Файл: Образцов В.А., Богомолова С.Н. - Криминалистическая психология.pdf

Виктор Александрович Образцов, Сапфо Николаевна Богомолова: «Криминалистическая психология»

121

контексте  понимается  не  кратковременное  уныние  и  упадок  настроения, а  психическое
расстройство, характеризующееся  стойкой  и  всеобъемлющей  потерей  интереса  к  жизни  на
протяжении  достаточно  длительного  времени (от 2 недель  и  более). Дополнительными
индикаторами  депрессии  служат  гипертрофированное  чувство  вины  и  угрызения  совести,
общий  упадок  сил, потеря  аппетита, заметное  изменение  веса  тела. Поскольку  депрессия
относится  к  категории  возобновляющихся (возвратных) заболеваний, наличие  депрессии  в
прошлом  свидетельствует  о  серьезности  проблемы. Для  того, чтобы  заметить  признаки
депрессии или иных психических расстройств, не обязательно быть психиатром. Об ухудшении
психического  здоровья  могут  свидетельствовать  появление  признаков  неопрятности
(нежелание  и  неспособность  следить  за  собой, своим  внешним  видом), резкое  ухудшение
взаимоотношений с окружающими, а также предшествующая психиатрическая госпитализация.
К 

числу 

других 

психических 

расстройств 

относятся 

маниакальные 

или

маниакально-депрессивные  заболевания, психозы, органические  психические  расстройства,
расстройства, связанные  с  алкоголизмом  и  токсикоманией, трудности  контролирования
импульсов.

При  проведении  психологической  аутопсии  важно  учитывать  особенности  мортальной

ситуации. Так, если  смерть  наступила  от  огнестрельного  оружия, то  необходимо  выяснить,
каким  способом  был  обеспечен  доступ  к  чужому  оружию, имел  ли  таковое  оружие  в
правомерном  или  незаконном  владении, располагал  ли  знаниями  и  навыками  обращения  с
оружием, не  случались  ли  у  него  ранее  какие-либо неприятности  по  поводу  хранения, сбыта,
применения оружия и другие вопросы того же порядка.

В  случае  наступления  смерти  от  передозировки  лекарств, наркотиков, необходимо

выяснить, имел  ли  покойный  представление  о  потенциальной  опасности  употребляемых
препаратов; как  он  их  приобрел (по  рецепту, купил  с  рук, заранее  собирал  и  накапливал);
имелись ли раньше случаи передозировок и какие меры лечения применялись; соблюдались ли
неукоснительно предписания и меры предосторожности при употреблении лекарств.

Смерть  обследуемого  лица  может  быть  связана  с  асфиксией. В  такой  ситуации

целесообразно обращать  внимание на  то, был  ли  покойный одет  или  раздет, не  имелось  ли  в
окружающей  его  обстановке  порнографического, иного  сексуального  либо  алкогольного  или
наркотического оснащения. Для правильной оценки ситуации могут потребоваться сведения о
сексуальной  активности, сексуальных  отклонениях  покойного, его  возможном  интересе  к
орудиям  и  способам  физического  лишения  жизни, умении  обращаться  с  веревкой, другими
необходимыми для самоудушения аксессуарами.

Собранные  и  проанализированные  данные  психолог  представляет  в  виде  письменного

заключения. Стандартной формы этого документа не существует, возможны вариации. Вместе
с тем желательно, чтобы в заключении психолога наличествовали следующие разделы.

Введение.

  В  нем  указываются  сведения  об  инициаторе  исследования  и  о  психологе,

проводившем  его, описывается  технология  производства  экспертизы, источники  и  методы
собирания  и  анализа  информации. Отмечается  были  ли  использованы  тесты, выполнявшиеся
третьими  лицами, наблюдавшими  поведение  исследуемого  лица. И  наконец, во  введении
обязательно следует оговорить, что выводы психолога-эксперта носят вероятностный характер
и не имеют стопроцентной достоверности.

Исследовательская  часть.

  Состоит  из  нескольких  подразделов. Сначала  приводятся

данные  о  личности: имени, фамилии  покойного, его  возрасте, семейном  положении,
религиозной  принадлежности (вероисповедании), профессии, образовании  и  иных
идентификационных  признаках. Затем  следует  подраздел, который  можно  назвать  как

представление  проблемы.

  В  нем  должны  найти  отражение  обстоятельства  смерти (в  их

хронологической  последовательности) и  подтверждающие  факты: место  обнаружения  трупа,
заключение  следователя, предшествующие  смерти  события, а  также  хронология  событий,
предшествовавших  смерти  от 4 часов  и  до 12 месяцев. Эти  сведения  психолог  получает  из
интервью  с  сослуживцами, друзьями, близкими  покойного, а  также  людьми, с  которыми  он
имел последний прижизненный контакт. Далее идет описание истории жизни исследуемого. В
этом  подразделе  излагаются  сведения  о  формировании  его  личности, семье, учебе, работе,
здоровье (возможно  подробное  описание  историй  болезней, прежней  попытки  суицида,

Виктор Александрович Образцов, Сапфо Николаевна Богомолова: «Криминалистическая психология»

122

психотерапии и т.п.), об истории жизни и смерти членов семьи, родственников.

Следующая  часть  заключения – виктимология. Здесь  отражаются  личные  особенности

обследуемого, его  типичные  реакции  на  стресс, периоды "разлада" в  межличностных
взаимоотношениях, стиль  совладания (тактика  поведения  в  трудных  ситуациях), увлечения,
интересы, перверзии (извращения), употребление (или злоупотребление) алкоголя, наркотиков,
а также мечты, фантазии, отношение к смерти и самоубийству.

Завершается заключение выводами эксперта. Здесь анализируются исследованные факты,

рассматриваются  все  аргументы "за" и "против" гипотезы  психолога  и  на  этой  базе
констатируется, какому  варианту  модели  случившегося (убийство, самоубийство, несчастный
случай) отдает предпочтение специалист.

7.3. Редкий случай псевдоубийства

Породившая  бурный  всплеск  эмоций, недоумений  и  пересудов, трагическая  история, о

которой  пойдет  речь, по  ряду  своих  черт  не  имеет  аналогов  в  следственной  практике. Она
произошла  в  начале 80-х  годов  двадцатого  столетия  на  окраине  Алма-Аты  в  обычном  доме
сельского  типа, принадлежавшем  семье  Анютиных. Их  было  трое: Анатолий  Анютин,
двадцатидвухлетний  молодой  человек, недавно  отбывший  воинскую  повинность  и
вернувшийся  под  родительский  кров,  его  мать  –  домохозяйка  и  отец  –  рабочий  одного  из
заводов.

Накануне  трагедии  Анатолий  приехал  домой  с  работы  часа  за  полтора  до  окончания

вечерней  смены. Он  плохо  себя  чувствовал  и  отпросился  у  начальства. Родители  были  дома.
Анатолий ушел в свою комнату и лег спать. Утром, когда он еще спал (так показали родители),
его отец ушел на работу, а мать – в поликлинику. Спустя несколько часов последняя вернулась,
но в дом попасть не смогла. Дверь на террасу была закрыта изнутри на крючок.

На  стук  в  дверь  и  окна  никто  не  отреагировал. Тогда  она  попросила  соседа  принести

лестницу  и  с  ее  помощью  проникнуть  через  форточку  в  комнату  сына. Сделав  то, о  чем  его
просила .Анютина, сосед  обнаружил  Анатолия  мертвым. Вызвали  работников  милиции.
Оперативно-следственная  группа, прибывшая  на  место  происшествия, была  поражена
необычностью представшей картины.

Одетый в рубашку, брюки и носки труп Анатолия лежал на полу возле дивана, на котором

тот обычно спал. Тело погибшего находилось в положении лежа на спине. Поверх одежды оно
было  плотно  обмотано  простыней, скатертью  и  перевязано  веревками  и  марлевыми  бинтами.
Участники  осмотра  никак  не  могли  понять, для  чего  так  крепко  была  привязана  обрезком
каната доска, расположенная вдоль туловища, начиная от подбородка и простираясь до нижней
части ног потерпевшего.

Не менее странно выглядело и то, что его голова была многократно плотно обмотана со

всех сторон марлевыми бинтами таким образом, что открытыми оставались лишь область носа
и глаз. Дополнялась вся эта загадочная картина заведенными за спину руками, кисти которых,
связанные между собой, как и голова, были плотно обмотаны бинтами и по форме напоминали
боксерские  перчатки. Отсутствие  телесных  повреждений  на  трупе  позволило  предположить,
что  смерть  Анатолия  наступила  в  результате  асфиксии, развившейся  от  перекрытия
дыхательных путей марлевым кляпом, извлеченным из полости рта.

Все эти обстоятельства были расценены как признаки умышленного убийства. Возбудили

уголовное  дело  и  вскоре  по  подозрению  в  совершении  преступления  арестовали  мать
потерпевшего. Ее, правда, спустя  два  месяца  выпустили  из  тюрьмы, но  не  реабилитировали.
Следователь, расследовавший преступление, вскоре был уволен за пьяный дебош со стрельбой
в ресторане. Дело пошло по рукам, его передавали от одного следователя к другому. "Следаки"
не  очень  старались  найти  истину, "копали" формально  и  не  глубоко. Многолетняя  волокита
завершилась тем, что вмешалась Прокуратура Союза ССР.

Истребованное  в  порядке  надзора, уголовное  дело  перекочевало  в  Москву. Руководство

Главного  Следственного  Управления  Прокуратуры  СССР  приняло  решение  о  проведении
комплексного  психолого-криминалистического  анализа  обстоятельств  смерти  Анютина.
Материалы  дела  были  направлены  специалистам одного из научных  учреждений  Москвы. На

Виктор Александрович Образцов, Сапфо Николаевна Богомолова: «Криминалистическая психология»

123

выполнение  задания  Прокуратуры  специалисты  потратили  несколько  недель. Изучив  пять
томов  уголовного  дела  и  наблюдательное  производство, заведенное  зональным  прокурором,
комиссия,  в  которую  был  включен  один  из  авторов  этой  книги,  составила  обстоятельное
заключение. В авторском пересказе оно может быть изложено в следующем виде.

Как  отмечалось  в  заключении, основная  версия  начального  этапа  расследования –

преднамеренное  убийство  с  особой  жестокостью  совершено  матерью  потерпевшего  по
неизвестным  следствию  мотивам. В  дальнейшем  эта  версия  изменилась  и  приобрела
следующий  вид: преднамеренное  убийство  совершено  на  религиозной  основе  в  порядке
жертвоприношения  матерью  и  отцом  Анютина, принадлежащих  к  нелегальной  секте
Свидетелей Иеговы.

В целях объективности исследование проводилось с точки зрения двух предположений:
• Анютин стал жертвой убийства (преднамеренного или неосторожного);
• Смерть Анютина является следствием действий не криминального характера.
Были  построены  предварительные  мысленные  модели  различных  вариантов  того  и

другого события (убийства и не убийства), еще раз проанализированы материалы дела с точки
зрения  построенных  моделей, в  содержание  которых  вносились определенные  коррективы  по
мере развития и уточнения данных, изученных в той последовательности, которая имела место
в процессе их собирания по ходу расследования.

В  результате  проделанного  анализа  эксперты  пришли  к  выводу, во-первых, о

нереальности  первоначальной  версии  об  убийстве  Анютина  в  порядке  жертвоприношения;
во-вторых, о  непричастности  супругов  Анютиных  к  убийству  сына, если  допустить, что  оно
имело место.

Основная причина того, что несмотря на 8-летнее расследование следствие зашло в тупик,

состояла, по  их  мнению, в  том, что  с  первых  до  последних  дней  следствием  давалась
односторонняя оценка случившемуся, полагая, что в данном случае имело место умышленное
убийство, только  убийство  и  ничего  более. Но  доказательств, подтверждающих  эту  версию,
добыто не было.

Следствием не установлено, что потерпевший имел врагов, недоброжелателей, иных лиц,

в  интересах  которых  могло  быть  совершено  столь  тяжкое  преступление. Это  был  обычный,
ничем особо не выделяющийся человек, намерения и действия которого не несли опасности для
окружающих. Небезынтересно, что обстановка на месте происшествия исключает возможность
совершения убийства на корыстной основе.

Не  содержится  в  деле и  данных, которые  могли бы  указать на  возможность  совершения

преступления на иной основе. Что же касается версии о религиозных мотивах преступления, то
она  никак  не  вписывается  в  логику  и  механизм  совершенного  деяния  и  не  опирается  на
фактические  данные. Отдельные  слова  из  лексикона  матери  потерпевшего  после  убийства,
содержащие упоминание о Боге, а так же то, что она носит обвязанную вокруг головы косынку,
как  и  некоторые  другие  мелкие  элементы  ее  поведения  равным  счетом  ничего  не  значат,
поскольку могут являться обычной атрибутикой не очень образованной, не очень молодой и не
очень  интеллигентной  женщины, тем  более  потрясенной  странной  загадочной  смертью
близкого  человека, обсуждающей  догадки, слухи, мнения  с  досужими  кумушками. Листок  с
рукописью  молитвенного  текста, обнаруженный  в  квартире  Анютиных (утерянный
следствием), также нельзя рассматривать как аргумент в пользу определяющей версии. У каких
пожилых женщин из рабочей среды нет таких листков и еще более весомых свидетельств того,
что они иногда ходят в церковь и часто не из глубоких убеждений, а по заведенной привычке,
чтобы  не  очень  выделяться,  по  примеру  других,  всуе  упоминающих  Бога.  Более  того,  есть
прямые  доказательства, что  в  семье  Анютиных  богомольцев  не  было  и  никаких  ритуалов
церковного  характера  они  не  придерживались. Наоборот, могли  и  выпить, и  погулять.
Потерпевший  иногда  выпивал, курил. То  же  самое  можно  сказать  и  о  его  родителях, в
частности, о матери, замеченной отцом несколько лет назад в супружеской неверности. Таким
образом, следствие  опиралось  лишь  на  догадки, намеки, подогретые  предположительными
суждениями, содержащимися в так называемой сектантоведческой экспертизе. Между тем это
эссе научного сотрудника института философии и права Академии наук КазССР вряд ли можно
признать  экспертизой. Оно  являлось  не  результатом  глубокого  анализа  рассматриваемых

Виктор Александрович Образцов, Сапфо Николаевна Богомолова: «Криминалистическая психология»

124

вопросов, а  представляло  собой  плод  поверхностных  рассуждений  на  тему  вокруг  убийства,
Бога, религиозных течений и отдельных случаев из духовной и мирской практики. Все выводы,
суждения  и  предположения  этой  псевдоэкспертизы  носят  легковесный, предположительный
характер, научно  не  обоснованы  и  по  существу  ни  на  что  не  опираются (разве  что  на
толкование отдельных библейских положений). Как доказательство такое заключение (а точнее
облеченное  в  форму  экспертизы  субъективное  мнение) принято  быть  не  может. Других
доказательств  религиозной  основы  в  деле  нет. Тем  самым  ответ  на  вопрос  о  мотиве
преступления повисает в воздухе. Доказательства убийства Анютина его матерью, а тем более
отцом, как уже говорилось, в деле отсутствуют.

Лишь  с  известной  долей  натяжки  можно  говорить  о  доказательственном  значении  рада

противоречий, имеющихся  между  отдельными  моментами  показаний  Анютиной  и  другими
материалами  дела. (Например, данными  следственного  эксперимента, которыми  установлено,
что  труп  через  окно  без  помощи  лестницы  Анютина  увидеть  не  могла.) Относительно
последнего  обстоятельства  можно  сказать  следующее. С  одной  стороны, оно  может  быть
истолковано как то, что о смерти своего сына Анютина знала еще до того, как об этом стало
известно соседям. В этом случае она может быть причастна к лишению жизни своего сына. Но
можно допустить и другое. Анютина не виновна. И мнение об  убийстве сына  у нее  возникло
при  тех  обстоятельствах,  о  которых  она  говорит.  При  этом  нельзя  не  учитывать  того,  что
эксперимент  производился  в  спокойной обстановке  и  посторонними  лицами. Мать  есть  мать.
Она  обладает  повышенным  восприятием  того, что  связано  с  ребенком. Поэтому  то, что  не
видит посторонний взгляд, для нее очевидно (известный медик С.Н. Федоров утверждает, что
глаз  человека  видит объект  на  10%.  а  мозг  –  на  90%).  Здесь  может  решающую  роль  сыграть
интуиция, чутье матери, в сознании которой целостный образ возникает даже при обнаружении
малейшего признака, не замеченного иными лицами.

Следствие  не  опровергло  показаний  супругов  Анютиных  о  событиях  утра  и  первой

половины 20 февраля, наоборот, оно  собрало  доказательства, подтверждающие  их
достоверность.

Если исходить из имеющихся в деле данных, а не гипотезы версии "мать-сыноубийца", не

трудно заметить, что смерть Анютина А.А. могла наступить в промежуток с 6 часов 15 минут
(ушел  на  работу  отец) до 7 часов  утра (мать  пошла  к  соседке, вместе  с  которой  поехала  в
поликлинику.)  За  45  минут  Анютина,  если  она  причастна  к  гибели  сына,  должна  была
управиться  с  такими  делами: привести, как  отмечается  в  документах  следователей, в
беспомощное  состояние  своего  сына  путем  введения  в  его  организм "Бензонала", найти  в
надворных  строениях  доску  и  канат, приготовить  иные  средства  упаковки (веревку, марлю,
марлевые  бинты), одеть  на  потерпевшего  брюки, рубашку, носки, убрать  его  постель,
приготовить  и  вставить  в  рот  потерпевшего  кляп, обвязать  тело  сына  тканями  и  веревками,
марлевыми жгутами, предварительно связав их между собой, написать для отвода глаз записку
для  сына, якобы  сообщая  ему, что  поехала  в  поликлинику, собраться  и  выйти  из  дома, с
помощью нитки или тонкой проволоки закрыть изнутри входную дверь (находясь на улице) на
крючок  и  очевидно  выполнить  другие  действия (например, могла  нагреть  и  использовать  в
гигиенических целях воду, так как собиралась на обследование к гинекологу).

Между тем, как видно из заключения судебных медиков, действие "Бензонала" начинается

лишь через 10 минут, а максимальный эффект наступает через 54–60 мин. Когда был введен в
организм Анютина этот препарат, за один прием или частями, экспертиза не установила. Таким
образом, в распоряжении Анютиной при самом благоприятном для нее стечении обстоятельств
могло быть не более 35 минут. Дополнительная комиссионная судебно-медицинская экспертиза
на основе выполненного ею эксперимента установила, что только на выполнение упаковочных
действий  в  отношении  покойного, если  эти  действия  выполнены  двумя  лицами, необходимо
потратить не менее 27 минут.

Эксперимента по упаковке одним человеком не производилось. Но совершенно очевидно,

что  одна  Анютина  за 35 минут  подготовить  совершение  преступления, преодолеть
сопротивление сына, осуществить манипуляции с трупом и т.д. не могла.

Как  видно  из  заключения  судебного  медика, вскрывавшего  труп  Анютина, смерть

последнего наступила в период от 5 до 7 часов утра.

Виктор Александрович Образцов, Сапфо Николаевна Богомолова: «Криминалистическая психология»

125

Этот  вывод  не  принят  за  истину  второй  СМЭ, проведенной  по  этому  делу. Из  ее

заключения явствует, что смерть могла наступить в любой момент в период с 00 до 9 часов утра
(т.5, стр. 30). И далее: "Исходя из того, что в органах трупа Анютина не обнаружено продуктов
распада  бензонала (фенобарбитала), можно  предположить, что  с  момента  последнего  приема
бензонала  он  должен  был  прожить  не  более 2-х  часов" (т.5, стр.28,30). Последнее
обстоятельство уточнено третьей СМЭ, проведенной позднее, которая указала: "В отмеченном
случае смерти Анютина  А.А. запредельное введение препарата "бензонала" возможно было за
1–1,5 часа до наступления смерти" (т.5, стр. 116).

Из  этого  видно, что  заключение  судебных  медиков  не  только  не опровергает  показания

супругов Анютиных о том, что когда они уходили из дома (соответственно в 6 часов 15 минут и
7 часов), их  сын  был  жив, а, наоборот, подтверждает  их, поскольку "Бензонал" в  организм
Анютина А.А., если следовать логике и фактам рассматриваемой версии, мог быть введен после
7 часов, а смерть наступила в период, не выходящий за пределы 9 часов утра.

Чрезвычайно  важен  вопрос  о  том, каким  путем  указанный  препарат  попал  в  организм

покойного. На этот вопрос следствие не получило ответа. Никаких данных, свидетельствующих
о  насильственном  пути  попадания "Бензонала" в  организм  Анютина  в  деле  нет. Более  того,
обстановка  в  комнате, в  которой  обнаружен  его  труп, и  следы, а  точнее  отсутствие
соответствующих следов на теле и одежде трупа, исключают такую возможность. Потерпевший
имел прекрасные физические данные и разряд по борьбе. (В деле имеются показания о том, как
двое приятелей вместе пытались побороть Анютина. Это им не удалось. Анютин повалил сразу
обоих.) Исключается  и  иной  путь  попадания  того  же  препарата  в  организм  потерпевшего. В
заключении  СМЭ  указано, что "Бензонал" имеет  горький  вкус, не  растворяется  в  воде  и  в
замаскированном состоянии мог быть употреблен в виде смеси порошка и пищевых продуктов,
обладающих  горьким  вкусом".  Однако,  как  показало  вскрытие,  какая-либо  пища  в  желудке
Анютина  отсутствовала. Из  этого  следует, что  за 1–1,5 часа  до  своей  смерти  Анютин
добровольно принял препарат.

Если  убийцами  являются  супруги  Анютины, то  трудно  чем-либо  объяснить  полную

алогичность 

действий 

этих 

двух 

психически 

здоровых (см. заключение

судебно-психиатрической экспертизы) людей. Для каких целей они закрыли входную дверь на
крючок, какой необходимостью вызывались продолжительные по времени, бессмысленные по
сути  и  иррациональные  по  содержанию (применительно  к  версии  об  умышленном  убийстве)
манипуляции по упаковке и обвязыванию рук, ног и туловища потерпевшего, создание своего
рода "боксерских  перчаток" на  кистях  рук  потерпевшего (на  одну  руку  ушло  более, чем 8
метров марли), а также многослойного многоузлового сооружения на его голове. Получается,
что разве лишь для того, чтобы убедить всех в том, что только они, а никто другой умертвили
сына. Почему же ими не было инсценировано убийство с ограблением или, скажем, бесследное
исчезновение сына (у них имелась личная автомашина, на которой можно было вывезти труп в
любое место), либо что-нибудь иное, отводящее от них подозрение.

Анализ  этих  и  других  обстоятельств  дела  позволяет  судить  о  том,  что  в  данном  случае

смерть Анютина вряд ли связана с умыслом каких-либо лиц намеренно лишить его жизни.

Во всяком случае против супругов Анютиных по этому поводу нет никаких весомых улик.

Что  же  касается  посторонних  лиц, то  теоретически  возможность  убийства  ими  допустить
можно, хотя  данные  об  объективной  стороне  содеянного  трудно  увязываются  с  реальностью
подобной версии. Она не дает ответа на вопросы, а лишь порождает их. Почему посторонний
преступник, проникнув  в  чужой  дом  для  убийства, оказывается  без  средств  преступления,
использует лишь то, что он взял в доме Анютиных? Почему он прибегнул к столь хитроумному,
малоэффективному способу совершения преступления, требующему значительных ухищрений,
большой  затраты  сил  и  времени?  Почему  он  ничего  не  похитил  в  доме,  даже  не  взял
позолоченные наручные часы потерпевшего, лежавшие на полу рядом с трупом? Ради чего он
подвергал себя огромному риску в связи с длительной "упаковкой" трупа, т.к. в любой момент
мог  быть  застигнут  с  поличным (например, внезапно  вернувшейся  матерью  потерпевшего)?
Почему  на  его  присутствие  и  действия  в  квартире  не  отреагировала  собака  Анютиных,
находившаяся  без  привязи  в  соседней  комнате? С  какой  целью  он  подвергал  себя  опасности
быть замеченным соседями и прохожими, когда, находясь на улице, закрывал наружную дверь