Файл: Существенные признаки, виды и границы суверенитета государства.pdf
Добавлен: 06.04.2023
Просмотров: 151
Скачиваний: 2
3. Юридические основы государственного суверенитета
Следует сказать, что в настоящее время в России государственный суверенитет базируется на нормах национального и международного законодательства.
Среди основополагающих законодательных актов национального законодательства следует заметил такие как Декларация о государственном суверенитете РСФСР от 12 июня в 1990 г. и Конституция РФ от 12 декабря 1993 года.[11]
Россия как суверенное многонациональное государство развивается в существующих границах на основе осуществления нацией своего неотъемлемого права на самоопределение. Россия осуществляет защиту и охрану национальной государственности русского народа. Любые насильственные действия против национальной государственности России со стороны политических партий, общественных организаций, других группировок или отдельных личностей непосредственно преследуются законом.
Государственный суверенитет нашел свое закреплении и в Конституции РФ. Так, в статье 1 Конституции РФ отмечено, что Россия есть демократическое федеративное правовое государство с республиканской формой правления. А часть 1 статьи 4 Конституции провозглашает, что Суверенитет Российской Федерации распространяется на всю ее территорию. Части 1,2 статьи 3 Конституции РФ указывает, что носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ. Народ осуществляет свою власть непосредственно, а также через органы государственной власти и органы местного самоуправления.[12]
Среди международных правовых актов особенно следует заметил Устав ООН, который закрепляет право наций на самоопределение и Декларацию о недопустимости вмешательства во внутренние дела государств, об обеспечении их независимости и суверенитета, которая принята 21.12. 1965 Резолюцией 2131 (XX) на 20 сессии Генеральной Ассамблеи ООН, где указано, что все народы имеют неотъемлемое право на полную свободу, на осуществление их суверенитета и целостность их национальной территории и что в соответствии с этим правом они свободно определяют свой политический статус и свободно осуществляют свое экономическое, социальное и культурное развитие.[13]
Но государственный суверенитет внутри страны все же имеет ограничение. Такими ограничениями являются непосредственно основные (естественные) права человека, которые должна уважать всякая государственная власть.
Существуют основания для того, чтобы под естественным правом понимать свободу действия, которая есть в распоряжении каждого человеческого существа и используется ею ради удовлетворения своих потребностей. Естественное право предусматривает субъективную свободу, которая определяется как способность действовать ради удовлетворения потребностей. Эти три слова – право, способность, свобода – по существу являются синонимами. Они формируют и определяют новейшего индивида, умного индивида, который существует как субъект. И справедливое оценивается по отношению к этому субъекту (самим субъектом).
Критическая инстанция индивида, который действует и мыслит, как рассудительное мыслящее существо, естественное право выступает в качестве камня преткновения для новейшего государства, ведь свобода, которую она выражает, – это не и (не всегда и) свобода, которая существует в государстве и благодаря ней. Новейшее государство по отношению к естественному праву каждого не всегда выступает как государство справедливости, она очень далека от этого, даже если учесть, что никогда не было так, если бы историческое государство сознательно и обдумано строилась на рациональном разрушении естественного права.
Под естественным правом надо понимать принцип, который выражается в универсальной форме равенства, на которой основывается историческое сообщество свободных индивидов, ведь в основе этой свободы лежит способность каждого жить хорошо иначе говоря, согласно удовлетворению своей природы.
Естественное право – это плоскость, где происходит столкновение собственное существование (индивида) и общего существования. Хоть оно и не выражает природу, которая имеет невероятный и неуловимым характер, все же его называют «естественным», ведь оно порою противопоставляется позитивному праву или по крайней мере всегда от него отличается. Й так же как позитивное право, природы» право предусматривает мысль и действие, свободного индивида, который понимает как субъект. Таким образом оно приводит к самой основе общего существования, делая право потугой субъекта.
Республика не имеет других источников, кроме этого права или, что является тем же, потуги множественности.
Мы знаем, что около истоков исторического государства стоит насилие, если под насилием понимать революцию, которая непосредственно оперирует естественным правом против позитивного права или, излагая это в других сроках, – подмену действующей нормы справедливого, которая воплощена в позитивном историческом праве, новой нормой, которая вызывается до формирования нового права. Революции вводят справедливое в мораль (и в закон) там, где естественное право каждого и всех, право множественности четко отмежевывает несправедливое и насилие.
Если оно вытекает из общественного существования, которое перестает признаваться сообществом естественных прав на данном этапе ее развития, то в этом случае зарождается чувство несправедливости. Субъект естественного права (какой в то же время является и субъектом позитивного права) чувствует, что за ним перестали признавать его право (естественное), перестали не только гарантировать его право на обеспечение потребностей, но и этим самым возражают его существование как субъекта (а то и существа).
Такое ощущение развивается в рамках общества, поскольку именно в обществе, в процессе рационального расчета и может развиваться это ощущение. Так, не существует сугубо общественного (разве что исключительно изолированного и конъюнктурного) решения общественных проблем, ведь естественное право – которое выступает в качестве плоскости, через которую проблема переходит в индивидуальное сознание, – не принадлежит к общественной категории.
Существуя в индивиде, право, которое поражено текущей рациональностью, реализуется в рамках сообщества, которое, напомним, является сообществом признанных естественных прав. Она и выступает в качестве этого взаимного признания, иначе говоря, самим существованием естественных прав множественности. Поскольку это сообщество не носит ни биологического, ни естественного характера, значит, она является сугубо юридическим явлением, условием позитивного права, и именно государство суверенитета реализует в ней свои цели, ведь ее задание – сохранить сообщество, поскольку она сама является этим сообществом.
Таким образом, как нет сообщества без естественных прав, так нет без них и государства. Так что проблемы, которые возникают в обществе, – и появляются как мои проблемы, ведь они угрожают реализации моего естественного права, обеспечению моих потребностей и моему существованию, – могут быть развязаны (если это вообще возможно) лишь в таком государстве и таким государством, которое удается к силе и насилию.
Как охранник сообщества (ее целей), государство вступает в конфликт не с обществом, которое есть всего лишь расчетной и технической рациональностью в действии, а с организованными индивидами, для которых непосредственно общественная рациональность более или менее грубо вступает в конфликт с их естественным правом. Государство появляется тогда во всей своей истине, то есть исполняет роль вооруженной руки общества, пытаясь силой утвердить цели этого общества именно в тот момент, когда они уже перестали быть целями большей или меньшей части множественности или даже и всей множественности.
Этот жестокий конфликт, противопоставляя потугу государства потуге множественности, порождает революцию. Так, революция всегда является вторжением справедливости естественного права в плоскость несправедливости позитивного права. С помощью революции историческое сообщество воплощает свою собственную историю и пересматривает свои цели.
Как мы уже говорили, естественное право является плоскостью, где происходит столкновение собственного (индивидуального) существования индивида в том, что он имеет индивидуального, и общего существования. И здесь лежит то, которое выражает конституцию, которая, как свидетельствует ее название, определяет республику. Принцип суверенитета освящает республику новейших суток как государство и формирует общее существование.
Так, необходимо узнать, в чем же заключается конституция, однако этот вопрос отличается от первобытной формулировки проблемы, которая была поставлена в рамках классических доктрин суверенитета, в частности, в Гоббса и Руссо. Ведь здесь идет речь непосредственно не об истоках, то есть зарождение государства, которого не было бы, а о самой форме государства, – такую, в которой она исторически существует в мире.
Другими словами, государство всегда уже существует и реформируется революционным путем; а значит, как форма государство является тем, которое трансформируется, то есть тем, что в той или другой форме выражает цели исторического сообщества. Конституция произносит цели, она делает их публичными и указывает, как они должны быть достигнуты государством и в государстве. Как известно, именно в этом и есть суть суверенитета; знаем и то, что цели носят светский характер (как и средства для их достижения).
А целые государства, которая главным образом обеспечивает длительность сообщества в истории, не совпадает с целями самих индивидов, для которых жизнь заключается не в достижении внеиндивидуальных свершений, а в том, чтобы жить хорошо. Для нормального индивида (то есть индивида рядовой нормы) это значит осуществлять удовлетворительное существование в рамках мирного и примиренного сообщества, то есть в мире как с ней, так и с другими.
В этом контексте конституция государства нуждается индивида, который отказался бы от своей потуги (своего естественного права) ради того, чтобы быть подчиненным целям сообщества, которые определило государство (суверенитет ли). Впрочем, согласно этой формуле философы естественного права и представляют государство, исходя из ее истоков. Но напрасно удаваться к первобытному мифу сейчас, когда государство осмысливается, исходя из идеи конституции.
Конституция непосредственно выступает в то же время и в качестве акта, с которого начинается государство, и принципа, на котором она основывается, – и привлечение первобытного мифа смешивает эти два регистра.
Как бы то ни было, а конституция государства, – это установление потуги суверена и устранения свободной потуги индивида. Именно в государстве четко прослеживается конфликт, который противопоставляет естественное право позитивному; а потому если естественное право индивида нарушается, то он восстает против государства и ее позитивного права. В гипотезе, – которая не является гипотезой государства как формы, – где позитивное право вроде бы выступает в качестве выражения естественного права, такой конфликт был бы невозможным.
Предусматривая такое противоречие, философия государства позаботилась о том, чтобы выдвинуть мысль, согласно которой естественное право было добровольно отброшено в пользу суверена, которым бы он не был. И именно поэтому философия государства утверждает, что при условии господства воли индивид, который отказался бы подчиняться суверену, был бы приведен к повиновению всем, общественным телом (Руссо). И согласно своим предписаниям, философия добавляет знаменитую формулу из «Общественного соглашения»: «Его силой заставят быть свободным».
Этот взгляд, что, как и в Гоббса, произносится на основе абсолютизма, в действительности ведет к тому, если бы принять то, которое позволяет постигнуть новейшее конституционное государство и то, что здесь очерчивается «сообщество». Конституционное государство не только позволяет постигнуть сообщество (которая несмешивающаяся ни с собственно государством, ни с обществом, ведь она выступает в качестве условия как первой, так и второго, согласно отношению, которое существует между средствами и целями), но и позволяет заставить ее существовать.
Если индивид, лишенный своих естественных прав, как этого хочет классическая доктрина суверенитета, то сообщество распадается, оставляя общество и суверена, так сказать, один на один, и в этом случае трудящиеся индивиды не пользуются никакими правами – они имеют лишь обязанности перед сувереном. В этом случае труд перестает быть общественным трудом индивида, а превращается в труд рабочей лошади. Труд может освободить человека лишь той мерой, которой она хранит свое естественное право.
А значит, если суверенитет существует при отсутствии любой конституции, то государство непосредственно основывается на лишении естественного права, и это изымает сообщество, и возводит индивида к одиночеству, а то и к опустошенности, оставляя его с глазу на глаз с государством как неограниченной потугой, иначе говоря, с неограниченным насилием и рациональностью как средством без свободы, то есть рабством.