Файл: Международно-политическая субъектность Евросоюза.pdf

137

МЕЖДУНАРОДНО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ СУБЪЕКТНОСТЬ ЕС

игры  и  преобразование  внутреннего 

устройства  третьих  странах,  в  том  числе 

путем  распространения  ценностей  и  норм 

(таких  как  демократия,  права  человека, 

верховенство  закона,  рыночная  экономи-

ка).  Данный  термин  в  последнее  время 

вошел в широкое употребление для описа-

ния  внешнеполитической  деятельности 

Евросоюза.

Политика  ЕС  в  этой  области  представ-

ляет  собой  выстраивание  диалога  и  веде-

ние  переговоров  с  третьими  странами  с 

целью  последовательного  формирования 

политических,  правовых,  экономических, 

финансовых, социальных структур и струк-

тур безопасности в интересующих ЕС стра-

нах (концепция европеизации).

Структурная  дипломатия  ЕС  имеет  се-

рьезные  ограничения,  так  как  она  предпо-

лагает неравноправие сторон, на что многие 

страны не соглашаются. Примерами успеха 

деятельности  такого  рода  стала  только  по-

литика ЕС в отношении стран Центрально-

Восточной Европы, а также на Балканском 

полуострове,  то  есть  в  тех  регионах,  где  он 

мог  способствовать  проведению  структур-

ных изменений, предлагая «взамен членство 

в союзе» [Keukeleire, Justaert 2012]. 

3

Европейские  исследования  существен-

ное  внимание  уделяют  концептуализации 

специфической  международной  субъект-

ности  ЕС.    Например,  в  одной  из  послед-

них работ Заки Лаиди характеризует инте-

грационное объединение как «мощь, избе-

гающую рисков» [Laidi 2010].

Растущую  популярность  в  последнее 

время  приобрела  концепция  «Евросоюз  – 

малая мощь». Она призвана отразить «раз-

рыв между ожиданиями  и возможностями» 

в  деятельности  ЕС.  Низким  потенциалом 

концепция  объясняет  оборонительный  ха-

рактер  стратегии  ЕС  на  международной 

арене  и  его  стремление  избегать  рисков. 

Яркий пример ограниченности участия ЕС 

в  международных  делах:  в  ходе  двадцати 

двух  миротворческих  операций  его  воен-

нослужащие ни разу не были втянуты в во-

оруженное  столкновение.  Все  военные 

миссии Брюсселя были операциями малого 

масштаба и проводились в тех регионах, где 

риски  неконтролируемой    эскалация  кон-

фликта  практически  отсутствовали  [Toje 

2010].  Еще  одним  доказательством  тезиса 

«Евросоюз  –  это  малая  мощь»  может  слу-

жить присоединение к ОПБО четырех ней-

тральных государств-членов ЕС [Toje 2010].

Невзирая  на  то  что  ЕС  позиционирует 

себя  как  одного  из  главных  глобальных 

участников  кризисного  и  посткризисного 

урегулирования,  поле  его  деятельности 

остается  узким.  Подобное  положение  ин-

теграционного  объединения  обусловлено 

как  внешнеполитическими  установками 

его  членов,  так  и  преимущественно  меж-

правительственным  характером  принятия 

решений в области внешней политики.     

Согласно альтернативной точке зрения, 

ЕС  трактуется  как  «просвещенная  мощь». 

По  мнению  ирландского  профессора  Бен 

Тонра, он стремится стать моделью, прооб-

разом такой мощи [Tonra 2009]. Подобный 

взгляд  предлагает  очередное  идеалистиче-

ское толкование субъектности ЕС, продол-

жая логику ранее сформулированных кон-

цепций  «нормативной  мощи»  и  «граждан-

ской мощи». Идентификация ЕС с норма-

тивной мощью [Sjursen 2004; Manners 2002] 

была обусловлена его ролью одного из ло-

комотивов  выработки  ценностных  прин-

ципов  и  правил  поведения  государств  и 

внедрения  этих  правил  в  практику  межго-

сударственного общения [Богатуров 2003]. 

Аналогичным  образом  участие  ЕС  в 

международных  делах  нередко  характери-

зуются  с  помощью  понятия  «мягкой 

мощи».  Согласно  определению  американ-

ского  теоретика  Джозефа  Ная,  мягкая 

мощь  предполагает несиловое влияние на 

международной арене. Она оказывает воз-

действие  на  международные  отношения 

путем формирования образца для подража-

ния,  а  не  посредством  принуждения  или 

применения силы [Nye 2004].

Ассоциирование Европы с прогрессом  и 

процветанием,  цивилизованностью  и  куль-

турой,  несомненно,  составляют  основу 

«комплекса привлекательности» Евро сою за. 

На  глобальном  уровне  существует  стойкое 

ГАЛЫМ  ЖУСИПБЕК

138

восприятие ЕС как субъекта, «разрешающе-

го  конфликты  исключительно  мирными 

средствами».  Мягкая мощь ЕС более всего 

заметна в его отношениях со странами быв-

шего  советского  блока  и  странами  третьего 

мира. Например, она находит свое воплоще-

ние в программах содействия реформирова-

нию экономик южных и юго-восточных со-

седей Евро союза [Троицкий 2007].

Таким  образом,  распространение  и  за-

щита  европейских  ценностей  становится 

одним  из  важных  компонентов  формиро-

вания  общей  внешней  политики  ЕС. 

Лидерство  в  правозащитной  деятельности 

и, как следствие, в нормативной сфере дает 

ему  определенные  дивиденды  и  рычаги 

давления  в  международных  отношениях  и 

обеспечивает  его  морально-политическое 

влияние [Троицкий 2007].

Вместе  с  тем,  как  отмечает  Ричард 

Розекранс,  то,  что  континент  в  недавнем 

прошлом колонизировавший и эксплуати-

ровавший  другие  части  света  посредством 

грубой политики империализма, в настоя-

щее  время  стал  устанавливать  норматив-

ные  стандарты  поведения  для  остального 

мира,  представляется  парадоксальным 

[Rosecrance  1998].  Известный  британский 

теоретик и дипломат, бывший заместитель 

Высокого  представителя  по  ОВПБ  Роберт 

Купер определяет принятие другими стра-

нами западных стандартов как «доброволь-

ный или либеральный» империализм и от-

крыто ратует за «постмодернистский импе-

риализм» [Cooper 2002].

Подобные трактовки поднимают вопрос 

о цели, ради которой просвещенный субъ-

ект  распространяет  свои  нормы.  Не  пре-

следует  ли  он  в  первую  очередь  собствен-

ные  политические,  экономические  и  со-

циокультурные  интересы?  Или  подобная 

политика стала следствием цивилизацион-

ной  травмы,  полученной  европейцами  в 

результате двух мировых войн, многовеко-

вой  колониальной  политики  и  бурного 

процесса  демократизации  и  деколониза-

ции  капиталистического  мира  во  второй 

половине XX века?

Обострению этих вопросов способствуют 

двойные стандарты в деятельности интегра-

ционного  объединения.  При вер жен ность 

ЕС «гражданским принципам», в частности 

правам  человека,  довольно  трудно  назвать 

последовательной  и  универсальной.  Нор-

мативная  мощь  ЕС  оказывается  на  втором 

плане,  если  речь  идет  о  сырьевых  ресурсах 

(особенно углеводородах) или привилегиро-

ванных  условиях  внешней  торговли,  инве-

стирования и доступа на рынки государств, 

управляемых  авторитарными  режимами. 

К тому же существуют вполне объективные 

ограничения  для  «нормативной»  мощи  ЕС. 

Среди  них  –  ограниченная  эффективность 

применения норм международного права за 

пределами  ЕС,  особенно  в  сфере  соблюде-

ния прав человека. 

В этой связи все большую популярность 

приобретают  концепции,  которые  прово-

дят  разграничение  между  внутренней  и 

внешней  средой  деятельности  ЕС.  В  част-

ности,  Р.  Купер  характеризует  ЕС  как 

«островок постмодерна». Среди особенно-

стей  «постмодернистского»  мира  он  отме-

чает отказ от применения силы в  разреше-

нии конфликтов, стирание различий между 

внутриполитической  и  внешнеполитиче-

ской сферами, взаимное вмешательство во 

внутренние дела друг друга и взаимное на-

блюдение друг за другом, постепенное сни-

жение  значения  межгосударственных  гра-

ниц [Cooper 2000].

По мнению британского исследователям, 

для  постмодернистской  организации  вме-

шательство в дела премодернистского мира 

является «нормой жизни». В противном слу-

чае, наступит прямая угроза самой постмо-

дернистской системе и её ценностям.

«Объединенная  Европа»  вынуждена 

приспосабливаться  к  миру  двойных  стан-

дартов: раз она оказалась в условиях «джун-

глей»,  то  она  должна  руководствоваться 

и их законами. В этой связи ей приходит-

ся  подчас  прибегать  к  применению  самых 

жест ких  мер,  обмана,  превентивных  атак. 

Вместе  с  тем  тезисы  данной  макиавелист-

ской  концепции  идут  в  столкновение  с 

представлением  о  «нормативной»  или 

«гражданской мощи» ЕС и постматериали-

стическими  ценностями  европейской  об-

щественности. 

139

МЕЖДУНАРОДНО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ СУБЪЕКТНОСТЬ ЕС

Попытку  снять  это  противоречия  пред-

приняла  также  группа  ученых  Трирского 

университета  под  руководством  Ханса 

Маула,  которая  модифицировали  концеп-

цию  «гражданской  мощи»  Ф.  Дюшена. 

Авторы исходят из того, что влияние долж-

но быть использовано для упорядочивания 

международных  отношений,  находящихся 

в  состоянии  анархии.  Она  стремится  пре-

вратить  международные  отношения  в 

сферу  цивилизованного  взаимодействия, 

организованную в соответствии с нормами 

и  законами.  Следовательно,  гражданская 

мощь направлена на укрепление междуна-

родных  режимов  и  международного  права 

[Maull 2005].

Европейская  стратегия  безопасности, 

принятая в 2003 году, подчеркивает, что без-

опасность и процветание Европы всё боль-

ше зависят от эффективно функционирую-

щей международной системы, и ЕС заинте-

ресован в повышении роли международного 

права.  Российский  ученый  М.  Троицкий 

также обращает внимание на то, что «созда-

тели Европейских Сообществ зак репляли за 

своим детищем роль международного лиде-

ра,  структурирующего  международную 

среду  посредством  совершенствования 

практик  глобального  управления».  В  то  же 

время Х. Маул подчеркивает, что «граждан-

ская мощь» не только не иск лючает, а скорее 

даже  предполагает  применение  военной 

силы  для  упорядочивания  международных 

отношений (например, в форме гуманитар-

ной  интервенции)или  для  индивидуальной 

и  коллективной  самообороны.  Более  того, 

концепция «граж данской мощи» требует ис-

пользования  военных  инструментов  даже  в 

большей  степени,  чем  это  было  характерно 

для традиционных великих держав, которые 

меньше  были  обеспокоены  структурирова-

нием международной среды. 

Таким  образом,  гражданская  мощь  не 

означает  «невозможность  применения  во-

енной  силы  или  полного  отмежевания  от 

применения военной силы как таковой», а 

скорее  предполагает  использование  воен-

ных  инструментов  только  для  достижения 

определенных целей и только в определен-

ных  рамках.  Поэтому  создание  в  рамках 

ЕПБО/ОПБО  оперативного  потенциала 

кризисного  реагирования,  предоставляю-

щего ЕС возможность применять военную 

и гражданскую силу, никак не меняет сущ-

ность гражданской мощи ЕС [Maull 2005]. 

Создание  ЕПБО  само  по  себе  показывает, 

что  европейцы  не  исключают  полностью 

применение  инструментов  военного  воз-

действия  [Anderson,  Seitz  2006].  В  этой 

связи  Евросоюз  после  создания  оператив-

ной  ЕПБО  выступает  в  качестве  мягкой 

силы  только  тогда  и  там,  когда  и  где  для 

этого  существуют  надлежащие  условия. 

Из  Европейской  стратегии  безопасности 

2003  г.  также  следует,  что  Евросоюз  не  ис-

поведует «пацифизм», хотя и рассматривает 

применение  военной  силы  как  крайнею 

меру. В документе отмечается, что «ЕС дол-

жен  выработать  такую  стратегическую 

культуру, которая санкционировала бы ран-

нее,  быстрое  и,  при  необходимости,  жест-

кое  вмешательство».  Создание  «боевых 

групп быстрого реагирования» стало прак-

тическим подтверждением таких устремле-

ний [Verwick 2006]. Согласно «Белой книге 

европейской  обороны»,  подготовленной 

специалистами  Института  исследований 

безопасности ЕС, в некоторых случаях при-

менение жесткой силы бывает неизбежным 

условием,  создающим  возможность  после-

дующей эффективности мягкой силы.

Своеобразный итог современных дискус-

сий  о  субъектности  ЕС  подводит  Дж.  Хо-

ворт, который подчеркивает, что интеграци-

онное объединение нельзя поставить в один 

ряд  с  глобальными  державами  в  класси-

ческом понимании, так как оно не облада-

ет  политическим  и  конституциональным 

единст вом.  Вместе  с  тем  оно  обладает  по-

тенциалом  направлять  ход  мировой  исто-

рии и международных отношений в XXI веке 

в  позитивном  ключе.  При  этом  самому  ЕС 

стоит  избегать  попыток  позиционировать 

себя  в  качестве  нормативной  модели,  ибо 

бренд «Евросоюз» не предназначен для экс-

порта.  Как  субъект  международных  отно-

шений  он  призван  способствовать  форми-

рованию плюралистичного в политическом 

и  культурном  плане  и  полицентричного 

мира.  Такой  «интер-по люсный»  порядок 

ГАЛЫМ  ЖУСИПБЕК

140

должен  строиться  на  реальной  многосто-

ронности,  устойчивом  развитии,  стабиль-

ности,  коллективной  безопасности  и  спра-

ведливой торговле [Howorth 2010]. 

По  утверждению  Дж.  Ховорта,  появле-

ние и укрепление гражданского и военного 

потенциала  ЕС  будет  приветствоваться 

США,  Китаем,  Индией,  Бразилией,  ООН, 

Африканским  Союзом,  АСЕАН,  которые 

сегодня не склонны рассматривать норма-

тивную  мощь  ЕС  как  нечто  серьезное 

[Троицкий 2007].  

* * *

«Объединенная  Европа»  становится 

одним из формирующихся глобальных игро-

ков как в экономической, так и в политиче-

ской  сферах.  Кроме  того,  ЕС  обладает  ши-

роким набором инструментов кризисного и 

посткризисного  урегулирования.  В  этой 

связи  потенциал  международного  влияния 

ЕС постоянно нарастает.  За последние пят-

надцать  лет  ЕС  оброс  кругом  функций, 

ранее характерных исключительно для госу-

дарств,  в  частности  в  области  внешней  по-

литики  и  безопасности.  В  то  же  время 

утверждать, что ЕС идет по пути превраще-

ния в сверхгосударство, было бы неверным. 

ЕС  остается  своеобразным  и  уникаль-

ным  формированием,  сочетающим  в  себе 

как  наднациональные,  так  и  межгосудар-

ственные  черты.  В  одном  из  недавних  ис-

следований  международной  субъектности 

ЕС,  он  был  охарактеризован  как  «много-

целевой,  многоуровневый,  полунаднацио-

нальный и полумежгосударственный субъ-

ект» [Toje 2010].

«ЕС  был  и  будет  военным  субъектом 

новой и необычной формации», – резюми-

рует  в  этой  связи    Дж.  Ховорт  [Howarth 

2010:  466].  Действительно,  в  последние 

пятнадцать  лет  он  стал  играть  заметную 

роль в предупреждении конфликтов и в их 

разрешении. Можно даже говорить об осо-

бой  модели  миротворческих  миссий  ЕС, 

комбинирующей наряду с «мягкой», неко-

торые  элементы  «жесткой»  мощи.  Будучи 

уникальным образованием, в вопросах без-

опасности  он  обладает  как  большей  леги-

тимностью  по  сравнению  с  НАТО,  так  и 

большими  возможностями  и  эффективно-

стью  по  сравнению  с  ОБСЕ  и  многими 

другими региональными организациями. 

ЕС  располагает  влиянием  на  междуна-

родную  среду  безопасности  не  только  по-

тому, что располагает ОПБО с ее широким 

набором инструментов кризисного и пост-

кризисного  урегулирования,  но  и  из-за 

того,  что  имеет  большой  потенциал  нево-

енных  методов  воздействия  на  междуна-

родную безопасность, прежде всего струк-

турную дипломатию. 

Современный мир усложнился, и несрав-

ненно большую роль в его хитросплетениях, 

по  сравнению  с  эрой  безраздельного  го-

сподства  Вестфальского  порядка,  в  нем 

играют финансовые, экономические, обра-

зовательные  и  нормативные  факторы. 

Думается,  что  Евросоюз  располагает  ком-

плексным  инструментарием,  отвечающим 

обозначенным новым реалиям мировой по-

литики.  Вместе  с  тем  эволюционирующую 

международную  роль  ЕС  и  его  влияние  на 

международную среду безопасности сложно 

определить однозначно. Наблю дается плю-

рализм  нередко  противоречивых  оценок. 

Современные  исследователи  напоминают 

мудрецов  из  восточной  притчи,  которые  с 

завязанными глазами ощупывая слона, пы-

таются объяснить, с чем имеют дело.

Список литературы

Арбатова Н. 2011. ЕС и кризисное регулирование // ЕС и региональные конфликты. М.: ИМЭМО.

Байков  А.  2010.  Формы  интеграционных  взаимодействий  в  Восточной  Азии:  опыт  проверки 

Европейским Союзом // Сравнительная политика. №1.

Байков А. 2009. Эволюция подходов ЕС в сфере безопасности и интересы России // Россия в миро-

вой экономике и международных отношениях. М.: ИМЭМО.

Богатуров А. 2003. Современный международный порядок // Международные процессы. Т. 1. No. 1. 

Январь-апрель.

Воронов К. 2011. Страны Северной Европы // ЕС и региональные конфликты. М.: ИМЭМО.

141

МЕЖДУНАРОДНО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ СУБЪЕКТНОСТЬ ЕС

Данилов Д. 2002. Европейский союз: формирование политики безопасности и обороны // Космополис. 

Электронный ресурс]. URL: http://www.rami.ru/cosmopolis/archives/1/danilov.html.

Троицкий  М.  2007.  Евросоюз  в  мировой  политике  //Международные  процессы.  Т.  5.  №    3(15). 

Сентябрь-декабрь 2007.

Anderson S., Seitz T. 2006. European Security and Defense Policy Demystified Nation-Building and Identity 

in the European Union.  Armed Forces and Society. Vol. 33. No. 1.

Annawitt  Philipp.  Global  Security  and  Regional  Responses:  Conflict  Management  in  a  Fractured  World,  

GCSP Geneva Papers. Conference Series. No.°18.

Bailes A. 2005. Common Foreign and Security Policy (CFSP)/ European Security and Defence Policy (ESDP) 

Challenges and Prospects. Hamburger Vortr ge am Institut f r Friedensforschung und Sicherheitspolitik, 

Hamburg.

Bull H. 1982. Civilian Power Europe: A Contradiction in Terms? Journal of Common Market Studies. Vol. 21 No. 2.

Buzan B. 1991. People, States and Fear: An Agenda for International Security Studies in the Post- Cold War 

Era, Boulder: Lynne Rienner.  

Cooper R. 2000. The Postmodern State and the World Order, London: Demos.

Cooper R. 2002. The New Liberal Imperialism. Guardian. 07 April. 

Garavini  Giuliano.  2010.  «Foreign  Policy  beyond  the  Nation-State».  In:    Wolfram  Kaiser  (ed.).  EU  History 

Themes. Palgrave, Macmillan.

Haseler S. 2004. Super-State: The New Europe and its Challenge to America, London: I.B. Tauris. 

Howorth  J.  2010.  The  EU  as  a  Global  Actor:  Grand  Strategy  for  a  Global  Grand  Bargain?.  Journal  of 

Common Market Studies. Vol. 48. No. 3: 455-474.

Inglehart  R., Welzel C. 2005. Modernization, Cultural Change and Democracy, N.Y.: Cambridge University 

Press 

Keukeleire S., Justaert A. 2012. EU Foreign Policy and the Challenges of Structural Diplomacy: Compre-

hensiveness, Coordination, Alignment and Learning. DSEU Policy Paper 12.

Keukeleire S., Thiers R., Justaert A. 2009. Reappraising Diplomacy: Structural Diplomacy and the Case of 

the European Union. The Hague Journal of Diplomacy. No. 4: 143-165.

Koenig Nicole. 2011. The EU and the Libyan Crisis: In Quest of Coherence? IAI Working Papers, No 11, 

July 19, Istituto Affari Internazionali.

Kundnani H., Vaїsse J. 2011. EU foreign policy: moving on from Libya [Электроный ресурс]. URL: http://

www.opendemocracy.net/hans-kundnani-justin-vaїsse/eu-foreignpolicy- moving-on-from-libya

Laїdi Z. 2008. Norms over Force: The Enigma of European Power. New York: Palgrave. 

Leonard M. 2005. Why Europe will run the 21st Century. London: Fourth Estate. 

Liaidi Z. 2010. Europe as a Risk Averse Power. GARNET Policy Brief [Электронный ресурс]. URL:  http://

www2.warwick.ac.uk/fac/soc/garnet/policybriefs/policybrief11.pdf.

Manners  I.  2002.  ‘Normative  Power  Europe:  A  Contradiction  in  Terms?  Journal  of  Common  Market 

Studies. № 40: 245–252.

Manners I. 2010. Global Europa: Mythology of the European Union in World Politics. Journal of Common 

Market Studies. Vol. 48, No. 1: 67–87.

Maull H. 2005. Europe and the New Balance of Global Order. International Affairs. Vol. 81. No 4: 779-780.

McCormick J. 2007. The European Superpower. London: Palgrave.

Menon A. 2008. Europe: The State of the Union. London: Atlantic Books.

Nye J. 2004. Soft Power. The Means to Success in World Politics. New York: Public Affairs

Rieker Pernille. 2006. From Common Defence to Comprehensive Security: Towards the Europeanization of 

French Foreign and Security Policy? Security Dialogue. Vol. 37, No 4.

Rosecrance  R.  1998.  The  New  Type  of  International  Actor.  In:    Zielonka  J.  (ed.).  Paradoxes  of  European 

Foreign Policy, ed. The Hague: Kluwer Law International.

Salmon  Trevor.  2005.  The  European  Security  and  Defence  Policy:  Built  on  Rocks  or  Sand?  European 

Foreign Affairs Review. No. 10 (3).

Sjursen H. 2004. Changes to European Security in a Communicative Perspective. Cooperation and Conflict. 

Vol. 39 No. 2:121-122. 

Telo  M.  2006.  Europe:  A  Civilian  Power?  European  Union,  Global  Governance,  World  Order,  London: 

Palgrave.

Toje A. 2010. The European Union as a Small Power. Journal of Common Market Studies. Vol. 49. No. 1. 

Tonra B. 2009. The European Union as a Global Actor, October 7 [Электронный ресурс]. URL:   http://

ssrn.com/abstract=1484740 or http://dx.doi.org/10.2139/ssrn.1484740.

Varwick  J.  2006.  European  Union  and  NATO  Partnership,  Competition  or  Rivalry?    Kieler  Analysen  zur 

Sicherheitspolitik. No. 18.

White B. 2001. Understanding European Foreign Policy. Basingstoke: Palgrave.

Zwolski  K.  2009.  The  European  Union  as  a  Security  Actor:  Moving  Beyond  the  Second  Pillar.  Journal  of 

Contemporary European Research, Vol. 5, No. 1.