Файл: Общая характеристика преступлений против правосудия(Понятие и виды преступлений против правосудия).pdf

Оперативно-розыскная деятельность не предполагает государственного принуждения, при ее осуществлении не возникают отношения власти и подчинения. Государственное регулирование оперативно-розыскной деятельности заключается в установлении системы гарантий законности, соблюдения прав граждан при проведении оперативно-розыскных мероприятий. При их осуществлении оперативные сотрудники не наделены распорядительными полномочиями в отношении лиц, не находящихся от них в служебной зависимости, а также правом принимать решения, обязательные для исполнения гражданами и организациями^[11]. Для совершения провокационно-подстрекательских действий в отношении потерпевшего и документального оформления подложных результатов якобы законно проведенного оперативно-розыскного мероприятия распорядительных полномочий и не требуется.

Подобным образом не использует процессуально-властные полномочия следователь, фальсифицирующий доказательства по уголовному делу (ч. 2 ст. 303 УК РФ). Сами по себе доказательства никаких прав и обязанностей для других лиц не порождают. Именно по этой причине Б.В. Волженкин, подчеркивая важный и ответственный характер деятельности судебных экспертов, тем не менее считал, что никакими должностными полномочиями они не обладают^[12]. Б.В. Волженкин соглашался с Л. Лобановой в том, что "подкуп эксперта в целях дачи им ложного заключения. специально предусмотрен в ст. 309 УК РФ и не квалифицируется как дача взятки"^[13]. Поэтому если, например, следователь уничтожает за материальное вознаграждение доказательство вины лица в совершении преступления, то его действия могут быть квалифицированы как получение взятки только в случае, если будет установлено, что взятка была получена за незаконное освобождение от уголовной ответственности.

Исполнителями преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 303 УК РФ, являются исключительно сотрудники органов власти. Другим организациям право осуществлять оперативно-розыскную деятельность на территории Российской Федерации не предоставлено. Выполнение сотрудниками оперативных подразделений правоохранительных органов своих обязанностей может выражаться и в осуществлении властных распорядительных полномочий, но непосредственно при проведении оперативно-розыскных мероприятий они себя подобным образом не реализуют. Сторонники более широкого представления о функциях представителя власти могут обратить наше внимание на разъяснения Верховного Суда РФ, который относит к исполняющим их субъектам не только должностных лиц, указанных в примечании к ст. 318 УК РФ, но и лиц "наделенных правами и обязанностями по осуществлению функций органов законодательной, исполнительной или судебной власти"^[14]. Важно, однако, понимать, что в приведенном положении подразумеваются лица, занимающие государственные должности Российской Федерации и ее субъектов, которые устанавливаются для непосредственного исполнения полномочий государственных органов.

---

Кроме зависимости потерпевшего от виновного, обусловленной должностным положением последнего, преступление, предусмотренное ст. 286 УК РФ, характеризуется явностью выхода субъекта за пределы своих полномочий. Причем явность проявляется в способе посягательства, который непосредственно реализуется в действиях должностного лица, направленных, как правило, на психическое или физическое подавление воли потерпевшего, очевидное для потерпевшего грубое нарушение его прав.

Президиум Тверского областного суда правильно переквалифицировал действия виновных со ст. 286 УК РФ на ч. 4 ст. 303 УК РФ, но недостаточно убедительно, с нашей точки зрения, обосновал принятое решение. В квалифицируемом посягательстве, отмечается в документе, "противоправное превышение выразилось в оформлении материалов оперативно-розыскной деятельности, содержащих заведомо ложные сведения об обстоятельствах проведения оперативных мероприятий с последующим представлением их в орган предварительного расследования. Оформление материалов ОРД, содержащих заведомо ложные сведения, и фальсификация результатов ОРД в рассматриваемом случае тождественные понятия".

Часть 4 ст. 303 УК РФ "является специальной по отношению к ст. 286 УК РФ, которая охватывает все случаи превышения должностных полномочий, поскольку устанавливает уголовную ответственность только за искажение должностным лицом фактических данных, используемых при осуществлении правосудия. При конкуренции общей и специальных норм уголовная ответственность в силу требований ч. 3 ст. 17 УК РФ наступает по специальной норме. Поэтому президиум считает необходимым переквалифицировать действия каждого из осужденных с п. "в" ч. 3 ст. 286 УК РФ на ч. 4 ст. 303 УК РФ, поскольку они, будучи лицами, уполномоченными на проведение оперативно-розыскных мероприятий, совершили фальсификацию результатов оперативно-розыскной деятельности в целях уголовного преследования лиц, заведомо не причастных к совершению преступления"^[15].

Само по себе оформление документов, содержащих заведомо ложные сведения, в целях уголовного преследования лица, заведомо непричастного к совершению преступления, не является явным выходом за пределы должностных полномочий. Данный тезис объясняется законодательным описанием деяния в ст. ст. 285 и 286 УК РФ. Злоупотреблением должностными полномочиями является использование именно полномочий, которое осуществляется при отсутствии основания. За пределы именно должностных полномочий явно выходит виновный при совершении должностного превышения. Поэтому документальное оформление уполномоченным лицом заведомо незаконного процессуального решения, влекущего юридические последствия, является должностным злоупотреблением. В свою очередь, для должностного превышения документальное оформление вообще не свойственно, так как эти действия явно выходят за пределы полномочий виновного и оформлять там ничего не нужно, или составителем документа должно быть другое, неуполномоченное лицо. Поэтому преступления, предусмотренные ч. ч. 2, 3 и 4 ст. 303 УК РФ, не являются специальными видами превышения должностных полномочий.

---

Исполнитель преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 303 УК РФ, маскирует свои действия под законные. Противоправность проводимых оперативно-разыскных мероприятий и недопустимость их результатов тщательно скрываются, в противном случае недостижимы цели, предусмотренные в тексте исследуемой нормы.

Вместе с тем в процессе фальсификации результатов оперативно-разыскной деятельности сотрудник оперативного подразделения правоохранительного органа может выйти за пределы своих полномочий как представителя власти. Возвращаясь к склонению начальником отдела ГУЭБК и ПК гражданина к участию в провокационно-подстрекательских действиях и незаконном применении в ходе оперативно-розыскного мероприятия наручников, отметим, что уголовный закон, устанавливая ответственность за фальсификацию результатов оперативно-розыскной деятельности, не предусматривает оснований для ее ужесточения, когда при совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 303 УК РФ, виновный принуждает граждан к незаконным действиям, шантажирует, необоснованно использует оружие или специальные средства. Считаем, что в таких случаях деяния должностных лиц следует квалифицировать по совокупности преступлений, предусмотренных ч. 4 ст. 303 и ст. 286 УК РФ. Например, Московский городской суд по делу сотрудников уголовного розыска верно разъяснил: "Доводы защитников о том, что инкриминируемые осужденным действия не требовали дополнительной квалификации по п. "в" ч. 3 ст. 286 УК РФ, судебная коллегия считает несостоятельными, поскольку помимо фальсификации результатов оперативно-розыскной деятельности они совершили незаконное задержание и доставление потерпевшего в отдел полиции, что является превышением должностных полномочий, выходит за рамки преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 303 УК РФ, и требует дополнительной квалификации по п. "в" ч. 3 ст. 286 УК РФ"^[16].

Возможен и другой вариант решения исследуемой проблемы квалификации. Это рассмотрение ч. 4 ст. 303 УК РФ и превышения должностных полномочий как части и целого. "Под данным видом конкуренции, - писал В.Н. Кудрявцев, - понимается такой случай, когда имеются две или несколько норм, одна из которых охватывает совершенное деяние в целом, а другие - лишь отдельные ее части"^[17]. Данный вид конкуренции по объективной стороне возможен в трех случаях: а) действия, предусмотренные одной нормой, являются лишь частью действий, предусмотренных другой; б) преступные последствия, предусмотренные одной нормой, - часть преступных последствий, предусмотренных другой; в) одна норма может предусматривать противоправные действия, не повлекшие вредные последствия или создающие лишь возможность их наступления, в то время как другая охватывает и наступившие последствия^[18].

---

Фальсификация результатов оперативно-розыскной деятельности не является ни явным выходом должностного лица за пределы его полномочий, ни частью такого выхода. Возможные последствия преступлений, предусмотренных ч. 4 ст. 303 УК РФ и ст. 286 УК РФ, разнородны. В первом случае это незаконное уголовное преследование или освобождение от него, во втором - вред здоровью, иное нарушение физической неприкосновенности личности, нарушение прав вследствие угроз и шантажа. Такие последствия не могут соотноситься как часть и целое. По этой же причине нам не подходит и третий случай, который приводит В.Н. Кудрявцев. Таким образом, гипотеза о возможном соотношении ч. 4 ст. 303 УК РФ и ст. 286 УК РФ как части и целого не подтверждается.

В.В. Дударенко обращает внимание на еще один аспект провокации преступления. Кроме негативных последствий для спровоцированного лица, автор указывает на "последствия второстепенного свойства, то есть те, которые наступают в результате совершения лицом спровоцированного преступления"^[19]. С точки зрения В.В. Дударенко, совершение спровоцированным лицом преступления должно "сказаться на ответственности провокатора и рассматриваться как обстоятельство, отягчающее наказание". Спорность такого подхода очевидна, например, в случае совершения преступления против жизни. Считаем, что если провокатор лично или через другое лицо склонил субъекта к совершению убийства, то и отвечать он должен за соучастие в убийстве. Цель провокатора, заключающаяся в последующем уголовном преследовании убийцы, демонстрации якобы "успешного раскрытия" особо тяжкого преступления, не может исключать ответственности за соучастие в посягательстве на жизнь человека.

Ответ на вопрос о признании или непризнании провокатора соучастником спровоцированного им преступления является непростым. Например, "действия взрослого лица по подстрекательству несовершеннолетнего к совершению преступления при наличии признаков состава указанного преступления должны квалифицироваться по статье 150 УК РФ, а также по закону, предусматривающему ответственность за соучастие (в виде подстрекательства) в совершении конкретного преступления"^[20]. Применительно к провокации незаконного оборота наркотиков и взяточничества следует ориентироваться на позицию Верховного Суда РФ, в соответствии с которой принятие спровоцированным на получение взятки должностным лицом денег, ценных бумаг, иного имущества не может расцениваться как уголовно наказуемое деяние ввиду отсутствия в нем состава преступления^[21]. В фактически конструируемом сотрудниками правоохранительных органов "квазипреступлении" с самого начала отсутствует реальный предмет взятки, так как взятку никто давать не собирался, нет и необходимой для взяточничества обстановки заинтересованности взяткодателя в определенном служебном поведении взяткополучателя. Таким образом, если само спровоцированное лицо преступления не совершало, то отсутствует и соучастие. Разумеется, в случае спровоцированного убийства или другого посягательства с общественно опасными последствиями провокатор должен отвечать в числе прочего и за соучастие в преступлении.

---

Возвращаясь к возможным тяжким последствиям фальсификации результатов оперативно-розыскной деятельности, состоящим в незаконном уголовном преследовании потерпевшего, отметим, что они не должны влиять на квалификацию действий виновного. Структура ст. 303 УК РФ не создает предпосылок для такой дифференциации ответственности, так как третья ее часть в качестве квалифицирующего признака предусматривает наступление тяжких последствий только в результате фальсификации доказательств. Законодатель в санкциях выразил меньшую опасность фальсификации результатов оперативно-розыскной деятельности в сравнении с фальсификацией доказательств по уголовному делу, в том числе и повлекшей тяжкие последствия. Видимо, такие возможные последствия преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 303 УК РФ, как незаконное уголовное преследование, осуждение, переносимые в связи с этим тяготы и лишения, представлялись законодателю достаточно отдаленными и опосредованными деятельностью других должностных лиц правоохранительных органов и суда. С подобной позицией можно не соглашаться, особенно с учетом санкции нормы, которая предусматривает наказание в виде лишения свободы до четырех лет. Но полагаем, что в соответствии с нынешней редакцией уголовного закона даже в случае наступления тяжких последствий от фальсификации результатов оперативно-розыскной деятельности действия виновного должны квалифицироваться только по ч. 4 ст. 303 УК РФ.

Если провокационно-подстрекательские действия сопряжены с применением шантажа, насилия, специальных средств или оружия, преступление перестает быть только информационным, состоящим исключительно в скрытом манипулировании сознанием потерпевших и документальном искажении реальности. Связанные с незаконной оперативно-розыскной деятельностью посягательства должностных лиц правоохранительных органов на личность и общественную безопасность содержат признаки явного выхода за пределы предоставленных им полномочий и требуют дополнительной квалификации по ст. 286 УК РФ. При этом следует отграничивать и последствия преступлений, предусмотренных ч. 4 ст. 303 УК РФ и ст. 286 УК РФ. В первом случае это незаконное уголовное преследование потерпевшего, применение к нему мер процессуального принуждения, основанное на недопустимых доказательствах постановление судом обвинительного приговора. Даже "причинение вреда чести, достоинству и деловой репутации" лица, потерпевшего от фальсификации результатов оперативно-розыскной деятельности, является следствием "навешивания на него ярлыка" преступника. Во втором случае существенный вред может выражаться в адресованных потерпевшему угрозах нарушения его прав и законных интересов, в незаконном применении к потерпевшему насилия, специальных средств и ограничении его свободы. Как было показано выше, при квалификации учитываются только последствия и особый способ превышения должностных полномочий.

---