Добавлен: 29.03.2023
Просмотров: 85
Скачиваний: 2
СОДЕРЖАНИЕ
Глава 1. Сущность оперативно-розыскной деятельности
1.1. Понятие оперативно-розыскной деятельности
1.2. Уважение и соблюдение прав человека, как принцип оперативно-розыскной деятельности
Глава 2. Проблемы соблюдения прав человека при осуществлении оперативно-розыскной деятельности
2.1.Оперативно-розыскная деятельность и право на неприкосновенность частной жизни
2.2. Проблема юридических провокаций в оперативно-розыскной деятельности
В Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод (ст.8) указывается, что каждый человек имеет право на уважение его личной и семейной жизни, неприкосновенности его жилища и тайны корреспонденции. Не допускается вмешательство государственных органов в осуществление этого права, за исключением случаев, установленных законом.
Эти же положения прямо закреплены в Конституции РФ:
«Достоинство личности охраняется государством. Ничто не может быть основанием для его умаления» (ст. 21). «Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность» (ст. 22). «Каждый имеет право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, защиту своей чести и доброго имени. Каждый имеет право на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений. Ограничение этого права допускается только на основании судебного решения» (ст. 23). «Сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия не допускаются» (ст. 24). «Жилище неприкосновенно. Никто не вправе проникать в жилище против воли проживающих в нем лиц иначе как в случаях, установленных федеральным законом, или на основании судебного решения» (ст. 25).
Конституционный Суд РФ в ряде своих решений установил, что в понятие «частная жизнь» включается та область жизнедеятельности человека, которая относится к отдельному лицу, касается только его и не подлежит контролю со стороны общества и государства, если носит непротивоправный характер[25].
Из этой правовой позиции следуют два важных вывода:
во-первых, лишь сам индивид вправе определить, какие именно сведения, имеющие отношение к его частной жизни, должны оставаться в тайне, а потому сбор, хранение, использование и распространение информации, не доверенной никому, не допускается без согласия данного лица, как того требует Конституция РФ.
Во-вторых, действия и поступки лица, связанные с противоправной деятельностью, не относятся к сфере частной жизни, находящейся под конституционной защитой. Иначе говоря, субъекты ОРД вправе cобирать о лицах информацию, которая свидетельствует о наличии признаков подготавливаемых, совершаемых или совершенных ими преступлений.
В то же время нельзя отрицать того, что при проведении многих оперативно-розыскных, направленных на выявление сведений о причастности конкретных лиц к преступной деятельности, правоохранительные органы в той или иной степени вторгаются в сферу жизни граждан, которая напрямую не относится к противоправной сфере[26].
Так, например, начиная наблюдение за лицом, в отношении которого имеются сведения о его участии в подготовке или совершении преступлений, оперативные сотрудники не знают, чем он будет заниматься в период осуществления данного оперативного мероприятия, а потому в поле их зрения невольно попадают не только те действия, которые связаны с его преступной деятельностью, но и обусловленные профессиональными, социальными функциями, а также относящиеся исключительно к его интимной, личной жизни[27].
Такая же особенность характерна и для прослушивания телефонных переговоров, в содержании которых сведения о преступной деятельности могут занимать весьма незначительную долю, но чтобы их выявить, необходимо проанализировать все его телефонные разговоры, большую часть которых собеседники вправе относить к своей личной тайне.
Таким образом, нельзя не признавать, что ОРД объективно ограничивает право на неприкосновенность частной жизни.
Нарушение права на неприкосновенность частной жизни часто происходит в связи с применением специальных технических средств (далее – СТС), предназначенных для негласной аудио- и видеозаписи в процессе наблюдения, оперативных экспериментов без получения на то судебного разрешения. В актах КС РФ по таким жалобам содержится правовая позиция о том, что само по себе применение СТС не требует судебного решения, если при этом не ограничивается право на неприкосновенность жилища[28].
Однако Европейский Суд по правам человека (далее – ЕСПЧ) в своих решениях выработал по этому вопросу другую позицию. Так, в постановлении по делу «Быков против России» он признал нарушение права заявителя на уважение его личной жизни в результате использования без предварительного получения судебного разрешения полицейским информатором радиомикрофона для записи разговора, происходившего в гостевом домике на территории его земельного участка[29].
В постановлении по делу «Ахлюстин против России» ЕСПЧ также признал нарушение права на частную жизнь при использовании без судебного разрешения аппаратуры негласной аудиозаписи в служебном помещении заявителя[30].
Таким образом, заметно расхождение позиций Конституционного Суда РФ и ЕСПЧ по важному для практики ОРД вопросу об условиях проведения негласного аудио- и видеоконтроля (электронного наблюдения) в помещениях, которые российским законодательством не относятся к жилищу.
Такое расхождение позиций можно объяснить двумя основными причинами. Прежде всего, отметим, что возможность ограничения права на неприкосновенность частной жизни, согласно ч. 1 ст. 23 Конституции РФ, не связана с обязательностью получения для этого судебного решения, как это предусмотрено в ч. 2 этой же статьи, для ограничения права на тайну телефонных переговоров и почтовых отправлений.
Кроме того, в Законе об ОРД отсутствуют иные, помимо судебного разрешения, гарантии обеспечения права на неприкосновенность частной жизни граждан при осуществлении электронного наблюдения в нежилых помещениях.
Думается, что для устранения разногласий в позициях Конституционного Суда РФ и ЕСПЧ российскому законодателю следует более детально закрепить в Законе об ОРД основания и порядок применения электронного наблюдения, усилив гарантии предупреждения возможных злоупотреблений. В научной литературе также предлагается, в условиях действующего правового регулирования, сотрудникам оперативно-розыскных служб получать предварительное судебное разрешение на проведение электронного наблюдения даже в нежилых помещениях, обосновывая это возможностью непроизвольной фиксации телефонных разговоров проверяемого лица[31].
Одним из наиболее часто подвергаемых ограничению в процессе ОРД является право на тайну телефонных переговоров.
Негативную оценку ситуации с обеспечением права на тайну телефонных переговоров в России дал ЕСПЧ в постановлении по делу «Роман Захаров против России», в котором был сделан вывод, что российское законодательство в части регулирования прослушивания телефонных переговоров не отвечает критериям «качества закона»[32].
Отсюда следует, что если условия и порядок проведения ПТП не будут более детально урегулированы в законодательстве, то любые жалобы в ЕСПЧ на его применение будут признаваться обоснованными, а права заявителей – нарушенными Российской Федерацией.
Недостатки Закона об ОРД в части регулирования механизма ограничения права на тайну телефонных переговоров усиливаются и низким уровнем правосознания оперативных сотрудников, предпринимающих попытки обойти установленные им ограничения. Так, в Конституционном Суде РФ оспаривались положения ч. 3 ст. 8 Закона об ОРД, согласно которой в случаях, не терпящих отлагательства, допускается проведение ПТП на основании постановления руководителя органа, осуществляющего ОРД, с обязательным уведомлением суда в течение 24 часов. При этом данная норма обязывает субъектов ОРД в течение 48 часов «получить судебное решение о проведении такого оперативно-розыскного мероприятия либо прекратить его проведение».
Это положение некоторые оперативно-розыскные службы интерпретировали, как возможность осуществления ПТП без судебного решения, если его продолжительность не превышает 48 часов. Однако, Конституционный Суд РФ не согласился с таким толкованием указанной нормы, указав в своих решениях на недопустимость отступления от требований ч. 2 ст. 23 Конституции РФ и обязательность получения судебного решения на ПТП любой продолжительности[33]. На основании этих решений практика применения ПТП продолжительностью менее 48 часов без получения судебного решения должна признаваться незаконной.
Нарушение права на тайну телефонных переговоров обусловливается и недостаточной регламентацией порядка продления сроков ПТП, так как ст. 9 Закона об ОРД, допуская возможность продления судебных разрешений на проведение ПТП, не устанавливает оснований для этого, не ограничивает их количество и предельные сроки.
В отличие от неё, статья 186 УПК РФ[34] не только ограничивает продолжительность контроля телефонных переговоров сроками расследования, но и не предусматривает возможности их продления. Отсутствие же законодательных ограничений в этой части в сфере ОРД создаёт условия для злоупотреблений и нарушений прав личности.
В последние годы в практике ОРД возникла проблема обеспечения права на тайну электронной переписки, что связано с массовым использованием в преступной деятельности разнообразных средств связи, в памяти которых сохраняется большой объём представляющей оперативный интерес информации, необходимой для раскрытия и расследования преступлений. Оперативное ознакомление с этой информацией позволяет своевременно выявлять криминально активных лиц и пресекать опасные преступления. Так, например, изучение переписки в мессенджере Telegram, содержащейся в памяти мобильного телефона, изъятого у задержанного лица, позволило сотрудникам уголовного розыска установить его причастность к подготовке теракта на футбольном чемпионате 2017 г., своевременно пресечь его совершение и тем самым сберечь жизни многих людей[35].
Нарушение права на тайну электронной переписки неоднократно рассматривался в Конституционном Суде РФ. В частности, один из заявителей, осуждённый за незаконный сбыт наркотиков через нелегальный интернет-магазин, настаивал на недопустимости доказательств, полученных в результате использования оперативными сотрудниками изъятого у него планшета для ведения от его имени переписки в мессенджере с соучастниками преступной деятельности. Нарушение своих прав он связал с тем, что, ведя такую переписку под видом оперативного внедрения, оперативные сотрудники не имели на то согласия владельца или судебного решения, как это предусмотрено ч. 2 ст. 23 Конституции РФ.
В своём определении по данной жалобе Конституционный Суд РФ отметил, что использование абонентских устройств, изъятых в установленном законом порядке в ходе оперативно-розыскных мероприятий, не нарушает тайну переписки и телефонных переговоров и не требует в этой связи вынесения судебного решения[36].
Это определение было принято с учётом ранее сформулированной Конституционным Судом РФ правовой позиции о том, что проведение осмотра и экспертизы с целью получения имеющей значение для уголовного дела информации, находящейся в электронной памяти абонентских устройств, изъятых при производстве следственных действий в установленном законом порядке, не предполагает вынесения об этом специального судебного решения[37].
Рассмотренные правовые позиции органа конституционного судопроизводства дают определенный ориентир в обеспечении прав и свобод граждан, а также в правомерном проведении оперативно-розыскной деятельности. Однако для полного разрешения проблем обеспечения права частной жизни при осуществлении оперативно-розыскных мероприятий требуется дальнейшее научное осмысление и законодательные решения.
Законодатель должен установить границы, пределы и условия ограничения этого права в сфере ОРД в отношении лиц, обоснованно подозреваемых в подготовке и совершении преступлений.
Рассмотренное выше не исчерпывает всего круга проблем обеспечения права на частную жизнь личности в процессе ОРД, многие вопросы нуждаются в самостоятельном и более глубоком рассмотрении. Разрешение этих проблем требует принятия комплексных мер, включающих прежде всего совершенствование правовых норм, регулирующих основания, условия и порядок проведения оперативно-розыскных мероприятий, ограничивающих конституционные права личности, уделяя при этом особое внимание установлению пределов такого ограничения в соответствии с конституционным принципом соразмерности.
При этом, чтобы правовые нормы правильно применялись, необходимо повышать качество профессиональной подготовки сотрудников оперативных подразделений правоохранительных органов, формировать их профессиональные компетенции с учетом современного российского законодательства и международного права, а также правоприменительной практики по вопросам ОРД, целенаправленно формировать у них профессиональное правосознание, заключающееся в уважительном отношении к правам человека и безусловном их соблюдении в любой ситуации независимо от того, какое бы тяжкое преступление он ни совершил.