Файл: Бехтерев В.М. - Внушение и его роль в общественной жизни.pdf

Затем  он  приказал  привязать  одержимую  к  скамье  и  после  нескольких  воззваний

повелел  демону  Исаакоруму  пасть  ниц  и  поклониться  Младенцу  Иисусу; демон  отказался
исполнить это требование, изрыгая страшные проклятия.

Тогда  заклинатель  пропел  Magnificatи  во  время  пения  слов:  "Gloria  Patri"  и  т.  д.  эта

нечестивая  монахиня, сердце  которой  было  действительно  переполнено  злым  духом,
воскликнула: "Да будет проклят Бог Отец, Сын, Святой Дух и все Небесное Царство!" Демон
еще усугубил свои богохульства, направленные против Св. Девы, во время пения: "Ave Maria
Stella", причем сказал, что не боится ни Бога, ни Св. Девы, и похвалялся, что его не удастся
изгнать из тела, в которое он вселился.

Его спросили, зачем он вызывает на борьбу всемогущего Бога.
"Я  делаю  это  от  бешенства,  —  ответил  он,  —  и  с  этих  пор  с  товарищами  не  буду

заниматься ничем другим!"

Тогда он возобновил свои богохульства в еще более усиленной форме.
Отец  Сюрен  вновь  приказал  Исаакоруму  поклониться  Иисусу  и  воздать  должное  как

Св. Младенцу, так и пресвятой Деве за богохульственные речи, произнесенные против них…
Исаакорум не покорялся.

Последовавшее  затем  пение «Gloria» послужило  ему  только  поводом  к  новым

проклятиям на Святую Деву.

Были  еще  делаемы  новые  попытки, чтобы  заставить  демона  Бегемота  покаяться  и

принести  повинную  Иисусу, а  Исаакорума  повиниться  перед  Божьего  Матерью, во  время
которых  у  игуменьи  появились  такие  сильные  конвульсии, что  пришлось  отвязать  ее  от
скамьи.

Присутствующие ожидали, что демон покорится, но Исаакорум, повергая ее на землю,

воскликнул: «Да будет проклята Мария и Плод, который Она носила!»

Заклинатель  потребовал, чтобы  он  немедленно  покаялся  пред  Богородицей  в  своих

богохульствах, извиваясь во земле, как змей, и облизывая пол часовни в трех местах. Но он
все отказывался, пока не возобновили пение гимнов. Тогда демон стал извиваться, ползать и
крутиться;  он  приблизился  (то  есть  довел  тело  г-жи  де  Бельсьель)  к  самому  выходу  их
часовни  и  здесь, высунув  громадный  черный  язык, принялся  лизать  каменный  пол  с
отвратительными  ужимками, воем  и  ужасными  конвульсиями. Он  повторил  то  же  самое  у
алтаря, после чего выпрямился и, оставаясь все еще на коленях, гордо посматривал, как бы
показывая вид, что не хочет сойти с места; но заклинатель, держа в руках Св. Дары, приказал
ему  отвечать. Тогда  выражение  лица  его  исказилось  и  стало  ужасным, голова  откинулась
совершенно  назад  и  послышался  сильный  голос, произнесенный  как  бы  из  глубины  груди:
"Царица Неба и земли, прости!"»

Нетрудно  представить  себе, что  подобные  заклинания  не  только  не  действовали

успокоительно на окружающих лиц, но еще способствовали большему развитию бешенства у
несчастных монахинь. В заключение следует заметить, что Лу-денская эпидемия урсулинок
кончилась  трагически, так  как  несчастный  аббат  Гардье, обвиненный  в  чародействе, был
подвергнут  ужасным  пыткам  и  истязаниям  и  был  в  конце  концов  сожжен  на  костре.
Описание  пыток  и  казни  Грандье  производят  потрясающее  впечатление, и  я, щадя  нервы
читателей, опускаю  их  здесь, тем  более  что  это  печальное  событие  не  относится  прямо  к
интересующему нас предмету.

Но как ни тяжела была казнь Грандье, сожженного живым на костре с раздробленными

ранее голенями, она не успокоила беснующихся урсулинок, пока не было приступлено к их
изолированию. «После того демоны стали еще преследовать молодых девушек в гор. Лудене.
Назывались  эти  демоны: Уголь  нечисти, Адский  Лев, Ферон  и  Магон. Эпидемия
распространилась даже на окрестности.

Девушки в Авиньоне почти все подпали страшному недугу и обвиняли при этом двух

священников  в  чародействе; к  счастью, коадьютор  Поатьевского  епископа  благоразумно
повел дело и разъединил бесноватых.

Но  еще  замечательнее  тот  факт, что  Авиньон, искони  считавшийся  страною  пап,

переполнился около этого времени одержимыми.

Луденская эпидемия заразила умы и охватила собой большое пространство. Страшная

Луденская  трагедия  еще  не  изгладилась  из  памяти  ее  современников: истина относительно
мученичества несчастного Грандье едва только успела выясниться, когда разнесся слух, что
демоны овладели обителью св. Елизаветы в Лувье.

Здесь  также  усердие  духовника  послужило  если  не  причиной, то, по  крайней  мере,

точкой  отправления  для  распространения  недуга. Лувьевскими  монахинями  овладело
желание по-соперничать в деле набожности со своим духовным пастырем.

Они стали поститься по неделям, проводили в молитве целые ночи, всячески бичевали

себя и катались полунагие по снегу.

В конце 1642 г. священник Пикар (духовник) внезапно скончался. Монахини, уже и без

того близкие к помешательству, тогда окончательно помутились.

Их  духовный  отец  стал  являться  им  по  ночам,  они  видели  его  бродящим  в  виде

привидения, а с ними начали делаться конвульсивные припадки, совершенно аналогичные с
припадками луденских монахинь: у несчастных являлось страшное отвращение ко всему, что
до тех пор наполняло их жизнь и пользовалось их любовью.

Вид Св. Даров усиливал их бешенство; они доходят до того, что даже плюют на них.

Затем  монахини  катаются  по  церковному  полу  и, издавая  при  этом  страшный  рев,
подпрыгивают, как будто под влиянием пружин».

Современный  богослов  Лабретан,  имевший  случай  видеть  лувьевских  монахинь,  дает

нам следующее описание их беснований:

«Эти 15 девушек обнаруживают во время причастия страшное отвращение к Св. Дарам,

строят  им  гримасы,  показывают  язык,  плюют  на  них  и  богохульствуют  с  видом  самого
ужасного  нечестия.  Они  кощунствуют  и  отрекаются  от  Бога  более  100  раз  в  день  с
поразительною смелостью и бесстыдством.

По  несколько  раз  в  день  ими  овладевали  сильные  припадки  бешенства  и  злобы, во

время которых они называют себя демонами, никого не оскорбляя при этом и не делая вреда
священникам, когда те во время самых сильных приступов кладут им в рот палец.

Во  время  припадков  они  описывают  своим  телом  разные  конвульсивные  движения  и

перегибаются назад в виде дуги, без помощи рук, так что их тело покоится более на темени,
чем  на  ногах, а  вся  остальная  часть  находится  на  воздухе; они  долго  остаются  в  этом
положении  и  часто  вновь  принимают  его. После  подобных  усиленных  кривляний,
продолжавшихся непрерывно иногда в течение 4 часов, монахини чувствовали себя вполне
хорошо,  даже  во  время  самых  жарких  дней;  несмотря  на  припадки,  они  были  здоровы,
свежи,  и  пульс  их  бился  так  же  нормально,  как  если  бы  с  ними  ничего  не  происходило.
Между  ними  есть  и  такие, которые  падают  в  обморок  во  время  заклинаний  как  будто
произвольно: обморок начинается с ними в то время, когда их лицо наиболее взволновано, а
пульс становится значительно повышенным. Во время обморока, продолжающегося полчаса
и более, у них незаметно ни малейшего признака дыхания.

Затем они чудесным образом возвращаются к жизни, причем у них сначала приходят в

движение большие пальцы ноги, потом ступни и сами ноги, аза ними живот, грудь, шея; но
все  это время  лицо бесноватых остается совершенно  неподвижным; наконец, оно начинает
искажаться, и вновь появляются страшные корчи и конвульсии».

Это  описание  не  оставляет  сомнения  в  том, что  дело  идет  в  данном  случае  о

проявлениях большой истерии, хорошо изученной за последнее время, особенно со времени
классических трудов Charcot и его учеников.

ЭПИДЕМИИ КЛИКУШЕСТВА И ПОРЧИ

Наше  современное  кликушество  в  народе  не  есть  ли  тоже  отражение  средневековых

демонопатических болезненных форм? И здесь влияние внушенных ранее привитых идей на
проявление болезненных состояний неоспоримо.

Известно, что  такого  рода  больные  во  время  церковной  службы  при  известных

возглашениях подвергаются жесточайшим истерическим припадкам.

И  здесь  повторяется то  же, что было и в средние века. Несчастные  больные  заявляют

открыто  и  всегласно  о  своей  бесоодержимости; во  время  же  припадков  говорят  как  бы  от
имени  сидящего  в  них  беса. Между  прочим, одна  из  недавних  эпидемий  кликушества
развилась  с  чрезвычайной  быстротой  во  время  свадебного  пиршества  в  с. Б. Петровском
Подольского  уезда  Московской  губернии  и  охватила  15  лиц,  участвовавших  в  пире.  Д-р

Яконенко.

  Эпидемия  истерических  судорог  в  Подольском  уезде  Моск. губ. Вести. Общ.

гигиены, т. XXV, кн. III, отд. III. Другая эпидемия, развившаяся несколько лет спустя также
во  время  свадебных  пиршеств  и  также  в  Подольском  уезде  Московской  губернии,
ограничивалась  четырьмя  лицами. Д-р

Геника.

  Вторая  эпидемия  истерических  судорог  в

Подольском уезде Московской губернии. Невр. Вести. 1898, т. VI, вып. 4. Литература наша
обладает  вообще  многочисленными  описаниями  эпидемий  кликушества, но  из  них  лишь
немногие были предметом медицинского наблюдения.

Всех лиц, которые пожелали бы в исторической последовательности проследить у нас

развитие  эпидемии  этого  рода, мы  отсылаем  к  книге  Краинского «Порча, кликуши  и
бесноватые» (Новгород, 1900), которому  пришлось  исследовать  по  поручению
Медицинского  Департамента  одну  из  эпидемий  такого  рода, развившихся  несколько  лет
тому  назад  в  Смоленской  губернии. См. также  сообщение  д-ра  Никитина (из  нашей
клиники):  "К  вопросу  о  кликушестве"  (Научи.  Собр.  вр.  клин.  душ.  и  нервн.  бол.  1903),  в
котором описаны кликуши с их припадками и приведены результаты их исследования. Нет
сомнения, что  эти  эпидемии  всегда  и  везде  развивались  под  влиянием  поддерживаемого  в
народе  верования  о  возможности  порчи  и  бесоодержимости, в  чем  немалую  роль  сыграло
наше  духовенство. Для  пояснения  того, какую  роль  играет  внушение  и  самовнушение  при
развитии  эпидемий  порчи  и  кликушества, я  приведу  здесь  из  сделанного  мною  к
вышеуказанному сочинению предисловия ниже следующие строки.

Не  подлежит  сомнению, что  психическая  сторона  т. н. порчи  и  кликушества, как  и

бесноватости, черпает  свои  особенности  в  своеобразных  суевериях  и  религиозных
верованиях народа. Этим объясняется не только характер бредовых идей о порче, о вселении
нечистой  силы  во  внутрь  тела,  но  и  все  другие  характерные  явления  в  поведении  кликуш,
порченых  и  бесноватых, так, например, их  своеобразная  боязнь  всего, что  верою  народа
признается  святым, наступление  припадков  в  церкви  при  пении «херувимской», при
известных молитвословиях во время служения молебнов и при отчитывании, их выкликания
и  непереносимость  того  лица, которое  они  обвиняют  в  порче  и  в  причинении  им
бесоодержимости, часто  наблюдаемая  наклонность  к  произношению  бранных  и
неприличных слов, поразительное богохульствование и святотатственное поведение против
икон, склонность  некоторых  из  кликуш  к  прорицанию  и  т. п. Сюда  принадлежит  и  боязнь
табаку, наблюдаемая  у  некоторых  кликуш, как  заимствование  от  сектантов. Известно, что
курение табака, по взгляду многих сектантов, которых народ вообще именует «еретиками»,
есть дело рук антихриста, а потому они не только не употребляют табака, но и не допускают
его  в  свои  избы. Поэтому  боязнь  табака  у  кликуш  выражает  как  бы  принадлежность  их  к
ереси, что в глазах простого народа почти равносильно богоотступничеству.

В виду всего, только что  сказанного, нельзя  не согласиться  с тем, что  кликушество и

порча в значительной мере обязаны своим происхождением бытовой стороне жизни русского
народа. Очевидно, что  своеобразные  суеверия  и  религиозные  верования  народа  дают
психическую окраску того болезненного состояния, которое известно под названием порчи,
кликушества и бесноватости.

Глубоко интересен вопрос о развитии порчи, кликушества и бесоодержимости в нашем

народе. В  этом  отношении  играет, по-видимому, огромную  роль  невольное  внушение,
испытываемое  отдельными  лицами  при  различных  условиях. Описание  бесноватости  в
священных  книгах, рассказы  о  порче  и  бесоодержимости  и  вера  в  колдунов  и  ведьм,
передаваемые  из  уст  в  уста  среди  простого  народа, особенно  же  поражающие  картины

кликушества  и  бесоодержимости, которые  приходится  видеть  русской  крестьянке  в
церкви, — картины, которые  надолго  запечатлеваются  в  душе  всякого, кто  имел  случай
наблюдать неистовство кликуш  и  бесноватых, особенно же  их неслыханные  богохуления  и
осквернение святынь, действуют на расположенных лиц наподобие сильного и неотразимого
внушения. Еще  более  поражающим  образом  должны  действовать  тягостные  картины
беснования  кликуш  во  время  публичных  отчитываний, которые  даже  и  при  счастливом
исходе в  смысле  исцеления  от  кликушества  еще  более  укрепляют  в  простом  народе веру в
бесоодер-жимость. В  этом  отношении  глубоко  знаменательно  замечание  автора, что
большую, если  не  первенствующую, роль  в  развитии  кликушества  в  России  играют
монастыри, особенно Московские и окрестных губерний.

Будучи сам свидетелем такого рода отчитываний бесноватых в отдаленных монастырях

Европейской  России, я  вполне  разделяю  взгляд  автора  о  значении  монастырей  как
распространителей порчи и бесоодержимости в населении.

При существовании религиозного внушения о возможности порчи и бесоодержимости,

очевидно, достаточно для предрасположенной личности уже самого незначительного повода,
чтобы  развилась  болезнь. Если  такая  личность  случайно  взяла  из  рук  подозреваемого  в
колдовстве лица какую-либо вещь или поела его хлеба, выпила воды или квасу из его рук,
или даже просто встретилась с ним на дороге, — всего этого уже достаточно, чтобы болезнь
развилась  в  полной  степени. Иногда  даже  простое  воспоминание  о  тех  или  других
отношениях  к  мнимому  колдуну  или  ведьме  действует  наподобие  самовнушения  о
происшедшей уже порче, и с этого момента впервые развиваются стереотипные болезненные
проявления, которые  затем, повторяясь  при  соответствующих  случаях, укрепляются  все
более и более.

Само собою разумеется, что рассматриваемые состояния при благоприятных условиях

легко могут принимать эпидемическое распространение, которое вообще случается нередко
при  появлении  кликуши  в  том  или  другом  месте; поводов  для  развития  эпидемий  в  таких
случаях может быть множество.

Одна  кликуша, как  было, например, в  с. Ащепкове, во  время  церковной  службы

заявляет, что  кликать  будут  вскоре  и  другие, и  уже  этого  заявления  достаточно, чтобы
расположенные женщины  при общей поддержке  убеждения, что в  среде их завелся  колдун
или  ведьма, подверглись  затем  кликушным  припадкам. В  других  случаях  достаточно
нечаянно пророненного слова или дурного пожелания кому-либо в ссоре, которое, действуя
подобно внушению, вызывает затем действительное болезненное расстройство, вселяющее в
заболевшем  лице  и  в  окружающих  его  убеждение, что  появившееся  болезненное
расстройство дело рук ведьмы или колдуна, и уже почва для развития эпидемии кликушества
и порчи в населении готова.

Так или приблизительно так дело происходит во всех вообще местах, где развиваются

подобные  же  эпидемии. В  этом  отношении  особенно  интересна  та  поразительная
внушаемость,  которая,  по  наблюдениям  автора,  появляется  у  кликуш,  и  то обстоятельство,
что  у многих из них наблюдаются довольно глубокие степени гипноза, напоминающие, по
крайней мере, отчасти, те истерические формы гипноза, которые демонстрировал покойный
профессор Charcot в Парижском Сальпетриере.

Только  что  указанный  факт, без  сомнения, достоин  большого  внимания  и  притом  не

только с точки зрения происхождения болезненного состояния, о котором идет речь, но и с
точки зрения лечебного значения гипнотического внушения при порче и кликушестве.

Сам народ инстинктивно ищет исцеления от своего недуга, приобретенного, как было

выяснено, путем  внушения, не  столько  в  лекарственной  медицине, сколько  в  молитвосло-
виях и в отчитывании в монастырях и в других религиозных обрядах и церемониях или же
идет к знахарям или т. н. колдунам, где также лечится наговорами. Очевидно, что внушение,
систематически проведенное при условии разобщения кликуш друг от друга и обособлении
их от здоровых или освободившихся от припадков с целью устранения от взаимовнушения и
влияния одних на других, является одним из важнейших лечебных мероприятий, к которым

отныне следует прибегать в каждом случае эпидемии кликушества, порчи и бесноватости.

Само  собою  разумеется,  что  порча  касается  не  одних  женщин,  но  и  мужчин,  и  такие

лица, получившие порчу по влиянию какого-либо дурного человека и до сих пор слывут в
темной массе русского народа под названием «порченых» или «бесноватых».

Во время отчитываний, которые производятся над такого рода больными еще и теперь

в  монастырях  нашей  глухой  провинции,  можно  видеть  те  ужасные  корчи,  которым
подвергаются  такого  рода  бесноватые  при  производстве  над  ними  заклинаний, причем
дьявол, вошедший  в  человека, может  быть  вызван  на  ответы  и  не  скрывает  своего  имени,
горделиво  называя  себя  во  всеуслышание «Легион» или «Вельзевул» или  какими-либо
другими библейскими именами.

Все эти сцены, которых очевидцем мне приходилось быть неоднократно, без сомнения

являются результатом внушенных идей, заимствованных из библии и народных верований.
Вряд ли можно сомневаться в том, что, если бы наши кликуши, которых встречается немало
в  наших  деревнях, жили  в  средние  века, то  они  неминуемо  подверглись  бы  сожжению  на
костре. По  указанию  П. Якобия, в  одной  Орловской  губ. за 1899 г. было  более  тысячи
кликуш. Вести. Европы, окт. 1903, с. 738.

Впрочем, кликушество в народе хотя  еще и по  сие  время заявляет о себе отдельными

вспышками  эпидемий  в  тех  или  других  местах  нашей  провинции,  но,  во  всяком  случае,  в
настоящее время оно уже не приводит к развитию тех грозных эпидемий, какими отличались
средние  века, когда  воззрения  на  могучую  власть  дьявола  и  бесоодержимость  были
господствующими  не  только  среди  простого  народа, но  и  среди  интеллигентных  классов
общества и даже среди самих судей, которые были призваны для выполнения над колдунами
правосудия и удовлетворения общественной совести.

ДРУГИЕ ПСИХОПАТИЧЕСКИЕ ЭПИДЕМИИ РЕЛИГИОЗНОГО

ХАРАКТЕРА

До  сих  пор  еще  не  лишены  важного  социального  значе-ния  другого  рода

психопатические эпидемии религиозного и иного характера, которые выражаются развитием
странных заблуждений в народе, носящих явные психопатические черты.

Такого рода психопатические эпидемии случались и случаются еще и поныне в разных

странах. Описание этих эпидемий мы можем найти между прочим у Sierke, Ebel'я, Stall'я, F.
Rosenfeld'a, Schlichtegroll'a, R. Неnneberg'a, Seeligmiiller'a и др.:

Sierke.

 Schwarmer und Schwindler zu Ende des XVIII Jahrhunderts. Leipzig. 1874.

Ebel

 Der Mucker von Konigsberg.

Stall.

 Suggestion und Hipnotismus in der Volkerpsychologie. Leipzig. 1894.

F. Rosenfeld.

 «Der Messias von Berlin».

Der Messias von Berlin. Wochenschrift fur Geschichte tc. 1899.

R. Henneberg.

 Beitragz. Forens. Psychiatric. Charite-Aunalen. XXVI Jahrg.

У  нас  в  России  также  было  описано  несколько  психопатических  эпидемий

религиозного  характера, на  которых  мы  остановимся  ниже. Вообще  психопатические  и
истерические  эпидемии  до  сих  пор  еще  происходят  в  населении, а  также  в  монастырях  и
школах  и  особенно  в  закрытых  учебных  заведениях.  Не  далее,  как  в  1878—79  году  в
итальянском  местечке  Верценьис  недалеко  от  Удины  разыгралась  эпидемия
бесоодержимости, приведшая  к  возбуждению  населения, успокоение  которого  потребовало
применения даже военной силы.

Из  религиозных  эпидемий  между  прочим  достойны  внимания  американские

религиозные  движения, известные  под  именем  возрождения. Заимствуем  описание  этих
эпидемий из книги Б. С и д и с а:

«В 1800 г. волна  религиозной  мании  прошла  по  стране  и  достигла  высшей  степени  в

знаменитых Кентукских возрождениях. Первый митинг  под открытым  небом  происходил в