ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 12.09.2024
Просмотров: 283
Скачиваний: 0
«Пристройка», приводящая к приказу– самая яркая пристройка «сверху». Она требует относительной приподнятости всего тела, освобожденности мышц и прямого взгляда на партнера. Приказывающий стремится (разумеется – рефлекторно) быть как можно выше, оставаясь в то же время совершенно свободным: позвоночник и шея выпрямляются, а руки, плечи и особенно мускулатура лица – щеки, губы, подбородок, брови – освобождаются, так сказать, «висят». Нахмуренный лоб, сдвинутые, напряженные брови приприказеговорят о том, что кприказудобавлено какое-то другое опорное словесное действие и что перед нами, следовательно, сложное словесное действие, в которомприказ, может быть, занимает большое или даже ведущее место.
Словесное действие приказыватьобычно бывает связано с жестом – иногда рукой и почти всегда головой. Жест рукой (как на это указывал еще С.М. Волконский) всегда предшествуетприказусловами; жест головой, указывающий, как и жест рукой, чего именно требует приказывающий, осуществляется на ударном слове, точнее – на ударном слоге ударного слова.
Приказвсегда завершается ожиданием выполнения с уверенностю в том, что оно последует.Приказываютпреимущественно глаза – губы только произносят слова приказа.
Таким же ожиданием выполнения завершается и просьба. Она столь же категорична как иприказ; просят также преимущественно глаза, а речевой аппарат также только произносят слова просьбы.
Но пристройка, приводящая к просьбе – самая яркая пристройка «снизу». В просьбе, как таковой, все целесообразно подчинено одной цели – получить, хотя прав на это просящий не ощущает. Поэтому он стремится всячески облегчить выполнение своей просьбы.
Поэтому пристроившийся к партнеру, чтобы проститьу него, во-первых, готов мгновенно получить просимое, завладеть им; во-вторых, готов выполнить любое желание партнера немедленно; в-третьих, стремится избежать всякой назойливости со своей стороны, в той мере, в какой это не мешает готовности немедленно получить просимое.Просящийтянется к партнеру, ловит его взгляд и всякое иное проявление его воли, но он в то же самое время осторожен и мягок. Чем активнеепросьба, тем яснее сочетается в ней предельная настойчивость с предельной мягкостью и осторожностью.
Родственность приказа просьбеипросьбы приказуобнаруживается, между прочим, опять в том, что они часто уступают друг другу место. Если просящий или приказывающий и его партнер по субъективному ощущению соотношения сил находится в примерно равном положении, то «просящий» легко превращается в «приказывающего» и обратно. Так часто воздействуют друг на друга близкие родственники, товарищи, если одному из них нужно, чтобы другой сделал что-то немедленно, а тот медлит.
Впрочем, приказлегко переходит впросьбу(и обратно) и независимо от субъективного ощущения сил, в случаях крайней срочности дела и крайней заинтересованности в нем.
Проситьиприказыватьотносительно легко короткой фразой, одним словом и даже одними междометиями. Длинной фразой, сложным и распространенным предложением, включающим в себя перечисления, противопоставления, пояснения и т.д., совершать эти действия в чистом виде, наоборот, невозможно. Для этого потребовалось бы разделить такую фразу на ряд отдельных коротких фраз.
В просьбеи вприказедействует преимущественно смысл не слов и не фразы как таковой (как это имеет место при воздействии на мышление, память и воображение), а интонация, с которой они произносятся. Поэтому, в частности, спросьбойи особенно часто сприказом, обращаются к детям, не умеющим говорить. Поэтому оказывается возможным воздействие словом на волю животных, то есть воздействие непосредственно, «прямо» на их поведение. Но воздействовать на животное «снизу», очевидно, нелепо – поэтому никто всерьез непроситсобак, лошадей и кошек, а приказывают им.
Хорошим примером «пристройки» приказыватьможет служить скульптура Е.А. Лансере «Святослав» (Третьяковская галерея); яркую «пристройку»проситьможно видеть в правой фигуре на фреске Джотто «Мария и Елизавета», так же как и в фигуре провожающей женщины на картине А.Л. Юшанова «Проводы начальника» (ее мы упоминали и в четвертой главе в качестве примера «пристройки снизу»).
6
По своему лексическому составу и грамматическому построению фраза может быть вопросительной, повелительной, может объяснять, утверждать и т.д. Это облегчает соответственное произнесение фразы – способ действования ею.
В повседневном общении людей в момент оценки возникает конкретная ближайшая цель; значит в этот же момент рождается и способ действия и видения, которые затем воплощаются в определенном подборе слов и в построении из них определенных словосочетаний. Таким образом звучание фразы лишь дополняет, утоняет и обогащает тот ее смысл, который выражает содержание слов и построение фразы. Иначе говоря, в выражении мысли словами способ действия ими играет лишь вспомогательную и второстепенную роль. Как уже говорилось, его отсутствие в письменной речи с успехом восполняется контекстом.
Вероятно, именно поэтому способы действия словом, если и изучались, то чрезвычайно мало, как, впрочем, и процесс действия, как таковой.
Между тем, технология актерского искусства должна специально изучать именно способы действия словом. Ведь то, что во всех случаях, кроме сценического искусства, рождается как предпосылка лексического и грамматического строения фразы, то, что нигде не фиксируется кроме воспоминаний, что существует только в момент произнесения фразы, - это же самое актер создает своим творческим воображением на основе данных ему автором пьесы слов и словосочетаний, то есть с обратного конца. Это – процесс действия; он может быть таким или иным и в зависимости от этого произведение актерского искусства также будет таким или иным.
Связь между лексикой и грамматикой, с одной стороны, и способом словесного действия, с другой, совершенно очевидна и бесспорна. Но при упрощенном представлении об этой связи, актер легко поддается наивному предположению, будто смысл произносимых им слов до конца и раз навсегда предопределяет способ действования ими или способ их произнесения. Если, например, в тексте написано «я тебя предупреждаю», то надо, мол, предупреждать; если написано «я очень рад» – надо уверять партнера в своей радости и т.д. и т.п. Такое «игранье текста», «игранье слов» (в противоположность действованию на основе подтекста или контекста роли и пьесы в целом) есть, по существу, отказ актера от его прямых и первейших обязанностей.
Причина всякого рода попыток «играть текст», раскрашивая слова роли, чаще всего лежит в игнорировании сложности вопроса о зависимости способа действия от смыслового содержания текста, в примитивности представлений об этой зависимости.
В действительности зависимость эта чрезвычайно сложна и к тому же совершенно не изучена. Что она отнюдь не прямолинейна, можно подтвердить бесчисленными примерами.
Так, бранные слова зачастую употребляются с целью приласкать, выразить любовь, нежность и т.п. (например, между близкими людьми, в обращении к детям, животным); так, ласкательная по содержанию слов фраза часто бывает угрозой; самая экспрессивная и энергичная по смыслу слов – иногда произносится вяло и безразлично и, наоборот, - самая, казалось бы вялая, невыразительная и даже неграмотно построенная и малопонятная фраза – в целенаправленном и энергичном произнесении оказывается совершенно ясной по смыслу и весьма выразительной.
М. Горький в пьесе «На дне» дал Костылеву слова ласкательные («братик», «милачок», «старичок») и речь его построил, как благостно-поучительную, но это отнюдь не говорит о благостности и доброжелательности его намерений.
А.Н. Островский в комедии «Волки и овцы» дал Анфисе Тихоновне речь почти что косноязычную («Да, уж бы, чайку бы уж…», «А что же … уж… как же это, уж?», «Ну, ну уж вы… сами, а я… что уж!..» и т.д.). Между тем, играя эту роль, и народная артистка СССР М.М. Блюменталь-Тамарина, и народная артистка СССР В.Н. Рыжова были так целеустремленны, так подлинно озабочены хлопотами Анфисы, так ярко действовали, что речь ее в их исполнении приобретала ясный смысл и чрезвычайно ярко выражала своеобразный внутренний мир образа.
Подобных примеров можно привести сколько угодно. Они говорят о том, что казалось бы второстепенный и вспомогательный фактор словесного общения между людьми – способ действия словом – оказывается иногда чрезвычайно выразительным: в нем обнаруживаются многочисленные индивидуальные особенности человека произносящего слова и особенности его взаимоотношений с окружающими людьми; благодаря способу действия относительно бесцветная по смыслу слов фраза, может ярко выражать характер человека и сама стать содержательной и яркой; богатая содержанием речь может стать еще богаче и содержательнее.
Этих самых общих, соображений уже достаточно для категорического утверждения: актер, стремящийся совершенствовать свое уменье действовать словом, должен заботиться не о том, как бы заранее ограничить выбор возможных способов действования каждым данным текстом, а о том чтобы этот выбор максимально расширить.
В практических занятиях удобным материалом для тренировки в этой области могут служить басни. Например, «Кот и повар». Произнося первую фразу повара: «Ах ты, обжора! ах, злодей!» - очевидно, легче всего упрекать, тем более, что Крылов прямо пишет: «Ваську повар укоряет». А нельзя ли, произнося эти слова, угрожать? Бесспорно, можно! Можно ли предупреждать? Тоже можно! Можно даже просить, можно ободрять (!), разумеется не в «чистом виде», а в самых различных сочетаниях и с разнообразными оттенками. Таким же образом, произнося, например, фразу: «Бывало, за пример тебя смиренства кажут…» – можно и объяснять, и упрекать, и приказывать, и просить, и удивлять, и предупреждать, и узнавать, и утверждать, и отделываться, и ободрять, и при том подлинно, по-настоящему.
Мастерство владения словесным действием тем выше, чем содержательнее и ярче видения актера, чем лучше он умеет лепить фразу и чем свободнее он в выборе способов словесного действия. Если актер одной и той же фразой, одним и тем же словом может совершать какие угодно действия, применяя все возможные способы действия словом к любому тексту – он превращается из раба слова и фразы в их господина.
Все это, разумеется, отнюдь не значит, что совершенное владение способами действия словом делает актера, независимым от авторского текста. Актер, по природе своего искусства, зависит от драматургии, а значит и от авторского текста (зависимость эту мы рассмотрим в последующих главах), но он должен зависеть не от отдельных слов или фраз роли (такая зависимость как раз и есть рабское «игранье текста»), а от роли в целом, точнее – от пьесы в целом, от ее идейного и художественного содержания.
Поэтому способ, который надлежит применить, чтобы действовать любой данной фразой роли, нужно искать не в этой фразе, а в логике действуй образа, которая, в свою очередь, выясняется из контекста речей и поступков действующего лица и событий пьесы в целом.
Актер тем свободнее в воплощении сквозного действия, сверхзадачи и подтекста, чем меньше он связан наивным представлением, что данной фразой, раз она состоит из таких-то слов, можно совершать только такое-то действие. Значит, овладевая техникой словесного действия, актеру необходимо всемерно бороться с этим наивным представлением: признавая связь между способом действия и смыслом произносимых слов, он стремится расширить сферу своей деятельности и преодолеть эту связь, в той мере, в какой это практически возможно.
Мера эта для каждого актера своя и зависит она от уровня его мастерства: данным словом и данной фразой (каковы бы они не были) актер может совершать столько и таких действий – сколько и какие действия он может совершить подлинно, продуктивно и целесообразно. Чем их больше и чем они разнообразнее, тем выше техническая оснащенность каждого данного актера.
7
Тренировка в овладении способами действия – простыми словесными действиями – требует активной работы воображения, то есть сочинения и учета в своем поведении самых разнообразных предлагаемых обстоятельств.
Для того, чтобы данным словом (или фразой) совершить все одиннадцать простых (опорных) словесных действий, нужно поставить себя в одиннадцать разных ситуаций; каждая из них слагается из определенных предлагаемых обстоятельств. Одна комбинация предлагаемых обстоятельств логически потребует совершения данным словом (или фразой) действия укорять, другая – действия ободрять, третья – действия предупреждать, пятая – просить и т.д.
Так, можно взять любое имя существительное и представить себе, что оно – прозвище человека, который вам очень нужен, которого вы неожиданно увидели, но который вас не замечает; тогда этим существительным естественно будет подлинно, продуктивно и целесообразно звать.