Файл: Возмещение морального вреда (правовое регулирование).pdf

1.2. Возмещение морального вреда по дореволюционному законодательству

История развития права показывает, что для российского гражданского законодательства институт компенсации морального вреда является сравнительно новым. Вместе с тем, задумки о понятии «моральный вред» и его «компенсация» имеют свою историческую предпосылку.

А. Т. Табунщиков утверждает, что прошлое России не дает основания полагать, что частные лица могли в судах домогаться возмещения только имущественного вреда. Убийства, увечье, обиды с давних пор предоставляли право потерпевшему искать денежное вознаграждение за моральный вред в свою пользу. В самые ранние эпохи государство поощряло получение такого вознаграждения с нарушителя, чем обеспечивалось вытеснение обычая личной расправы с ним (мести) со стороны родственников потерпевшего или самого потерпевшего [52, с. 8].

Например, при имущественных нарушениях (воровство, незаконное пользование чужой собственностью) полагалось, кроме возмещения имущественного ущерба, особое денежное вознаграждение «за обиду». При этом, как утверждает С. А. Беляцкин, в древности обида понималась в самом широком значении, в том числе как нарушение личных прав, как грубое вторжение в чужую имущественную сферу, т. е. в том же смысле, в каком она понималась еще в древнем римском государстве [23, с. 37].

В дошедших до настоящего времени договорах, которые являются первыми письменными источниками древнерусского права, заключенных с греками князем Олегом в 911 г. и князем Игорем в 945 г., наличествует ряд положений, относящихся к гражданскому и уголовному праву и регулирующих наказание за уголовные преступления, в том числе связанные с выплатой материального вознаграждения. Например, ст. 4 договора 911 г. и соответствующая ей ст. 13 договора 945 г., регулирующие ответственность за убийство, предусматривала обращение в пользу родственников убитого в случае бегства убийцы его имущества (при наличии такового у последнего). При отсутствии такого имущества нужно было производить поиски виновного и при обнаружении предавать его смерти. В ст. 5 договора 911 г. и ст.14 договора 945 г. также закреплялась обязанность по выплате денежного взыскания за причинение телесных повреждений. За имущественные преступления денежное взыскание было установлено в ст. 6 договора 911 г. А. Т. Табунщиков полагает, что указания названных договоров по праву можно считать родоначальниками современного института компенсации морального вреда [52, с. 8-9].

Следующим этапом в развитии института компенсации морального вреда в российском праве является принятие первого кодификационного акта – Русской правды X-XI вв., предусматривающей целый ряд статей, направленных на защиту чести, жизни, здоровья, а также имущественной сферы человека. Согласно этому первому кодексу русского права, причинитель вреда должен был возместить не только имущественный, но и моральный вред. Между тем, само понятие «моральный вред» в нормах Русской Правды, как и в других, более поздних источниках, отсутствовало, хотя его отдельные элементы в системе мер наказания рассматриваемого исторического периода встречались. Например, в ст. 1 Русской Правды закреплялось право на кровную месть; в случае отсутствия виновного в порядке компенсации за убийство мужчины уплачивался штраф определенному кругу его родственников. Плата в 40 гривен платилась за голову свободного гражданина или семьянина, а за убийство боярина или иного знатного господина компенсационная сумма составляла уже 80 гривен. За убийство раба вира равнялась 12 гривнам. Согласно ст. 3 Русской правды за причинение телесных повреждений батогом, жердью, пястью, чашей, рогом, тылеснею острого оружия взимался штраф в размере 12 гривен. Таким образом, за причинения смерти или увечья рассматриваемый древнерусский источник права допускал денежную компенсацию. Кроме того, по Русской правде компенсацию неимущественного вреда влекло за собой оскорбление потерпевшего такими действиями, как удар необнаженным мечом (ст. 4), рвание бороды, усов (ст. 8) – при совершении такого оскорбления в пользу потерпевшего с обидчика взыскивалось 12 гривен [43, с. 13-14].

Со временем (около 1050 г.) власть родственников над убийцей была ограничена, и кровная месть полностью заменилась головщиной. Головщина, или головничество (выкуп), на Руси и в России просуществовала почти 500 лет.

В целом Русская правда закрепила четыре вида денежных наказаний за причинение вреда потерпевшему, которые, по мнению С. М. Воробьева, стали прототипами современной компенсации: головничество (головщина), вира (обыкновенная и дикая), продажа, урок. Одна часть таких денежных взысканий шла в пользу потерпевших от нанесенных преступлением вреда или обиды лиц, а другая обращалась в княжескую казну [25, с. 146-147].

Таким образом, на ранних этапах развития Древней Руси институт возмещения морального вреда в общем имел довольно самобытный характер, допускавший применение своих правовых способов его восполнения (вира, урок и т. д.). Вместе с тем, несмотря на указанное обстоятельство, формирование анализируемого института имело прямое отношение к рецепции в отечественную правовую систему и культуру римского и византийского права, а также к распространению на Руси идей христианства. В конечном итоге это привело к кодификации многих норм, касающихся денежной формы компенсации морального вреда, размер которой определялся сословным положением потерпевшей стороны [25, с. 152].

Третий этап развития института компенсации морального вреда, по мнению А. Т. Табунцикова, относится к периоду становления Московского государства. При усилении центральной государственной власти государство стремилось к тому, чтобы взять на себя ответственность по защите нематериальных благ, и создавало соответствующие уголовные наказания для правонарушителей [53, с. 9].

По Судебнику Ивана III (1497 г.) головщина взималась из имущества убийцы. Также преступник должен был находиться в «казни и продаже боярину или дьяку». В тех случаях, когда убийца не имел возможности заплатить годовщину родственникам убитого, он им не выдавался, а подлежал смертной казни. Судебник Ивана V (1550 г.) сохранил право предъявления гражданского иска за убийство. Иск же о возмещении ущерба за убийство на законодательном уровне был закреплен уже в более поздних источниках русского права. Кроме того, оба указанных Судебника в своем содержании имели целый ряд постановлений о взыскании так называемого «бесчестья» – денежной суммы в пользу обиженного; сумма эта была поставлена в зависимость от того, к какому сословию принадлежал пострадавший [53, с. 10].

Следующим, уже более совершенным, источником института компенсации морального вреда в России стало Соборное Уложение царя Алексея Михайловича 1649 г., которое детально регламентировало, сколько полагается за «бесчестье» людям разного звания, городским и сельским жителям, служивым и духовным лицам. Согласно Соборному Уложению 1649 г. к смертной казни убийцы прибавлялось взимание в казну половины имущества убийцы; вторая половина имущества передавалась по их просьбе жене, детям и роду убитого [43, с. 14].

Кроме того, в Соборном Уложении 1649 г. основания компенсации морального вреда были значительным образом расширены. Ответственность предусматривалась не только за физический вред, но и за оскорбление чести в виде обиды, за клевету, распространение порочащих слухов и т. п. При этом законодатель конкретно закреплял критерии определения размеров вреда, а в некоторых случаях указывалась твердая денежная сумма [43, с. 15].

По мнению А. Т. Табунщикова, произошедшие в правовой системе России изменения при ее вступлении в эпоху абсолютизма, стали предпосылками для выделения следующего этапа развития института компенсации морального вреда. Действовавшее гражданское право было систематизировано в Х томе Свода законов, значительное место в котором отводилось обязательственному праву, что было обусловлено развитием товарно-денежных отношений. Были закреплены обязательства из договора и обязательства из причинения вреда; для наступления последних было необходимо наличие вины со стороны правонарушителя [53, с. 12].

Всерьез вопросом о правовой природе и сущности морального вреда задались только правоведы Российской империи в конце XIX – начале XX в. В российском имперском праве институт морального вреда даже к XIX в. в большинстве своем представлял частичное компилирование статей с зарубежных нормативных актов. И. В. Сергеев полагает, что помещая в Свод законов гражданских статей, закрепляющие ответственность за неимущественные правонарушения, законодатель не осознавал, что представляет собой механизм правового регулирования возмещения морального вреда и на что он ориентирован. Более того, вплоть до XIX в. не был решен вопрос о сути и цели возмещения морального вреда – для наказания правонарушителя и, как следствие, восстановления справедливости (этот принцип был положен в основу уголовного законодательства) или исключительно для возмещения понесенных потерпевшим убытков [47, с. 29].

Как полагает И. В. Сергеев, идея включения в Свод законов гражданских норм, санкция которых предусматривала гражданско-правовую ответственность за причинение морального вреда, была вызвана тенденциями правовых систем европейских государств, о чем свидетельствует частичная схожесть статей Свода законов гражданских в касающейся деликтной ответственности части с некоторыми европейскими законодательными памятниками. К примеру, английскому прецедентному праву было чуждо законодательное разграничение материального и морального вреда: английский закон предполагал обязанность правонарушителя вознаградить потерпевшего за «любой вред». При этом при определении величины вознаграждения суд не обязан был принимать во внимание только размер причиненного вреда – могли учитываться различные влияющие на величину вознаграждения субъективные обстоятельства. Разница между реальной стоимостью вещи и размером назначенного вознаграждения и являлась компенсацией за моральный вред. Вероятнее всего, данный принцип и был заимствован отечественным законодателем [47, с. 30].

С. М. Воробьев утверждает, что в юридической теории и судебной практике XIX в. сформировались необходимые предпосылки для легализации термина и правового института «моральный вред» в нормах российского права. Сформулированное в ранее действовавших Законах гражданских определение термина «бесчестье» более не соответствовало теоретическим исследованиям права и не удовлетворяло практикующих юристов. Редакционная комиссия по составлению Гражданского уложения в первоначальном издании Законов гражданских (1832 г.) в ст. 380 дала следующее определение: «Денежное вознаграждение, определяемое судом гражданским в удовлетворение за обиду, когда она не есть беда тяжкая, подлежащая суду уголовному, называется бесчестьем» [25, с. 170].

Завершающий этап развития института возмещения морального вреда в Российской империи начался с принятием Закона от 21 марта 1851 г., в котором во многом были отражены исторические начала. Вместе с тем, в нем наличествуют отражения влияния европейского права. Указанный закон предусматривал ответственность за вред и убытки, последовавшие от «преступных деяний или проступков» (ст. 644-683), а также за «вред и убытки, последовавшие от деяний, не признаваемых преступлениями и проступками (ст. 684-689). При этом, по мнению И. В. Сергеева, необходимо акцентировать внимание на самой формулировке «за вред и убытки». Как он полагает, такое разграничение понятий обусловливается осознанием со стороны законодателя разности широты данных понятий. В этом случае под «убытками», вероятнее всего, подразумевался имущественный (материальный) вред, а под «вредом», в широком смысле слова, понимался физический и (или) моральный вред [47, с. 31].

1.3. Правовое регулирование возмещения морального вреда в советский период

В советский период в отечественной науке складываются теоретические представления об институте компенсации морального вреда, однако на законодательном уровне право гражданина на компенсацию морального вреда не признается. Принимавшиеся в это время советской властью нормативные акты способствовали только развитию и поднятию авторитета социализма, что не давало гражданам реализовывать свои права и правовую свободу в полном объеме [25, с. 180].

Развитие института возмещения морального вреда в СССР во многом зависело от названных политических перемен в стране. Однако создание новой советской правовой базы в послеоктябрьский период не оказало должного содействия в становлении рассматриваемого института. В 1917 г. был разработан законопроект «Об обязательном праве», который предусматривал возможность «компенсации нравственного вреда, причиненного в случае нанесения телесных повреждений, при лишении свободы, даже если потерпевший не понес убытков … в случае неисполнения должником своих обязательств, при наличии умысла или грубой неосторожности» [38, с. 90].

В указанном проекте закона «Об обязательственном праве» закреплялась ответственность за нравственный вред практически во всех договорных отношениях и только в отдельных деликтах. Последнее обстоятельство, по мнению С. М. Воробьева, было главным недостатком данного проекта. Кроме того, происходившие в России изменения сделали невозможным его принятие по объективным причинам. Таким образом, институт возмещения морального вреда стал считаться «чужим» в советской правовой системе, поскольку признавался ею западным [25, с. 182].