Существует и другая точка зрения, которой придерживались, в час-
тности, сторонники концепции единого психоза. При ослаблении психи-
ческих расстройств или в начале психической болезни наряду с психи-
ческой болью у больных существует отрицательная эмоциональная ре-
акция, связанная с тем, что у них появляется (или же еще остается) созна-
ние болезни. Можно сделать допущение, что легко болеющие психичес-
ки больные мучимы своим состоянием в достаточно сильной степени еще
и по этой причине. Косвенным подтверждением этому предположению
является соотношение частоты самоубийств среди больных с психозами
и легко психически больных. Среди суицидальных попыток, совершае-
мых психически больными, лишь 1/3 приходится на долю больных с пси-
хозами, тогда как 2/3 — на долю легко болеющих. Можно возразить:
больные с психозами почти всегда достаточно быстро попадают в психи-
атрические больницы. Стационирование, по мнению E.Kraepelirf а га-

393

---

рантирует от самоубийства 90 и более процентов больных, желающих
совершить суицид. Вместе с тем, опытным больничным психиатрам
хорошо известен факт, что у многих больных, в первую очередь пере-
несших депрессивный психоз или непсихотическое депрессивное рас-
стройство, именно при улучшении психического состояния резко воз-
растает риск совершения суицида. Он осуществляется в ряде случа-
ев, несмотря на надзор, в стенах самой больницы или вскоре после
выписки из нее.

Среди значительной части психиатров достаточно прочно укрепи-
лось мнение, что с течением времени, особенно при хроническом разви-
тии психической болезни и на отдаленных ее этапах, больные "тупеют"
и перестают испытывать прежние мучения. Причиной подобных пред-
ставлений является не только объективное несовершенство специаль-
ных знаний, но и личностные особенности врачей-психиатров. Ведь
далеко не всякий, кто посвятил себя психиатрии, обладает способнос-
тью "интимного подхода" (E.Kraetschmer, 1924) к психически больно-
му человеку. Эта ошибка является настолько важной, что на ней сле-
дует остановиться особо, взяв в качестве примера больных шизофрени-
ей. Неверные оценки психиатрами душевного страдания этих больных
связаны, кроме всего прочего, еще и с теоретическими предпосылками
диагностики шизофрении. С того времени, как E.Kraepelin выделил
группу dementia praecox, одним из важнейших и достоверных критери-
ев ее диагностики сделались возникающие в результате болезни осо-
бые личностные изменения, в частности, изменения в эмоциональной
сфере больных. Психиатры быстро усвоили внешние проявления это-
го расстройства, не очень-то заботясь о внутренней картине болезни.
Скорее всего, именно данное обстоятельство и повлекло за собой та-
кие привычные определения аффективности больных шизофренией, как
"эмоционально монотонен, тускл, снижен, холоден, равнодушен, вы-
холощен, туп" и т.д. Одновременно с подобной оценкой больных ши-
зофренией среди психиатров исподволь укоренилась убежденность в
том, что такие больные перестают страдать и в какой-то степени осоз-_х
навать свое состояние: "Ведь ты, голубчик, туп, понимаешь, ты —
слабоумный", — говорил лет 20—25 назад больному шизофренией
опытный психиатр, обучавший психиатрии врачей.

Конечно, не все психиатры думали и поступали так даже еще в нача-
ле текущего столетия. "Блейлер первый отметил, что и мумиеподобные
старые обитатели больниц, на которых мы привыкли смотреть как на
типы наиболее глубокого аффективного слабоумия, могут еще сохра-

394

нять остатки "комплексов",* отдельные чрезмерно чувствительные мес-
та в своей душевной жизни, прикосновение к которым вызывает внезап-
ную поразительную реакцию".** "Вы вовсе не знаете, до чего мне все
это больно", — сказал недавно своим родителям страдающий гебефре-
нией школьник, в котором внешне проявлялись только непреодолимое
сухое равнодушие, вялость и абсолютное отсутствие темперамента".***
E.Kretschmer'y принадлежит описание одного из наиболее важных при-
знаков изменения эмоциональности больных шизофренией.

---

"Ключом к шизоидным темпераментам (в том числе и к личностным
изменениям больных шизофренией — Н.Ш.) владеет только тот, кто ясно
понимает, что большинство шизоидов не только то чрезмерно чувстви-
тельны, то холодны, но что они одновременно чрезмерно чувствитель-
ны и холодны в совершенно различных пропорциях".*** В своих кли-
нических разборах П.Б.Ганнушкин, желая подчеркнуть особенности
личностных изменений больных шизофренией, постоянно говорил о том,
что в них "много дерева и стекла" (твердого и хрупкого) и "мало стали
и резины" (упругого и гибкого). Высказывание П.Б., несомненно, соот-
носится с тем, о чем писал E.Kretschmer, и свидетельствует о важности
его наблюдения. При очень многих психических болезнях существуют
состояния, которые можно было бы определить так же, как это сделал
E.Kretschmer в отношении больных шизофренией.

О том, как могут ошибаться психиатры не только в оценке степени
и необратимости психического, в первую очередь эмоционального, де-
фекта больных шизофренией, но и в оценке способности таких больных
чувствовать, и в период болезни, и особенно — при исчезновении пси-
хических расстройств, отношение к себе медицинского персонала, дает
представление исследование И.Н.Введенского и А.Е.Асеевой (1941).

"В наблюдавшихся нами случаях дело шло о резких и глубоких измене-
ниях психического состояния некоторых душевнобольных незадолго до смер-
ти, в предагональном периоде. Эти изменения сводились к неожиданному
исчезновению болезненных явлений во всех сферах жизни, исчезновению столь
полному, что термин "ремиссия" в применении к подобным случаям казался
недостаточным. Эти предсмертные "выздоровления", если можно так выра-

* Комплекс — длительно сохраняющиеся эмоционально окрашенные
мысли, чувства, подавленные желания, вытесненные в подсознание, но оказы-
вающие существенное влияние на установки и поведение человека.

** Кречмер Э. Строение тела и характер. Перевод с 3-го немецкого изда-
ния. Гос. изд-во Украины, 1924, с. 149.

***Тамже. С. 147.

395

---

зиться, отмечались только у одной определенной категории больных, имен-
но у шизофреников, а во-вторых, обнаруживались иногда в случаях со столь
глубокими психическими изменениями и дефектами, что возможность сколь-
ко-нибудь значительного улучшения представлялась совершенно исключен-
ной. Психическое состояние страдающих шизофренией никогда не ухудша-
ется с приближением смерти: оно или остается неизменным, или чаще в той
или иной степени улучшается, или, наконец, в гораздо более редких случаях,
дает картину неожиданного, своеобразного "выздоровления", как ни пара-
доксально звучит это слово в применении к хронику, с одной стороны, и к
умирающему, с другой... Эти внезапные и глубокие изменения психического
состояния шизофреников в предсмертном периоде могут иметь место как в
случаях относительно недавних, так и в хронических состояниях очень боль-
шой продолжительности, достигающей иногда десятков лет. При этом дело
иногда идет о болезненных картинах, внешне очень тяжелых, с очень глубо-
кими и стойкими изменениями психической личности, носящими характер
тяжелого исходного состояния, так называемого шизофренического слабоу-
мия. Среди больных этого рода некоторые ведут долгими годами чисто рас-
тительную жизнь, утрачивают, по-видимому, почти всякую связь с внешним
миром, теряют всякие интересы, не обнаруживают эмоционального резонан-
са и сколько-нибудь адекватных реакций на впечатления, имеющие к ним,
казалось бы, особенно близкое отношение. Они большей частью не могут
быть приспособлены ни к какому виду несложного труда, проводят жизнь в
стереотипных вычурных позах или привычных монотонных движениях,
иногда в многолетнем молчании. Они оцениваются как глубоко и безнадежно
дементные, интересуя персонал лишь в качестве объектов ухода, и вынужде-
ны иногда слышать произносимые без всякого стеснения отзывы о них как о
совершенно и безнадежно слабоумных.

Явления, о которых идет речь, возникают обычно за несколько дней до
смерти или, вернее, до наступления агонального состояния, иногда за более
долгий промежуток, не превышающий, однако, по нашим наблюдениям, ме-
сяца. Как правило, больные обнаруживают происшедшую с ними перемену
неожиданным обращением к персоналу, к чрезвычайному удивлению после-
днего. Больной, молчавший годы, совершенно недоступный, инертный и бе-
зучастный, неизменно негативистичный, обращается с вопросом или просьбой,
правильно называя сиделку, надзирательницу или врача, просит побыть око-
ло него, справляется о своем здоровье, выражает опасение умереть или даже
сразу оценивает правильно свое положение как безнадежное, оказывается
более ориентированным в окружающем и во времени, чем можно было бы
предполагать по его предыдущему поведению, правильно и хорошо осведом-
лен об ухаживающем персонале; дает отдельным его представителям верные
характеристики как работникам и людям; с благодарностью вспоминает за-
ботливость и внимание одних, с горечью и негодованием говорит о равно-
душном, негуманном, небрежном отношении других. Не высказывает бреда,

---

396

отрицает галлюцинации; проявляет критическое отношение к своему пре-
жнему состоянию и поведению как болезненному. Охотно сообщает о своих
патологических переживаниях предыдущего периода, давая иногда для них
те или иные интересные и довольно тонкие объяснения. Больной сообщает
полные и точные анамнестические сведения, иногда до того совершенно от-
сутствовавшие в истории болезни, обнаруживает хорошую память, удовлет-
ворительное соображение, устойчивое внимание (в меру естественной для
его положения общей слабости). Возродившаяся эмоциональность проявля-
ется и количественно и качественно в адекватных реакциях на свое положе-
ние. Сознавая опасность своего болезненного состояния, больной страшится
смерти; предвидя близкий конец, тоскует об уходящей жизни, жалуется на
свою злополучную судьбу, на погибшую в душевной болезни молодость.
Давно потерявший связь с семьей, иногда вдали от родины, он днем и ночью
вспоминает о жене, детях или родственниках, беспокоится об их жизни, здо-
ровье, материальном благополучии. Просит отпустить его домой, чтобы хотя
бы умереть дома, среди своих, или понимает невозможность переезда в его
состоянии, умоляет врача вызвать родных, диктует письма или телеграммы
им, желая повидаться и проститься с ними.

В этом периоде душевное состояние и поведение таких больных настоль-
ко далеко от душевной болезни, что ни один врач, не исключая и специали-
ста, не будучи осведомлен об анамнезе, не заподозрит в соматически тяже-
лом пациенте недавнего душевнобольного хроника.

Описываемые явления могут наблюдаться при различных клинических
формах шизофрении: гебефренической, кататонической, параноидной и в так
называемых исходных состояниях, носящих черты типичного глубокого и
стойкого шизофренического слабоумия. Можно не без основания заключить,
что если в тяжелых и длительных случаях возможны столь далеко идущие
улучшения, граничащие с выздоровлением, то тем естественнее и вероятнее
их возможность в более легких по форме и течению шизофренических
проявлениях. Предсмертные изменения, о которых идет речь, могут пред-
ставить ценные данные для уяснения генеза ремиссий разного рода: спон-
танных, постинфекционных, лечебных и т.д.".*

Введение в психиатрическую практику лечения больных психотроп-
ными средствами во многом подтвердило правильность высказываний
И.Н.Введенского и А.Е.Асеевой.

Однако проблема нравственных страданий психически больных
пока еще не может быть разрешена существующей лекарственной тера-
пией. Даже значительное улучшение психического состояния далеко не
всегда избавляет больного от тягостных переживаний. Во многих слу-

* Введенский И.Н., Асеева А.Е. Предсмертные состояния шизофреников и
проблема шизофренического слабоумия. Труды ЦИП РСФСР, т. 2, М, 1941, с. 57.

---

Смотрите также файлы

• Тукаев Р.Д. - Гипноз.doc

• Семке В.Я. Истерические состояния.doc

• Юрьева Л.Н. Больбот Т.Ю. Компьютер- ная зависимость.pdf

• Доклад об отсутствии научного обоснования психиатрических теорий.pdf

• А.М. Свядощ Неврозы и их лечение 1971.doc