ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 18.10.2020
Просмотров: 3116
Скачиваний: 1
Новшества в дипломатической практике отразились, например, в указе от 22 декабря 1696 года о так называемых «богословиях». Речь шла об отмене старой традиции, по которой перед титулом государя в международных документах писалось пространное изложение понятия верховного божества, его всемогущества и власти. Особенно подробно догматы христианской веры содержались в грамотах к «бусурманам», то есть к турецкому султану или персидскому шаху. Создавалось впечатление, будто в Москве надеялись склонить их к переходу в христианство. Все это подчас излагалось весьма пространно, в то время как суть дела занимала одну-две строчки. Претенциозный и бесполезный набор слов Петр заменил краткой формулой: «государь милостью божьей». Словом, царь начал изгонять из практики дипломатии бесполезные, бессмысленные тексты и ритуалы. Правда, это не означало, что Петр отказался окончательно от использования христианской догматики для идеологического оформления внешней политики, тем более когда речь шла о войне с турками, то есть с мусульманами-иноверцами. И все же до России докатился общий процесс более светской деловой дипломатической манеры. На Западе в этом отношении давно действовали откровеннее. Французские католические «христианнейшие» короли не гнушались союзом с мусульманами в борьбе против братьев-христиан...
В указе от 6 декабря назначались три великих и полномочных посла: генерал и адмирал Франц Яковлевич Лефорт, генерал и комиссар Федор Алексеевич Головин и думный дьяк Прокофий Богданович Возницын. О первом уже шла речь, и его характеризовать больше нет необходимости. Впрочем, здесь он, как и в роли адмирала, выполнял главным образом чисто декоративную функцию, вполне соответствуя своему назначению. Ф. А. Головин — человек совсем иного склада, начиная с того, что он был русским и происходил из знатного боярского рода. Головин стал одним из самых близких и достойных соратников Петра и с 1699 до своей кончины в 1706 году успешно возглавлял Посольский приказ, оказывая огромное влияние на внешнюю политику России. Еще до Великого посольства он приобрел серьезный дипломатический опыт. Именно Головин вел переговоры и заключил Нерчинский договор с Китаем. А. Терещенко в своей книге «Опыт обозрения жизни сановников, управлявших иностранными делами в России» писал, что после возвращения Головина из Нерчинска «царь Петр столько любопытствовал знать о путешествии Головина, что несколько дней сряду проводил с ним в беседах; с жадностью расспрашивал об образе жизни народов Сибири и богатствах той земли; черпал из рассказов своего собеседника свежие и новые сведения. Проницательный и дальновидный ум Петра находил в Головине не одного усердного рассказчика, но полезного, умного советчика».
Хотя в Великом посольстве Ф. А. Головин был назначен вторым после Лефорта великим послом, в подготовке и во всей практической дипломатической деятельности именно он делал основную работу. Третьим был Прокофий Богданович Возницын, тоже опытный дипломат, человек старого закала, сдержанный, осторожный, грузный телом, с важной осанкой и с торжественно-строгим лицом. В 1681 году, направленный послом в Константинополь, он заключил мирный договор между Россией и Крымом.
Нет возможности даже перечислить других участников Великого посольства, выехавшего из Москвы 9 — 10 марта 1697 года, сразу после ликвидации заговора Цыклера. Каждого из великих послов сопровождала целая свита, здесь были люди всех специальностей: врачи, священники, три десятка «валанторов», среди которых находился уже упоминавшийся урядник Петр Михайлов, многочисленная охрана и т. д. — всего около 250 человек. С собой везли много денег, запасы продовольствия и напитков, большое количество старого, испытанного орудия московской дипломатии — собольих шкурок для подарков. Между прочим, среди переводчиков находился Петр Шафиров — будущий знаменитый петровский дипломат и вице-канцлер, только вступивший на дипломатическое поприще. Оказался он здесь совершенно случайно. Однажды молодой Петр прогуливался по московским торговым рядам и заметил одного проворного сидельца — продавца в лавке купца Евреинова. Вступив с ним и разговор, он удивился его остроумию и, услышав, что тот знает польский, французский и немецкий языки, велел зачислить его переводчиком в Посольский приказ. Впоследствии, когда Шафирова называли сыном кабального боярского холопа, он доказывал, что отец его был дворянином уже при царе Федоре Алексеевиче. Во всяком случае большинство историков сходятся в том, что он был сыном польского еврея, принявшего православие.
Итак, посольство с его огромным обозом двинулось на санях в далекий путь. Обгоняя своих спутников, ехал Петр, прекрасно спавший в санях на ходу и опережавший всю эту громоздкую кавалькаду. В конце марта посольство пересекло границу и вступило на принадлежавшие Швеции земли, направляясь к Риге. Маршрут посольства, установленный заранее, менялся на ходу. Вначале предполагалось ехать в Вену, но в действительности она оказалась заключительным этапом путешествия. Собирались посетить Венецию, Рим и Швецию, но так и не побывали там. Подробно описать движение и деятельность Великого посольства у нас нет возможности, для этого историку М. М. Богословскому потребовалось написать целый большой том объемом свыше шестисот страниц. Остановимся лишь на главном.
Главное же состояло в том, что Петр ехал изучать Европу и учиться у европейцев. На специальной сургучной печати, которую Петр ставил на своих письмах во время путешествия, была надпись: «Я ученик и ищу себе учителей».
И вот здесь надо попытаться выяснить, чему и как учился сам Петр, а вместе с ним и вся Россия. В обильной литературе о Петре немало путаницы и противоречий в этом вопросе. Есть люди, считающие его утопистом или просто сумасбродным подражателем. Среди них, например, оказался такой в целом достойный уважения мыслитель, как Жан-Жак Руссо, отрицательно относившийся к Петру, возможно, здесь сказалась его яростная вражда с Вольтером, восхищавшимся русским преобразователем. Но, как бы то ни было, в знаменитом сочинении «Об общественном договоре» говорится, в частности: «Русские никогда не будут народом истинно цивилизованным, потому что их цивилизовали слишком рано. Петр имел только подражательный гений; истинного гения, который создает все из ничего, у него не было».
И этих двух фразах сосредоточено столько нелепости и незнания истории, что как раз с нее, пожалуй, удобнее всего начать выяснение вопроса, являющегося главным, центральным проблемным стержнем всей этой книги, а именно: вопроса о взаимоотношениях России и Западной Европы. Отметим прежде всего явный абсурд, содержащийся в утверждении, что истинный гений создает «все из ничего». Такого в природе, в жизни не было, нет и быть не может. Это аксиома. Далее, вопрос о «подражательности». Дело в том, что без «подражания», то есть без обмена культурными достижениями, без взаимообогащения не было бы и мировой цивилизации. Убедительное доказательство тому — сама Франция. Ее изумительная культура во всем, начиная с языка, выросла из римско-латинской античности. Это известно всем, и самим французам в первую очередь.
Затем вопрос о том, что реформы Петра якобы цивилизовали русских «слишком рано». Если бы Руссо глубже знал русскую историю, он сам бы с этим не согласился. Западная Европа в своем культурном развитии значительно отставала от Византии и Арабского халифата вплоть до 1000 года и позднее, даже до Ренессанса. А Россия? Вот ответ на этот вопрос академика К. Д. Грекова: «Киевская держава при Владимире (980—1015) и Ярославе (1019—1054), объединившая все восточнославянские племена, была самым обширным и сильным государством Европы». Не только сильным, но и самым культурным. Тот же Греков обосновывает свой тезис о том, что «в XI веке Русь не была культурно отсталой страной. Она шла впереди многих европейских стран, опередивших ее только позднее, когда Русь оказалась в особо тяжелых условиях, приняв на себя удар монгольских полчищ и загородив собою Западную Европу».
Но до этого международное влияние Древней Руси было таково, что правители стран Западной Европы всеми средствами стремились заполучить в жены дочерей киевских князей. Породниться со славным Киевом было почетным и выгодным делом. Так, один из первых Капетингов — король Франции Генрих I женился на дочери Ярослава Мудрого Анне. Уже упоминавшийся историк Роберт Мэсси пишет: «От киевской княжны требовалась определенная жертва, чтобы покинуть родной город, находившийся тогда в расцвете своей цивилизации, и выйти замуж за представителя более грубой и примитивной французской культуры. Относительный культурный уровень обоих супругов виден из того факта, что Анна умела читать и писать и подписала свое имя под брачным документом, в то время как ее жених мог только нацарапать крестик». Дальнейшее развитие европейской цивилизации было оплачено тяжелой жертвой русского народа. В благоприятных условиях, защищенная, Европа пошла вперед, к Ренессансу, Реформации и т. д., не растрачивая своих сил на защиту от угрозы с Востока.
Нот в этом-то и заключается суть дела. Западная Европа была, да и остается сейчас, в неоплатном долгу перед нашей родиной. Отправляясь с Великим посольством в Европу, Петр хотел что-то получить по этому долгу, хотя бы ничтожную компенсацию в виде освоения некоторых технических достижений Европы. Петр не создавал заново новую русскую цивилизацию, она существовала и задолго до него. Он стремился возродить ее на новой основе. Верно, что Петр ехал учиться. Поехал с чувством собственного, вполне заслуженного достоинства. Он знал историю (читал Нестора!) и понимал, что отсталость страны, как и ее прогресс — преходящие исторические состояния, результат естественной неравномерности развития стран и народов. У него не было оснований для какого-то чувства извечной национальной неполноценности. И уж, конечно, ни в коем случае гений Петра не был «подражательным». В этом легко убедиться, бросив взгляд на то, что представляла собой Европа во время Великого посольства и что именно брал Петр у Европы, точнее не брал, а покупал, и притом за очень дорогую цену...
В то время разрыв в экономическом, социальном, культурном состоянии России и Западной Европы был весьма значительным. В Голландии и Англии уже произошли буржуазные революции, зарождались разные формы политического парламентаризма. Развивалась политическая мысль, начиная с Макиавелли и кончая Томасом Гоббсом. Уже давно создал свои труды Гуго Гроций («О нраве войны и мира» напечатали еще в 1625 году), в это время выдвигал свои правовые теории Пуфендорф. Дж. Локк и Н. Спиноза представляли философию. В год начала царствования Петра (1689) родился Монтескье...
Был расцвет классицизма. Творили Корнель, Расин, пьесы Мольера, умершего в 1073 году, с триумфом ставились на всех сценах. Лафонтен уже создал свои басни. Рождалась классическая музыка в творениях Перселля, Люлли, Кунерена и Корелли. Скоро начнут творить Вивальди, Рамо, Гендель, Нах и Скарлатти. Трое последних родились в 1685 году. Завершили свое творчество великие художники Рембрандт, Рубенс, Ван Дейк, Франс Гальс, Веласкес, Рейсдал, Мурильо. Теперь создавали свои полотна их многочисленные ученики.
Ученые Европы освобождались от религиозных догм и предпочитали опираться на опыт и факты. Декарт разрабатывал начертательную геометрию. Бойль изучал давление и плотность газа. Левенгук потряс всех микроскопом с 300-кратным увеличением. Лейбниц разработал дифференциальное исчисление и все больше думал об идеальном государственном устройстве. Ньютон в 1682 году открыл закон всемирного тяготения. В 16К7 году Дени Папен сконструировал первый паровой котел.
Европа была центром всемирного могущества. Огромная часть Северной и Южной Америки управлялась из Мадрида. В Индии возникали английские и португальские колонии. Многие страны Европы начинают расхватывать территории Африки и ведут позорную работорговлю. Пальма первенства в этом, впрочем, переходит к Англии. Это она и Франция захватывают Северную Америку, Канаду. Даже Бранденбург, будущая Пруссия, заводит колонию в Африке, на Золотом Берегу. Когда Петр еще плавал по Яузе, французы захватили всю долину Миссисипи, назвав ее в честь Людовика XIV Луизианой. Европейская экспансия не знала пределов. Огромные пространства океанов не служили преградой. И немало алчных взоров уже бросалось в сторону необъятных пространств не столь уж далекой Московии...
Однако Западная Европа вовсе не была местом всеобщего процветания. В течение ХУП века из-за войн, а главным образом из-за эпидемий население даже сократилось: в 1648 году оно оценивалось в 118 млн. человек, а в 1713-м — 102 млн. Считают, что главной причиной была чума. Смертность вообще оставалась очень высокой. Только богатые люди жили до 50 лет, тогда как бедные — до 30—40. Половина всех новорожденных умирала в младенчестве. Это сказывалось даже в королевских семьях. У Людовика XIV и Марии-Терезии из пяти детей выжил только один, английская королева Анна похоронила 16 (шестнадцать!) своих детей. Неудивительно, что из 12 детей Петра и Екатерины выживут лишь две дочери — Анна и Елизавета. Эпидемии не признавали сословных различий. Современники и соперники Петра Людовик XIV французский и Карл ХП шведский болели оспой...
Завершим эту пеструю картину одним любопытным парадоксом. Версальский дворец, поражающий своим великолепием, и знаменитый деревянный дворец в Коломенском строились почти одновременно. Но в то время как в Коломенском дворце (сохранился только его макет) были сделаны бани («мыльни») и уборные, причем не только для господ, но и для челяди, в Версале не было ни ванных, ни туалетов даже для короля.
Путешествие и Европу, естественно, побуждало Петра более конкретно определить свои методы и средства ликвидации отставания России от Европы, которая представляла такой широкий, поистине необъятный спектр успехов, достижений и слабостей. К тому же он мог принять или отвергнуть опыт прозападных симпатий некоторых своих предшественников. Его отец, царь Алексей Михайлович, начал приглашать иностранцев-офицеров. И он же завел первый театр, на сцене которого пытались ставить Мольера. «Западник»-князь В. Голицын увлекался католицизмом, особенно иезуитами. Царевна Софья предпочитала польскую культуру и владела польским языком. Царь Федор основал Славяно-греко-латинскую академию с целью насаждения и улучшения богословского образования для борьбы с влиянием западных еретиков. Другие тянулись к опыту рухнувшей Византии и в старомосковской дипломатии часто опирались на прецеденты из истории этой империи, завершившейся столь бесславно. Но все же прежние заимствования и подражания проявлялись крайне робко и к тому же без четко поставленной главной цели. В отличие от такого подхода, Петр делает совершенно ясный, решительный выбор: надо брать то, что должно обеспечить самое необходимое — сохранение и укрепление независимости России, ее безопасности с помощью создания современной армии и флота. И если Алексей Михайлович в своих «западных» поползновениях придерживался догматических политических предпочтений (неприязнь к «голланским мужикам», желавшим создать республику, к англичанам, казнившим своего короля, и т. п.), то Петр решил не считаться с такого рода политическими предубеждениями. Брать, изучать, использовать все передовое и прогрессивное в любом месте для наращивания силы России. И не случайно наиболее притягательным примером он считал Голландию и Англию, то есть, как говорят сегодня, страны иной социальной системы — не феодальной, а буржуазной. Что же касается самой европейской культуры, то достижения в искусстве, литературе, философии, музыке и т. п. его привлекали меньше. О ликвидации культурного отставания России нечего было и думать без обеспечения главного — независимости, безопасности, могущества России. Остальное придет потом. Так он решил и так себя вел, путешествуя по Европе, хотя, может быть, в реальном его поведении многое выглядело как неожиданная импровизация. Последуем, однако, за нашими великими послами и их свитой. Рига, находившаяся на территории, завоеванной Швецией, была первым иностранным городом, который посетил Петр. Здесь из-за ледохода на Двине пришлось задержаться на 11 дней, а заняться было нечем, если не считать празднования пасхи. Шведы, хотя и оказали официальные почести вроде пушечного салюта при въезде и отъезде посольства, в целом встретили москвичей крайне холодно, с явной подозрительностью реагируя на поездку царя, предпринятую в момент войны с Турцией. Когда Петр и его спутники хотели осмотреть крепость, которую 40 лет назад осаждал царь Алексей Михайлович, то шведские часовые пригрозили стрельбой. То же случилось и при попытке проехать к стоянке голландских кораблей. Петр писал из Риги, что время прошло здесь «без дела достойнейшего», что «рабским обычаем жили». К тому же с русских драли за все втридорога. Любопытно, что в будущем этот недружественный прием в Риге послужит одним из официальных мотивов объявления войны Швеции.