Файл: Возмещение морального вреда (правовое регулирование).pdf

В современном гражданском законодательстве презумпция морального вреда ни прямо, ни косвенно не закреплена. В этой связи согласно ст. 56 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации [4] наличие морального вреда, т. е. переживаний, их характер и интенсивность, должен доказать сам потерпевший.

М. М. Колесникова и А. В. Семенов указывают, что как правило, в качестве доказательств в таких судебных процессах применяются различного рода медицинские документы и материалы правоохранительных органов, где отражены полученные телесные повреждения, продолжительность расстройства здоровья, характер оказанной медицинской помощи, последствия, которые возникнут в будущем (например, невозможность иметь детей, инвалидность и т. д.). Довольно часто используются и показания свидетелей, контактировавших с пострадавшим [33, с. 80].

Перечень названных выше доказательств позволяет прийти к выводу о том, что в действительности доказать наличие морального вреда можно при условии, что причиненные потерпевшему страдания каким-либо образом проявили себя внешне. Обычно такое проявление состоит в ухудшении здоровья потерпевшего. Вместе с тем, душевные переживания могут таких видимых последствий и не повлечь, что в свою очередь крайне затрудняет процесс доказывания [50, с. 95].

Так, смертью близкого родственника, наступившей по вине ответчика, истцам были причинены нравственные и физические страдания. Их требование о взыскании компенсации морального вреда было направлено на новое рассмотрение, поскольку вывод судов нижестоящих инстанций о том, что истцы претерпели нравственные и физические страдания, был сделан без установления юридически значимых обстоятельств, в отсутствие каких-либо доказательств, подтверждающих характер и степень понесенных ими нравственных и физических страданий, связанных с их индивидуальными особенностями; кроме того, суды не привели никаких доводов в обоснование размера присужденной истцам компенсации [12].

Как утверждает А. И. Ибрагимова, наличие морального вреда и его оценка имеют не только объективные (внешне проявленные клеветнические или оскорбительные действия, предпринятые со стороны злоумышленника и правонарушителя), но и субъективные основания (субъективная самооценка и самоуважение самого потерпевшего лица, внутреннее ощущение мировоззренческого и душевного разлада), которые берут свое начало из сугубо личного восприятия подобных противоправных действий со стороны оскорбленного, оклеветанного или преследуемого злоумышленниками человека, который переживает многоразличные душевные страдания. По ее мнению, истинность отсутствия или наличия причиненного морального вреда можно проверить не только и не столько путем очевидных и доказанных фактов внешне проявленных попыток причинения морального вреда, сколько личным восприятием предполагаемого потерпевшего и его обращением в правоохранительные органы или суд с заявлением о причинении ему того или иного вида морального вреда [29, с. 164].

Для подтверждения факта наличия морального вреда важно также судебное выявление мотивов совершения того или иного правонарушения, которое могло явиться источником причинения предполагаемого морального вреда. Например, если причинение вреда здоровью или имуществу человека не содержали в себе мотива и цели правонарушителя причинить потерпевшему лицу моральный вред, то факт совершения данного правонарушения не может стать источником причинения потерпевшему морального вреда.

Так, ответчик нанес истице телесные повреждения, причинившие ей физическую боль, мотивом злоумышленных действий ответчика послужило получение от истицы расписки о возврате денежных средств по несостоявшейся сделке, своими действиями ответчик причинил истице моральный вред, который выразился в физических и нравственных страданиях. Требование истицы о взыскании компенсации морального вреда было удовлетворено [18].

Для решения проблемы доказывания наличия морального вреда некоторыми авторами предлагается внести правило презюмирования морального вреда в некоторых случаях. Главным аргументом в пользу необходимости легального закрепления презумпции морального вреда в случае нарушения неимущественных прав гражданина является следующее.

Не вызывает возражений тот факт, что любое правонарушение, в том числе затрагивающее имущественную сферу потерпевшего, оставляет у него ощущение горечи, разочарования, стыда, обиды, а нередко влечет и более серьезные психологические проблемы: психические травмы, фобии и т. д. Презюмирование морального вреда будет способствовать и упрощению доказательственной деятельности в суде, а также устранению противоречий между сложившейся судебной практикой и действующим законодательством [33, с. 81].

Обзор практики российских судов по вопросам защиты чести, достоинства и деловой репутации свидетельствует о том, что суды и сегодня фактически применяют презумпцию морального вреда. При установлении факта неправомерного действия они автоматически считают моральный вред причиненным и далее решают лишь вопрос о размере его компенсации.

В этой связи представляется целесообразным установление в ст. 151 ГК РФ презумпции причинения морального вреда любым противоправным посягательством на неимущественные права потерпевшего. С одной стороны, такая норма сможет освободить истца от необходимости доказывать факт наличия нравственных или физических страданий (несмотря на то, что наличие последних доказать проще). С другой стороны, подобное нормативное положения даст шанс нарушителю опровергнуть данную презумпцию, доказав, что его поведение спорных последствий не повлекло.

2.2. Определение размера морального вреда

Сравнительный анализ морального вреда как института, используемого в различных отраслях законодательства показал, что в настоящее время он охватывает широкий круг правоотношений возникающих не только в гражданско-правовой, но и других сферах деятельности человека. При этом суды исходят из критериев компенсации морального вреда, предусмотренных конкретными нормами определенной отрасли права (трудового, административного, государственного, уголовного и т. д.), которые существенно отличаются друг от друга [46, с. 11-12].

Определение размера компенсации морального вреда относится к одному из проблемных вопросов гражданского правового института. Это связано с тем, что в российском законодательстве нет четко сформулированных критериев и методов оценки размера компенсации морального вреда.

Н. А. Лукьянова говорит о том, что на сегодняшний день возникла ситуация, когда законодатель, закрепляя право на компенсацию морального вреда, не устанавливает единого метода оценки физических и нравственных страданий, не определяет ни минимальный, ни максимальный размер компенсации, предоставляет определение размера компенсации суду [35, с. 68].

При оценке судами размера компенсации морального вреда, причиненного гражданам, часто возникают спорные вопросы, как в теоретическом, так и в практическом плане.

Л. А. Иммель полагает, что теоретически действующее законодательство не устанавливает верхней границы суммы, которая может быть взыскана с ответчика в качестве компенсации морального вреда. Нравственные страдания вообще не поддаются какой-либо объективной, математической оценки, даже притом, что речь идет о выплате денежной компенсации. Моральный вред, причиненный двум потерпевшим в результате двух одинаковых нарушений их прав и охраняемых законом интересов, всегда будет разным. С другой стороны, возникает опасность злоупотребления истцом своим правом на компенсацию морального вреда [30, с. 84].

В п. 3 ст. 1083 ГК РФ указывается, что суд может уменьшить размер возмещения вреда, причиненного гражданином, с учетом его имущественного положения, за исключением случаев, когда вред причинен действиями, совершенными умышленно. Т. Н. Пушкина отмечает, что данный критерий является факультативным, поскольку уменьшение размера возмещения – право, а не обязанность суда. Что касается имущественного положения потерпевшего, то ГК РФ не предусматривает какого-либо изменения размера компенсации в зависимости от этого обстоятельства. Хотя нужно отметить, что с точки зрения компенсационной функции возмещения морального вреда (т. е. максимального сглаживания перенесенных потерпевшим страданий) имущественное положение имеет серьезное значение [42, с. 172].

Вместе с тем, В. В. Богдан указывает на то, что судебная практика в области взыскания компенсации морального вреда идет по следующему пути: истец в исковом заявлении о возмещении морального вреда указывает максимальный размер денежной суммы, исходя из того, что суд все равно уменьшит ее. Суммы, взыскиваемые в качестве компенсации морального вреда, как правило, уменьшаются судами в разы, и это притом, что размеры, указанные в исках потребителями, являются вполне разумными и не выходящими за рамки справедливости [24, с. 51].

Так, Петроградским районным судом г. Санкт-Петербурга было принято решение о взыскании компенсации морального вреда за незаконное уголовное преследование и привлечение к уголовной ответственности в размере 30 000 руб. (требуемая сумма компенсации – 150 000 руб., истец был подвергнут уголовному преследованию в течение 34 месяцев и незаконно осужден). Таким образом, моральный вред был компенсирован частично с учетом критерия разумности и справедливости [19].

В другом примере, принимая во внимание, что в результате дорожно-транспортного происшествия, произошедшего по вине работника ООО А. были причинены тяжкие телесные повреждения, суд первой инстанции с учетом требований ст. 151 ГК РФ, пришел к выводу о праве истцов на возмещение морального вреда. При этом, определяя размер компенсации вреда, суд указал на фактические обстоятельства дела, степень причинения близким родственниками нравственных страданий, и с учетом обстоятельств дела снизил сумму запрашиваемой компенсации в 7-7,5 раз [17].

Таким образом, опираясь на эмпирические данные и научную литературу, А. Е. Багдасарова констатирует необходимость формирования перечня критериев установления размера компенсации морального вреда в целях снижения роли судейского усмотрения при вынесении решений по рассматриваемой категории дел [22, с. 76].

В ст. 151 ГК РФ законодатель установил ряд критериев, которые должны учитываться судом при определении размера компенсации морального вреда (Приложение 1): степень вины нарушителя; степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями лица, которому причинен вред; иные заслуживающие внимания обстоятельства. С введением в действие части второй ГК РФ [3] эти критерии были дополнены другими, установленными в ст. 1101 ГК РФ: требования разумности и справедливости; характер физических и нравственных страданий должен оцениваться судом с учетом фактических обстоятельств, при которых был причинен моральный вред, и индивидуальных особенностей потерпевшего.

Т. Н. Пушкина полагает, что сравнительный анализ норм ст. 151 и 1101 ГК РФ показывает, что учитывать в целях определения размера компенсации следует не все фактические обстоятельства, а только заслуживающие внимания. Что касается требований разумности и справедливости, они не обладают достаточной степенью определенности. Поэтому данное требование необходимо рассматривать как обращенное к суду требование соблюдения разумных и справедливых соотношений присуждаемых по разным делам размеров компенсации морального вреда [42, с. 171-172].

Требования разумности и справедливости, степень нравственных и физических переживаний касаются размера суммы компенсации. При этом вина причинителя вреда в обязательном порядке должна учитываться при ее определении. В таких ситуациях, как полагает В. В. Богдан, вполне обоснованно применять «символический размер» компенсации. Если контрагент потребителя объективно не виноват в нарушении прав потребителя, или с момента возникновения спора способствовал его разрешению в добровольном порядке, то «символический размер» компенсации – вполне разумное средство для предотвращения нарушения баланса интересов потребителей и предпринимателей [24, с. 52-53].

В. С. Романов указывает, что закрепление в п. 2 ст. 1101 ГК РФ только норм морали (разумность, справедливость) в качестве критериев оценки размера компенсации морального вреда, повлекло за собой отсутствие мотивировочной части судебных решений: в них нет указаний, чем руководствовался суд при удовлетворении иска, как правило, отсутствует обоснование разумности и справедливости. На основании изложенного он предлагает признать приоритетным направлением научный поиск критериев оценки морального вреда и разработать механизм его определения в материальном выражении [46, с. 12].

По мнению Н. А. Лукьяновой, на сегодняшний день существует несколько методик определения размера морального вреда. Большинство сводятся к предварительному установлению размера компенсации в виде тарифов или четко определенных рамок. При этом возможно применение некой общей формулы, в основу которой заложены презюмируемые моральные страдания, которые должен испытывать средний, нормально реагирующий на совершаемые в отношении него неправомерные действия человек, а размер компенсации может меняться в большую или меньшую сторону в зависимости от конкретных обстоятельств [35, с. 69].

Неоднозначен должен быть подход и при учете судом социального положения лица, требующего компенсации морального вреда в связи с причинением ему нравственных и физических страданий.