ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 14.09.2019
Просмотров: 5834
Скачиваний: 8
Как видим, автор в начале письма выносит порицание «горбачевым, ельциным, кравчукам, шушкевичам». А далее он реализует вторую цель – выдвигает свое предложение:
Предлагаю собрать всех своих родственников на свое семейное собрание – семейный совет и накануне выборов в Госдуму ответить себе на следующие вопросы:
Какие корни у вашей семьи, кем были ваши родители, ваши деды и прадеды?
Сколько ваших родственников получили среднее, среднетехническое и высшее образование при Советской власти?
Сколько ваших родственников получили высокую квалификацию, получали награды, поощрения? Кто из них гордится своей профессией?
Боятся ли теперь остаться без работы, без медицинской помощи или без средств к существованию?
Есть ли у ваших детей сегодня возможность учиться или работать по своему желанию и способностям?
Кто выиграл от разрушения нашей великой страны – СССР? И т.д.
Как видим, свое предложение автор конкретизирует с помощью большого перечня вопросов, на которые должны дать ответ избиратели. Именно развернутость авторского предложения и указывает на то, что именно оно выступает основной целью данной эпистолы.
Чтобы письмо выполнило свою основную задачу, оно должно убедить адресата в правильности позиции автора, в необходимости действовать именно так, как он предлагает. А это во многом зависит от характера обоснования суждений автора.
В публикации, претендующей на серьезную реакцию со стороны адресата, утверждения автора всегда подкреплены убедительными и ясными для аудитории фактами. К сожалению, на практике так бывает не всегда.
Из
«Обращения трудовых коллективов
промышленных
предприятий Кемеровской
области
к Президенту РФ Ельцину
Б.Н.,
Председателю правительства РФ
Путину В.В.»
(Комсомольская
правда. 10 сентября. 1999)
Уважаемый Борис Николаевич!
Уважаемый Владимир Владимирович!
Обратиться к Вам нас заставила невозможность остановить творящиеся в Кемеровской области беззаконие и чиновничий произвол. Больше года не прекращается развязанная губернатором Тулеевым А. Г. травля коллективов и руководителей нескольких ведущих предприятий Кузбасса, сотрудничающих с Металлургической инвестиционной компанией (МИКОМ)...
...Неоднократные обращения А.Г. Тулеева в различные государственные организации в связи с якобы имеющими место нарушениями финансово-хозяйственной деятельности группой МИКОМ в Кузбассе на ряде предприятий привели к многочисленным проверкам. Однако десятки комиссий и сотни проверяющих не выявили никаких нарушений... Губернатор же продолжает снова и снова писать свои обращения. Причем мало того, что эти бумаги по большей части содержат грубое искажение фактов и клевету, так они еще обычно содержат опровергнутые комиссиями данные. Вот и сейчас такое обращение направлено на имя Председателя правительства В.В. Путина... Тулеев, например, опять пишет... Губернатор в «праведном гневе» спешит проинформировать правительство о том, что на шахте им. Дзержинского задержка заработной платы «вынуждает шахтеров идти на крайние меры» ...Не имеет смысла дальше перечислять подобной «достоверности» факты. Лучше обратить внимание на то, что непрерывная бумагомарательская деятельность к руководителям федеральных министерств, в основном правоохранительных, приводит лишь к двум вещам. Во-первых, эти проверки пока только отвлекали милиционеров, налоговых полицейских и инспекторов, прокуроров и контрразведчиков от их работы. Во-вторых, что куда важнее, проверки отрывают трудовые коллективы от основной деятельности...
Как видим, составители письма пытаются обвинить губернатора А.Г. Тулеева в предвзятом отношении к компании МИКОМ. Но кроме упреков в том, что тот «все пишет», занимается «бумагомарательством», и обших утверждений о том, что проверки отрывают коллективы от трудовой деятельности, никаких фактических доводов в пользу с позиции авторов в письме нет. Почему? Оказывается, не случайно. Вскоре после публикации «обращения» другая газета, «АиФ» (№43. 1999), в статье «Кузбасс покупает уголь на Кипре» рассказала о том, что в МИКОМе, именно благодаря А.Г. Тулееву, было раскрыто воровство в огромных размерах...
Писать убедительно автору эпистолы помогает знания приемов, методов убеждающего информационного воздействия, овладение мастерством аргументации, знание психологии своего адресата.
1См.: Прохоров Е.П. Эпистолярная публицистика. М., 1966. С. 3–17.
Исповедь
К исповеди как жанру журналистики относятся публикации, предметом которых является внутренний мир авторов этих публикаций. Основным методом, который применяется при подготовке таких публикаций, является самоанализ. Данный жанр журналистики имеет свои корни в литературе, религии, философии. Более двух столетий назад великий французский философ и писатель Жан-Жак Руссо начал свою очередную книгу словами: «Я предпринимаю дело беспримерное и которое не найдет подражателя. Я хочу показать своим собратьям одного человека во всей правде его природы – и этим человеком буду я». Книга его называлась коротко: «Исповедь».
Писатель завещал опубликовать ее не раньше 1800 г. – не хотел, чтобы друзья и знакомые прочитали книгу при его жизни. Ибо до сих пор исповедь свою человек адресовал одному только Богу. Книгу же могли прочитать тысячи простых смертных. Не святотатство ли обнажать перед ними, а не перед Создателем суть свою? И кто еще, кроме известного во всем мире «вольнодумца» Руссо, способен сделать подобное? Но прошло не очень много времени с тех пор, как философ создал свой труд, и у него нашлись последователи, которые «исповедовались» не только в книгах, но и в обычных газетах, уже никак не предупреждая своего читателя о том, что у них не найдется очередных «подражателей». Исповедь стала обычным журналистским жанром.
Желание «исповедоваться» в прессе возникает у многих людей1. И у самых что ни на есть «ординарных личностей», и у людей необычных, а порой – и у великих. Понять это можно. Вопрос в данном случае в другом: почему свои откровения наши современники все чаще предпочитают публиковать в прессе?
Одно из объяснений состоит в том, что откровение перед Богом приносит человеку одни последствия, а перед людьми – совершенно иные. Что может дать человеку религиозная исповедь? Верующие знают это хорошо. Религиозная исповедь всегда есть покаяние, т.е. добровольное признание в совершенных неблаговидных поступках, в ошибках, в «грехах», которые заключаются в забвении норм и предписаний церковного вероучения. Человек, сверяющий свои поступки с божественными заповедями и заветами, может испытывать мучительные переживания, снять которые и должна религиозная исповедь. Совершившие ее часто получают глубокое душевное успокоение. Для них важно именно «отпущение грехов», ощущение снизошедшей божественной благодати, нравственное очищение. Священник, принимающий исповедь, выступает при этом лишь как посредник между Богом и верующим.
Цели обращения человека со своим откровением к широкой публике (массовой аудитории) совсем иные. И журналист берет на себя роль посредника именно потому, что они часто совпадают с целями его деятельности. Это, собственно говоря, и породило так называемую «исповедальную журналистику».
Что же это за цели? Вот некоторые, наиболее часто представленные в прессе:
1. Объяснить необычный поступок.
2. Показать пример преодоления беды.
3. Поделиться опытом успешной карьеры.
4. Сделать саморекламу.
Рассмотрим каждую из них по порядку подробнее.
Из
публикации «Исповедь мальчика для
битья»
(Журналист. №8. 1995)
Автор публикации (фрагмент ее представлен ниже. – А.Т.) Вадим Летов, профессиональный журналист, более двадцати пяти лет проработавший собкором «Огонька» и других московских изданий, исколесивший всю огромную страну и любящий и знающий ее, вдруг решил... эмигрировать из России. Почему?
Ответ на этот вопрос, объяснить свой необычный поступок, на взгляд автора, очень важен для всех. И он решил произнести его публично. Журналист оказался ненужным в своем отечестве. А более того – гонимым. Местные «республиканские князьки» (будь то секретари обкомов, крайкомов КПСС, будь то ель-цинские губернаторы и пр.), никогда не любившие независимых московских журналистов, наконец-то, после развала СССР получили возможность проучить «заезжих щелкоперов». Подобное произошло и с Летовым.
После того как местная власть не смогла договориться с ним о благоприятном освещении здешних событий в московском издании, ему вполне красноречиво «намекнули» на то, чтобы он убирался из республики, пока цел:
Вот картина, что напрочь не оставляет меня. Я лежу в дорожной грязи под портретом Горбачева и не могу подняться. Я лишь катаюсь с бока на бок, фыркая грязью. А мимо идут люди, но взгляд их мутен и равнодушен. Подать мне руку в помощь некому, и это для меня самое страшное.
Нет, не дурной похмельный сон. И вообще у меня ни в одном глазу. Волонтеры Народного фронта Молдовы учили меня «не возникать». Портрет Горбачева, навешенный на зубцы кишиневского горпарка, при более близком рассмотрении отредактирован был весьма странно. На подбородок с дорисованной фломастером ленинской острой бородкой нависали клыки Дракулы, а на месте знаменитого родимого пятна, стыдливо опущенного полиграфистом, по-паучьи расползлась свастика... Палачи немногословны, жанр интервью не для них. Кожаны методично катали меня по луже, что бревно, ускользнувшее из плота. Нет, то были вовсе не читатели и даже не цензоры из народо-фронтовской «Цары», что периодически обещали мне, «проводнику имперской политики», поросячью участь. Просто иллюстраторы. Мимо споро полубежали к парламенту республики демонстранты, они несли и такой плакат «Иван! Чемодан! Магадан!». Горби и я, лежащий в грязи, были прекрасной иллюстрацией дня...
Хватит, стыдно. Надо признать, что я – бомж, бомж по воле глупо продуманного времени. И картина – я в грязи под портретом наипервейшего перестройщика, и люди, безлико смотрящие на муки мои, муки обращения человека в ничтожество – меня не покидает ни наяву, ни во снах. Картина эта стала символом бытия. Вопрошаю, да бесполезно, Вопрошаю не один, но от этого не легче.
Это объяснение адресовано журналистскому сообществу России. Именно его понимания ждет автор исповеди, именно оно для него, как для профессионала, главнейшее в данной жизненной ситауции.
Следующая публикация преследует иную цель. Подобного рода исповеди часто публикует журнал «Ридерс дайджест».
Из
публикации «Почему мой сын не
говорит?»
(Ридерс дайджест. №1.
1998)
Однажды мы с Джоном зашли ко мне на работу забрать почту. Когда мы проходили мимо питьевого фонтанчика, он показал на него рукой, давая понять, что он хочет пить. Это был удобный случай помочь ему осознать, что вода в фонтанчике и вода в озерах и прудах – одно и то же. «Во-а», – сказал я, желая, чтобы он повторял это слово. Джон снова показал рукой на фонтанчик. «Во-а», – повторил я. Джон показал на фонтанчик еще более нетерпеливо. «Во-а, Джон». Расстроившись, он заплакал. Я взял его на руки и дал ему напиться. А потом сам расплакался... Много душевных и физических мучений пришлось пережить семье, чтобы не упасть духом. И в конце концов Джон сказал первое слово.
Об опыте успешной карьеры говорится в исповеди известного американского актера Чака Норриса.
Из
публикации «Чем больше жизнь бьет, тем
лучше»
(Профиль. №4. 1998)
Чтобы чего-то добиться в жизни, надо уметь бросить ей вызов. Надо, чтобы азарт борьбы подхлестывал тебя и заставлял целенаправленно идти к победе. А каждая победа дает возможность двигаться дальше. Это не означает, что у меня не бывает неудач. Они преследуют меня постоянно. В Америке каждый видит мои успехи, но никто не видит моих поражений. Я скрываю их, и не потому, что хочу выглядеть суперменом. Просто люди, от которых зависит твоя судьба, относятся к тебе так, как ты себя подашь. Поэтому карьера требует хитрости и умения «держать лицо»...
Исповеди, преследующие эти и подобные им цели, условно можно назвать социально-педагогическими.
Однако данными целями реальная палитра их отнюдь не исчерпывается. Можно даже сказать, что вовсе не их преследует основная масса исповедей, публикуемых в сегодняшней прессе. Подавляющее число выступлений исповедального плана имеют рекламно-коммерческую направленность.
При этом основное содержание их можно было бы определить словами «сделать саморекламу».
Многие хорошо помнят песни Галича, в которых он высмеивал публичные разбирательства в парткомах и месткомах сугубо личных дел советских граждан (разводы, супружеские измены, семейные ссоры и пр.) в недавние приснопамятные времена. К сожалению, поэт не дожил до времени «всеобщего торжества демократии» и у него нет возможности лицезреть, до каких размеров выросла страсть бывших «мужчин» и «женщин», а ныне – «господ» и «дам» вполне добровольно предаваться нравственному эксгибиционизму и потому заставляющих вспомнить клич героев рассказа Ф. Достоевского «Бобок» – «Заголимся!». Сколько их, ныне «заголяющихся» перед публикой без тени малейшего смущения, – не сосчитать! Что же заставляет людей выставлять напоказ интимные стороны своей жизни?
Есть мнение, что причина этого – особенности русской души, которой свойственно жить с оглядкой – поплакаться кому-то в жилетку и услышать, что скажет та же «Марья Ивановна», соседи, знакомые? Возможно. Но чаще она заключается вовсе не в этом и даже не в желании покаяться. Наверное, не раз приходилось вам видеть в подземных переходах, в метро, на вокзалах «парад» несчастных инвалидов, демонстрирующих прохожим то синюшные опухоли на теле, то гниющие язвы, то ампутированные конечности или прочие уродства подаяния ради. Нечто подобное происходит нередко и на страницах прессы. Но здесь демонстрируются отнюдь не физические изъяны и не подаяния ради.
Набор «уродств», которыми пытаются задеть публику «за живое», «сделать рекламу» в прессе «исповедующиеся», а вместе с ними и лукавые журналисты, очень большой. От самых, что ни на есть обыденных до пугающих, по выражению поэта, «холодом бездны». Бахвальство, бесстыдство, эпатаж, мания величия, экстравагантные выходки, аморальные суждения, смакование извращений, сцен насилия, убийств и т.д. – все можно встретить в исповедях и на телеэкране, и в радиоэфире, и на страницах печати.
Из
публикации «Живу очень хорошо и ничего
не планирую»
(АиФ. №51.1995)
Пожалуй, самый безобидный вариант афиширования различных моментов личной жизни, личностных пристрастий, например, представлен в исповеди Аллы Пугачевой. Она, в частности, сообщает аудитории, что хочет служить своим искусством простым людям и сама живет просто. Это, очевидно, должны подкрепить и следующие ее сообщения и суждения:
1. О характере общения с налоговой полицией.
Конфликта с налоговой полицией, я считаю, не было. Не Починок нас вызывал, а мы предложили встретиться с Починком. Мы принципиально приехали туда на шикарных машинах. Не должны же мы, такие «бедненькие, несчастненькие», пешком идти от метро. Вот это было бы, действительно, смешно.
2. О своих отношениях с другими эстрадными знаменитостями.
До меня дошли слухи, будто бы я отказалась участвовать в одном концерте с Распутиной... Не царское это дело заниматься такими вещами.
3. О своей дочери.
Хотите, я вам скажу, в какую певицу я верю? Я верю в свою дочь (правда, она не верит в себя). Не потому, что я ее мать. Я вижу, что она правильно начинает. Не знаю, будет ли она петь или еще чем-то заниматься, но у нее я вижу задатки глубокой, интересной исполнительницы. Я ее сравнивала с другими и очень четко вижу, кто может двигаться дальше, а кто нет.
4. О «бытовых» пристрастиях.
Мы должны ездить шикарно, шикарно одеваться, гордиться своими гонорарами, так как это ненадолго. Звездный час очень короткий, и мне бы хотелось, чтобы в нашей стране актриса могла сказать: «Да, я дорого стою, да, я получила огромный гонорар».
5. О характере отдыха.
В Москве мне негде погулять. Все знают, когда есть деньга, я гуляю в другом городе, в Цюрихе. Мне там, как и Ленину, очень нравится. Там такое биополе, такой воздух. Но в Москве я отдыхать не могу.