ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 12.09.2024
Просмотров: 266
Скачиваний: 0
В такого рода словесном действии, цель которого не ясна и активность которого не высока, существенные интересы человека, как правило, либо вовсе не обнаруживаются (обнаруживаются его незаинтересованность в окружающих условиях), либо они обнаруживаются в минимальной степени.
Вялое, малоактивное действие словом лишено и ярко выраженного способа его осуществления. Здесь трудно определить – что именно человек делает: узнает ли он, утверждает ли, просит ли, объясняет ли и т.д. Любое из этих действий и все они могут присутствовать в подобном сложном словесном действии, и все – в минимальной степени. Так и должно быть: у человека нет серьезной потребности изменить, перестроить сознание партнера в определенном направлении, у него отсутствует ясная цель – отсутствует и ясный способ действия, ибо всякое действие определяется его целью, и только ею. В таких случаях человеку не очень нужно произносить слова и потому ему не очень важно, какие именно слова и как он произносит.
Другое дело – когда интересы человека требуют произнесения в данных обстоятельствах определенных – таких, а никак не противоположных по смыслу – слов; когда ему насущно необходимо перестроить сознание партнера и перестроить его определенным образом, в определенном направлении. Теперь внимание действующего не рассеянно по окружающим обстоятельствам и по сознанию партнера, а сконцентрировано на той его способности, на той работе, происходящей в нем, которую нужно изменить, ибо эта работа протекает не так, как нужно действующему.
Теперь в совершаемом действии обнаруживаются интересы человека, как интересы существенные – ведь если он чего-то активно добивается, то это значит, что он в этом кровно заинтересован. Теперь и способ действия делается ясным, определенным.
Отсюда, казалось бы, можно сделать общий вывод: чем активнее словесное действие, тем оно выразительнее и тем оно «чище» по способу действия. Такой вывод верен лишь относительно. Не следует забывать, что выразительность всякого действия (в том числе и словесного) есть функция логики действий, взятой в целом и в единстве с условиями, в которых она осуществляется. Поэтому наиболее выразительны не вообще самые «чистые» способы действия словом, а самые «чистые» из числа возможных, логичных для данного человека в данных конкретных обстоятельствах. Дело, значит, в ясности состава словесного действия – активность влечет за собой уяснение состава всякого словесного действия.
Заинтересованность, как известно, связана с концентрацией внимания. Чем больше задевает человека «за живое» то или иное обстоятельство, тем больше оно поглотит его внимание. Поэтому в случаях крайней активности, одержимости человек бывает «ослеплен страстью», невменяем (в драке, например, «не замечает синяков»). В подобных случаях крайняя «чистота» способа словесного действия выражает простоту, прямолинейность его психического содержания – поглощенность сознания одной страстью, одним желанием.
Человек, не потерявший самообладания и самоконтроля, стремясь к поглощающей его внимание цели, вынужден учитывать обстоятельства, в которых он борется за эту цель, то есть уделять сколько-то внимания и этим обстоятельствам. Каким именно и скольким? Это зависит от того, насколько поглощено его внимание целью и, конечно только существенным, имеющим прямое отношение к цели и к средствам ее достижения; то есть к минимальному числу обстоятельств, игнорирование которых может повлечь за собой провал всего начинания.
Допустим, человек добивается от партнера чего-то такого, на что он, добивающийся, не имеет права и что партнер может дать ему, а может и не дать. Если добивающийся будет игнорировать вкусы, привычки, интересы партнера, будет, например, «хамить», требовать, угрожать и т.д., он больше рискует получить отказ, чем если он учтет интересы и вкусы партнера и будет, например, скромен, вежлив, внимателен. Если человек, имеющий право требовать, будет добиваться своей цели, оскорбляя при этом партнера – он рискует натолкнуться на протест и непослушание. Он может потерпеть неудачу и в обратном случае – если будет, например, озабочен тем, чтобы не обеспокоить партнера и займет позицию просителя…
Учет всякого рода обстоятельств, составляющих каждую данную ситуацию, бывает обычно целесообразен – во всяком случае субъективно целесообразен, ибо он входит в индивидуальную логику поведения действующего – и он бывает обычно подсознателен, являясь непроизвольным результатом стечения обстоятельств внутренних и внешних. Этот именно учет обстоятельств и определяет состав, или точнее, - структуру сложных словесных действий.
Слово «структура» здесь более уместно, потому что в сложном словесном действии простые не смешаны, не свалены в одну кучу, а каждое занимает свое, определенное место, в соответствии с тем, учету какого именно обстоятельства оно отвечает и какое место это обстоятельство занимает среди других, нашедших себе отражение в структуре данного сложного словесного действия.
Какое-то одно из них является в каждую данную минуту главным для действующего; другие – второстепенными; третьи – третьестепенными и т.д. Главное определяет – что преимущественно в данную минуту человек делает словами; второстепенные и третьестепенные определяют как он это делает, или что он попутно делает. Поэтому сложные словесные действия состоят из опорных, которые входят в сложные, так сказать, по субординации: в каждом сложном словесном действии одни из входящих в него простых ощутимы более ясно, другие менее ясно, третьи дают оттенки, четвертые едва уловимы и т.д.
Таким образом: как бы ни было сложно словесное действие и из каких бы простых, опорных словесных действий оно ни состояло – одно из них всегда является в нем главным, доминирующим.
Доминирующее словесное действие определяет в каждом сложном словесном действии что объективно, по существу, в основном, в данную минут, данными словами, данный человек делает. Как он это делает, это определяется тем, какие способы действия добавлены к доминирующему способу. Эти вспомогательные участники, или слагаемые, сложного словесного действия могут быть названы обертонами словесного действия. Они могут быть более или менее ясно ощутимы и их может быть большее или меньшее количество в составе сложного словесного действия. Сколько их, каковы они, насколько ясен каждый их них – это и определяет структуру сложного словесного действия.
10
Доминирующее словесное действие может более и может менее ясно выделяться на фоне обертонов словесного действия.
Приведенные выше примеры вялого, малоактивного и неопределенного способа действия словом как раз и суть примеры смутного, едва уловимого выделения доминирующего словесного действия. Тут обертоны как бы заглушают его, конкурируют с ним и потому способ действия в целом, его структура, остаются не ясными.
По мере возрастания активности, все яснее делается структура словесного действия и, в частности, все резче на фоне обертонов выделяется доминирующее словесное действие. На степенях крайней активности, когда действующий настолько поглощен целью, что уже не остается внимания на учет окружающих обстоятельств, - они действительно перестают учитываться.
Тогда, иной раз вопреки объективной целесообразности, без достаточно разумных на то оснований, человек приказывает, просит, объясняет, зовет т.д., совершая все эти действия без всяких сколько-нибудь заметных обертонов. Он выведен из себя, ему что-то до последней степени и немедленно нужно – как в случаях, например, нестерпимой физической или душевной боли, в случаях ярости, азарта, паники и т.п.
В таких и подобных им случаях иногда с наибольшей глубиной раскрываются самые сокровенные черты психики человека именно потому, что здесь индивидуальная, свойственная ему логика поведения вступает в противоречие с логикой объективной; он не хочет, не может, не способен в такие моменты мириться и даже считаться с тем, что его окружает, его интересы непримиримы с обстоятельствами. Он борется за них вопреки всему и даже не имея никаких шансов на успех – потому именно они и раскрываются, как самые категорические, как самые для него существенные в данный момент.
Между самым вялым, аморфным словесным действием, в котором присутствует множество неясных обертонов, а доминирующее определить трудно, и действием самым активным, вроде тех, которые были только что охарактеризованы, - расположены все промежуточные случаи.
Отсюда может быть выведено общее правило: чем больше данное словесное действие содержит в себе обертонов и чем меньше выделяется на их фоне доминирующее словесное действие, - тем менее оно активно и тем менее ясна его структура. И наоборот: чем меньше содержит оно обертонов и чем ярче выделяется на их фоне доминирующее словесное действие – тем оно активнее и тем яснее его структура.
Значит, сознательное уменье активно воздействовать словом включает в себя: 1) уменье выполнять, прежде всего, простые, опорные словесные действия, то есть уменье очищать словесное действие от ненужных, снижающих его активность обертонов и 2) уменье строить из простых словесных действий сложные, то есть уменье выполнять опорные словесные действия во всевозможных сочетаниях и комбинациях.
Сочетания эти могут быть на первый взгляд парадоксальными; так, сложное словесное действие может состоять из противоположных друг другу опорных словесных действий: узнавать и утверждать, просить и приказывать, ободрять и укорять и т.п.
Если человек узнает, но при этом ждет определенного утвердительно ответа («не так ли?»), то к его действию узнавать может добавиться действие утверждать; он будет узнавать утверждая.
Если человек утверждает, но при этом ждет возражений, если он не уверен в том, что он утверждает, то к его действию утверждать может добавиться действие узнавать; он будет утверждать узнавая («ведь так, да?»). Это сложное словесное действие будет отличаться от действия узнавать утверждая. В одном случае доминирует узнавание, а обертоном является утверждение, в другом доминирует утверждение, а обертон – узнавание. Так утверждение может перейти в узнавание, и обратно, через появление и постепенное усиление обертона.
Когда один человек «говорит» другому, чтобы тот что-то сделал, дал и т.п. и говорит «категорически», не подозревая и не предвидя возражений, но в то же время не ощущая ни зависимости от него, при превосходства над ним, то часто он применяет сложное словесное действие, состоящее из приказания и просьбы. В повседневном общении людей оно чрезвычайно распространено, хотя для точного наименования его в русском языке нет подходящего глагола. Об этом действии обычно говорят: «я ему сказал сделать…» или «он сказал мне сделать…». Так часто действуют словом сослуживцы на работе, домашние в повседневных бытовых делах: «дай мне…», «напиши ему…», «возьми», «не трогай» и т.д. и т.п. Если активность этого, промежуточного между приказом и просьбой, сложного словесного действия будет возрастать, то в нем неизбежно начнет все отчетливее доминировать либо обертон приказа, либо обертон просьбы, если его не заменит какое-то другое словесное действие.
Если в укорепроявится уверенность в успешности, то к нему легко может добавиться соответствующей силы обертонободрения. И наоборот – если ободряющий видит, что его ободрение не действуют, то кободрениюлегко добавится обертонукора.
Подобным образом обстоит дело и с другими парами простых словесных действий.
Обертоны узнавания и утверждения присутствуют чуть ли не в каждом сложном словесном действии. Поэтому, может быть, можно говорить о двух общих формах способа словесного действия: «утвердительной» и «вопросительной». Обертон узнавания особенно часто добавляется к просьбе, к укору, к объяснению, к действию удивлять. А где нет обертона узнавания, там почти всегда присутствует обертон утверждения.
К любому словесному действию может быть добавлен обертон действия звать, он может выразиться всего лишь в повышении или усилении силы звука. Обертонобъяснятьможет выразиться в рельефности логической лепки фразы. Обертон действияудивлять– в ожидании эффекта; обертонпредупреждения, наоборот, - в оборонительной настороженности, часто, например, в косом взгляде и т.п.
Когда та или иная черта, из числа характеризующих какое-то простое словесное действие, появляется в другом словесном действии, то это значит, что в последнем появился обертон первого.
Обертоны играют важную роль в способе словесного действия. Они придают словесному действию индивидуальную физиономию, делают его живым, конкретным. Кроме того, они часто служат средством развития активности словесного действия и средством перехода от одного способа словесного действия к другому.