Файл: Опыт промышленной политики в разных странах (анализа промышленной политики государства на примере России и определение путей ее развития).pdf

Продолжение таблицы 2

Систематизация положений представленного документа наводит нас на целый ряд вопросов о соответствии предлагаемых сценариев и реальных экономических процессов.

Во-первых, скорее всего, будет реализована промежуточная траектория развития, когда в разные временные отрезки будет осуществляться один из двух сценариев. Представляется, что такая постановка проблемы не совсем корректна, так как предлагаемые сценарии отличаются не только интенсивностью проводимых инноваций, но и их противоположным характером. Для реализации каждого сценария требуются разные типы ресурсов, разные технологии, а соответственно, разный тип институтов (экстрактивный или инклюзивный). Таким образом, использование в разное время одного из двух сценариев означает для российской экономики «хождение по кругу».

Во-вторых, несмотря на четкое указание в тексте документа на активное применение платформенных технологий в мире, выбранные варианты развития событий никак этого не учитывают. Предложено выделять высокотехнологичные сектора с высоким экспортным потенциалом; сектора с высоким потенциалом импортозамещения; низкотехнологичные сектора с высоким экспортным потенциалом; отрасли сферы услуг, обеспечивающие экономический рост и обеспечивающие качество жизни и безопасность. То есть промышленная политика опять основывается на отраслевом подходе к регулированию рынков. Другие многочисленные нормативно-правовые акты и стратегии развития также подтверждают данный факт. Такое прогнозирование, без учета функционирования смежных для отрасли рынков, делает его абсолютно бессмысленным.

В-третьих, в качестве модели экономического развития до сих пор популярным является предложение использовать кластеры как «сконцентрированные по географическому признаку группы взаимосвязанных компаний и организаций, взаимодействующих между собой...»^[54]. Текущая действительность давно основывается на цифровых технологиях, нематериальных активах и никак не может быть сконцентрирована локально. Более того, такая локализация, по мнению автора, резко снижает конкурентоспособность бизнеса, так как ограничивает доступ к ресурсам, финансам и, что немаловажно, потребителям.

В работе А. В. Ипатовой кластер рассматривается уже как «вычленение определенных технологических компетенций», однако этот подход по-прежнему основывается на управлении «сверху вниз», когда государство (регион) не только определяет направления деятельности кластера, но и активно в них участвует^[55].

Функционирование бизнеса в виде технологической платформы приводит к смешению отраслей и рынков, объединение фирм происходит по технологическому, а не по отраслевому или территориальному принципу. Более того, встраивание в межнациональные технологические платформы гораздо выгоднее для российского бизнеса, особенно в долгосрочной перспективе.

Российские предприятия не обязательно должны быть медиаторами. А на традиционных промышленных рынках, скорее всего, держателем технологического стандарта будет предприятие, производящее более высокотехнологичный продукт. Место российских предприятий будет зависеть от ряда факторов:

• места в цепочке создания потребительской ценности;
• наличия и специфики его ресурсов и других фирм, входящих в сеть;
• способов сетевого взаимодействия в платформе;
• степени и возможных механизмов контроля над ресурсами сети;
• динамики сети и др.

Таким образом, трансформация промышленной политики как системы инструментов повышения конкурентоспособности технологических платформ, возможна по двум направлениям.

Первое. Промышленная политика должна быть основана на мультиотраслевом подходе, что предполагает одновременное развитие целого ряда секторов экономики, их «подгонку» под единый технологический стандарт, и, соответственно, единый технологический уклад.

С другой стороны, в силу ресурсных и прочих ограничений, главной характеристикой промышленной политики является селективность. Поэтому важно определить «рэперные точки», на которых имеет смысл сфокусироваться.

Как отмечает В. Л. Тамбовцев, «..торгуют не отрасли…, а конкретные фирмы, параметры которых могут существенно различаться в пределах одной отрасли: отрасли принципиально гетерогенны»^[56]. Поэтому, перефразируя эту мысль, при формировании промышленной политики целесообразно направлять усилия на отдельные бизнес-единицы (предприятия, сети или технологические платформы), а не сектора или отрасли. Данная инициатива согласуется как с идеей создания технологических платформ как единого организационного механизма ведения бизнеса, так и с идеей селективного характера промышленной политики.

Важно понимать, что такая научная задача на практике представляется сложновыполнимой и при слабой проработке может привести к множеству отрицательных эффектов (властной асимметрии на рынках, неэффективному перераспределению ресурсов).

Соответственно, второе возможное направление трансформации промышленной политики – это повышение качества национальной институциональной среды. Модернизация в России – это не столько обновление оборудования, не инвестиции и даже не инновации, но прежде всего достижение конкурентоспособности институтов, и стало быть, направленные их изменения^[57].

Можно выделить два вектора изменений институциональной среды: снижение уровня неопределенности и модификация системы стимулов. Исследуя генезис отечественной трансформации институциональной среды, можно констатировать, что именно этот путь развития промышленной политики выбрала Россия.

Трендом в развитии промышленной политики развитых стран является смещение акцентов от прямого регулирования рынка в сторону мягких, стимулирующих мер воздействия и создания общих рамочных условий благоприятствования, основанных на экстрактивных институтах.

2.2. Активная государственная промышленная политика как определяющий фактор развития экономики России

Анализ точек зрения исследователей и политиков относительно причин торможения российской модернизации, стратегий развития продемонстрировал их многообразие, резкое обострение в новой геополитической ситуации давно ведущихся споров. Это позволяет говорить не только об общем состоянии турбулентности, но и о несформированности государственной промышленной политики и на сегодняшний день. К числу важнейших просчетов мы относим: недооценку социокультурного фактора, невовлеченность общества в модернизационные процессы, продолжающуюся монетаристскую политику, неточность управленческих решений, недостаточный учет региональной составляющей, необеспеченность интеграции науки, производства и образования, недостаточную разработанность и нормативно-правовой базы инновационной политики.

Одной из серьезнейших проблем остается отставание высокотехнологичных отраслей. В целом по уровню развития высоких технологий страна откатилась, по самым скромным оценкам, на 10-15 лет назад, а по некоторым направлениям – даже на 20. Очевидно, что это результат системного, в том числе технологического кризиса, преодоление которого требует выработки и реализации продуманной, взвешенной и системной государственной промышленной и научно-технической политики, обеспечивающей переход к подлинно инновационной экономике. Между тем, в ее реализации сохранился прежний дисбаланс: на концептуальном уровне программные документы отвечают общемировой парадигме научно-технического и технологического развития, но их практическая реализация заморожена сохранением прежней управленческой модели в сфере исследований и разработок, ведомственно-корпоративным подходом к принятию решений, слабостью интеграционных процессов между наукой и производством, низкой инновационной восприимчивостью отечественной промышленности.

Низкий в целом уровень достатка формирует и соответствующее невысокое качество спроса, удовлетворяемое в большой мере за счет «серого» потребительского импорта и некачественного контрафакта, но не за счет продукции высокого качества и инновационного уровня. Недостаточная мотивация в инновационной продукции усиливается и крайне низкой мотивацией к инновационной деятельности со стороны бизнеса, слабой конкуренцией. Главная причина подобной труднопреодолимой ситуации видится в выбранном в свое время правительством сценарии реформирования, когда либерализация и приватизация, а не выстраивание институтов и процедур, были поставлены во главу угла экономической политики: «Идеология «первоначального накопления капитала» возобладала над идеологией развития».

В связи с этим возможна реализация одного из двух сценариев: продолжение сложившихся трендов качественного застоя, «рост без развития», с перспективой дальнейшей потери национальной конкурентоспособности, либо государство берет на себя функции субъекта целенаправленной и динамичной структурной модернизации, пытается через определенную систему мер преодолеть системные недостатки, сформировать необходимые экономические и институциональные условия для перевода экономики в новое качественное состояние. При этом предлагается в качестве обязательного условия успеха сформировать у сырьевых корпораций сильную мотивацию к диверсификации и к переливу капитала в высокотехнологичные сферы перерабатывающие и машиностроительные.

Часть специалистов справедливо указывают на продолжающееся невнимание к региональному аспекту в проводимой ныне государственной экономической политике. Так, академик РАЕН, генеральный директор ООО «Стройпласт 2000», Г. А. Александров указывает на исторически сложившуюся ситуацию, в которой образование центров индустриального развития сопровождается сохранением отсталой периферии, в результате инновационных процессов такая дифференциация лишь усиливается. А это ведет к еще большей неравномерности экономического пространства. Происходит концентрация инвестиций в отдельных регионах, где инвестор может получить большую отдачу на вложенные средства. Автором названы в числе наиболее привлекательных регионов, отличающихся инвестиционномкой деятельностью, с ярко выраженной экспортной ориентацией: Сахалинская область, Тюменская область (в том числе ХМАО и ЯМАО). Именно они заняли лидирующие позиции по показателю относительного уровня инвестиций в 2000-е гг. Зарубежные прямые инвесторы (60 %) предпочитают Москву, Московскую область, Амурскую, Сахалинскую, Тюменскую и Калужскую области ^[58].

По подсчетам доктора экономических наук Ю. В. Калачева, не менее 40 % деятельности сферы реального производства нуждается в серьезной технологической модернизации, то есть из 75 млн. рабочих мест примерно 30 млн.  низкотехнологичные. В условиях кризиса и высокой кредитной ставки только правительство России, специально созданный Фонд может кредитовать национальные фирмы с целью приобретения крупных перспективных технологических систем и комплексов оборудования для повышения средне- и низкотехнологических отраслей обработки до уровня высокотехнологических. Подобное целевое использование 10 % золотовалютных резервов страны не будет ошибкой, а наоборот, разумным и стратегическим ходом. Это тем более актуально, по мнению эксперта, что бизнес такой активности не демонстрирует: кризис 2008-2010 гг. показал, что бизнес РФ вывез из страны 131 млрд. долларов, и не ввез на эту и близкую сумму реального технологического капитала. Подобный процесс наблюдался и позднее^[59].

Утверждение Федеральный закон от 31 декабря 2014 г. № 488-ФЗ «О промышленной политике в Российской Федерации»^[60] внушает определенный оптимизм. Однако, с нашей точки зрения, инновационная переориентация экономики и инвестиционных потоков не представляется возможной в отсутствие целевых методов государственного регулирования, активной промышленной политики. Очевидно, что обладателем приоритетного статуса должен стать высокотехнологичный сектор российской экономики, представляющий собой объединение целого ряда структур: образовательных, научных, управленческих, производственных, консалтинговых, способных обеспечить инновационную направленность экономического развития и воспроизвести инновации, которые основаны на новейших достижениях в области науки и техники. Однако сложившаяся практика демонстрирует недооценку объективной необходимости преимущественного развития наукоемких высокотехнологичных производств^[61].