Файл: Товстоногов_Репетирует и учит.pdf

Третье Периодические встречи с педагогами для корректировки результата, обнаруженного

вами.

Вы должны приходить к нам в разбереженном состоянии, тогда у нас появится возможность вам помочь. Как в лабиринте, вам надо миновать один тупик, второй, третий, прийти к нам и сознаться: «А из этого тупика выхода найти не могу!» И вот тогда наша помощь станет для вас открытием! Заболеть ролью, отрывком! Просыпаться по ночам и записывать мысли, как Эйнштейн формулы! Сделать все от себя зависящее, самому себе сказать: «Сделал все!» Как спортсмен, выйти на пик формы! Без подлинных мучений поиска вы не обретете радость открытия! Такова особенность любого творческого труда!

Для меня каждый новый спектакль, как первый! Опыт в нашем деле мешает, приводит к штампам. Каждая пьеса — новый способ существования. Все заново! Сначала! И, признаться, многие репетиции вызывают, как говорится, чувство глубокого неудовлетворения. И где бы я ни был: в театре, дома, здесь — я продолжаю анализировать, готовиться к утренней репетиции, чтобы при встрече с актерами помочь им раскрыть природу, а не ранить ее. И так всю жизнь!

294

Многие из актеров работают у нас в театре по двадцать-тридцать лет, имеют все звания, и все же у них происходит тот же мучительный процесс поиска, что и у меня! Остановки благополучного довольствия быть не может, иначе вы тут же заканчиваетесь как творческая личность.

А вы неправильно творчески существуете! Не живете своим основным делом вне репетиции! Не сумма знаний определяет возможность человека заниматься режиссурой, а воспитание потребности беспрерывно жить этой профессией! Если ежесекундно не жить делом, которому вы захотели служить, надо менять профессию. Я считаю, что любая специальность может быть творческой и нетворческой. Все решает наличие одного из элементов творчества: созидательность. И чем сильнее стремление к созиданию, тем больше надежды превратиться из ремесленника в художника. А вы находитесь в сфере рассуждений. Созидание вам не грозит. Вы пребываете в спокойном коконе словоговорения. Мы тормошим вас, пытаемся вытащить, а вы возвращаетесь на крути своя.

Володя сегодня сказал: «Я забыл текст, потому что стоял там». Это же ужасно, Володя! Только лошади в конюшне воспитаны на рефлексах такого рода! Но лошади бывают необыкновенно талантливы! И иногда, кажется, чуть ли не импровизируют! И мы хотим видеть ваши импровизации, а вы нам подсовываете мертвечину.

Итак, главная, пока не разрешаемая проблема: как сделать слова конечным результатом жизненного процесса? Выход один: организация атмосферы поиска. Не получается самостоятельная работа или нужен первый этап проверки, попросите товарища, который видел процесс репетиции с преподавателем. Ищите любые формы, разжигающие воображение, копите багаж обстоятельств, видений, монологов — всего того, что за текстом, чтобы каждая репетиция с нами была проверкой накопленного.

АСПИРАНТ-ЗАОЧНИК. Георгий Александрович, мне кажется, существует еще одна ошибка. Каждый из отрывков есть этап развития основного конфликта. Сейчас непонятно, как главная борьба пьесы выражается здесь?

ТОВСТОНОГОВ. Общий конфликт выражается в поведении действующих лиц. И это поведение мы определили.

АСПИРАНТ-ЗАОЧНИК. Но я не вижу того большого, которое стоит за этим малым. ТОВСТОНОГОВ. И я не вижу! Но у нас разные диагнозы болезни. Я считаю главной ошиб-

кой спящее воображение, неверие в предлагаемые обстоятельства. Об остальном думать не следует. С точки зрения общего конфликта логика здесь установлена.

КАЦМАН. Мы специально отбирали такие отрывки, которые сами по себе — микропьесы...

ТОВСТОНОГОВ. И на данном этапе все, что нужно — это обнаружить живую плоть происходящего.

АСПИРАНТ-ЗАОЧНИК. Что сейчас происходит? Приходит сын, который полтора года не был у отца. С одной стороны, современный молодой человек, занятый своими личными проблемами...

ВАРВАРА Ш. Почему только личными?

АСПИРАНТ-ЗАОЧНИК. Предположим. Я не утверждаю, что это так, предположим. И его

литературы. Рассказ Рея Брэдбери «Улыбка».

Перед зрителями металлическая рама с кольцами для портьер. Самой портьеры нет, она воображаемая. Каждый из действующих лиц, входя, пытается заглянуть за портьеру. «Главный» — его играет Валерий Г. — развалившись на камине, окриком отгоняет всех от портьеры. Здесь уроды, юродивые, калеки, кто-то из них на костылях, скрипач и мальчик. Жребий за право начать первому. Калеки, уроды, юродивые отошли к дальней стенке. Ожидается команда к открытию портьеры. Она звучит, и под звуки скрипки началось спортивное состязание: плевки в картину, висящую за портьерой. Вышел вытянувший жребий, но его оттолкнули и, нарушая правила, калеки, уроды, юродивые, расталкивая друг друга, побежали к раме и ... застыли. Живое фото. Стопкадр. И через динамики возник звук скрежета, крика и плевков. И перекрывающий все это звучание женский смех. Один лишь мальчик, очарованный картиной, недвижим. Но все очнулись. И началась драка, борьба за первенство в разрыве холста. Мальчику тоже уда-

296

ется вырвать клочок. С ним он бежит домой. Дома мать уже спит, на полу стоит банка со свечкой, мальчик разглаживает кусочек холста, вглядывается в него, потом поднимает голову, закрывает глаза, и в его воображении — проекция — возникает чуть расплывчатое изображение женского лица. Звучит скрипка, мальчик прижимает холст к груди, раскачивается в такт музыки, и зрители уже отчетливо видят за ним на стене улыбку Джоконды.

КАЦМАН. Пожалуйста, какие замечания?

ГЕННАДИЙ Т. Было две репетиции. Для заявки сделано все, что возможно. Ребята работали с огромной творческой отдачей. А для доведения до удовлетворительного результата не хватает времени, я чувствую свою вину в невыстроенности взаимоотношений. Не хватает времени для репетиций самого главного — построения малого круга обстоятельств. Мы выбросили у Брэдбери некоторые сентенции, например, плевки в прошлое. Мы оставили суть, но вот над этой сутью надо бы как следует поработать.

КАЦМАН. Зачин — форма заявки на микролитературу. Меня интересуют рассуждения с точки зрения предложенного вами хода. Раскрывает ли данный ход произведение Брэдбери «Улыбка»? Пожалуйста, слово товарищам с курсов повышения квалификации.

СЛУШАТЕЛЬ. Мне понравилось то, что студенты смогли сделать за две репетиции. Смутила некоторая примитивизация рассказа. Сейчас читается, что цивилизация — это бяка. А Брэдбери не отрицал достоинств цивилизации. Он считал, что именно во взаимоотношениях людей кроется причина ее гибели. У Брэдбери более тонкие нити связей, чем мы увидели сегодня. Режиссер показал голую социологическую модель через потрясение мальчика картиной, вовлечение в драку за куски холста, сохранение обрывка с улыбкой. Это иллюстративный, а не психологический прием. То, о чем говорил режиссер: «мало времени для вскрытия человеческих взаимоотношений», — справедливо.

КАЦМАН. Вы сейчас судите работу с позиций психологического театра.

СЛУШАТЕЛЬ. Рассказ называется «Улыбка». Значит, надо какими-то душевными средствами искать ключ к приему. Брэдбери без психологического ключа мелок и примитивен. Его лучшее произведение «Вино из одуванчиков». Там совсем исчезла фантастика и обнажилась духовная ранимость людей.

КАЦМАН. И все-таки с позиций чисто психологического театра к Брэдбери подходить не стоит.

СЛУШАТЕЛЬ. С точки зрения внешней организации мне работа очень понравилась. Но что я имею в виду, говоря об отсутствии психологизма? Нет мотивации поступков персонажей.

КАЦМАН. А, действительно, почему нет мотива к эпизоду с плевками? Центральное событие, что я должен понять?

ГЕННАДИЙ Т. Для меня здесь центральное событие: «Уничтожение картины».

КАЦМАН. Согласен, но начинается центральное с плевков?! А я не понимаю, почему на площадке рычание, скрежет, плевки, какой-то смех за кулисами — что это такое?

ГЕННАДИЙ Т. Но вы же сами учили: может быть загадка, если она впоследствии раскроется. Сами учили! Если загадка раскрывается, значит, может существовать! Вот я и выстроил стопкадр, во время которого зрители понимают, что в картину плюют! Сквозь плевки и всякие там звуки преувеличенно громко звучит женский смех. Потом мы поймем: смеялась Джоконда.

Извините, Аркадий Иосифович, но я хочу еще ответить Товарищу с курсов! Где вы вычитали у Брэдбери в этом рассказе, как человечество привело к гибели цивилизации? У Бредбери об этом ни строчки! Это исходное предлагаемое обстоятельство! Через погром картины мы догадываемся, что человечество само виновато в гибели накопленных духовных ценностей!

СЛУШАТЕЛЬ. Поймите, изначально нет мотивации поведения персонажей: где это все? куда пришли? зачем? чего хотят? Поэтому нет выхода на плевки в Джоконду.

ГЕННАДИЙ Т. Ничего вами перечисленного не надо! Ни в коем случае! Это ошибка! Иначе пришлось бы с самого начала задать картину. А весь смысл в том, чтобы мы пришли к улыбке в финале! Мотивацию, времени на которую мне не хватило, я понимаю совершенно по-другому, нежели вы! Сейчас изначально при появлении все персонажи персонифицированы. Я бы здесь ничего не менял. Но в плевках, в драке, разрыве холста ведут себя, к сожалению, одинаково, я бы сказал, штампованно зверски. Вот это я не успел психологически по-разному прорисовать.

297

КАЦМАН. Объясните, что произошло с мальчиком? Какие этапы логики он проходит? ГЕННАДИЙ Т. Вам что-то непонятно? Что именно? Спросите, я отвечу.

КАЦМАН. Открылась занавеска. Мальчик увидел картину. Он не участвовал в акции плевков. Почему? Его потрясла картина? Значит, мальчик уже изменился? Почему он потом слепо, как все, рвет холст?

ГЕННАДИЙ Т. Нет, улыбка изменила в нем что-то потом, дома. Здесь же прозвенел первый звоночек будущего потрясения, но мальчик преодолел его, как препятствие, и с успехом рвал картину так же, как и все. Иначе главное событие не глубже центрального!

КАЦМАН. Как вы определили сквозное рассказа? ГЕННАДИЙ Т. Борьба за человечность. КАЦМАН. Ну, это слишком общее определение.

ГЕННАДИЙ Т. Как это «общее»? Это выстраивается с самого начала. Вышли выродки. Уроды. От человечности осталась только картина Леонардо.

КАЦМАН. Допустим, я не читал рассказа. Вышли выродки, кинули жребий и куда-то плюют. За чем я слежу? Вы говорите: «От человечности осталась только картина Леонардо». Но я-то откуда знаю об этом? Картину Леонардо я увижу в конце! Мне нечего разгадывать! Значит, сквозное какое-то иное? Дайте мне возможность следить не только за сюжетом, но и за прозрением души мальчика!

ГЕННАДИЙ Т. Вы считаете: прозрение души мальчика — сквозное?

КАЦМАН. Поскольку прозрение связано с улыбкой Джоконды, то можно сказать: сквозное рассказа — борьба за улыбку.

ГЕННАДИЙ Т. Согласен. Все хотят уничтожить, а мальчик — сохранить!

КАЦМАН. Но все-таки сейчас главное событие — прозрение — играется дважды. Что бы вы ни говорили: «Звоночек», «препятствие», — мы видели, что мальчик потрясен при открытии занавески. И точно так же потрясен в конце. Центральное и главное события слились. Мне кажется, сквозное рассказа — «борьба за улыбку», за прозрение мальчика должно достигнуть высшего пика только в финале. Иначе снижается уровень автора, даже искажается рассказ.

ГЕННАДИЙ Т. Вот я мальчик. Откинули штору. Я вижу картину. Что мне делать? КАЦМАН. Я бы изменил отношение к увиденной картине. Сейчас играется некий штамп

озаряющей радости. И это фальшиво. Наоборот. Был готов к плевкам, как и все. Пролез первым! И увидел, какой-то стопор появился. Наткнулся на женское лицо. Смотрит чего-то, улыбается. Чего улыбается? Что во мне такого, вызывающего улыбку? Смутился даже. Полшага назад. Опустил голову, снова поднял и запомнил улыбку. Недаром он вырывает именно этот фрагмент холста. Тогда это этап к главному, а не дублирование его.

ГЕННАДИЙ Т. Я понял, Аркадий Иосифович. И для меня урок, я бы сказал — открытие, как элемент методологии: отношение может поменять качество оценки в целом! Как я сам не догадался раньше, какая роль у этого элемента!

КАЦМАН. Ваша ошибка в том, что не пытаетесь или не умеете сесть на место зрителя. Знать все про автора, произведение, и, откинув все свои знания, представить себя человеком, не читавшим рассказ. И с этой позиции проверить, а выстраивается ли задуманное? Или я ослеп, влюбленный в свой замысел?