Файл: 12-2013.pdf

В1968 году руководство Гостелерадио обратилось в Госкино СССР с просьбой подготовить на базе Высших курсов сценаристов и режиссеров специальную группу режиссеров телевизионного фильма с обязательством последующего обеспечения их работой. Залогом успеха была высокая репутация Курсов, хорошо разработанная методология и уникальный педагогический состав. Так, «работу с актером» вел М.Хуциев, смело взявшийся со студентами за постановку «Мастера и Маргариты». «Режиссуру» читали А.Алов

иВ.Наумов, а также руководитель объединения «Телефильм» С.Колосов; «операторское мастерство» – А.Головня, «организацию кинопроизводства» – М.Литвак

иВ.Разумовский, «звуковое решение фильма» – Я.Харон, «монтаж» – Т.Лихачева, «историю отечественного фильма» – Н. Зоркая. Художественным руководителем курса был Л.Трауберг.

Но и состав слушателей был достойным

– известные кинодраматурги Е.Григорьев, С.Давыдова, В.Голованов, актеры А.Васильев, Ю.Мастюгин, А.Кузнецов, Т.Богданова, Э.Нечаева. Все с большим жизненным багажом и творческим потенциалом.

Однако, волею судьбы (которую отражает данная публикация), телевидение не выполнило своих обязательств перед выпускниками и большинство из них вернулись в свои прежние профессии. В «боевом строю» остались режиссеры С.Тарасов, С.Мамилов, Л.Григорян, А.Симонов, А.Васильев, В.Зобин, Г.Бабушкин (двое последних все-таки нашли свое место на телевидении).

Вновейшую историю Курсов и телевидения вписаны такие яркие имена наших выпускников – авторов широко известных телесериалов, как В.Хотиненко («Достоевский»), А.Сурикова («Ищите женщину»), С.Урсуляк («Ликвидация», «Жизнь и судьба»), А.Мурадов («Жуков»)

имногие другие.

Автор публикации Левон ГРИГОРЯН после окончания Курсов снял свою версию «В горах мое сердце» с И.Смоктуновским, Н.Гриценко, С.Саркисяном и многие другие фильмы, но главным своим занятием считает литературное творчество – в серии «ЖЗЛ» вышла его книга о С.Параджанове.

Ректор ВКСР Вера Суменова

НЕЗАБЫВАЕМАЯ ВЕСНА

Зима... Такой уже далекий 1968 год...

Дверь в старый Дом Кино со странной надписью: «С Новым Годом в Старом Доме». И открыв ее, тебя обдувает бодрящий еловый дух, ибо громадная ель, установленная на втором этаже, доносит до самых дверей и свой запах, и аромат праздника Нового Года с обещанием, что все это не случайно... И Новый Год действительно станет Новым...

Первая лекция и Первое Слово... За-

писанное со старательностью школяра, приступающего к азам заветной науки.

Ибо наука это называлась Кинорежиссура и поводырем на этой новой тропе жизни был сам Художественный Руководитель

Высших Режиссерских Курсов Леонид Захарович Трауберг. Живой классик, живая легенда когда-то удивительно живо-

го кино нашей когда-то молодой, живой страны. Кто бы догадался в тот миг какая непростая будет это тропа...

- Записывайте! – сразу без всяких пре-

дисловий начал Трауберг. – Оксюморон! В буквальном переводе означает – остроумная глупость... То, чего нет, но на самом деле есть! Вот например – «живой труп»...

Трупы живыми не бывают, но на самом деле их множество...

Ничего я в тот день не понял и не

оценил. «Причем тут кинорежиссура и

«Иваново детство», «Баллада о солдате», «Мир входящему», «Мне 20 лет» и многое

другое, что стало классикой нашего кино.

Именно здесь были великие старты, и Дом тот был фактически нашим Байконуром, и это тоже врывалось в нас своим удивительным Зовом и звало в полет...

Скоро на наших глазах состоялось и обещанное новоселье. Открылся новый Дом Кино с великолепными богато украшенными интерьерами, авторскими чеканками, замечательными аланскими коврами ручной работы, с барами, где

варился на песке ароматный кофе. И это новоселье – тоже один из кирпичиков среди воспоминаний о той Весне, и оно слилось вместе с запахом новогодней ели в ожидании грядущего праздника...

Новый Год, Новый Дом – и все теперь пойдет по-новому...

Нас готовили как режиссеров телевизионного кино – по тем временам тоже своеобразный оксюморон. Телевизион-

ного кино как такового еще не было, но оно должно было быть. Америка тогда готовилась прорвать «железный занавес» и через систему трех спутников начать телевещание на весь мир. И потому телевизионное начальство с самого начала объявило, что наш набор – своеобразный «отряд особого назначения», созданный для того, чтобы снимать телепродукцию «нашу», но вполне конкурентоспособную. Такой набор в «спецназ», открывающий широкие творческие возможности, был принят с воодушевлением. Как тяжелое вооружение для этого предстоящего идеологического сражения был задуман оснащенный

всей необходимой техникой останкинский телецентр. Его открытие тоже совпало с нашим обучением, и мы с восторгом вступили в его широкие коридоры – здесь будем творить, создавать и осуществлять самые смелые проекты.

Но... ирония судьбы. К моменту получения наших дипломов произошли столь серьезные идеологические перемены, что с экспериментами было закончено. Новый

руководитель телевидения, весьма ортодоксальный Лапин объявил, что сомнительный молодняк (чутье не подвело) ему

не нужен. Какое это еще новое кино они «нам» сотворят...

Так наступила застойная, долгая, хмурая Осень. Это где-то солнечный сентябрь,

веселые песни, спелые гроздья винограда. Наш сбор урожая был скорее унылым

выкапыванием мокрой картошки. Лишь единицы – и то через годы – с множеством компромиссов нашли работу в останкинском телецентре. Наше новоселье не состоялось. А ведь это был набор с удивительно яркими индивидуальностями, от которых так много ждали. Многие мои сокурсники пришли осваивать режиссуру, уже успев проявить себя. Женя Григорьев показал нам тогда «Три дня Виктора Чер-

нышева», Володя Голованов показал на занятиях ставший затем классикой «Фильм, фильм, фильм...», у Сони Давыдовой был

уже «Жених», у Сергея Тарасова сценарный дебют – «Вертикаль». Рудик Тюрин со своей талантливой прозой, Вадик Зобин, Суламбек Мамилов, Толя Васильев со своими яркими актерскими работами в Театре на Таганке. Такое начало пути.

Мы оказались первым «застойным» выпуском. Путешествие в «Дилижансе» оказалось точным по своему второму на-

званию – «Путешествие будет опасным». Оглядываюсь на свой путь. Вроде не-

мало... 7 художественных фильмов, 20 документальных кинолент, 9 изданных

книг, не считая множества сценариев. Фестивали, награды, творческие встречи

– всего за 40 лет с той весны набежало так много, что все воспоминания наслоились друг на друга, как толстые пласты антарк-

тического льда, но где-то там, глубоко, самое лучшее из воспоминаний – заветное

Озеро Юности... И вода из него – живая...

И снова вдруг доносится из открываемой двери волнующий аромат новогодней

ели и запах каких-то непонятных, смут-

ных обещаний... Новый Год и чудеса про-

изойдут... Будут!

Первый киноведческий «десант»

Они были первыми. это начиналось так

предназначенные для повторного проката, заслуживают, тем не менее, такого же, а может быть и большего внимания, чем кинокартины прокатного фонда. Полного «перевоспитания» директора и превращения его в того замечательного руководителя, которому сначала соорудили памятную доску, а затем поставили бюст на территории Госфильмофонда, я, к сожалению, не дождалась, так как была уволена «по сокращению штатов» в мае 1951 года.

Тут мне придется рассказать, и довольно подробно, эту печальную историю. «Из песни слово выкинешь, так песня вся испортится», – написал великий русский поэт Некрасов. А дело было так...

Как я уже сказала, новые сотрудники категорически не нравились директору. Особенно его раздражали мы, молодые

– «возмутители спокойствия». Тем более, мы начали бороться за справедливость, за принципы и делали это через нашу стенгазету. А однажды мой муж, работавший раньше журналистом в «Днепропетровской правде», написал и отправил в газету «Вечерняя Москва» фельетон под названием «Белостолбовский помещик». С ироничной интонацией он рассказал, как вольготно устроился директор Госфильмофонда за счет государства, оформляя, например, людей на работу в качестве сотрудников «опытного производства» или хозяйственного отдела, на самом деле, используя их для работы у себя дома и особенно – в огороде...

и т. д. Мы были молоды и наивны и еще не знали, что подобный фельетон, направленный в газету, должен был пройти проверку в Министерстве кинематографии, а оттуда попадал к самому герою фельетона. Тоже, якобы, «для проверки». В результате такой «проверки» и появился приказ о моем увольнении.

При этом было нарушено сразу несколько статей трудового законодательства тех лет, начиная с того, что меня, молодого специалиста, направленного на работу после окончания института, нельзя было увольнять до истечения трехлетнего срока без серьезных на то оснований. А оснований не было. Напротив, за два с половиной года я получила несколько благодарностей, и за год до увольнения меня утвердили в должности старшего научного сотрудника. В довершение моих успехов я была принята кандидатом в члены коммунистической партии. В партию я вступила сознательно, по идейным соображениям, искренне считая, что смогу внести значительный вклад в дело строительства коммунистического общества.

А вот «по сокращению штатов» можно было уволить кого угодно безо всяких формулировок. Правда, «штаты» вовсе не были сокращены – на мое место впоследствии был принят другой человек. При увольнении мне выдали зарплату за месяц вперед – «увольнительное пособие», – чтобы я могла найти за этот месяц другую работу. Все-таки социальные проблемы в советское время решались достаточно гуманно.

Но, несмотря на то, что заведующая кафедрой киноведения Елизавета Михайловна Смирнова уже предложила мне новое место работы во ВГИК, я решила начать борьбу за восстановление справедливости. И борьба эта продолжалась весь оплаченный мне месяц.

Я была в ЦК партии у какого-то члена комиссии при ЦК ВКП(б). (Выше меня не пустили!). Ходила в редакции газет «Правда» и «Известия». Затем начала осаждать Министерство кинематографии. Мне пришлось пройти через посещение двух заместителей министра. И только после этого меня допустили на прием к министру Ивану Григорьевичу Большакову.

Едва я переступила порог кабинета, как увидела хозяина, радушно идущего мне навстречу, услышала его слова (произносимые со свойственной ему мягкой улыбкой) о том, что он все знает о моем деле, и что я абсолютно права, поскольку

действительно нарушены «все элементарные законы», но... «Что же нам делать,

– спросил он меня с горестной интонацией и примиряющей улыбкой, – если Виктор Станиславович ставит вопрос «ребром»: или вы, или он? А нам трудно найти замену директору, который к тому же нас вполне устраивает. Ведь никто не соглашается ехать на работу за город! Да и что вы-то привязались так к Белым Столбам? – плавно перешел он к самому главному, – вы же москвичка! Мы вам найдем работу в Москве...». А когда милейший Иван Григорьевич пообещал дать мне и моей семье в Москве жилплощадь (и это в 1951-ом-то году!), я поняла, что мои дальнейшие поиски справедливости бесполезны. И пошла работать во ВГИК.

Так я стала заведующей кабинетом киноведения. Должность была очень скромно оплачиваемая, но зато называлась в трудовой книжке так же, как и

вГосфильмофонде, – старший научный сотрудник, и это примиряло меня с понижением зарплаты.

Многие друзья считают, что Привато сделал для меня доброе дело, невольно способствуя выбору того пути, по которому я иду до сих пор. Но я думаю, что благодарить мне надо не его, а моих учителей и среди них – Елизавету Михайловну Смирнову, не только протянувшую мне руку помощи в трудное время, но и привлекшую меня сразу же к педагогической работе. В результате я 9 лет совмещала заведование кабинетом (а потом и редактирование учебных пособий по истории кино) с педагогикой.

Ас Виктором Станиславовичем мы потом не раз встречались мимоходом – то

вСоюзе кинематографистов, то в Доме кино. При этом он всякий раз, как ни в чем не бывало, любезно раскланивался, а я кивала ему в ответ. Рассказала же я эту печальную историю не ради умаления заслуг В.Привато и не чтобы «опорочить его моральный облик», а исключительно для того, чтобы объяснить, почему я, так увлеченно рассказывая о тех, кто «были первыми», сама не задержалась в Госфильмофонде «на всю оставшуюся жизнь».

Но все-таки и я имею право гордиться тем, что мое имя (хотя и в скромном варианте – «при участии») напечатано

впредисловии к первому изданию того самого справочника. И хотя я понимаю, что эти слова появились лишь благодаря моей подруге Нине Глаголевой, так как к моменту издания обо мне уже все давно забыли, я действительно активно участвовала в написании аннотаций и в очень напряженном и одновременно веселом процессе обсуждения этих текстов с участием В.Вишневского и А.Мачерета.

Конечно же, я люблю свой ВГИК, с ним связана сначала шестилетняя учеба, а затем – 62 года работы. Но и Госфильмофонд для меня очень дорогое место на земле. Потому я стараюсь не пропускать возможности поучаствовать в замечательном фестивале архивного кино. Для его участников это возможность расширить познания в области истории кино, познакомиться с новыми находками экранного киноискусства... А для меня это еще и ностальгическое путешествие

впрошлое со сложными и пронзительными воспоминаниями. Это моя молодость, моя любовь, мой первый ребенок, моя первая и любимая работа. Там началось мое политическое прозрение. Появились первые серьезные сомнения в справедливости того строя, при котором я живу. Я обнаружила на собственном опыте глубокое несоответствие громко провозглашенных принципов жизнеустройства нашей страны реальным «законам» повседневного существования. Такое не забывается!

Доцент ВГИК, кандидат искусствоведения, ветеран ВОВ, заслуженный работник культуры Клара Исаева

шорт`s: Коротко о новом

Катя Тарханова

Капитан Филлипс Режиссер Пол Гринграсс

Том Хэнкс ведет большой сухогруз мимо Сомали. Пираты атакуют. Хэнкс был морально готов и долго отбивался, но пираты хитрее, и он попадает к ним в плен прямо в своей спасательной шлюпке. Удивляет, что Голливуд произвел настолько антиамериканскую картину. Дело не в том, что пиратов жалко и вечный объективист Гринграсс («Кровавое воскресенье») смотрит на частный случай с точки зрения геополитики. Может, он даже не заметил, что снял совсем другое. Вся Америка с ее логикой, армией и законностью выглядит совершенно чудовищно. Все знают про пиратов, но на большом сухогрузе – ни одного пистолета. Не положено. Пираты уже напали, но из центра помочь не спешат. Не положено, пока на борту действуют брандспойты и не кончилась вода. Зато, как только в новостях опубликовано о захвате «американского гражданина», начинается такая громкая (и глупая) свистопляска с авианосцем, двумя крейсерами и «морскими котиками», что мама не горюй. Даже странно, что фильм на родине не запретили.

Жасмин Режиссер Вуди Аллен

Кейт Бланшетт в расстроенных чувствах из Нью-Йорка приехала в Сан-Франциско к сестре (Салли Хокинс). Но они не родные, а обе удочеренные и очень разные. Дальше пойдет саркастическое сравнение двух типов жизни – в богатстве и бедности, в извращенности и простоте, раскроются секреты и обманы. Будут еще две хорошие роли (Алек Болдуин и Питер Скарсгаард), для многих история станет весьма поучительной. По ходу дела так и хочется порекомендовать ее для просмотра кое-кому из знакомых. «Жасмин» (имя героини) уже названа самой кассовой в фильмографии Вуди Аллена. Но, к сожалению, так случилось потому, что слишком она очевидна (дидактична). Картина подробно и несколько навязчиво разъясняет, с какой стати в любых обстоятельствах человеку свойственно наступать на одни и те же грабли. В лучших работах Алленвсегдабылнамногоестественнее,живее.Здесьжевсяжизнь сосредоточена в работе Бланшетт. Такое впечатление, что как актриса она умнее автора.

Паганини, скрипач дьявола Режиссер Бернард Роуз

Дэвид Гаррет (непрофессиональный актер, но профессиональный скрипач) в роли гениального Никколо долго играет в карты с женщинами, а на скрипке не торопится. Потом у него заводится агент (Джаред Харрис), гарантирующий прижизненную мировую славу, и гастроли начинаются. Непонятно, как до такой роскошно-приторной вампуки мог докатиться автор, снявший когда-то «Бессмертную возлюбленную» с Гэри Олдменом в роли Бетховена. Там тоже была мелодрама, но настоящая, честная, а здесь искусственно все – от лондонских туманов до сомнительного романа с юной английской певичкой. Паганини как персонаж с начала до конца вызывает отвращение, и скрипка как ловкий трюк в пабе или на кладбище не спасает. Гаррет любуется собой, своим обнаженным телом, опиумным угаром и маниакально-де- прессивным психозом, а сделка с агентом («дьяволом») вызывает сомнения уже в психическом здоровье Роуза. Но фильм может нравиться школьницам.

По признакам совместимости Режиссер Брайан Фогель

Иван Сергей – не только не русский (итальяно-ирландский идол зрительниц сериалов), но даже не еврей, что значительно осложнит ему жизнь в режиссерском дебюте, переносящем на экран суперпопулярный офф-бродвейский спектакль. Иван Сергей играет Криса, последнего бойскаута, которого черт дернул

вдетстве подружиться с тихим еврейским мальчиком (Джоэль Мур), а в юности влюбиться в еврейку, которая его бросила. И вот

в«кризисе среднего возраста» он снова влюбляется, и снова с той же «спецификой». И начинается очень ехидный, чуть скабрезный, но все равно смешной и неглупый сюжет о том, как люди преодолевают препятствия, которые сами себе создают. Еврейский юмор выглядит антиеврейским (хотя фильм ни в коем случае не антисемитский), что выгодно отличает его от «американских пирогов» и «американских свадеб». Забавное антре Петера Стормаре в роли предводителя бойскаутов.

Игра Эндера Режиссер Гэвин Худ

Харрисон Форд шлет прощальный поцелуй своему Хану Соло из «Звездных войн». Он играет плохого, тупого и жестокого директора школы звездолетчиков, где в 2135 году готовят спасителей отечества от очередного вторжения жуков (тараканов). Экранизация бестселлера О.С. Карда могла бы быть интересна и читающим людям, если бы продолжала аналогию тараканов с психическими расстройствами, но увы. Она пошла по пути 3D, компьютерных стрелялок и спецэффектов с невесомостью. Единственная на весь фильм трезвая мысль укладывается в одну фразу: и с тараканами можно попробовать договориться, прежде чем их уничтожить. Но только в финале она наконец приходит в голову самому умному представителю человечества, 12-летнему Эндеру Виггину (Аса Баттерфилд). Кроме того, вся идеология бестселлера явственно отдает национал-социалистической направленностью, так что детям это лучше не показывать.