Файл: Башина В.М. - Ранняя детская шизофрения (статика и динамика).pdf

Онлайн Библиотека

http://www.koob.ru

у детей до 3-летнего возраста является кататоноподобный с чертами регресса.

Симптомы обманов восприятия. К галлюцинациям, как и в зрелом возрасте, относили
мнимые восприятия, возникавшие без наличия внешнего объекта. У 11 детей в
возрасте 1!/2—3 лет во всех случаях при наличии речи обнаружены зрительные и
тактильные галлюцинации Они возникали в просоночном состоянии в ночное время
или при засыпании, которое прерывалось безотчетной выраженной тревогой. В
зависимости от типа галлюцинаций одни дети говорили, что их кусают насекомые,
стряхивали что-то с себя, другие — утверждали, что видят перед собой того или то,
чего не было на самом деле. «Тут муха», «бабочка», «автобус» и т. п. И днем эти дети
становились тревожными, у них появлялся страх обычных предметов, посторонних
людей, новой обстановки. Они не отпускали от себя мать, становились
раздражительными, отказывались от игр, плохо ели.

Для подобных состояний характерны повторяемость, изо дня в день или через
несколько дней, абсолютная идентичность жалоб, невозможность переубедить
больных в чем-либо. Обманы восприятия напоминали его изменения в состояниях
инфекционного делирия на высоте температуры, отмечаемые у детей многими
авторами (Т. П. Симеон, М. М. Модель, Л. И. Гальперин, 1935; Г. Е. Сухарева, 1947; Н.
Maudsley, 1871, и др.). По-видимому, и мы можем относить эти расстройства
восприятия к иллюзорным, просоночным, гипногагическим зрительным и тактильным
галлюцинациям.

У остальных 52 детей обманы восприятия обнаружены в возрасте 3—6 лет. В этой,
более старшей возрастной группе, эти расстройства в основном возникали в
просоночном состоянии, реже в дневное время, в состоянии выраженного страха,
безотчетного ужаса, тревоги. Галлюцинации были просты по содержанию,
эпизодичны, кратковременны, исчезали с уменьшением, тревоги, т. е. в основном были
связаны с аффектом страха.

У детей этой группы обнаруживались не только зрительные и тактильные, как у
младших больных, но и слуховые и выделяемые нами оральные галлюцинации (особая
форма висцеральных галлюцинаций). При этом виде расстройств в период засыпания,
в вечернее, дневное время или при пробуждении от сна ночью и днем дети (в 32
случаях) испытывали страх, в тревоге озирались по сторонам, вглядывались в
пространство перед собой, в пределах кровати, реже в другие места помещения и
«видели» простые образы. При этом дети уверяли: «Там волк. Он желтый». «На
потолке блохи», «Там паук», «Морды, я их боюсь, я их вижу» и т. п. Или они
говорили: «На кровати змей», «Кусают клопы» и т. п., в последних случаях ощущали,
«чувствовали», постороннее присутствие.

У 4 детей зрительные галлюцинации возникали в дневное время, сопровождались
страхом, выраженной тревогой. Они видели «страшного дядьку», «он серый». В ужасе
застывали перед видениями, иногда пытались обходить эти места или просили родных
«перенести через них». Боялись мест в помещении, где впервые у них возникли
обманы чувств. И тогда же появлялись опасения в отношении собственного здоровья,
гиперкинезы, состояния ажитированной тревоги с метанием и плачем.

Слуховые обманы нами обнаружены впервые у детей 3—4 лет. Они слышали «стук»,
«бой часов», «петушиный крик». У детей 5—6 лет слуховые обманы были уже более
сложного содержания: «кто-то плачет», «говорят непонятное». Только 2 детей — 5 лет
2 мес и 5 лет 6 мес — смогли сказать, что они слышат «в ушах разговор». «Голос

Онлайн Библиотека

http://www.koob.ru

сказал: ты умрешь».

Только в нескольких наблюдениях в этом же возрасте у больных детей мы выявили
слуховые обманы в дневное время. Дети были отгорожены от сверстников,
окружающего мира, загружены, почти не разговаривали с персоналом, родными,
находясь в стороне, подолгу прислушивались к чему-то, иногда односложно отвечали,
жестикулировали, гримасничали. В этих случаях удавалось установить, что они
слышали голос из стены. Содержание слуховых обманов дети в основном не
передавали (кто-то говорит., он говорит… он ругается…).

У 3 детей наряду со зрительными были обнаружены тактильные галлюцинации, у 4 —
только тактильные. Они были сложнее, чем похожие тактильные галлюцинации у
детей предшествующей группы. Им было свойственно особое детское содержание.
Дети утверждали: «На руках стекляшки», «мальчики в руках», «в пальце нитка».

У 7 детей выявлены видоизмененные висцеральные галлюцинации, которые мы
называли оральными. Дети испытывали болезненные ощущения со стороны ротовой
полости: «Во рту бумага и железки», «во рту жженая бумага», «волосы во рту». Были
и собственно висцеральные галлюцинации: «В животе сидит человек, он пищит».
Наконец, у 3 детей наряду со зрительными были обонятельные галлюцинации, они
ощущали неприятный запах от пищи.

Галлюцинации всегда сопровождались тревожным аффектом, были эпизодичными и
кратковременными, обычно возникали на протяжении 2—4 нед, реже дольше. Как
только снималась тревога, улучшалось состояние, почти всегда исчезали
галлюцинации. Только у 4 детей из 52 обманы наблюдались на протяжении 2—6 мес.
Когда исчезали тревога, страх, галлюцинации прекращались; расспрос о пережитом
всегда вызывал протест со стороны ребенка. При этом дети беспокоились, становились
напряженными, у них появлялись вегетативные реакции. Психотерапевтические
беседы не снимали тревоги, дети не разубеждались в пережитом, к нему не появлялось
критического отношения. По-видимому, отсутствие «трактовки» переживаемого
лишало ребенка возможности «как-то понять» болезненное состояние, поэтому и
повторно возникающие обманы восприятия, как в первый раз, сопровождались
страхом, были как бы спаяны с аффектом тревоги, ребенок не привыкал к ним, и
вместе с тем страх переживал аутистически. Последнее характерно для галлюцинаций
при шизофрении.

Просоночные зрительные галлюцинации трудно отграничить от устрашающих
сновидений с визуализацией устрашающих образов. Вместе с тем убежденность детей
в наличии пережитого, проекция вовне галлюцинаторного образа, точное определение
его одним и тем же названием, клишеобразная повторяемость и сходство образов,
ощущений в повторных, случаях давали основание предполагать у детей наличие
истинных галлюцинаций.

В тех же случаях, когда они «видели» всякий раз разное, при повторных вопросах
пополняли свой рассказ новыми деталями о «виденном», этот вид расстройств
невозможно было относить к расстройствам восприятия, гипногагическим,
просоночным, иллюзорным галлюцинациям, а следовало предполагать галлюцинации
воображения Дюпре с визуализацией представляемого образа, или явления эйдетизма.

У 12 детей, больных приступообразной малопрогредиентной шизофренией, были
обнаружены особые «видения» — обманы восприятия, близкие галлюцинациям

Онлайн Библиотека

http://www.koob.ru

воображения Дюпре. Подобный тип расстройств выявлен только у больных
шизофренией детей старше 5 лет в периоде тревожного состояния «Видения»
характеризовали непроизвольность появления представлений ранее виденных образов,
с определенной локализацией этих виденных образов в «глазах», «перед глазами».
«Видения» к тому же всегда были маленьких размеров и иногда напоминали
«картинки в книге» или «мультфильмы». Образы в «видениях» сменяли друг друга,
повторялись с новыми дополнениями в последующие дни. Дети не могли от них
освободиться по желанию. Временами «обманы» возникали после мыслей об этих
явлениях. Нередко произвольное и непроизвольное в появлении образных
представлений не всегда отчетливо разграничивалось детьми. Расспрос об этих
явлениях был обычно неприятен ребенку. Дети всегда осознавали нереальный
характер подобных «видений».

Можно предположить, что в этих случаях возникали особые обманы восприятия, с
одной стороны, близкие галлюцинациям воображения типа Дюпре, с другой —
псевдогаллюцинациям. В последнем случае должно было бы присутствовать
ощущение «сделанности», «влияния». У больных детей преддошкольного возраста
нам не удалось наблюдать в структуре обманов восприятия этих качеств. В связи с тем
что рассказ маленьких больных о переживаемых состояниях скуден и к тому же из-за
аутистичности переживания неполный, характер описываемых расстройств остается
недостаточно ясным. Можно предположить, что данное состояние может относиться и
к кругу насильственных представлений с их визуализацией. Однако этому
предположению несколько противоречит локализация видения во внешнем
пространстве.

Частота рассмотренных галлюцинаций в разных симптомокомплексах при различных
формах течения шизофрении у детей раннего дошкольного возраста следующая.
Галлюцинации обнаружены в 47,6 % случаев непрерывной злокачественной
шизофрении, в 23,8 % —приступообразной, близкой к злокачественной, в 9,7 %—
приступообразной малопрогредиентной шизофрении. Обманы восприятия были
просоночными либо возникали на высоте тревоги, выраженного страха в дневное
время. Галлюцинации в картине. болезни сами по себе не являются признаками
неблагоприятного прогноза. Однако сочетание их с кататоноподобными
расстройствами, тем более регрессом, прогностически неблагоприятно. Последний тип
расстройств обнаруживался только у больных непрерывной злокачественной и
приступообразной, близкой к злокачественной шизофренией Тревога с
галлюцинациями без регресса отражала остроту состояния. Приступы с этим
симптомокомплексом расстройств характерны для малопрогредиентной шизофрении
После них формировалась устойчивая ремиссия, в которой обнаруживались
неглубокие изменения личности псевдопсихопатического круга.

В 5,8 % случаев приступообразной малопрогредиентной шизофрении обнаружены
обманы восприятия, близкие галлюцинациям воображения Дюпре. Обманы
восприятия встречались только при малопрогредиентной приступообразной
шизофрении наряду с неврозоподо0-ными и аффективными расстройствами. Этот
симптомокомплекс расстройств прогностически благоприятнее предшествующих
симптомокомплексов с обманами восприятия.

Симптомы прообразов бреда. Симптомокомплекс расстройств с патологическими
суждениями типа бредовых у больных шизофренией детей в возрасте до 5 лет не был
обнаружен. Между тем у 5—7-летних больных были выявлены состояния, которые
характеризовались аффектом тревоги, беспокойства, безотчетного страха,

Онлайн Библиотека

http://www.koob.ru

негативизма. На высоте этого состояния неожиданно появлялась
недоброжелательность к родным. Чувство антипатии нередко было так сильно, что
дети не оставались наедине с лицом, к которому она проявлялась. В присутствии этих
лиц дети становились тревожными, суетливыми, стремились причинить вред: толкали,
щипали, ударяли их. Неприязненное отношение иногда распространялось на другого
члена семьи, которого дети также начинали чуждаться. Это отношение
неприязненности не объяснялось вообще или объяснялось всякий раз по-разному:
«Она чужая», «Он черный», «У него грязные глаза» и т. п. В этих случаях, по-
видимому, формировалось скорее ощущение, которое не достигало в своем развитии
уровня стойкого патологического суждения. Вместе с тем, оставаясь на уровне
ощущения, оно приобретало такие же качества, как и патологическое суждение. Оно
было беспричинным и не поддавалось коррекции извне, им определялось поведение
ребенка. Таким образом формировался «бред» ощущения, в этом было его возрастное
своеобразие.

У ряда больных возникало сходное отношение к пище. Дети испытывали страх,
тревогу во время кормления. Они хотели есть и тут же отказывались от пищи. При
этом они беспокоились, плакали, кричали, не поддавались уговорам. Причину их
тревоги, отказа от пищи они объясняли разно: «пища плохая», «грязная», «до нее
дотронулись руками» и т. п. Это состояние отличалось от навязчивых опасений
заразиться, так как в последнем случае дети этого возраста осознавали неправильность
своего отношения, боролись с ним. Это не было отказом по убеждению из-за
сверхценного отношения к своей внешности со стремлением похудеть, как при
синдроме анорексии. Наконец, это не было связано с потерей аппетита; наоборот,
ребенок испытывал чувство голода и желание есть сохранялось. В этих случаях
формировалось стойкое, некорригируемое отрицательное отношение к пище, которое
сопровождалось тревогой, необъяснимым страхом съесть что-то плохое. При
подобном отношении к пище не формировалось бреда «отравления», свойственного
взрослым больным. В этих случаях, как при ощущении антипатии к некоторым лицам,
возникало патологическое ощущение от возможности принятия пищи, отдаленно
напоминавшее бред отравления. Это чувство было непонятно ребенку. Дети не могли
объяснить его и не давали ему «трактовки». Таким образом, отношение к пище
формировалось не на уровне суждений, а на уровне ощущений, было смутным и
вместе с тем не корригировалось извне; им определялось поведение ребенка. Надо
заметить, что со времени формирования чувства антипатии к родным или особого
отношения к пище состояние детей несколько стабилизировалось. Тревога
становилась менее выраженной.

При непрерывной злокачественной шизофрении (у 16 % детей) к перечисленным
расстройствам вскоре присоединялись кататоноподобные симптомы, а затем
формировалось конечное состояние.

При приступообразной малопрогредиентной шизофрении (у 10 % детей) состояние
исчерпывалось аффектом тревоги и чувством антипатии. После выхода из приступа
при малопрогредиентной шизофрении (у 5,7 % детей) на отдаленных этапах болезни в
клинической картине наряду с нарушением поведения, неврозоподобными
аффективными расстройствами появлялось чувство антипатии к одному из родителей.
И в этих случаях удалось наблюдать, как формировалось похожее необъяснимое и не
поддающееся разубеждению чувство недоброжелательности к отцу, матери или
близкому родственнику. Для этого чувства были характерны перечисленные выше
качества патологического ощущения. У б детей с вялотекущей шизофренией (17,1 %)
на отдаленных этапах развития болезни выявлены бредоподобные фантазирования.

Онлайн Библиотека

http://www.koob.ru

При этом расстройстве патологические суждения возникали в круге фантазий. Дети
были убеждены в своем особом назначении, называли себя главарями «хулиганских
шаек» и т. it., вся их деятельность сводилась к патологическому фантазированию. У
них возникало убеждение в реальности вымышленных фактов. Поведение
подчинялось вымыслам. Временами фантазирование протекало с чертами
насильственности. Перечисленные особенности такого фантазирования давали повод
предполагать его близость к бреду, поэтому они и получили название
«бредоподобных». Эти состояния возникали у детей старше, 5 лет.

У 20 детей с малопрогредиентной приступообразной шизофренией (13,3 %)
формировались ложные суждения, тесно связанные с аффектом повышенного или
сниженного настроения. Эти высказывания также обычно сочетались с фантазиями:
«Я правитель ханства», «Я самый сильный». Идеи самоотрицания обычно
высказывались в форме желаемого отрицания; полного убеждения в наличии
отрицания у детей 4—6 лет не было отмечено. После приступов с этим
симптомокомплексом расстройств устанавливалась ремиссия.

Симптомокомплекс расстройств, близкий к обсессивному. У 36 детей 1—2 лет и у 56 в
возрасте 2—3 лет возникали безотчетный страх, опасения, боязнь и моторные
расстройства.

Моторные расстройства в возрасте 1—3 лет представляли собой бесцельные
движения, которые впервые возникали направленно, а затем утрачивали свое целевое
назначение. Бесцельные движения возникали в дневное время, однообразно
повторялись, усиливались при волнении, не зависели от изменения мышечного тонуса,
чем отличались от хореиформных. У одного и того же ребенка могло быть несколько
видов бесцельных движений, причем одни периодически заменялись другими.
Бесцельные однообразные движения у детей до 3-летнего возраста легко становились
стереотипными.

Помимо этого, отмечались гиперкинезы, тики и лишние движения, которые всегда
были изменчивыми по форме и наблюдались наряду с целенаправленными
действиями. Дети не могли спокойно стоять, сидеть, теребили на себе одежду,
касались руками лица и т. п.

Гиперкинезы и тики обычно не замечались детьми. Однообразные бесцельные и
лишние движения замечались, если на них останавливали внимание со стороны, и
тогда на короткое время дети могли сдерживаться от их выполнения. Можно полагать,
что у детей до 3 лет бесцельные повторяющиеся движения были близки навязчивым
движениям, занимая как бы промежуточное положение между навязчивостями и
гиперкинезами, так как первоначально они имели целенаправленное (корковое)
происхождение, а затем нередко автоматизировались.

У детей в возрасте 1—2 лет в основном отмечался безотчетный страх. Он был
беспочвенным, повторялся. Периодами страх сопровождался состояниями ажитации.
В 2—3-летнем возрасте возникала предметная боязнь машин, улиц, посторонних лиц и
т. п. Она появлялась при столкновении ребенка с устрашающей ситуацией,
устрашающим объектом или при напоминании о нем. Как только источник
патологического переживания исчезал из поля зрения ребенка, самочувствие его
улучшалось. Из-за конкретного восприятия действительности ребенок, если он был в
спокойном состоянии при расспросе о причине боязни, обычно полностью отрицал у
себя наличие боязни. Чуждость, навязчивый характер боязни детьми данного возраста