Файл: Товстоногов_Репетирует и учит.pdf

возможны три ударения, два из которых — идиотские!? Зачем же вы выбираете одно из них? «Твоя песенка спета», — подчеркните только «спета». «Спета!»

И вот начало нового события. «Не надо, Гриша. Я впечатлительный». Игрушка, палочка превратилась в оружие. А ведь могу убить. И Букин сам испугался этой своей мысли. Сеня, прежде чем сказать: «Ружье тебе идет, бандит», — отыграйте тыл, не торопитесь... Вот, правильно! Вот это надо, Фролов настолько не ожидал, что даже не думал, куда бежать в случае чего? А вы, Василий, не держите ружье, как палку, теперь это оружие. Встаньте в позицию и не двигайтесь. Вот так, Гриша, буду стоять до конца.

Ну, почему зашептали, Вася? Нет конфликта, нет столкновения, не ищете раздражитель в партнере. И тембр голоса Гриши, и выражения его лица — все должно раздражать! Вот, хорошо сжал ружье, больших усилий стоит не дать им партнеру в морду. Еще раз, возьмите повыше... Вот вы хорошо взяли ружье и сжали его, но: «ну, что ж, я понимаю, ты издеваешься, но не советую идти дальше, не играй с огнем», — вот этого нет в подтексте. А ну-ка, в шутку, а не всерьез, направьте на него ствол.

«Молчат. Игра принимает серьезный оборот. Фролов поднимается, подходит к Букину». Неторопливо, но решительно перешел. Стоп! А если вам даже не идти сюда? Сядьте там, на

камень.

СЕМЕН Г. Вот это очень хорошая мизансцена! Очень хорошая, потому что мне еще рано...

ТОВСТОНОГОВ. Мне не надо рассказывать историю болезни. Действуйте!..

Достаточно. Дальше самостоятельно. Мне больно, что вы не усвоили следующее: мало определить действие, препятствия на его пути. Необходимо выработать вкус к тщательной, подробной, методологической проработке через действие частностей, его составляющих. Это адская работа. Должно быть ощущение, что на это нужны годы. Только тогда будет толк. Итак, найти за текстом и ремарками действие, дающее предполагаемый результат. Выстроить его наиподробнейшим образом через цепь препятствий. Существовать, а не обозначать действие.

274

29 декабря 1975 года Михаил Рощин. «Валентин и Валентина»

Лариса Ш. — Валентина. Владимир В. — Гусев.

КАЦМАН. «Не дать ей возразить» — не атом! Надо примитивнее: «Не дать ей открыть рот!» Действие меняется на «не люблю военных». И оценка может быть даже наигранная. Остряк, трепач, душа компаний. «Что вы знаете о военных?» — это не вопрос. Треп. Если бы она ответила «не знаю военных», было бы легко. Но у нее отец — военный. Текст красить не надо, но иногда, передразнивая, как бы читая мысли партнера, имеете на это право. Рассказ о сестре, которая жила со Славиком, — это же бестактность. Надо извиниться перед ней, проверить взглядом, пристроиться, сделать цезуру. И вам, Лариса, надо проглотить это. Одесский красавец, текст построен репризно. Здесь тот случай, когда можно купаться в тексте.

— Не хочется уходить в жаргон.

КАЦМАН. Пока это не грозит. Наоборот: «Что вы знаете о военных?» — это жаргон, а вы переводите на бытовой язык. В чем тут дело? Гусев впервые столкнулся с тем, что он не нравится. По цели должно быть: обаять, очаровать ее. В Москве для москвички он сознательно вьщает одесский диалект. «Шоб вы знали», — это присказка, а вы: «Не хочу так говорить». Отелло черный, а вы, играя Отелло, хотите быть светлым! Тогда вам вообще противопоказана эта роль. Пластинки, библиотека не просто хорошие, а уникальные. Лариса, вам надо не поощрять треп, а прекращать его. Сейчас впечатление, что вы сбежали сюда, чтобы завлечь Гусева. Она думает о Валентине.

ВЛАДИМИР В. Сцена — искушение. Я понравился Валентине.

КАЦМАН. Гусеву показалось, что он понравился. Это может быть. Но чтобы она выбирала между Валентином и вами? Нет. В этой пьесе такого быть не может. Вам показалось, что вы у нее прошли.

ВЛАДИМИР В. Что-то стало рушиться, а раньше у меня получалось. КАЦМАН. Откуда вы знаете? Кто вам сказал?

ВЛАДИМИР В. Чувствовал, получал удовольствие.

КАЦМАН. Удовольствие должны получать зрители. Запомните закон: если вы понравились себе тем, как сыграли, следовательно, вы плохо играли. Надо помнить, как сыграл партнер.

Не скисайте от моих замечаний. Замечания мешают дилетантам. Потому что они дорожат самочувствием. О самочувствии не надо думать. Отказавшись от предыдущего самочувствия, можно приобрести новое, более глубокое. Надо думать о действии, об обстоятельствах. Не прибавляйте после каждой фразы «Валечка». Ну, что вы делаете выдох и идете на страшную работу? Монолог о хлопцах — ничего не врет. «Армия — не карусель с лошадками» — это кого-то посадил на гауптвахту, кого-то довел до трибунала, но зато когда в поход... И его любят ребята, любят. Вот этот монолог произвел на нее наибольшее впечатление. Она думала: он пижон. И увидела, что в этом человеке есть что-то настоящее. И ей, и ему не нравится разврат.

9 февраля 1976 года

2 КУРС, 2 СЕМЕСТР ПЕРВОЕ ЗАНЯТИЕ ПОСЛЕ ЗИМНИХ КАНИКУЛ

Виктор Розов. «Затейник»

Вячеслав Г. — Сергей Сорокин. Валерий Г. — Валентин Селищев.

Примерно в середине отрывка студенты сами прервали показ.

ВЯЧЕСЛАВ Г. Не пошло, Георгий Александрович, забыли все за каникулы, не вошли. ТОВСТОНОГОВ. У вас была большая дистанция, чтобы «войти».

ВЯЧЕСЛАВ Г. Нам надо было раньше прерваться.

ТОВСТОНОГОВ. Правильно, что остановились. Я давно хотел вас прервать, но потом решил: пусть курс увидит общую ошибку: все время находитесь в словесной сфере и не ищете выхода из-под груза текста.

САПЕГИН. Сейчас потеряно то, с чем сюда пришел Сорокин. Я же, входя, имею к Селищеву нечто. Он мне нужен. А сейчас нет этой нужности. И как я отхожу от задуманного разговора? И как возвращаюсь к нему? И как Селищев меня сбивает с разговора — вот что важно.

ТОВСТОНОГОВ. А сейчас перекидка словами. И мы, зрители, слушаем текст, который можем прочесть дома. А действие не прочесывается.

ВАЛЕРИЙ Г. Взаимодействие. У нас нет взаимодействия, я чувствую.

ТОВСТОНОГОВ. Для того, чтоб было взаимодействие, как минимум, действие необходимо. Трудный отрывок. Диалог затягивает вас в область слов, а только слова — это еще не театр. Здесь, как нигде, особенно четко должна быть решена жизнь за текстом, обнаружены поворотные обстоятельства, иначе говоря, события, проявлена физическая основа действий. В лучшие моменты то, что вы делали на площадке, было похоже на радио-спектакль. Но как это далеко от того вида театра, которым занимаемся мы. У вас должен выработаться следующий критерий в оценке построения сцены. Если словесная сфера преобладает, если произносимое персонажами не входит в зрителя непроизвольно, если мы начинаем ловить себя на слушанье текста, значит, уже что-то неверно в анализе обстоятельств. А почему вы отменили в начале сцены проводы воображаемой женщины, с которой вы здесь проводили время?

ВАЛЕРИЙ Г. Если я смотрю в окно, то вижу возвращение Сергея.

ТОВСТОНОГОВ. И хорошо. Увидел и спрятался. Как же так? Такое выгодное для вас обоих начало. Если Сорокин до сих пор влюблен в Галину, которая стала женой Селищева, то мне кажется важным, что в день рождения Галины ее муж в доме отдыха приглашает женщину из Киева в сарайчик своего старого знакомого. Ведь весь поворот жизни Сорокина связан с той двадцатилетней давности запиской Селищева о самоубийстве, если Галина не выйдет за него замуж, с разговором отца Селищева — работника НКВД — с Галиной о своем сыне, с просьбой Галины к Сергею куда-нибудь уехать.

ВАРВАРА Ш. Не верится, что Сорокин мог забыть, что сегодня день рождения Галины, если это единственное светлое, что у него осталось.

ТОВСТОНОГОВ. Сергей забыл не то, что у нее девятнадцатого день рождения, а то, что сегодня девятнадцатое число. Он выпал из времени, понимаете? Ему безразлично, какой сегодня месяц, число, год. Он не считает дни, не следит за ними.

276

Михаил Рощин «Муж и жена снимут комнату»

Владимир Ш. — Отец. Василий Б. — Сын.

Варвара Ш. — Голос женщины.

ТОВСТОНОГОВ (после показа отрывка). Если не знаешь пьесу, то ничего не понятно. У курса общая болезненная тенденция: словесная сфера с иллюстративными физическими приспособлениями. А существо происходящего не вскрыто. Вы что, не репетировали в каникулы? Тогда

я ничем не могу помочь. Утонули в тексте, а взаимоотношения не выстроены никак! До тех пор, пока сын не сказал: «Отец», — невозможно было догадаться, что вы отец и сын.

ВЛАДИМИР Ш. Трудность отрывка в том, что все обстоятельства, через которые что-то могло бы быть здесь понятным, находятся за пределами сцены.

ТОВСТОНОГОВ. Это всегда в драматургии. Всегда прошлое мы читаем через настоящее. О прошлом мы догадываемся по тем поступкам, тем взаимоотношениям, той линии действий, которую видим сейчас. Итак, я не понял ваших семейных уз, не поверил в отцовские отношения, не прочел, что сын пришел с одной целью, а ушел с другой. Ведь вы, Василий, пришли попросить денег. А где цель поменялась?

ВАСИЛИЙ Б. Я попал в самый неудачный момент. У него больна жена...

ТОВСТОНОГОВ. Где то место, где вы решили отказаться от денег?

ВАСИЛИЙ Б. В самом начале, когда я узнал, что Милочка больна. С этого момента я хочу уехать.

ТОВСТОНОГОВ. Что отец добивается в первом куске? ВЛАДИМИР Ш. Сохранить ритуал прихода. ВАРВАРА Ш. Удержать сына.

ВЛАДИМИР Ш. Что его удерживать? Он же не уходит?!

ТОВСТОНОГОВ. А отец знает, что сын пришел за деньгами? Обычно вы даете ему деньги? ВЛАДИМИР Ш. Да. Это же традиция...

ТОВСТОНОГОВ. Так почему же опускаете это обстоятельство? ВЛАДИМИР Ш. И в то же время это неосознанный акт.

ТОВСТОНОГОВ. Как — неосознанный? Вы деньги отдаете под гипнозом?

ВЛАДИМИР Ш. Обычно сын сидит у меня, а под конец, перед его уходом, я даю ему деньги. ТОВСТОНОГОВ. Выдача денег не может быть неосознанным актом. Трудно перевести это в иррациональную область. Подумайте и проверьте: может быть, это обстоятельство является ведущим в картине? Неожиданный приезд сына, неготовность отца, растрата денег в связи с болезнью

Милочки. Как только сын появился, первая мысль о деньгах, которых нет...

ВЛАДИМИР Ш. Вы думаете, это надо играть с самого начала?

ТОВСТОНОГОВ. Ну, если это традиция. А что там за женщина в приемной? Она так и не появится?

ВЛАДИМИР Ш. Нет. ТОВСТОНОГОВ. Непонятно.

ВЛАДИМИР Ш. И у Рощина непонятно!

ТОВСТОНОГОВ. У Рощина может быть непонятно, а у нас не должно быть! Запомните: если что-то не прояснено у автора, наше дело разгадать и выявить это на сцене! (Пример: «Чу-

лимск» — Олег Борисов — был или не был в пенсионном фонде?) М-да. Получилось, что я рано пришел. Провели вечер воспоминаний.

ЛАРИСА Ш. Сегодня мы и не рассчитывали на встречу с вами. Мы думали, сегодня будут Аркадий Иосифович и Борис Николаевич.

ТОВСТОНОГОВ. До экзамена осталось мало времени. Встретимся в четверг или в пятницу. Хотелось, чтобы отрывки у вас были в горячем состоянии, тогда вам можно будет помочь.

277

23 февраля 1976 года Александр Вампилов. «Старший сын»

Валерий Г. — Бусыгин. Лариса Ш. — Нина. Вячеслав Г. — Сильва.

ТОВСТОНОГОВ (после просмотра). Что у вас по сквозному действию, Валерий? ВАЛЕРИЙ Г. Добиться Нины.

ТОВСТОНОГОВ. Так буквально сейчас ее добиться? ВАЛЕРИЙ Г. Не буквально, а хотя бы отбить ее у жениха.

ТОВСТОНОГОВ. Весь отрывок с вашей стороны почему-то в сфере притворства. Фальшиво существуете.

ВАЛЕРИЙ Г. И мне это не нравится.

ТОВСТОНОГОВ. Почему же вы не делаете так, как нравится?

ВАЛЕРИЙ Г. У нас этап актерских работ, я пытаюсь не вмешиваться в работу с режиссерской точки зрения.

САПЕГИН. Валерий, видимо, имеет в виду свое несогласие с нашей трактовкой сцены.

(Репетиция А. И. Кацмана и Б. Н. Сапегина от 16 февраля.)

ВАЛЕРИЙ Г. Да, я считаю, что Бусыгин не занимается «сестрой» как женщиной, а спасает отца. Был ночной разговор, который мы почему-то игнорируем, не берем в обстоятельства. Главное, что Бусыгин понял из разговора с отцом, — это то, что в доме назревает драма. И Бусыгин пытается не допустить ее, а интерес к Нине появляется помимо воли, неосознанно.

САПЕГИН. При чем в этом отрывке отец? Разве здесь за него идет борьба? ТОВСТОНОГОВ. Особенность Бусыгина в том, что он верит в вымышленные обстоятельст-

ва, как в подлинные. Вы должны методологически сыграть так, будто в самом деле являетесь ее братом. А вы все время притворяетесь! Ложный пафос! Отсюда — фальшь.

ВАЛЕРИЙ Г. Я и хотел сыграть без ложного пафоса. «Отец есть отец!» — можно сказать искренне. Если я стараюсь его спасти...

ТОВСТОНОГОВ. Валерий! В определении сквозного я на стороне педагогов, и не из ложной солидарности, а потому что они в русле логики автора. Отец — лишь способ для осуществления вашего действия. А само действие: попытаться разрушить предстоящую свадьбу. Что преодолевает Бусыгин? Влюбленная женщина сегодня вечером ждет жениха. И нужно с позиции старшего брата, насколько возможно искренне, приводя веские аргументы, удержать ее от возможного брака! Лариса, а почему вы психанули в конце?

ЛАРИСА Ш. Потому что Бусыгин попал мне в рану. Да, я действительно ищу надежного человека, пусть нелюбимого, но надежного, который возьмет меня замуж.

ТОВСТОНОГОВ. Правильно! А сейчас получилось буквально: обиделись, что Бусыгин оскорбил жениха. Чувствуете разницу? В чем прав Бусыгин?

ЛАРИСА Ш. В компромиссе, на который я иду.

ТОВСТОНОГОВ. Во-от, а сейчас игралось другое. Но главная ошибка в построении сцены

— притворство Бусыгина. Если он все время притворяется, и мы это видим, а она — нет, возникает режущая глаза фальшь.

КАЦМАН. Но ложное положение Бусыгина и Сильвы — ведущее предлагаемое обстоятельство пьесы?!

ТОВСТОНОГОВ. Правильно, но в отрывке этого играть не надо!

КАЦМАН. Но тогда непонятно, что ее мучает? Она ведь как на иголках. Кто он: брат или нет? Правда ли то, что сказал отец, или неправда?

ТОВСТОНОГОВ. В этом отрывке нужно исключить тему недоверия. Не зная пьесы, я должен полностью поверить, что это подлинные брат и сестра. И только в конце, увидев попытку поцелуя, вызвавшую неловкость обоих, отраженным светом мы должны понять: тут что-то не так.

278

КАЦМАН. Хорошо, но в таком случае на что положить начало сцены? Сильва подводит их к зеркалу, просит посмотреть друг на друга. То, что они брат и сестра, открыто ставится под сомнение.

ТОВСТОНОГОВ. Не под сомнение. Для нее существование старшего брата непреложно. Странно — другое дело. Странно, что откуда ни возьмись, появился старший брат, да еще симпатичный.

КАЦМАН. Ну, допустим, появление брата странно для нее. Значит, гложут какие-то сомне-

ния?

ТОВСТОНОГОВ. Ни в коем случае ее сомнения нельзя брать в обстоятельства. Только поцелуй может их вызвать. Проколы с ее стороны раскиданы по всей пьесе. В этой сцене только один прокол: поцелуй. Достаточно, что мы знаем: он притворяется. Зачем ей об этом знать?

КАЦМАН. Она на пути к отгадке, но он сумел отвлечь ее, повернуть разговор на тему свадьбы. Прочтите, пожалуйста, начальный текст.

ТОВСТОНОГОВ (читает):

Сильва. Но, дети! Обратите внимание. (Подводит Бусыгина и Нину к зеркалу.) Вы так похо-

дите! Я говорю, плакать хочется.

Бусыгин. Иди-иди. (Подталкивает Сильву.) Можно мне поговорить со своей сестрой? (За-

крывает за Сильвой дверь.)

Нина. Да, совсем мы не похожи. Ну, просто ничего общего...

Бусыгин. Возможно.

Нина. Даже странно. От папы всего можно ожидать, но такого... Кто бы мог подумать, что у меня есть брат, да еще старший. Да еще такой интересный.

Бусыгин. А я? Разве я думал, что у меня такая симпатичная сестренка? Нина. Симпатичная?

Бусыгин. Конечно! Нина. Ты так считаешь?

Бусыгин. Нет, я считаю, что ты красивая.

Нина. Красивая или симпатичная, я что-то не пойму. Бусыгин. И то, и другое, но... Мне надо с тобой поговорить. Нина. Да?

Бусыгин. Значит, ты уезжаешь.

ТОВСТОНОГОВ. Представьте себе, что вампиловской ситуации нет, они — действительно брат и сестра. Что бы, у вас, Лариса, было здесь по действию? Сестру по жизни интересует: кто он, что он? Разве можно вскрывать пружину пьесы ее подозрениями?

КАЦМАН. Мне кажется, в подозрении и есть интрига пьесы.

ТОВСТОНОГОВ. Возможность провала Бусыгина и Сильвы действительно держит нас в напряжении. Мы в курсе их ложного положения. Но мы, а не она! Почему она должна сомневаться в его подлинности? Потому что они не похожи? Да! Не похожи! Но сколько мы знаем непохожих братьев и сестер от разных матерей?! Бывают случаи, когда они вообще ничего общего не имеют! Она говорит: « Мы не похожи!» Ну и что? Разве это означает, что она подозревает: Бусыгин — не брат? И намекает ему об этом? Если бы она подозревала, то ничего бы не сказала ему, а в первую очередь побежала с вопросами к отцу. Сейчас Валерий показывает и ей, и нам, что он не настоящий брат! А Бусыгин, веря в себя, как в брата, живет в ином русле: он хочет разрушить брак.

КАЦМАН. А не кажется ли вам, что Бусыгин, чувствуя шаткость своего положения, хочет признаться ей во всем?

ТОВСТОНОГОВ. Это же будет дальше, Аркадий Иосифович! Зачем же отбивать колки драматургии?

САПЕГИН. Мне кажется важным, что к этой сцене они как сестра и брат уже понравились друг другу.

ТОВСТОНОГОВ. Конечно! И в этом сущность начала сцены, а не игра сомнения, разрушающая драматургию. Прекрасные отношения брата и сестры, обнаружившие друг друга. А зритель знает то, чего не знают персонажи!

279

Надо найти действие, которое в результате давало бы нам то, что он ей нравится как брат, и она имеет право на открытое проявление: подойти, поцеловаться. Она бы никогда не пошла на поцелуй, подозревая липу.

ЛАРИСА Ш. Можно попробовать?

ТОВСТОНОГОВ. А что попробовать, Лариса? Что вы будете пробовать? Вы можете сформулировать, что вы будете делать? Пока мы разрушили то, что делалось раньше, и пытаемся заложить новый фундамент. Вы ко второму курсу должны быть достаточно методологически воспитаны, чтобы не выходить на площадку, не зная действия. Пока мы установили только искомый результат и обстоятельства. То, что на голову вам свалился старший брат, и это прекрасно. Что же должно быть по действию, чтобы вызвать этот результат? Вот вы остались вдвоем. Что бы вы по действию делали?

ЛАРИСА Ш. Все, что я делаю, связано с приходом жениха. Я готовлю дом. И меня интересует, как брат относится к свадьбе, к жениху?

ТОВСТОНОГОВ. Как брат относится к свадьбе и к жениху, проявится только тогда, когда Бусыгин заговорит об этом. Поэтому из ваших рассуждений возьмем лишь подготовку квартиры. Но это дополнительные обстоятельства, а главное?