Добавлен: 19.06.2023
Просмотров: 189
Скачиваний: 3
1971 г. А. Джорджи вместе с коллегами осуществляет серию публикаций под названием «Дюкеснские исследования по феноменологической психологии», которая содержала в себе примеры качественных феноменологических исследований [26, с. 131].
Конец 1980-х гг. – это время поворота качественных исследований в новом, критическом направлении. За короткий период времени появляется целый ряд работ, в которых содержится призыв сделать социальные исследования и научные тексты более рефлексивными (через включение описаний собственных переживаний и наблюдений исследователя, ухода от дистанцированного, нейтрального, пассивного способа изложения результатов и т.д.) и призыв уделять больше внимания вопросам пола, класса и расы [30, с. 178].
В этих работах были подвергнуты критике существующие модели истины, значения и репрезентации. Было критически осмыслено одно из базовых допущений многих прежних качественных исследований: представление о том, что мы можем производить однозначную репрезентацию, описание реального опыта, живого переживания другого человека [26, с. 135]. Под сомнение было поставлено само наличие прямой связи между живым опытом и исследовательским текстом. Все это стало следствием своеобразного поворота в социальных науках, который произошел в эти годы. Его называют по-разному: интерпретативным, нарративным, текстуальным, риторическим, дискурсивным, конструкционистским [23, с. 73].
Период систематизации методов, процедур и стандартов (1990 г. – настоящее время) [26, с. 134]. В этот период происходит утверждение, объединение сторонников качественных исследований, выделение и определение общепринятых рамок, классификаций способов и методов работы с качественными данными.
В этот период происходит отказ от фундаменталистских критериев оценки качественных исследований, переосмысливаются такие понятия, как валидность, обобщаемость, надежность данных, формулируется ряд новых оценочных критериев (моральных, критических и т.д.) [27, с. 37].
Происходит также отказ от понятия стороннего, дистанцированного наблюдателя и делается акцент на исследованиях действием, включенных исследованиях и исследованиях, ориентированных на активных участников. Сегодня получает свое распространение нарративный подход, завоевавший свои позиции в педагогике и психологии [31, с. 148].
Кроме того, 1990-е гг. в психологии и ряде смежных социальных наук были ознаменованы появлением социального конструкционизма – направления, давшего всестороннюю критику различным формам реализма, объективизма, эссенциализма, элитаризма в науке и тесно связанным с качественными исследованиями [29, с. 143].
Последние годы в социальных науках характеризуются максимальным расширением области использования качественных исследований. Стало привычным обращение к анализу вымышленных этнографий, этнографической поэзии и мультимедийных текстов. Настоящий и будущий период связывают с моральным дискурсом, поиском и развитием более одухотворенных текстов и потребностями свободного демократического общества [7, с. 500].
Эти авторы отдают предпочтение исследованиям, которые рефлексируют экологические ценности; уважают общинные формы существования, не являющиеся западными; включают в себя анализ влияния нашей (исторической, расовой, половой) принадлежности на наши исследования; отдают предпочтение исследованиям «человеческого процветания», способным воссоединить «духовность» с «научностью» и продвинуть нас к большей свободе и самодетерминации [27, с. 28].
1.2.Методология качественных исследований
В психологии выбор той или иной теоретической ориентации оказывается одновременно и выбором соответствующей гносеологии исследования: если бихевиоризм предполагает изучение поведенческих проявлений отдельного человека, то когнитивизм, напротив, делает акцент на его рационально-познавательном аспекте [17, с. 96].
Гносеологическим контекстом разделения качественных и количественных исследований выступает разведение двух соответствующих методологий. Критерии их анализа весьма многочисленны и неоднократно приводились в литературе [1, с. 139]. К сожалению, эти критерии позволяют лишь определить границы использования качественного подхода, но никак не развести понятия собственно качественной методологии и метода.
Д. Силверман отмечает, что адекватный анализ исследовательской логики весьма затруднителен в этих дихотомиях [17, с. 140].
Противопоставление двух подходов обусловлено размытым характером используемых критериев и вызывает три направления критики [2, с. 11].
Во-первых, исторический анализ показывает, что проблема интерпретации всегда присутствовала в количественных исследованиях, хотя и в своеобразной форме.
Во-вторых, является некорректным представлять качественные и количественные исследования в качестве двух полярностей. Выбор метода определяется целями и задачами исследования.
В-третьих, аналогично тому, как отождествление количественного подхода и позитивизма является ошибочным, так и качественные исследования не имеют под собой единой теоретико-методологической базы [2, с. 12].
Если прибегнуть к трем уровням методологии, выделенным Г.М. Андреевой, можно выдвинуть следующее принципиальное соображение: качественная методология является собственно методологией последнего уровня, условно называемого уровнем конкретного метода [1, с. 157]. Качественный подход оказывается той гносеологической позицией по отношению к изучаемой реальности, которая стоит за конкретными исследовательскими стратегиями, т.е. методами [17, с. 97].
Интерпретация является фундаментальным принципом для качественной методологии вообще и охватывает все уровни исследовательского процесса [4, с. 32]. Процесс интерпретации начинается от эмпатического взаимодействия, когда исследователь пытается посмотреть на мир глазами респондента и получить тем самым максимально широкий спектр данных, и заканчивается критическо-герменевтическим анализом, предполагающим выявление глубинного аспекта, опыта, нарратива, который не осознается респондентом [17, с. 103].
Несмотря на фундаментальный характер введенного в психологию принципа интерпретации, возник ряд проблем, касающихся объективности и валидности соответствующей стратегии исследования [20, с. 98].
Критике подверглось отсутствие четкой критериальной системы, которая позволила бы отделить объективные факты от субъективных оценок исследователя при проведении анализа [17, с. 99].
При разработке качественного аналитического инструментария исследователи пытались соотнести эпистемологический принцип интерпретации со сложными стратегиями повышения достоверности получаемых данных [6, с. 254].
Метод матриц М. Майлса и А. Хабермана. Описательно-логический подход к анализу данных является весьма распространенным в качественных исследованиях, очевидно, по той причине, что он не требует использования специальных теоретических концепций и представляет собой достаточно четкий и формализованный инструмент целостного анализа [5, с. 67]. Обеспечение высокой валидности и надежности качественного анализа должно быть главной составляющей любого аналитического подхода.
Любые социальные феномены существуют в объективном мире и не сводятся исключительно к субъективно-дискурсивной реальности. Вместе с тем, вопреки классической позитивистской модели научного познания, утверждается возможность качественного изучения некоторого явления, наблюдаемого как бы извне, индуктивным методом [17, с. 99].
Отсюда следует общий методологический принцип качественного анализа, заключающийся в схематизации полученных данных и их последующем матричном представлении посредством описательно-логических операций. Конечно, любые аналитические подходы строят подобного рода системы, однако для большинства из них они становятся лишь основанием для последующей работы, например, проведения нарративного или дискурсанализа. Подход Майлса и Хабермана утверждает целостность и завершенность анализа в полученных описательно-логических матрицах [17, с. 100].
Метод обосновывающей теории А. Страусса и Дж. Корбин. Этот подход создавался как альтернатива традиционным моделям выработки и проверки научных гипотез [2, с. 15].
Гипотезы приобретают фундаментальный характер и не ограничиваются конкретно-описательным уровнем анализа. Из вышесказанного ясно, что индуктивное построение гипотез предполагает их перенесение в широкий социальный и культурный контекст [5, с. 68].
Любое социальное явление невозможно познать вне его сущностного контекста. Отсюда следует тот методологический принцип анализа, согласно которому выделенные переменные нельзя объяснить только в структурнологических отношениях, но необходимо рассматривать в широкой системе координат, включающей межкультурные, демографические, институциональные оси анализа [3, с. 25].
Дискурсивный подход. Подход, который принято называть дискурсанализом, сформировался в конце 1980-х гг. В настоящее время этот подход пользуется значительным вниманием в качественных исследованиях, предлагаются его многочисленные обоснования и вариации, что, разумеется, приводит к неизбежным трудностям методологического порядка [17, с. 100].
Дискурсивный подход исходит из предположения, что любые культурные и социальные феномены, характерные для данного исторического этапа, обладают свойством целостности.
Каждое высказывание, составляющее дискурс, подлежит истолкованию и может быть истолковано с точки зрения других высказываний. Дискурс включает в себя возможность изменения и перемещения собственных границ [6, с. 254].
По мнению Р. Барта, цель структуралистского анализа заключается в расчленении исследуемого объекта. Основной методологический принцип дискурсивного подхода заключается в деконструкции объекта – текста – и выявлении его концептуальной структуры [4, с. 32].
В социально-психологической научной традиции принято рассматривать две основных теории дискурса: М. Фуко и Р. Харре. Теория дискурса Фуко предполагает, что субъекты социального взаимодействия фиксируются в некоторой социальной позиции посредством ряда доступных им лингвистических практик. Фуко выделяет четыре типа техник (Фуко, 1996): техники, позволяющие производить вещи, изменять их и ими манипулировать; техники, позволяющие использовать системы знаков; техники, определяющие поведение индивидов, предписывающее им конечные цели и задачи; техники, позволяющие индивидам осуществлять различные операции на своем теле, душе, поведении для производства трансформации и изменения себя [17, с. 102].
Последнее положение теории дискурса Фуко вызывает многочисленные дискуссии методологического порядка, ибо его признание логически ведет к нивелированию субъекта и собственно психического. Дискурс становится внешним по отношению к социальной и психологической реальности. Отсюда становятся ясными методологические трудности при использовании теории дискурса Фуко в рамках социального конструкционизма и новой парадигмы в социальной психологии [3, с. 29]
Эти проблемы, так или иначе разрешаются в теории дискурса Харре, претендующей уже на статус полноценной социально-психологической теории. Дискурс представляется здесь важнейшей составляющей коммуникативного процесса, центральной человеческой активностью, предполагающей рассуждение и обсуждение по поводу некоторой проблемы [3, с. 29]. Функция дискурса заключается в систематизации социальных объектов, придании им статуса онтологической реальности [1, с. 139]. Дискурс называется структурированной последовательностью интенциональных актов, задействующих ту или иную знаковую систему и проявляющихся в процессе коммуникации. Человек выступает активным пользователем этих знаковых систем, непосредственным автором дискурса [17, с. 102]
Мельникова О.Т. и Хорошилов Д.А. разработали модель, систематизирующую обозначенные методы с точки зрения их гносеологических особенностей и соответствующих стратегий повышения валидности. Условно ее можно представить в виде трехступенчатой структуры [17, с. 104].
На первой ступени будет располагаться метод матриц Майлса и Хабермана, охватывающий феноменологию изучаемого явления в рамках конкретного случая или набора случаев.
На второй ступени находится метод обосновывающей теории Страусса и Корбин. Здесь гносеологические границы могут захватывать те или иные аспекты социального контекста, что целиком определяется результатами, полученными по стратегии кодировки данных.
Наконец, на третьей ступени мы видим метод дискурсанализа. Его методический инструментарий позволяет связать конкретный материал и процессы, осуществляемые на макросоциальном уровне [17, с. 105].
Метод обосновывающей теории Страусса и Корбин обладает одним отличительным свойством, на которое мы в свое время обращали пристальное внимание. Речь идет о том, что каждый этап работы с данными предполагает параллельное обращение к первичным неструктурированным материалам [2, с. 11]. Это касается не только процесса наполнения категорий, но более высоких уровней анализа. Что касается метода дискурс-анализа, то здесь меры соблюдения валидности выглядят не столь исчерпывающими [3, с. 32]. Введение специфический категории анализа – референции как заимствования символических лиц из широкого социального контекста – предполагает соблюдение внешней валидности анализа. Впрочем, авторы метода дискурс-анализа апеллируют к богатой философской традиции и предполагают полный пересмотр самого критерия научности [17, с. 105].