ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 02.10.2020
Просмотров: 379
Скачиваний: 5
В
свете
теории
привязанности
адаптивная
регуляция
эмоций
означает
способность
индивида
объективно
воспринимать
свое
окружение
и
целенаправленно
интегрировать
возникающие
эмоции
,
то
есть
,
свободно
находить
,
независимо
от
появления
негативных
импульсов
,
внутренние
стратегии
разрешения
,
которые
будут
сопряжены
с
наименьшей
психологической
нагрузкой
.
Дозье
и
Кобак
(1992)
нашли
в
результате
своего
исследования
взаимосвязь
между
вербальным
подавлением
в
процессе
тестирования
с
помощью
AAI
значимых
для
привязанности
мыслей
,
эмоций
и
воспоминаний
и
физиологическими
симптомами
конфликта
либо
торможения
.
У
испытуемых
,
которые
демонстрировали
деактивирующие
стратегии
в
преподнесении
вербального
материала
,
то
есть
пытавшихся
отвлечь
собственное
внимание
от
тем
привязанности
,
много
раз
во
время
тестирования
заметно
поднимался
уровень
электропроводимости
кожных
покровов
.
Подобный
подъем
физиологических
показателей
ученые
интерпретируют
как
признак
торможения
поведения
в
форме
подавления
негативных
эмоций
.
Это
указывает
на
связь
стратегий
защиты
с
проявляющимися
в
процессе
тестирования
с
помощью
AAI
особенностями
поведения
-
физиологическим
или
эмоциональном
напряжением
.
В
одной
из
работ
,
посвященных
стилю
привязанности
(
Hazan & Shaver 1987
)
и
Я
-
концепции
,
авторы
,
опираясь
на
теорию
представлений
о
привязанности
Мейн
и
Голдуин
,
утверждают
,
что
личности
с
надежным
стилем
привязанности
могут
интегрировать
позитивные
и
негативные
эмоции
и
относиться
к
себе
,
таким
образом
,
как
критически
,
так
и
положительно
.
В
силу
своей
деактивирующей
стратегии
индивиды
с
избегающим
стилем
привязанности
оценивают
свою
Я
-
концепцию
в
высшей
степени
позитивно
,
несмотря
на
то
,
что
данный
тип
привязанности
предполагает
все
же
пониженную
способность
к
самокритике
.
Напротив
,
личности
,
склонные
к
амбивалентному
стилю
привязанности
,
отличались
усилением
негативного
отношения
к
собственному
Я
.
Дальнейшие
исследования
этой
контрольной
группы
демонстрируют
,
что
амбивалентные
личности
характеризуются
более
высоким
доступом
к
негативным
и
тревожным
воспоминаниям
,
чем
избегающие
испытуемые
.
Надежные
личности
вспоминают
с
одинаковой
отчетливостью
как
тревожные
,
так
и
радостные
события
(
Miculincer &
Orbach 1995
).
В
актуальном
обзоре
“
Привязанности
и
регуляции
аффектов
” (
Fuendeling 1998
)
также
обсуждался
консистентный
вывод
о
том
,
что
«
надежные
»
испытуемые
проявляют
сдержанное
внимание
к
аффективным
темам
,
в
то
время
как
«
амбивалентные
»
предельно
внимательны
к
эмоциональным
стимулам
,
особенно
к
негативным
аффектам
. «
Избегающие
»
личности
выстраивают
защитные
стратегии
как
по
отношению
к
позитивным
,
так
и
к
негативным
аффектам
.
Эти
данные
подтверждаются
компьютерным
анализом
текстов
полуструктурированного
интервью
,
проведенным
Буххайм
и
Мергенталером
(2000).
Магей
(1999)
в
своей
работе
о
«
Аффекте
,
представлении
и
привязанности
»
следующти
образом
резюмировала
уровень
состояния
исследования
: «
Суммируя
,
исследование
привязанности
помогает
идентифицировать
отчетливые
паттерны
аффективной
заторможенности
и
повышенности
.
Избегающие
индивиды
могут
быть
характеризованны
заторможенностью
обоих
положиттельного
и
негативного
аффекта
,
тогда
как
амбивалентные
индивиды
демонтрируют
паттерн
повышенной
аффективной
экспрессии
».
Нарушение
стратегий
привязанности
:
предпосылка
для
развития
психопатологии
Исследования
,
проведенные
с
участием
детей
и
взрослых
,
ассоциируют
нарушение
организованных
стратегий
в
значимых
для
привязанности
ситуациях
,
которое
теория
6
привязанности
определяет
как
дезорганизацию
,
с
повышенной
вероятностью
развития
психопатологии
(
Lyons-Ruth & Jacobvitz 1999
).
Трансгенерационные
исследования
доказали
взаимосвязь
между
установленной
с
помощью
AAI
непереработанной
травмой
или
утратой
у
родителей
и
дезорганизованным
поведением
их
детей
в
“
незнакомой
ситуации
” (
van Ijzendoorn et al. 1999
).
Формы
дезорганизации
в
“
незнакомой
ситуации
”
были
зафиксированы
у
детей
годовалого
возраста
и
представляли
собой
отдельный
с
точки
зрения
классификации
(
Main & Solomon 1986
)
тип
поведения
,
включавший
в
себя
,
например
,
стереотипные
движения
в
поисках
близости
,
фазы
жесткости
,
так
называемой
“
замороженности
” (
“Freezing”
)
и
выражение
страха
по
отношению
к
своим
родителям
.
В
ситуации
разлуки
дети
не
способны
ни
установить
близости
к
фигуре
привязанности
,
ни
отвлечься
,
демонстрируя
,
таким
образом
,
отсутствие
стратегий
разрешения
(
более
подробно
см
.
Кэхеле
,
Буххайм
,
Шмукер
2002)
.
Мейн
и
Хессе
(1990)
выдвинули
в
связи
с
этим
гипотезу
о
том
,
что
в
подобных
диадах
поведение
ребенка
актуализирует
у
родителей
собственный
тревожный
и
болезненный
опыт
прошлых
травматических
переживаний
,
остающийся
,
однако
,
неосознанным
.
Такие
родители
могут
вызвать
у
ребенка
чувство
беспокойства
,
поскольку
в
процессе
взаимодействия
с
ним
они
не
проявляют
когерентных
стратегий
и
сами
выглядят
дезориентированными
-
например
,
мать
,
не
скрывающая
выражения
тревоги
,
когда
ребенок
бежит
ей
навстречу
после
смоделированного
эпизода
разлуки
в
“
незнакомой
ситуации
”.
В
этом
случае
ребенок
осознает
нарушение
своей
стратегии
привязанности
,
так
как
его
мать
не
представляет
для
него
в
данный
момент
“
надежного
пристанища
”,
что
влечет
за
собой
возникновение
“
пугающе
-
испуганной
коллизии
” (
“Frightening-
frightened-Kollusion”
),
не
предполагающей
в
результате
чувства
безопасности
(
George & West
1999
).
В
то
время
как
число
дезорганизованных
детей
в
стандартной
выборке
среднего
класса
составляет
приблизительно
15%,
в
среде
с
низким
социальным
и
экономическим
уровнем
число
таких
детей
достигает
25%
и
34 %.
В
выборках
матерей
-
наркоманок
и
детей
,
подвергшихся
насилию
,
число
таких
детей
превышает
40% (
van Ijzendoorn, Schuengel & Bakermans-Kranenburg,
в
печати
).
Лонгитюдные
исследования
демонстрируют
связь
детской
дезорганизации
в
значимых
для
привязанности
ситуациях
с
последующими
диссоциативными
нарушениям
,
а
также
с
контролируемыми
и
агрессивными
формами
поведения
.
Клинические
исследования
,
проведенные
с
помощью
полуструктурированного
интервью
,
постановили
,
что
в
биографии
взрослых
,
которые
были
отнесены
к
категории
“
U
”
(
непереработанная
травма
),
прослеживается
недостаточно
проработанный
травматический
опыт
.
Аналогично
дезорганизованному
поведению
детей
в
“
незнакомой
ситуации
”
испытуемые
взрослые
,
говоря
в
процессе
исследования
с
помощью
AAI
о
пережитых
травмах
или
утратах
,
демонстрируют
речевую
дезорганизацию
,
например
,
путают
понятия
времени
и
места
либо
объекта
и
субъекта
,
а
также
допускают
ряд
логических
ошибок
.
В
рамках
своей
теории
защиты
Боулби
(1980)
сформулировал
понятие
“
выделенных
систем
” (
“segregated systems”
),
ставшее
не
так
давно
вновь
актуальным
благодаря
работам
Джорджа
и
Веста
,
нашедших
его
важным
для
понимания
психопатологии
:
“
Чтобы
понять
,
какое
отношение
имеет
привязанность
к
риску
возникновения
психических
нарушений
,
необходимо
исследовать
обусловленные
привязанностью
модели
защиты
и
модели
так
называемых
“
выделенных
ситуаций
”,
изображающих
внутренние
процессы
,
которые
определяют
дезорганизацию
”. (
George & West 1999
).
Также
Боулби
был
убежден
в
том
,
что
нарушение
системы
привязанности
является
фактором
риска
для
физического
гомеостаза
.
В
случае
значительной
угрозы
системе
привязанности
(
например
,
вследствие
угроз
,
разлучения
,
плохого
обращения
,
изоляции
,
насилия
)
“
исключение
информации
” (
“defensive exclusion”
),
которое
является
решающим
для
организации
«
неуверенной
»
привязанности
,
вызывает
так
называемое
выделение
информации
из
памяти
-
7
таким
способом
информация
становится
“
заблокированной
”
для
сознания
.
В
ситуации
выделения
значимой
для
привязанности
информации
Боулби
исходит
из
того
,
что
в
этом
случае
система
привязанности
практически
деактивирована
.
В
итоге
Джордж
и
Вест
(1999)
еще
раз
заостряют
внимание
на
своей
точке
зрения
:
“
Вклад
теории
привязанности
в
понимание
психических
расстройств
состоит
не
в
рассмотрении
стратегий
избегания
,
а
в
изучении
дезорганизации
привязанности
,
которая
складывается
из
повторяющегося
опыта
дисрегуляции
и
нарушения
защитных
формаций
” (
George & West 1999
)
Исследования
в
области
представлений
о
привязанности
и
психопатологии
у
взрослых
Теория
привязанности
используется
в
основном
в
качестве
конструктивной
модели
для
того
,
чтобы
связать
биологические
данные
с
психологическими
положениями
.
Выше
уже
упоминались
физиологические
корреляты
привязанности
.
Так
,
теория
привязанности
будет
играть
немаловажную
роль
в
понимании
психосоматических
реакций
.
Эти
данные
согласуются
с
концепцией
работ
,
посвященных
взаимосвязи
психопатологии
и
представлений
о
привязанности
,
например
,
с
предположением
о
том
,
что
заболевание
активирует
систему
привязанности
,
которая
вследствие
этого
влияет
на
разрешение
болезни
.
Дозье
и
группа
его
коллег
(1999)
собрали
в
“
Руководстве
по
привязанности
” (
Cassidy &
Shaver 1999
)
выделенные
с
помощью
полуструктурированного
интервью
данные
разных
источников
о
распределении
представлений
о
привязанности
в
группах
с
различными
нарушениями
.
Они
делают
различие
между
«
классификацией
3-
х
направлений
» (“
three-way
classifications
”),
основанной
на
трех
типологиях
привязанности
“
надежную
” (F=free to evaluate) ,
“
ненадежно
-
избегающую
” (Ds=dismissing)
и
“
ненадежно
-
озабоченную
” (E=enmeshed/preoccupied)
и
“
классификацией
4-
х
направлений
” (
“four-way classificatios”
),
рассматривающую
как
организованные
стратегии
,
так
и
дезорганизованный
статус
привязанности
(U=unresolved
trauma/loss).
8
Привязанность
и
депрессия
Депрессивные
расстройства
можно
отнести
к
наиболее
распространенным
психическим
заболеваниям
среди
населения
.
В
ходе
применения
современных
операциональных
диагностик
установлено
,
что
депрессивные
изменения
психики
наблюдаются
у
5-10%
людей
.
Наряду
с
генетически
обусловленной
уязвимостью
психики
основной
причиной
в
этиологии
заболевания
психиатрия
видит
психосоциальные
предпосылки
,
такие
как
,
например
,
сложности
во
взаимоотношениях
между
партнерами
.
В
своей
работе
“
Утрата
-
печаль
и
депрессия
”
Боулби
(1980)
анализирует
генезис
депрессивных
состояний
с
точки
зрения
этологии
.
Безусловная
заслуга
автора
состоит
в
том
,
что
ему
удалось
распознать
в
утрате
значимой
для
ребенка
фигуры
привязанности
решающий
фактор
дальнейшего
психопатологического
развития
личности
.
Боулби
(1988)
пишет
в
предисловии
к
своему
последнему
исследованию
“
Надежная
основа
”
(
“Secure base”):
“
Для
развития
эмоциональных
расстройств
крайне
важна
интенсивность
чувств
в
сочетании
с
тем
,
каким
образом
складываются
отношения
индивида
с
его
объектом
привязанности
.
Благополучно
протекающие
отношения
сопровождаются
радостью
и
чувством
защищенности
,
но
как
только
они
прерываются
,
индивид
начинает
испытывать
уныние
и
депрессию
.
Организация
отношений
привязанности
взрослого
будет
в
значительной
степени
обусловлена
тем
первичным
опытом
привязанности
,
который
был
получен
им
в
раннем
детстве
”. (
Bowlby 1988
)
Следуя
закономерностям
“
внутренней
рабочей
модели
” (“
inner working model”
) (
см
.
выше
),
ребенок
,
чьи
родители
всегда
готовы
оказать
ему
поддержку
,
конструирует
образ
себя
как
вполне
самостоятельной
личности
,
которая
,
однако
,
ценит
помощь
и
участие
извне
.
В
зеркале
родительских
реакций
ребенок
видит
себя
достойным
любви
и
внимания
.
Напротив
,
ребенок
,
родители
которого
его
игнорируют
,
не
проявляют
участия
,
угрожают
бросить
,
формирует
образ
себя
как
личности
,
не
достойной
любви
и
внимания
(
Bowlby 1979
).
В
экстремальных
случаях
недостаточно
развитая
самооценка
может
спровоцировать
состояние
беспомощности
,
играющее
не
последнюю
роль
в
формировании
депрессии
.
Зелигман
как
сторонник
когнитивной
теории
возникновения
депрессий
(
Seligman 1975
)
исходит
из
предположения
о
том
,
что
депрессивное
поведение
и
депрессивные
переживания
являются
результатом
освоения
индивидом
определенных
когнитивных
структур
.
Освоение
феномена
беспомощности
происходит
в
ситуациях
,
когда
индивид
приходит
к
выводу
,
что
результат
его
действий
не
зависит
от
его
инструментальных
возможностей
.
Осознание
подобной
закономерности
вызывает
,
в
свою
очередь
,
убежденность
в
тщетности
всех
последующих
усилий
.
Таким
образом
,
нестабильность
в
отношениях
привязанности
может
сыграть
решающую
роль
в
формировании
депрессиогенных
ожиданий
;
именно
она
рассматривается
многими
исследователями
в
качестве
одного
из
факторов
риска
при
возникновении
возможных
психопатологических
расстройств
,
таких
как
,
например
,
депрессия
(
Bowlby 1988
).
Лонгитюдные
исследования
доказали
,
что
утрата
объекта
привязанности
в
возрасте
до
одиннадцати
лет
способствует
развитию
депрессии
(
Harris et al.
1990
).
Неадекватное
обращение
с
ребенком
после
подобной
травмы
удваивает
этот
эффект
.
В
описаниях
пациентов
,
страдающих
депрессией
,
их
родители
выступают
менее
отзывчивыми
и
дружелюбными
,
чем
родители
в
рассказах
здоровых
людей
(
Fonagy et al. 1996
).
По
проблеме
аффективных
расстройств
существуют
исследования
,
проведенные
с
помощью
полуструктурированного
интервью
и
посвященные
монополярной
депрессии
(
Cole-
Detke & Kobak 1996; Patrick et al. 1994
),
биполярным
расстройствам
(
Tyrell & Dozier 1997
),
смешанным
аффективным
расстройствам
(
Fonagy et al. 1996
),
а
также
шизоаффективным
нарушениям
психики
(
Tyrell & Dozier 1997
).
Моно
-
и
биполярные
аффективные
расстройства
различаются
соответственно
с
точки
зрения
симптоматологии
,
течения
и
генетической
предрасположенности
.
В
зависимости
от
изменений
в
пределах
этой
клинической
группы
находятся
и
результаты
полученные
с
помощью
AAI -
у
пациентов
с
такими
расстройствами
они
9
гетерогенны
.
Некоторые
исследователи
приходят
к
выводу
,
что
пациенты
с
депрессивной
симптоматикой
более
предрасположены
к
ненадежно
-
озабоченному
представлению
о
привязанности
(
Cole-Detke & Kobak 1996
),
другие
относят
большинство
из
них
к
ненадежно
-
избегающей
категории
(
Patrick et al. 1994 Tyrell & Dozier 1997
).
Дозье
и
группа
его
коллег
(1999)
объясняют
такие
неоднозначные
результаты
образованием
внутри
депрессивной
группы
пациентов
различных
стратегий
переработки
(
интернализирующей
и
экстернализирующей
).
Немаловажно
также
различие
депрессивных
расстройств
по
степени
автономности
либо
зависимости
,
что
было
обосновано
многими
учеными
теоретически
(
Arieti & Bemporad 1980;
Beck, 1983; Emery & Lesher 1982
),
и
,
например
,
Пилконисом
(1988)
эмпирически
.
Один
из
таких
подходов
представлен
С
.
Блаттом
.
Соотнося
свои
исследования
с
изучением
привязанности
у
детей
и
взрослых
,
Блатт
обобщенно
говорит
об
анаклитической
(
зависимой
)
или
интроективной
(
самокритичной
)
конфигурации
психопатологии
и
о
соответствующем
каждому
из
этих
типов
уровню
объектных
репрезентаций
(
Blatt et al. 1982)
.
И
при
анаклитической
,
и
при
интроективной
депрессии
имеется
нарушение
процессов
интернализации
и
развития
объектных
репрезентаций
(Blatt 1974)
.
При
анаклитической
депрессии
репрезентации
объектов
основаны
на
последовательности
действий
,
поэтому
имеется
необходимость
в
поддержании
прямого
физического
,
сенсорного
,
удовлетворяющего
потребности
контакта
.
При
интроективной
депрессии
способность
к
репрезентации
объекта
несколько
выше
,
но
концепция
объекта
все
еще
находится
на
перцептивном
или
иконическом
уровне
.
Репрезентации
фрагментированы
,
конкретны
и
противоречивы
.
Они
ограничены
по
объему
,
буквальны
,
и
содержат
интенсивные
амбивалентные
черты
:
враждебные
и
агрессивные
наряду
со
сверх
-
идеализированными
и
идиллическими
.
Но
несколько
более
высокий
уровень
репрезентации
объекта
при
интроективной
психопатологии
дает
возможность
воздерживаться
от
прямого
физического
контакта
с
объектом
.
Кроме
того
,
присутствие
чувства
вины
указывает
на
некоторую
рефлективную
способность
и
понимание
причинности
(Blatt 1974)
.
Особенности
репрезентации
объекта
,
наблюдающиеся
при
анаклитической
депрессии
,
соответствуют
«
ненадежно
-
амбивалентному
»
опыту
ранней
привязанности
,
тогда
как
объектные
репрезентации
при
интроективной
психопатологии
сопоставимы
«
ненадежно
-
избегающим
»
паттерном
ранней
привязанности
.
Согласно
теории
С
.
Блатта
,
высший
уровень
объектной
репрезентации
соответствуют
«
надежно
-
автономному
»
паттерну
репрезентации
привязанности
(
Дороднов
2003)
.
Возможно
,
во
избежание
коморбидности
при
разделении
различных
депрессивных
расстройств
по
степени
автономности
/
зависимости
важны
и
определенные
критерии
исключения
в
выборке
.
Розенштайн
и
Горовиц
(1996)
исключили
из
выборки
подростков
депрессивных
пациентов
с
коморбидными
,
экстернализирующими
симптомами
,
такими
как
эксцентричность
поведения
(
“conduct disorders”
)
и
антисоциальная
направленность
,
для
того
чтобы
получить
“
чистую
”
группу
c
монополярными
аффективными
расстройствами
.
Изначально
коморбидная
группа
ассоциировалась
с
непропорционально
высоким
показателем
ненадежно
-
избегающего
стиля
привязанности
.
Однако
после
процедуры
исключения
в
группе
аффективных
расстройств
процент
ненадежно
-
озабоченной
категории
(
Е
)
оказался
превалирующим
.
Наоборот
,
для
того
чтобы
избежать
противоречий
Патрик
et al. (1994)
исключали
в
группе
исследуемых
пациенток
,
страдавших
дистимией
,
коморбидность
с
пограничными
расстройствами
личности
(
интернализирующими
стратегиями
).
Возможно
,
этим
и
объясняется
повышенный
процент
ненадежно
-
избегающего
типа
привязанности
(Ds)
в
этой
группе
.
Данные
о
привязанности
при
биполярных
нарушениях
ограничены
,
но
однозначны
.
Фонаги
и
его
коллеги
(1996)
зафиксировали
в
этой
группе
преимущественно
ненадежно
-
избегющую
категорию
(Ds).
Также
Тирелл
и
Дозье
(1997)
продемонстрировали
,
что
все
участвовавшие
в
их
эксперименте
пациенты
отличались
ненадежно
-
избегающим
стилем
привязанности
(Ds).
Как
уже
было
указано
во
вступлении
к
данному
обзору
заболеваний
,
события
,
связанные
с
утратой
,
представляют
для
группы
аффективных
расстройств
значительный
фактор
риска
.
10