Файл: Стоппард Том - Розенкранц и Гильденстерн мертвы.doc

хотелось, чтоб в протоколе было отмечено, что я не верю в Англию. Благодарю

вас. (Задумывается.) А если она даже и существует, все равно выйдет только

еще одна бессмыслица.

Гильденстерн. Не понимаю почему?

Розенкранц (яростно). Он же не поймет, о чем мы толкуем! Что мы ему

скажем?

Гильденстерн. Мы скажем: ваше величество, мы прибыли.

Розенкранц (царственно). Кто вы такие? Гильденстерн. Мы - Розенкранц и

Гильденстерн.

Розенкранц (рявкает). Впервые слышу ваши имена.

Гильденстерн. Да, мы люди маленькие - -

Розенкранц (царственно и брезгливо). Что привело вас?

Гильденстерн. Полученные нами указанья - -

Розенкранц. Впервые слышу - -

Гильденстерн (гневно). Не перебивай! (Покорно.) Мы прибыли из Дании.

Розенкранц. Что вам угодно?

Гильденстерн. Ничего - мы доставляем Гамлета. - -

Розенкранц. Это кто?

Гильденстерн (раздраженно). Вы слышали о нем - -

Розенкранц. О, я слышал о нем достаточно и не желаю с этим связываться.

Гильденстерн. Но - -

Розенкранц. Заваливаетесь сюда, как в свой кабак, и ожидаете, что я

приму любого сумасшедшего, от которого вы хотите избавиться из-за кучи

непроверенных - -

Гильденстерн. У нас письмо - -

Розенкранц вырывает у него письмо и вскрывает его.

Розенкранц (деловито). Так... понятно... понятно... Что ж, это,

пожалуй, подтверждает вашу версию - распоряжение короля Дании - по разным

соображениям -- заботясь о благополучии Дании и Англии тоже - по прочтении

данного письма, не откладывая - я должен отрубить Гамлету голову - -

Гильденстерн вырывает у него письмо, Розенкранц вырывает у него письмо

обратно. Гильденстерн отпускает только половину письма. Они читают его

одновременно, потом расходятся.

Пауза.

Они оба стоят на просцениуме, лицом к залу.

Солнце садится. Скоро стемнеет.

Гильденстерн. Ты так думаешь?

Розенкранц. Просто, чтоб что-нибудь сказать. (Пауза.) Мы же его друзья.

Гильденстерн. С чего ты взял?

Розенкранц. Мы провели с ним молодые годы.

Гильденстерн. Это они так говорят.

Розенкранц. Но мы от этого зависим.

Гильденстерн. Конечно, да; но вообще нет. (С легкостью.) Рассмотрим все

здраво. Примем, если тебе угодно, что они собираются его убить. Что же, он

человек, он смертей, смерть приходит ко всем и т. д., и, следовательно, он в

---

любом случае умрет, раньше или позже. Или - если взглянуть на это дело с

социальной точки зрения - он просто человек среди людей, один из многих, и

потеря будет в пределах разумного и естественного. И опять же - что такого

ужасного в смерти? Как философски заметил Сократ: если мы ничего не знаем о

смерти, нелогично ее бояться. Возможно, что это даже... славно. Во всяком

случае, избавляешься от бремени жизни, а для праведника - это Небеса и

награда. Или взглянуть с другой стороны - мы люди маленькие, всех

обстоятельств не знаем, это колесики внутри колесиков, и так далее - и с

нашей стороны было бы просто большим нахальством вмешиваться в замыслы

судьбы или даже королей. В конце концов, лучшее, что можно нам посоветовать,

это оставить все как было. Запечатаем письмо - вот так аккуратно - и все.

Сломанная печать будет незаметна, если делать это умеючи.

Розенкранц. Но к чему это все?

Гильденстерн. Логика тут ни при чем.

Розенкранц. Он же ничего нам не сделал.

Гильденстерн. Справедливость тоже.

Розенкранц. Это ужасно.

Гильденстерн. Могло быть хуже. Я уже было стал опасаться. (Облегченно

смеется.)

На заднем плане из-за зонта появляется Гамлет. Освещение понемногу слабеет.

Гамлет направляется к фонарю.

Розенкранц. Ситуация, как я понимаю, следующая. Мы, Розенкранц и

Гильденстерн, знакомые с ним от молодых ногтей, были разбужены человеком в

седле, вызваны и прибыли, получили инструкцию выяснить, что с ним стряслось,

и доставить кой-какие развлечения вроде пьески, которая была прервана в

некотором беспорядке из-за каких-то там нюансов, которые нам непонятны, что

произвело в конечном счете сильное - чтоб не сказать убийственное -

впечатление на Гамлета, которого мы, в свою очередь, сопровождаем теперь в

Англию. Для его же пользы. Так. Теперь все на своих местах.

В глубине сцены Гамлет гасит фонарь. Сцена погружается в темноту. Темнота

озаряется лунным светом, в луче которого Гамлет приближается к спящим

Розенкранцу и Гильденстерну. Он извлекает у них письмо и удаляется с ним за

зонт. Скова вспыхивает фонарь, его свет проникает сквозь ткань зонта. Гамлет

возвращается с письмом к спящим, кладет его на место; потом удаляется к себе

и гасит фонарь.

Наступает утро.

Розенкранц ожидает восхода, лицом к залу. За спиной у него - забавное

---

зрелище: под раскрытым зонтом, удобно расположившись в кресле, покрытый

пледом, читая книгу и, возможно, куря, сидит Гамлет.

Розенкранц наблюдает, как наступает утро, превращающееся постепенно в яркий

полдень.

Предполагать я ничего не предполагаю. (Встает. Гильденстерн просыпается.) Но

ситуация, как я понимаю, следующая. Там - запад, если только мы не сбились с

курса, в каковом случае сейчас - ночь; король дал мне столько же, сколько

тебе, король дал тебе столько же, сколько мне; король не давал письма мне,

король дал письмо тебе; что в письме, мы не знаем; мы везем Гамлета к

английскому королю, неизвестно которому, и узнаем это, только когда

доберемся; передаем ему письмо, которое содержит или не содержит что-либо

относительно нашего будущего, и если нет, то тогда - все, и перед нами

полная неопределенность, если только там существует неопределенность. И еще

- все могло бы быть и хуже. В общем, мы использовали все возможности...

Притом - без всякой поддержки извне. (Ложится снова; оба лежат на животах.)

Вот перестанем дышать, и нас не будет.

Слышен приглушенный звук флейты. Оба садятся; повышенный интерес.

Гильденстерн. Так, начинается.

Розенкранц. Да, но что именно?

Они слушают музыку.

Гильденстерн (возбужденно). Среди этой пустыни и - наконец - звук! Пока

ты на судне (предположим) и пока ты в бездействии (предположим) - эту полную

и абсолютную тишину нарушают только ленивые мокрые шлепки воды да скрип

шпангоута. Что позволяет думать, верней, предположить, верней, надеяться,

что хоть что-нибудь да произойдет. И вот - флейта. Какой-то морячок приложил

свои губы к деревянной свистульке и перебирает пальцами эти - как их -

клапаны, куда поступает воздух, и из его уст возникает, посредством флейты,

так сказать, весьма красноречивая музыка. Подобная вещь способна изменить

весь ход событий! (Пауза.) Ступай посмотри, в чем дело.

Розенкранц. Кто-то играет на флейте.

Гильденстерн. Сходи и посмотри, в чем дело.

Розенкранц. И что потом?

Гильденстерн. Не знаю - пусть сыграет что-нибудь.

Розенкранц. Зачем?

Гильденстерн. Быстро! - пока не пропал импульс.

Розенкранц. Зачем! - что то происходит. Я этого почти не заметил.

Он прислушивается, делает шаг в сторону выхода. Замирает. Прислушивается

более внимательно; меняет направление. Гильденстерн не обращает на него

---

внимания. Розенкранц озирается, пытаясь понять, откуда доносится музыка.

Наконец он направляется - почти невольно - к средней бочке. Останавливается.

Оборачивается к Гильденстерну, но тот не реагирует. Во время всей этой сцены

Розенкранц не произносит ни слова, но его лицо и руки выражают недоверие. Он

стоит около средней бочки и смотрит на нее. Внутри нее продолжается музыка.

Он пинает бочку ногой. Флейта умолкает. Он направляется к Гильденстерну.

Флейта начинает снова. Он на цыпочках возвращается к бочке. Поднимает

крышку. Музыка звучит громче. Опускает крышку. Музыка звучит тише. Он идет

назад к Гильденстерну. Но в этот момент - приглушенно - начинает звучать

барабан. Розенкранц замирает. Оборачивается. Изучает взглядом левую бочку.

Барабан продолжает как бы аккомпанировать флейте. Он подходит к

Гильденстерну. Открывает рот, чтобы заговорить. Не делает этого. Вступает

лютня. Он оборачивается лицом к третьей бочке. Вступают другие инструменты.

В конце концов становится очевидным, что в этих трех бочках разместились со

своими инструментами играющие ту мелодию, которую они до этого в спектакле

уже трижды исполняли, актеры.

Музыка продолжается.

Розенкранц садится рядом с Гильденстерном; оба смотрят в зал.

Мелодия подходит к концу.

Пауза.

По-моему, это целый оркестр. (С тоской.) Ужасна смесь зерна с половой...

Гильденстерн. О даждь нам днесь мотивчик новый.

Крышка средней бочки откидывается, из нее показывается голова 1-го актера.

Актер. Ага! Все в одном корыте! (Вылезает, обходит все бочки, стуча по

крышкам.) На выход! На выход!

Невероятно, но все актеры вылезают из бочек, со своими инструментами, только

без тележки; несколько узлов. Не хватает только Альфреда, 1-й актер доволен.

Обращаясь к Розенкранцу:

Где это мы?

Розенкранц. В плавании.

Актер. То есть мы еще не приехали.

Розенкранц. Ну-с, готовы ли мы для Англии?

Актер. Что до меня, то все в порядке. Вряд ли они там в Англии слишком

требовательны. А-а-альфред!

Из бочки 1-го актера вылезает Альфред.

Актеры все еще в костюмах пантомимы: король с королевой, Альфред - королева,

отравитель и две фигуры в плащах.

Гильденстерн. Что вы здесь делаете?

Актер. Путешествуем. (К актерам.) Отлично - а теперь отойдите на задний

---

план.

Актеры отходят немного в глубь сцены.

(К Гильденстерну.) Рады нас видеть? (Пауза.) Пока что вы выбрались из этой

истории отлично.

Гильденстерн. А вы?

Актер. Впали в немилость. Пьеса оскорбила короля.

Гильденстерн. Да.

Актер. Естественно, он сам второй муж. Конечно, бестактность.

Розенкранц. Пьеса, во всяком случае, была неплохая.

Актер. А! Нам же не дали ничего сделать. Прервали, когда действительно

становилось интересно. (Смотрит в сторону Гамлета.) Вот как нужно

путешествовать.. .

Гильденстерн. Что вы там делали?

Актер. Прятались. (Указывает на костюмы.) Примчались сюда в чем были.

Розенкранц. Безбилетники.

Актер. Естественно - нам не заплатили. По слегка не зависящим от нас

обстоятельствам. Жизнь - игра азартная, с ничтожными шансами. Будь она пари,

никто б не принял. Вы знали, что каждое число, помноженное на два, дает

четное?

Гильденстерн. Неужели?

Актер. Век живи, век учись. На собственной шкуре. Но мы, актеры, мы

учимся и учимся. Знаете, что происходит со старым актером?

Гильденстерн. Нет. Что?

Актер. Ничего. Продолжает паясничать. Странно, а?

Гильденстерн. Что?

Актер. Видеть нас.

Гильденстерн. Я знал, что это не конец.

Актер. Живых и здоровых. Что вы об этом всем теперь думаете?

Гильденстерн. Мы не слишком в курсе.

Актер. Потолкуйте с ним.

Розенкранц. Это можно.

Гильденстерн. Но бесполезно.

Розенкранц. Хотя возможно.

Гильденстерн. Но ничего не даст.

Розенкранц. Однако не запрещено.

Гильденстерн. Конечно. Мы не в тюрьме. Никаких ограничений не

установлено, никаких запретов. Мы - пока что - обеспечили - или обрекли себя

- на известную независимость - пока что. Случайности, каприз - в порядке

вещей. Другие колеса, конечно, крутятся, но нас это не касается. Мы можем

дышать. Можем отдыхать. Можем делать и говорить что хотим и кому хотим, без

ограничений.

Розенкранц. Конечно, в известных пределах.

Гильденстерн. Именно в известных.

Гамлет подходит к рампе и смотрит в публику. Остальные молча за ним

наблюдают. Гамлет громко отхаркивается и плюет в зал. Секундой позже он

подносит руки к глазам и, протирая их, уходит в глубь сцены.

Розенкранц. Потребность в философской интроспекции - его, можно

сказать, главная черта. Что не значит, что он безумен. И не значит, что нет.

---