Файл: 1 Теоретическая часть.docx

Финансовая система США полностью зависит от финансовых рынков. По этой причине большая часть капитала, привлеченного в Америке, проходит через фондовые и валютные рынки.

Немецкие фондовые рынки не являются центральными для ее экономики. Несмотря на то, что Германия является одной из самых развитых стран мира, ее фондовый рынок не считается важным и с международной точки зрения. Вместо этого в немецкой финансовой системе большая часть денег собирается с помощью... банковских кредитов! Да, правительство Германии предпочитает банковскую систему фондовому рынку. Причины этого неизвестны.

В то же время, Соединенное Королевство выбрало срединный путь, когда дело доходит до финансовых рынков. В Британии есть четыре крупных банка, которые контролируют весь банковский сектор: Barclays, Lloyds, NatWest и Midland. Там также пользуются популярностью сделки с акциями и облигациями. При этом, в стране существует равное распределение капитала между банками и рынками ценных бумаг.

2 Аналитическая часть

Россия и ЕС: анализ индикаторов деловой активности Оценка промышленного потенциала РФ в мировом хозяйстве

К началу октября более или менее установились геополитические рамки для работы энергетических рынков мира: эмбарго на поставки угля из РФ с 10 августа введено; эмбарго по нефти приближается; эмбарго по техническому обслуживанию российского ТЭК и по транспортировке газа де-факто действовало и отрицательно влияло на поставки по "Северному потоку", пока он еще мог функционировать.

После аномальной летней жары можно уже взглянуть на зябкий осенний ландшафт. Впереди первая зима с ледяной стеной для людей и энергоресурсов посреди континента, хотя и с отдельными протоками под ней на юго-востоке континента.

Общий экономический фон осени 2022 года сам по себе становится все более "зябким", поскольку бурное постпандемийное оживление принесло инфляцию и выдохлось. Мировая экономика после конвульсивного оживления осени 2020 – начала 2021 года все еще находится в фазе роста, несмотря на небольшую рецессию в США. Взлет инфляции в 2021 году весьма напоминает шок 1973–1974 годов, который произошел вследствие эмбарго со стороны арабских стран и взлета цен на нефть с $4 до $14 за баррель.

Полвека назад нефтяное эмбарго ОПЕК спровоцировало не только глубокий кризис, но и последующую длительную тяжелую адаптацию мировой экономики к новым ценовым пропорциям. Теперь шок идет от импортного эмбарго потребителей против одного из крупнейших экспортеров, введенного по политическим мотивам. Обо всех последствиях еще придется много думать и писать.

---

Международный валютный фонд (МВФ) каждые три месяца понижает прогнозы роста ВВП на 2022–2023 годы. Следующая оценка роста ВВП мира от МВФ в середине октября предварительно ожидается в размере 3,2%, но для развитых стран этот показатель, как прогнозируется, составит лишь чуть больше 1%. Появился конкретный и понятный признак будущего замедления роста, если не спада. Так что помимо опасений и мрачноватых прогнозов, которые тянутся весь текущий год, есть и статистический рисунок надвигающихся трудностей…

Тому есть несколько оснований, прежде всего – снижение индекса PMI в США и особенно в ЕС. Этот индекс стал одной из микрооснов для макропрогнозирования, его падение ниже черты в 50 не гарантирует рецессию, но указывает на ее возможность. Особенно сложная ситуация в ЕС и трех ведущих странах, по которым кризис 2020 года ударил наиболее заметно, – во Франции, Италии и Германии. По итогам 2022 года их ВВП лишь слегка превосходит уровень 2019 года. На 2023 год перспективы блеклые, а расходы на адаптацию к новой социально-энергетической ситуации предстоят очень высокие.

Финансовые власти вынуждены реагировать на взлет инфляции. И в первую очередь центральные банки ожидаемо повышают ключевые ставки, чтобы сдержать инфляцию, и тем самым сдерживают экономическую активность. В США в сентябре Федеральной резервной системой (ФРС) была установлена ставка в 3,25%, в Еврозоне (Европейский центральный банк, ЕЦБ) – 1,5%. В истории, конечно, перед рецессиями бывали ставки и повыше, но в данном случае важно переключение ожиданий и поведения экономических агентов на торможение инвестирования.

Высокая инфляция, медленный рост и антиинфляционная политика – это хорошо известный в прошлом "рецепт" стагфляции. Правительствам очень сложно маневрировать в такой ситуации, из нее трудно выходить, и в ней сложно проводить выборы.

Торможение инфляции и роста может привести к снижению дополнительного спроса на энергоресурсы, высокие цены – к их экономии. Но о снижении цен, видимо, говорить пока не приходится – слишком много встроенных ограничений: низкие капиталовложения в энергетику, ограничения на действия многих экономических агентов по геополитическим причинам, переключение фокуса внимания мировых элит на другие задачи, причем не только на климат и устойчивое развитие.

Энергетика стала экономической и политической осью всех практических трудностей, околонаучных дебатов (научные как-то исчезли) и пропаганды. Мы не будем повторять тезисы наших работ [2] с анализом предыдущих этапов развития того явления, которое сейчас воспринимается как энергетический кризис. Дисбаланс развития нефтяных рынков в условиях "зеленого перехода" и санкций повышает цены на мировом рынке [3], хотя ОПЕК+ пока смог предотвратить большие свинги.

---

Эпицентр всех проблем в энергетике находится в Евросоюзе, который выбрал путь радикальных санкций против поставок энергоносителей из России. И на этом пути ЕС приходится проводить над собой сложный дорогостоящий эксперимент. Данный эксперимент, охватывающий сразу все энергетические отрасли Евросоюза, базируется на политических решениях (и восьми пакетах санкций). Финансово-энергетические последствия введения санкций явно не просчитывались. Размер издержек (посчитаем в другой раз) настолько велик, а политический престиж, положенный в основу принятого решения, столь высок, что пока не видно ни выхода из кризиса, ни компромисса.

Наш анализ ландшафта энергетических отраслей мира и ЕС на конец сентября 2022 года рассчитан, с одной стороны, на то, чтобы сократить неопределенность у наблюдателей и акторов и подтолкнуть их к компромиссам ради благосостояния населения вовлеченных стран, а с другой стороны, на то, чтобы сократить риск нарушений работы энергетики и показать контуры проблем для широкой аудитории.

Ценовая ситуация в сфере энергетики в мире и в ЕС развивалась драматически с середины 2021 года (о чем мы писали ранее). В основе ценового шока лежал слишком быстрый подъем спроса на товары после локдаунов при падении капиталовложений в 2020–2021 годах. Геополитика пришла в 2022 году и закрепила этот эффект, причем именно в Евросоюзе, поскольку в США цены остались заметно ниже. В Азии они были высокими и таковыми остались, но не настолько, как в ЕС – это местная европейская специфика, причем, видимо, надолго ("новая нормальность" высоких цен на энергоносители и ее влияние, помимо прочего, на конкурентоспособность отдельных отраслей). Неожиданно произошло распадение мирового рынка газа на три функциональные части, более заметное, чем в предыдущие годы.

Дешевизна импортируемого из России газа в 2020 году – порядка $140 за 1 тыс. кубометров (со снижением летом ниже $100) – сыграла в данной истории опасную роль, сформировав привычку к хорошей цене. В 2021–2022 годах те страны, которые покупали газ у "Газпрома" по длительным контрактам, платили много меньше цены хабов, на которых они приобретали газ у Норвегии, США и Катара. Но в целом цена в $300–500 за последние полтора десятилетия стала, видимо, той ценой, которую закладывают при проектировании отопительных систем и объектов газохимии в европейской промышленности. Скачок выше $1000, произошедший осенью 2021 года, положил конец этому режиму цен. Учитывая снижение капиталовложений в добычу углеводородов в 2020 году и перспективы отказа от них по климатическим соображениям в близком будущем, высокие цены на энергию стали закрепляться надолго, а санкции зацементировали ситуацию. И вот теперь Германия открывает угольные электростанции, а новый премьер Великобритании собирается потратить миллиарды на энергетические субсидии – похоже, что "климат Европы может подождать".

---

Стабильность европейской энергетики строилась не просто на относительно дешевых энергоресурсах из России. За этой дешевизной стоит огромный (в основном низко оплачивавшийся) труд советских геологов, инженеров и огромной армии строителей. Открытые ими месторождения и построенная ими инфраструктура не рассматривались как окупаемый проект. Так что наши советские родители и сейчас продолжают субсидировать экономику России, постсоветского пространства, а заодно и Западной и Центральной Европы, пока она не передумала. Заметим, что гронингенские контракты, которые были вписаны в поставки газа в ЕС сорок лет назад, не предусматривали окупаемости вложений, а лишь связывали стоимость газа с ценой экспортной нефти.

Цены на уголь остаются относительно низкими по сравнению с ценами газа, хотя они тоже очень выросли. Все, кто могут физически и политически перейти с газа на уголь, видимо, делают это с 2021 года. Азиатские страны контрактируют весь газ, который могут, с оглядкой только на "зависимость" от экспортеров, США производят газ сравнительно дешево (хотя цены на него в 2021–2022 годах также выросли) и поставляют всем дорого – можно только позавидовать. Европа приняла на себя все удары и все издержки, которые были до сих пор, а теперь готовится поэкспериментировать на себе в зимний период.

К наиболее крупным потребителям газа относится электроэнергетика, которая в ЕС обеспечивается также АЭС и ВИЭ, но преимущественно газовыми и "ожившими" в 2021 году угольными станциями. Важно различие режимов: стабильность в 2019–2020, рост в 2021 и закрепление на высоком уровне в 2022 году. Традиционное различие стоимости энергии в ЕС между населением и промышленностью в этих условиях становится еще более значимым: цены для промышленности остаются ниже, чем для населения, но уровни тарифов в 2021 году резко возросли у обеих групп потребителей – до 0,1746 евро за 1 кВт·ч в промышленности и до 0,2369 евро за 1 кВт·ч у населения.

В мае 2022 года Европейская комиссия представила новый план по отказу от российских углеводородов и ускорению энергетического перехода (RePowerEU). Планируется полный отказ от нефти и газа из РФ к 2027 году и прекращение поставок газа на две трети к концу 2022 года. Пакет мер включает в себя [4]:

- рост энергоэффективности на 13% к 2030 году;

- сокращение спроса на газ и нефть на 5% за счет изменения поведения и привычек населения;

- фискальные стимулы для снижения потребления энергии;

- введение чрезвычайных мер в случае перебоев в поставках;

---

- диверсификация импорта за счет поставок СПГ;

- увеличение доли ВИЭ до 45% к 2030 году;

- производство водорода в объеме 10 млн т и импорт в объеме 10 млн т к 2030 году;

- производство биометана в объеме 35 млрд куб. м к 2030 году.

Согласно данным документам, дополнительное финансирование в 2022–2027 годах составит 210 млрд евро, что нам представляется суммой, не достаточной для таких масштабов преобразований. Примем эти меры как реалистичные в среднесрочном плане (что на самом деле требует анализа).

В соответствии с планами на 2020–2021 годы, обеспечение энергетической безопасности ЕС в таких условиях (при одновременном соблюдении взятых на себя климатических обязательств) предполагало поэтапный переход от углеводородов, доля которых в топливно-энергетическом балансе (ТЭБ) в 2021 году составила 70,4%, к нулевым выбросам в 2050 году. Но и 2021, и 2022 год показали, что в краткосрочной перспективе вопросы, связанные с экономикой и энергетической безопасностью, оказываются более приоритетными, чем борьба с изменением климата. Так, в 2021 году доля угля в ТЭБе возросла с 10,5% до 11,2%, доля газа сократилась с 24% до 23,8%, а доля ВИЭ уменьшилась с 19,2% до 18,6%.

Краткосрочный рост выбросов, обусловленный увеличением потребления угля, в дальнейшем потребует больших усилий по борьбе с изменением климата. С учетом значительного роста выбросов в 2021 году в Китае можно говорить о ретроградном развитии ситуации. В целом по миру уже потеряно два года реализации климатических программ – в связи с природными факторами, спецификой экономического оживления и геополитикой.

Минэкономразвития оценило снижение ВВП России в сентябре 2022 года в 5% (здесь и далее: г/г) после сокращения на 4% в августе (уточнено с 4,1%). По итогам III квартала, по оценкам ведомства, ВВП снизился на 4,4%. В целом за январь-сентябрь снижение ВВП составило 2%. В докладе министерства отмечается, что динамика ВВП близка к прогнозной траектории МЭР, при этом ведомство подтвердило свой прогноз снижения экономики по итогам 2022 года на уровне 2,9%.

Далее проанализируем ситуацию в ключевых отраслях экономики и рассмотрим динамику основных макроэкономических показателей. Начнем анализ традиционно со статистики промышленного производства.

По данным Росстата, в сентябре 2022 года спад промышленного производства усилился до 3,1% (г/г) после снижения на 0,1% месяцем ранее. При этом по итогам девяти месяцев 2022 года промпроизводство показывает увеличение на 0,4%.

---