Файл: Презумпции и фикции в праве (Характеристика презумпции и фикции в праве).pdf

Но, так как такой доказательственный прием также имеет логико-философскую природу образования, это определение не противоречит рассмотренным выше, а тоже накладывается на них. Поэтому, по нашему мнению, не нужно противопоставлять логико-философский и юридический подходы к сущности правовой презумпции, так как они представляют собой два равноправных ее аспекта, характеризующие ее различные свойства.

Таким образом, представляется, что существует общий термин «презумпция», который используется во всех науках (включая право) и в повседневной жизни, и его закрепление в тексте нормативно-правового акта, в том числе участие в образовании иных юридических терминов, имеет огромное положительное значение и не является гипертерминологизацией.

По мнению В. К. Бабаева, «правовая фикция – это применяемый в праве технико-юридический прием, посредством которого несуществующее положение (отношение) объявляется существующим и приобретает обязательный характер в силу закрепления его в правовой норме» [4].

Предлагаем следующее авторское определение, наиболее полно ее характеризующее: правовая фикция – это средство юридической техники, с помощью которого в правовых нормах закрепляется заведомо ложное неопровержимое положение, определенным образом деформирующее действительность в целях охраны различных интересов (личности, общества и государства). По нашему мнению, «средство юридической техники» более широкое понятие, чем «технико-юридический прием» (которое характеризует способ изложения законодательной воли в тексте нормативно-правового акта), оно обозначает именно инструмент регулирования общественных отношений [7]; заведомая ложность является главным признаком правовой фикции, подчеркивающим ее уникальность и позволяющим отграничить ее от иных средств юридической техники; признание несуществующего положения существующим является только одним из видов деформаций реальности, производимых правовыми фикциями (сам В. К. Бабаев выделял также признание несуществующим существующего положения, приравнивание различных и даже противоположных понятий, признание возникновения обстоятельств раньше либо позже того, чем это было на самом деле [15]); целевая составляющая правовой фикции обязательно должна быть указана в определении ее понятия, кроме того, это обозначает ее положительное значение.

Правовая фикция, как и правовая презумпция, может быть закреплена в тексте нормативно-правового акта либо прямым, либо косвенным способом [11]. Прямая фикция закрепляется, как правило, с помощью слов «считается», «не считается», «не учитываются» и др. Например, «когда своевременно направленное извещение об акцепте получено с опозданием, акцепт не считается опоздавшим, если сторона, направившая оферту, немедленно не уведомит другую сторону о получении акцепта с опозданием. Если сторона, направившая оферту, немедленно сообщит другой стороне о принятии ее акцепта, полученного с опозданием, договор считается заключенным» согласно ст. 442 ГК РФ[4], а согласно ч. 4 ст. 18 УК РФ при признании рецидива не учитываются определенные судимости, установленные УК РФ.

Косвенные фикции выводятся из текста нормативно-правового акта путем его толкования. Например, согласно ч. 5 ст. 34 УК РФ «в случае недоведения исполнителем преступления до конца по не зависящим от него обстоятельствам остальные соучастники несут уголовную ответственность за приготовление к преступлению или покушение на преступление. За приготовление к преступлению несет уголовную ответственность также лицо, которому по не зависящим от него обстоятельствам не удалось склонить других лиц к совершению преступления», то есть оконченные действия организатора, подстрекателя и пособника приравниваются к неоконченным действиям [16].

Следует отметить, что существование косвенных фикций, в отличие от косвенных презумпций, не вызывает дискуссий в литературе, а их выявление и применение не влечет трудностей на практике, поэтому нет необходимости (к тому же, это не всегда возможно или целесообразно) трансформировать косвенные фикции в прямые и использовать только прямой способ закрепления, как в случае с правовыми презумпциями.

Правовые фикции с помощью производимых деформаций действительности не только оптимизируют правовое регулирование, но и делают текст нормативно-правовых актов более емким, четким, лаконичным, понятным и недвусмысленным, участвуют в образовании юридических терминов (юридическое лицо, бездокументарная ценная бумага, «бестелесная» вещь и др.), то есть выполняют функцию законодательной и лингвистической экономии, особенно посредством приравнивания и искусственного уподобления различных и даже противоположных понятий (распространением правового режима одного объекта на другой [8]), так как это избавляет от необходимости создания отдельных режимов для каких-то объектов и препятствует излишнему увеличению количества нормативно-правовых норм и законодательных актов (например, отнесение к недвижимых вещам подлежащих государственной регистрации воздушных и морских судов, а также судов внутреннего плавания и иного имущества, указанного в законе – это ч. 1 ст. 130 ГК РФ).

В повседневной жизни к понятию «фикция» сложилось негативное отношение ввиду отождествления с фиктивными явлениями, имеющими отрицательное значение (фиктивными состояниями, фиктивными действиями и фиктивными нормами). Фиктивные состояния (например, фиктивный брак, фиктивный развод, фиктивное усыновление) и фиктивные действия, направленные на обретение фиктивных состояний (например, предъявление фиктивных документов, использование фиктивных денег) имеют своей целью обход закона для удовлетворения своих интересов, противоречащих интересам общества и государства. А фиктивные нормы – это нормы, не реализующиеся на практике ввиду неправильного отражения в них действительности либо отсутствия правовых механизмов их реализации в законодательстве [11]. По нашему мнению, фикцию как средство нужно обязательно отграничивать от фиктивных явлений с целью ее лучшего понимания и исследования, и раскрытия положительных свойств.

Выводы по 2 главе

Фикция как средство рационализации определенных правил с целью преодоления ситуации неопределенности и нормального развития общественных отношений используется не только в праве, но и других науках (например, доказательство от противного в математике, когда для доказывания теоремы заведомо ложное признают истинным) или в повседневной жизни (например, фикции используются при установлении правил для настольных игр при подсчете баллов, заработанных игроками).

Фикции также используются при установлении правил оплаты публикации статей (например, в некоторых журналах стоимость рассчитывается за страницу, при этом менее половины страницы вообще не учитывается, а более ее половины – считается за полную страницу).

Таким образом, презумпции и фикции являются необходимыми элементами текста нормативно-правового акта, позволяющими донести его смысл до адресатов.

3. Исследование влияния презумпции и фикции на содержание правовых норм

Политическое, экономическое и социальное развитие общества предполагает повышение требований к состоянию юридической культуры действующего законодательства и правоприменительной практики. В последние десятилетия в нашей стране актуализировался вопрос налоговой культуры. Динамично развивающееся законодательство о налогах и сборах и обширная практика налогового правоприменения требуют нового осмысления отдельных разновидностей нормативных предписаний, определение их роли и значения в структуре налогово­правового регулирования.

В праве существует обособленная группа нетипичных нормативных предписаний, которая не подвергалась комплексному правовому исследованию. Зачастую нетипичные нормативные предписания рассматриваются в качестве разновидности правовой нормы. Однако можно предположить, что нетипичные предписания по некоторым признакам будут отличаться от типичных норм. По мнению П.А. Лупинской, «норма права имеет двойственный, предоставительно­обязывающий (управомочивающе­обязывающий) характер[11].

Предоставительно­обязывающий характер означает, что норма права, являясь правовым правилом поведения, устанавливает меру возможного (свободного) и должного поведения субъектов общественных отношений, другими словами, закрепляет за субъектами их взаимные субъективные права и юридические обязанности» [10]. По мнение автора, если правовое предписание не обладает указанным свой­ством, то его нельзя относить к нормам права. Иными словами, структура нормы права должна иметь стандартную схему «гипотеза-­диспозиция-санкция». Нетипичные нормативные предписания такой структурой не обладают, но вместе с тем они играют важную роль в формировании и функционировании системы права. При сравнении нормы права и нетипичного нормативно‑го предписания можно наблюдать как сходные характеристики, так и отличительные особенности. На особенности нетипичных норматив‑ных предписаний указывал В. М. Горшенев. По его мнению, «не все нормативные предписания государства представляют собой классическую модель нормы права и потому нет достаточных оснований отождествлять многие из них с нор‑мой права» [12]. В литературе нетипичные нормативные предписания именуются специализированными нормами, что указывает на их особое значение. Отмечается, что «современное правовое регулирование становится эффективным именно благодаря сочетанию в нормативном материале как типичных, так и нетипичных норм права» [13].

Схожими для нормы права и нетипичного нормативного предписания выступают признаки общеобязательности и общепризнанности, системности и связанности с другими правилами поведения. Однако нельзя утверждать, что нетипичным нормативным предписаниям присущи характеристики установления только компетентными государственными органами и обеспечения реализации таких правил принуди‑ тельной силой государства.

Анализ законодательства о налогах и сборах, прежде всего, Налогового кодекса РФ (далее — НК РФ), судебных актов и сформулированных в них налоговых правовых позиций показывает, что в налогово­правовом регулировании достаточно часто применяются нетипичные нормативные предписания. К их числу относятся презумпции и фикции, дефиниции, принципы и аксиомы, юридические конструкции, оперативные предписания.

Презумпции в налоговом праве. В переводе с латыни «презумпция» (praesumptie) означает «предполагаю», «ожидаю». Как правовой термин она заключает в себе предположение, гипотезу, подтверждение или опровержение которой должно служить средством установления искомых обстоятельств, юридических фактов и их следствий [8]. В правовом регулировании презумпции используются в разных значениях: как вид нормы права, юридический факт, прием законодательной техники, юридический метод. В налоговом праве велика роль общеправовых презумпций (презумпция невиновности, презумпция знания действующего закона, презумпция правосубъектности участников отношений, презумпция конституционности действующего нормативного акта и др.). Они не всегда воспроизводятся в законодательстве о налогах и сборах, но следуют из его смысла.

Некоторые общеправовые презумпции все же получили свое закрепление в НК РФ[6]. Так, устанавливается презумпция невиновности налогоплательщика: «лицо считается невиновным в совершении налогового правонарушения, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном законом порядке» [12]. В налоговом праве презумпция невиновности имеет следующую интерпретацию. Налогоплательщик считается невиновным, пока его виновность в совершении налогового правонарушения не будет установлена. Обязанность доказать виновность налогоплательщика возлагается на налоговые органы.

Все неустранимые сомнения, противоречия и неясности актов законодательства о налогах и сборах толкуются в пользу налогоплательщика.

Презумпция конституционности действующего налогового закона гораздо чаще остальных ставилась под сомнение. На это указывают многочисленные обращения налогоплательщиков в КС РФ с требованием признать налоговую норму неконституционной.

Презумпция содержится и в ст. 40 НК РФ, в соответствии с которой, пока не доказано обратное, предполагается, что цена для целей налогообложения соответствует уровню рыночных цен.

При применении налогоплательщиком системы налогообложения в виде единого налога на вмененный доход для отдельных видов деятельности применяется презумпция получения дохода налогоплательщиком.

Налоговые презумпции были сформулированы судебными доктринами. Пленум ВАС РФ в Постановлении от 12 октября 2006 г. № 53 «Об оценке арбитражными судами обоснованности получения налогоплательщиком налоговой выгоды» указал, что судебная практика при разрешения налоговых споров исходит из презумпции добросовестности налогоплательщиков и иных участников правоотношений в сфере экономики. В связи с этим предполагается, что действия налогоплательщика, имеющие своим результатом получение налоговой выгоды, экономически оправданны, а сведения, содержащиеся в налоговой декларации и бухгалтерской отчетности, — достоверны [13].

НК РФ можно дополнить и другими презумпциями, в частности, презумпцией добросовестности и разумности при исполнении функций публичного характера должностными лицами налоговых органов.

Правовая фикция — это не существующее положение, но в силу определенных обстоятельств признаваемое законодателем как реальное, существующее и ставшее в силу этого обязательным [4].

Считается, что главной особенностью фикции является то, что она носит неопровержимый характер.

Существуют следующие примеры фикций в налоговом праве. Ст. 11 НК РФ содержит понятие организации. В гражданском праве разработана теория фикции юридического лица, согласно которой юридическое лицо есть искусственная конструкция, придуманная законодателем. Юридическое лицо наделено правами и обязанностями, которые фактически осуществляют и исполняют конкретные физические лица. Примерами фикцией в налоговом праве являются взаимозависимые лица (ст. 105.1 НК РФ) и контролируемые иностранные компании (ст. 25.13 НК РФ). В налоговых отношениях все чаще используются электронные документы и электронные цифровые подписи как юридические фикции (ст. 11.2 НК РФ). Налоговому праву известна процессуальная фикция объявления гражданина умершим. Обязанность по уплате налога прекращается со смертью физического лица — налогоплательщика или с объявлением его умершим (ст. 44 НК РФ). В налоговом законодательстве содержатся «опережающие» фикции: «если окончание срока приходится на месяц, в котором нет соответствующего числа, то срок истекает в последний день этого месяца» (ст. 6.1. НК РФ). Часто в рамках НК РФ используется фикция, в соответствии с которой документ считается полученным налогоплательщиком по истечении определенного срока, хотя в действительности факт такого получения может отсутствовать. К примеру, в случае направления налогоплательщику требования об уплате налога по почте заказным письмом оно считается полученным по истечении шести дней с даты направления заказного письма (п. 6 ст. 69 НК РФ).