкие попытки сбежать. Его избивали, приковывали к могучему дереву, морили голодом, но он вновь пытался бежать. Через два года джунгары решили, что используют хотя бы силу батыра и его навыки скотовода. Для этого надо было лишь сломить его волю и, главное, тягу домой, в казахскую Степь. Однажды летом, когда стояли особенно жаркие дни, джунгары вывезли батыра в пустынное место, обрили ему голову, натянули на нее свежую шкуру, на шею и ноги надели колодки и оставили одного. Под лучами палящего солнца шкура стала просыхать и, сжимаясь, плотно обтягивала голову джигита. Дотянуться руками до головы, чтобы сорвать шкуру, или разбить голову о землю мешала широкая колодка на шее. Дойти до какой-нибудь реки или горы, чтобы утопиться или разбиться, было невозможно. Путь был не близкий, а на ногах – колодки. Весь день его мучила жажда, а ночью, когда можно было отдохнуть от пекла, началась пытка: страшный зуд на голове сводил с ума. Джигит стал выть. Он молил Тенгри, чтобы джунгары пришли и убили его. Через день шкура просохла окончательно и обтянула голову джигита стальным шлемом. Шкура не растягивалась, держа череп в тисках, и каждая попытка раскрыть в крике рот оборачивалась болевым шоком. В невыносимой боли под нещадно палящим солнцем прошло еще два дня. Прорастающие на голове волосы не могли пробиться сквозь высохшую и затвердевшую шкуру, и в поисках выхода сотнями тысяч иголок впивались в кожу на черепе, врастая внутрь и раздражая нервные окончания под кожей. Ему казалось, острие тысяч кинжалов впиваются ему в череп. На пятый день без воды под безжалостным солнцем, в непрерывных физических страданиях джигит впал в бессознательное состояние. Потом два раза в день ему стали привозить воду. Боль отступала.
Джигит мечтал только о воде, других мыслей не существовало. Человек, дававший ему пить, становился для него богом. Через три недели его привезли в стан джунгар почти бесчувственного, но живого. Его выходили, но это был уже не гордый и дерзкий джигит, а преданный своему хозяину безгласый раб. Дети дразнили его, а девушки, еще вчера мечтавшие о нем, брезгливо отводили глаза. Те из повидавших жизнь мужчин, в ком была смелость воинов, глядя на безмолвного, переносившего унижения с покорностью труса, бывшего воина, испытывали стыд за содеянное. Однако постепенно привыкли. Некогда храбрый пленник-казах всеми забылся, а перед глазами вечно маячил здоровяк с пустым взглядом. Манкурт был неприхотлив в еде, редкостно вынослив, по-детски послушен и, что составляло его главное достоинство, никуда не стремился, ни о чем не мечтал, ничего не помнил. Однажды в стане джунгар, где жил манкурт, появился дряхлый, изможденный старик с клюкой. Он всматривался в лица молодых мужчин. Он не знал языка и все сочли его глухонемым. Утром следующего дня, когда старик собирался продолжить свой путь, он увидел в стороне уходящее стадо. За стадом шёл тот, кого он искал. Это был его внук. Но в то же время это был не он. Безвольная походка, тусклый взгляд джигита заставили старика засомневаться. Манкурт прошел мимо, крепко держась на шкуру на голове при виде чужого человека. Старик вздрогнул и попытался заговорить с джигитом. Джунгары поняли, кто он, и, решив наказать немощного старика, дерзнувшего появиться здесь, приказали знавшему казахский язык джунгару поведать историю манкурта. Хохоча, они рассказывали старику о том, каким стал некогда храбрый джигит, теперь молча сносивший оскорбления. Ни один мускул не дрогнул на суровом лице аксакала, только черной костлявой рукой он крепче сжимал свою клюку. Выслушав рассказ до конца, старик ушел прочь. Но далеко не ушел, а спрятался вблизи расположения джунгарского стана. Так прошел день, близилась ночь. Аксакал вспоминал, как почти три года назад, когда он со стариками уводил в степь женщин и детей, его сын и старший внук с другими джигитами аула поскакали отбивать уводимый врагами скот. Скот отбили, но внука заарканили и увезли в далекие края. Его ждали месяц, а потом старик стал собираться в дорогу. Если внук погиб, его тело следовало придать земле по обычаю предков. Этот долг поддерживал силы старика все три года долгих странствий. Теперь он знал, что его внук жив и невредим. Но он НИКТО. Только варвары могли придумать такую пытку. Джунгары сказали, что отнимать память у человека их научили китайцы. Казахи, испокон веков чтившие своих предков, свои корни, предпочли бы убить человека, чем лишать его памяти. Любой казах-ребенок знает свой род в семи поколениях, историю жизни своих предков, имена великих казахских батыров и знаменитые битвы. И мужчины старались жить достойно, зная, что об их поступках будут знать семь поколений потомков, гордясь или стыдясь своего предка. Память для казаха была всем. Это было его образование.
Знания передавались от отца сыну, от деда внуку. История рода, обычаи, традиции, кочевые пути, места стоянок и скрытых колодцев, летоисчисление, умение «читать» природу и разумно пользоваться ею, военная стратегия, стоянки других родов, устройтсво быта, иерархия отношений внутри рода – всё, что хранила память, составляло картину мироздания кочевника. Казах без памяти – ничего страшнее быть не может. Теперь у его внука памяти не было. Значит, не было и человека. Осталась пустая оболочка. Лучше бы его лишили ног и рук, даже при этом он оставался бы человеком. Почему его просто не убили?! Трус уничтожает память противника, которого не смог сломить. Уничтожение памяти – это тоже смерть для человека, но просто убить его всё же честнее. Убить, не лишая врага его памяти, его любви в родине, его верности своему народу, – это уважение к противнику, уважение к силе его духа. Из глаз старика текли слезы, но он был спокоен. Его путь подошел к концу. Осталось проверить, правду ли сказали джунгары. Когда ночь подходила к концу старик нашел манкурта спящим под деревом. Он позвал его ласково, как в детстве: «Жаным мені;,к;зім мені;, ботам». Манкурт открыл глаза, и, с опаской глядя на старика, правой рукой схватился за голову, а левой потянулся в пике. Старик повторил слова и, когда манкурт замахнулся, он молниеносным движением вонзил нож в сердце внука… Вскоре женщина, приносившая манкурту еду, сообщила, что его убили. Джунгары, не сговариваясь, обернулись на запад и далеко на линии горизонта увидели одинокую сгорбленную фигурку. В глазах мужчин была и злость, и смятение. Погоню посылать не стали. Кому он нужен, нищий, немощный старик…
Эту историю дети должны знать. Маленькие не всё поймут, но, когда они вырастут, они вспомнят эту легенду и откроют для себя ее глубокий смысл. А мой внук достаточно большой, он всё поймет уже сейчас.
Да, манкурт не знает ни имени своего, ни рода, ни родины. Но манкуртом никто добровольно не становится, он – жертва чьей-то воли, чье-то преступного решения. Кто в ответе за то, что происходит с нашими детьми? Кто сделал их такими, безпамятными?
Несколько поколений казахов делали из собственных детей манкуртов. Мы – их «джунгары», цинично обрекшие ничего не понимающих детей на унижение и рабство! Мы с женой безжалостно натягивали шкуры на головы своих детей, они наденут их нашим внукам. И никто из нас не задумался, что станет с манкуртом, кому и чему он, думать не умеющий, будет служить. Кто и что он без корней, без связи со своим народом, со своей землей?! Манкурт, своей родины не помнящий, продаст ее; своего народа не знающий, предаст его. Века назад наши предки знали эту очевидную и простую истину. Мы получили то, чего добивались с завидным упорством: наши дети не знают своего языка, истории страны, традиций, обычая чтить предков. И скажи им сейчас: откажись от родителей-стариков, не вспоминай, забудь, – и они это сделают. Мы сами подготовили их к этому.
Сердце отказывалось верить в это, но разум не мог не видеть очевидного. «Нет, - уговаривал я себя, - так думать нельзя, ещё есть шанс всё исправить».
Мы возьмем большой кусок кошмы, варёное мясо, айран и пойдем с детьми в степь. И я начну рассказывать. Там они лучше себе представят, как жили их предки, что завещали потомкам, какой ценой была сохранена наша земля. И по вечерам мы будем много говорить с внуком. Я расскажу ему о его прапрадеде-бие, о прадеде, сосланном в Сибирь, о деде – шахтере-коммунисте, о себе и своей жене, о наших мечтах.
А еще здесь он научится ездить верхом. Это очень важно для мужчины – управлять конем, сливаться с ним воедино, чувствовать его силу и укрощать его, подчиняя своей воле. Благодаря этому в былые времена мальчишки взрослели рано, в двенадцать-тринадцать лет. Им ещё не всегда хватало силёнок, но они уже постигали науку воинов-кочевников. Важно было как