Файл: Геополитика номер 17.pdf

16

Геополитика XVII

На структуре северо-кавказских обществ это сказалось самым непосред-

ственным образом. Во-первых, их статус приблизился к тому, которым обладали 

в СССР Союзные Республики. Если СССР на деле и вопреки официальным за-

явлениям коммунистов помог Союзным Республикам пройти несколько этапов 

модернизации и создал предпосылки для возникновения национальных госу-

дарств капиталистического типа с буржуазно-националистической идеологией, 

то в самом начале 90-х годов элиты Северного Кавказа попробовали пройти тот 

же путь в сокращенном режиме времени и попытались провозгласить свой на-

циональный суверенитет — ведь участие в СССР для национальных республик 

оказалось лишь подготовкой к созданию независимой государственности.

Дальше всех в этом направлении продвинулась Чечня, которая вначале разде-

лилась с Ингушетией, положив конец существованию Чечено-Ингушской Авто-

номной Советской Социалистической Республики, а затем заявила о суверените-

те и выходе из состава России.

Остальные северо-кавказские субъекты РФ пристально смотрели за судьбой 

Чечни и реакцией федерального центра.

На примере Чечни легко проследить логику трансформации северокавказ-

ских обществ в постсоветский период. Причем именно Чечня и ее элиты прошли 

в этом направлении самый большой путь.

Во-первых, была сметена «интернационалистская» государственная элита, 

опиравшаяся на русских или государственно ориентированных чеченцев или эт-

нических меньшинств (таких как ногайцы). Параллельно, планомерным этниче-

ским чисткам и подчас открытому геноциду подверглось русское население. Вме-

сте с тем выкорчевывалось присутствие российских (экс-советских) спецслужб и 

силовых министерств и ведомств.

Это привело к ликвидации структур, обеспечивавших контроль над Чечней со 

стороны центра и, соответственно, инерцию «советской модернизации» (севе-

рокавказского археомодерна советского образца. 

Вместо этого на первый план выступили представители национализма и наци-

онал-капитализма (преимущественно криминальной ориентации), а также пред-

ставители влиятельных тейпов и туккумов (племен)

1

. Резко возросла роль ислама, 

шариатских судов, а также суфийских вирдов. Параллельно произошло возрожде-

ние кровно-родственных отношений и адатного права. Чеченское общество 90-х 

годов представляло собой синхроническое наложение нескольких уровней:

— национально-буржуазный фасад (Дудаев, Масхадов, Зкаев);

— кланово-родовая система (идеолог Нухаев);

— исламско-шариатская и суфийская тарикатистская система (Басаев, Хат-

таб, Кадыров, Удугов);

1

   Нухаев Х.А. Ведено или Вашингтон? М.: Арктогея, 2003.

Александр Дугин 

17

Северный Кавказ

— традиционное общество основной массы населения.

По сути Чечня попыталась пройти до конца тот путь, который прошли Со-

ветские Республики вплоть до отделения и провозглашения самостоятельных на-

ционалистических буржуазных государств. 

Мнение в либерал-реформаторской Москве относительно Чечни разделились. 

Одни политики встали на сторону Чечни и Дудаев, полагая, что независимость 

этой Республики стоит в общем ряду демократических процессов на постсовет-

ском пространстве, а противодействие этому есть не что иное как проявление 

«российского национализма», как недопустимой для гражданского общества 

«реакционной» идеологии. Другие посчитали, что сохранение территориально-

го единства РФ является необходимым условием для модернизации и демократи-

зации всех ее территорий, тем более, что природа чеченского национализма явно 

указывала на его архаический и совсем нелиберальный и недемократический ха-

рактер. Тем более, что постепенно в Чечен стал резко возрастать фактор импор-

тированного исламского фундаментализма, ранее абсолютно неизвестного на 

Северном Кавказе. Как мы знаем, возобладала вторая точка зрения, вылившаяся 

на практике в кровопролитную и непоследовательную Первую Чеченскую ком-

панию.

В любом случае сопротивление Москвы остановило другие северо-кавказские 

субъекты Федерации на пути сепаратизма, и заставило их элиты искать иных пу-

тей взаимодействия с федеральным центром.

Несмотря на то, что путь радикального сепаратизма был отвергнут, в целом 

эволюция северо-кавказских обществ повторяло ситуацию в Чечне

1

.

Точно также была вытеснена централистский модуль власти в лице высокопо-

ставленных русских чиновников с параллельными выдавливанием русского насе-

ления (не столь брутальными методами как в Чечне, но со сходным результатом). 

Это косвенно вело к деиндустриализации и архаизации региональной экономики. 

Параллельно этому шла резкая этнизация власти и возрождение клановых и кров-

но-родственных моделей социального управления. Также как и в Чечне наблюдал-

ся постоянный рост исламского фактора и подъем суфийских орденов. Основная 

масса населения продолжала оставаться в рамках аграрного сектора, а избыток 

быстро растущего населения либо уходил в бандформирования («лес»), либо в 

криминальные структуры, либо мигрировал в другие российские города и терри-

тории. По сути везде на Северном Кавказе происходили процессы, логически ве-

дущие к созданию национальных буржуазных государств с традиционалистской 

и даже архаической социальной структурой.

Элиты национальных образований Северного Кавказа в этот период стали по-

новому выстраивать взаимоотношения с федеральным центром. Вместо КПСС 

1

   Коровин В.М. Накануне империи… М.: Евразийское Движение, 2008.

Современные элиты Северного Кавказа

18

Геополитика XVII

и иных структур советского бюрократического централизма сложилась более 

сложная модель взаимодействия элитами федерального уровня. Можно выделить 

три плана:

— военный фактор (после событий в Чечне вся территория Северного Кавка-

за стала восприниматься Москвой как «горячая точка», что привело к росту вли-

янию федеральных силовиков во всех субъектах федерации с высоким уровнем их 

подчас чрезвычайных полномочий);

— экономический фактор (местные элиты получили от Москвы возможность 

перераспределения бюджетов в обмен на лояльность, что создало новую систему 

контроля над локальными процессами и способствовало новой конфигурации 

конкретных клановых и этнических элит);

— криминальный фактор (коррупционные схемы и криминальные сети севе-

ро-кавказских республик простираются вплоть до высших уровней федеральной 

власти, часто через посредство этнических диаспор, базирующихся в столицах и 

крупных центрах РФ, что дает возможность обратной связи и влияния на некото-

рые важные решения центра).

Идеологической платформой, которая служила бы фасадом для новой пост-

советской версии северо-кавказского археомодерна, стала отныне гражданское 

общество и номинальная либерал-демократия. 

При этом следует отметить еще несколько тенденций и соответствующих вли-

яний, существенно влияющих на северо-кавказские элиты, но на сей раз в направ-

лении, противоположном центростремительным тенденциям.

Рост национализма в элитах и массах республик Северного Кавказа. Это про-

является и в том, что все больше подчеркивается значение национального образо-

вания, и в том, что возникают искусственные концепции пересмотра структуры 

этих образований по принципу этнической однородности (разделение Кабарди-

но-Балкарии и Карачаево-Черкессии), и в том, что появляются проекты нацио-

нальных объединений на расовой основе (например, проект «Великой Черкес-

сии»), и в том, что усиливаются территориальные претензии к другим субъектам 

Федерации (например, вопрос о Осетино-Ингушеской границе). Все это показы-

вает, что постоянно возрастает сознание национальной целостности этих субъек-

тов Федерации и усиливаются сепаратистские тенденции. 

Рост исламского фундаментализма. Эта тенденция, также как и в Чечне, яв-

ляется продуктом импорта из других исламских стран и служит идеологической 

основой для исламских кругов разных этносов, создавая своего рода сеть ислам-

ского интернационала антироссийской направленности с упором на религиоз-

ный фактор.

Рост правозащитной активности с этническим и антироссийским оттенком, 

рассматривающей претензии федерального центра на «демократию» и «граж-

данское общество» всего лишь прикрытием нового российского национализма 

Александр Дугин 

19

Северный Кавказ

или империализма. В данном случае федеральному центру противопоставляется 

идеология прав человека и реальная демократия, якобы постоянно нарушаемые 

Москвой и централистскими структурами, в первую очередь, силовиками и мест-

ными коррупционерами).

Три обозначенных выше тенденции служат платформы для формирования 

структур контрэлиты, объединяющей тех активных граждан Северного Кавказа, 

которые не находят места в структурах существующей власти. Эта центробеж-

ная контрэлита имеет поддержку из-за рубежа и становится постепенно тем бо-

лее сильной, чем больше слабеют сети центростремительного толка. 

Националистическая, исламистская и правозащитная контрэлиты в равной 

мере ориентированы на слом ныне существующей системы археомодерна и ведут 

дело к сепаратизму и созданию новой независимой государственности.

Эта картина сложилась в 90-е годы и в общих чертах существует вплоть до 

настоящего времени, но с некоторыми поправками, о которых мы скажем нище.

Фактор Путина

Приход к власти В.Путина в 1999 году, начало Второй Чеченской компании, 

победа в ней Москвы и успех операции Кадыров несколько изменили баланс сил 

на Северном Кавказе, но не породили принципиально новой системы элит

1.

 Пу-

тин победой над Масхадовым продемонстрировал тупик лобового сепаратизма 

как решения национальной проблемы Северного Кавказа. При этом он по умол-

чанию мобилизовал в мягкой и приглушенной форме «российский национа-

лизм», ставший с момента его первого Президентства «второй идеологией» на-

ряду с либеральной демократией, гражданским обществом и правами человека. К 

идеологическим ориентирам 90-х Путин добавил ценность суверенитета и наци-

ональной целостности России. Это стало решающим моментом в кавказской по-

литике 2000-х годов, положив конец прямолинейным сепаратистским попыткам. 

Это нашло свое проявление в феномене Ахмада Кадырова и его сына Рамзана 

Кадырова. В противостоянии чеченским сепаратистам путин сделал ставку не на 

жестко пророссийских политиков, продемонстрировавших свою беспомощность 

в условиях радикального противостояния, но на умеренный национализм и тра-

диционный ислам в рядах оппозиции. Тем самым Москве удалось расколоть лиде-

ров сепаратистов. В лице Кадырова старшего (позже младшего) Путин включил в 

систему управления субъектом Федерации местную националистическую элиту, 

опирающуюся на традиционный северо-кавказский суфийский ислам, оказав ей 

силовую и экономическую поддержку. Это дало позитивный эффект, позволило 

завершить конфликт в Чечне и превратить эту республику в образец «нового 

Кавказа». Причем идеологически Чечня Кадырова мыслится скорее как образ-

1 

 Дугин А. Геополитика России. М.: Академический проект, 2012.

Современные элиты Северного Кавказа

20

Геополитика XVII

цовый военизированный контингент на службе «бравой российской империи»

1

, 

нежели демократическая часть общероссийского гражданского общества. Вер-

ность, преданность и дисциплина, а также патриотизм и даже своего рода обще-

российский сверхэтнический «национализм» евразийского толка, толерантный 

к этнической самобытности малых групп, стали основой чеченской модели Се-

верного Кавказа.

Пример современной Чечни является образцом путинской модели реструк-

турирования Северного Кавказа и его элит. Кадыровский режим представляет 

собой национальную, и отчасти даже националистическую чеченскую элиту, 

с большой  степенью  автономии на своей территории, укрепленную силовым, 

политическим и экономическим потенциалом федерального центра, с возрожде-

нием клановых и кровно-родственных отношений, религиозными институтами и 

обычаями (шариатом, адатом), но полностью лояльную на «феодальном уровне» 

 1

   Коровин В.М. Накануне империи… М.: Евразийское Движение, 2008.

Административная карта Северо-Кавказского Федерального Округа 

Александр Дугин