ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 19.10.2020
Просмотров: 1749
Скачиваний: 4
Укрепление позиций России и африканских государств в мировой экономике ХХI века во многом будет зависеть от того, смогут ли Россия и Африка использовать благоприятную ситуацию на мировых сырьевых рынках для модернизации национальных экономик, и будет ли признана конкурентами легитимность их попыток претендовать на право иметь собственные национальные интересы в сырьевой области и отстаивать их. Только в этом случае и Россия, и Африка будут выступать уже не просто как поставщики сырьевых ресурсов, а как ведущие игроки на скудеющем мировом рынке сырья, к которому во все большей мере начинают быть применимы законы «экономики дефицита».
Африканским государствам, как и России, выступающим на мировых рынках в качестве экспортеров природных ресурсов, необходимо использовать сверхприбыли монополий и, прежде всего, природную ренту, не для обогащения узкого круга экономической и политической верхушки, а для «инвестиций в человека», для стимулирования развития предпринимательства в сфере высоких технологий, для наращивания научно-технического потенциала, развития образования, здравоохранения и эффективного повышения общего уровня жизни населения. Только это позволит Африке и РФ достичь высоких показателей экономического развития и занять достойное место в системе международного разделения труда.
Говоря об участии Африканского континента в современной мировой экономике в качестве субъекта, следует остановиться еще на одной составляющей роста африканских экономик – человеческом потенциале.
На современном этапе развития мировой экономики одним из главных факторов ускоренного роста развивающихся государств выступает демографический фактор, а именно – быстрое увеличение населения (в первую очередь, трудоспособного) стран Востока и Юга и старение населения Запада. Прогнозы относительно экономического возвышения ряда развивающихся стран в первой половине текущего века строятся на положительной корреляции между быстрым ростом их населения и темпами роста их экономик. Другими словами, обращает на себя внимание то, что в экономические лидеры ХХI века пророчат, в первую очередь, страны с особо крупным населением, т.е. развивающиеся страны.
Весьма примечательно, что сегодня на ведущие роли в мировой экономике выдвинулись крупные по численности населения развивающиеся страны, уже миновавшие стадию демографического перехода, т.е. существенно снизившие показатели рождаемости. Как показывают наши подсчеты, с момента начала снижения рождаемости, до оптимального соотношения работающего и неработающего населения проходит, в среднем 35–40 лет. Дело в том, что на стадии демографического перехода трудоспособное население увеличивается быстрее, чем все население в целом, а, значит, снижается такой показатель, как коэффициент демографической нагрузки – dependency ratio, т.е. соотношение числа иждивенцев (детей до 15 лет и стариков старше 60–65 лет) и трудоспособного населения. По мнению ряда экономистов, помимо увеличения рынка труда, сокращение данного показателя способствует росту внутренних накоплений, как в стране в целом (за счет низкого удельного веса пенсионеров), так и в домашних хозяйствах (дети – дорогое удовольствие, меньше детей – больше вовлеченность женщин в процесс общественного труда), и именно эти накопления служат одним из источников экономического роста. Анализ эволюции длинных рядов данного показателя в разных странах и группах стран позволяет придти к выводу, что экономический рывок те или иные страны совершали в тот период, когда данный показатель приближался у них к отметке в 0,5. Это произошло во Франции и Англии в середине ХIХ века, в США в конце ХIХ века, в Германии – в начале ХХ века, в Японии в 1960–1970 гг., в Южной Корее, Тайване и Сингапуре – в 1980-е гг., в Китае – в конце 1990-х гг., в Индии – в 2000-е гг. При этом экономический рост ускоряется именно на той стадии, когда данный показатель сокращается за счет уменьшения удельного веса детей до 15 лет. В дальнейшем, по мере роста доли людей старшего возраста, данный показатель вновь начинает расти. Сегодня у развитых стран вследствие старения населения он приближается к отметке 0,7, а в дальнейшем, если не удастся поднять уровень рождаемости, будет расти и дальше, что приведет к снижению их роли в мировой экономике.
Таким образом, развитие человечества в ближайшие десятилетия во многом будет зависеть от количественного и качественного роста народонаселения в развивающихся странах. Если это утверждение верно и в отношении Африки, то быстрый демографический рост на Черном континенте должен в условиях глобализации послужить толчком, как минимум, к ускорению экономического развития, а, как максимум, к экономическому возвышению континента в целом, но произойдет это примерно в районе 2050-2060 гг., когда коэффициент демографической нагрузки в Африке приблизится к оптимальной величине. Пока же данный показатель колеблется от 0,6 в странах Северной Африки, до 0,9 в Центральной Африке, поэтому демографическая составляющая развития большинства африканских государств пока еще имеет отрицательный заряд. Сейчас же Африка находится на стадии накопления человеческого потенциала. В ХХI веке континент все еще показывает самые высокие темпы прироста населения в мире. При этом динамика социально-демографических и структурных индикаторов в африканских странах в последние три десятилетия положительна. Общая и младенческая смертность, рождаемость и фертильность, а также доля занятых в сельском хозяйстве снижаются, а ожидаемая продолжительность жизни и удельный вес горожан, напротив, увеличиваются.
Сегодня быстрый демографический рост в Африке пока еще служит источником многочисленных проблем, которые в условиях глобализации экспортируются за пределы континента. Африка – наиболее бедный континент мира, а воспроизводство африканской рабочей силы в количественном отношении намного превосходит существующие возможности ее эффективного использования.
При этом качество человеческого потенциала Африки – одно из самых низких в мире. Человеческий капитал, формирующийся в странах Африки, по сравнению с развитыми государствами, характеризуется относительно низкими параметрами жизнеспособности, сравнительно невысоким образовательным уровнем и во многом устаревшим образом жизни.
Около 70% занятых в Африке относятся к категории незащищенных занятых, т.е. являются семейными работниками или трудятся в неформальном секторе экономики, т.е. не имеют никаких социальных гарантий. Доля занятых среди молодежи (от 15 до 24 лет) не превышает в Африке 47,8%, при этом самые низкие показатели занятости молодежи – в Северной Африке – 27%. Частично это объясняется возросшей долей учащейся молодежи, однако в ряде регионов именно молодым людям, впервые выходящим на рынок труда, наиболее сложно найти работу. Уровень неграмотности среди африканцев (40%) – самый высокий в мире. В странах АЮС проживает сегодня 150 млн неграмотных взрослых. Показатель охвата населения школьного возраста обучением составляет сегодня в Северной Африке – 70%, а в АЮС – всего 31%. Лишь 5% населения АЮС и 22% населения Северной Африки в возрасте до 25 лет охвачено высшим образованием. Среднее число лет обучения в Африке также самое низкое в мире (5,4 года) против 16 лет в Японии и 20 лет в США. Я уже не говорю о качестве образования. В школе на одного учителя приходится более 50 учеников. При этом практически не развита система профтехобразования, а в высшей школе мала доля студентов, изучающих естественнонаучные и технические дисциплины. Число ученых на 1 млн жителей не превышает в Африке 108 человек против 5000 в развитых странах, а число научных статей на 1 млн жителей не превышает 1,7 против 580 в развитых странах12.
Оставляет желать лучшего и состояние здоровья африканцев. 43 млн африканцев ВИЧ-инфицированны, около 4 млн больны туберкулезом, более 90% случаев смерти от малярии в мире (1 млн) также приходится на Африку. На 10 тыс. жителей в Африке приходится всего 2 врача и 10 больничных коек (в развитых странах 70 и 58 соответственно), а расходы на здравоохранение не превышают 5,5% ВВП (в ЕС – 8,4%, в США – 12,8%, в РФ – 5,4%). Средняя продолжительность жизни в Африке самая низкая в мире – 53 года (в АЮС – 49 лет, в СА – 68 лет)13.
Все это препятствует его успешной адаптации в настоящем и, тем более, формированию проектов будущего, сбережению окружающей среды и рациональному использованию природных и финансовых ресурсов.
В Африке сохраняется и весьма высокий общий уровень безработицы (15-20%); при этом данный показатель среди молодежи превышает 25%,14 а именно молодежь обладает наиболее ярко выраженным протестным потенциалом. В условиях информационного общества возможности «расползания» такого протеста и манипулирования общественным мнением во много раз возрастают. Достаточно привести тот факт, что число интернет-пользователей на Черном континенте увеличилось с 3 млн в 2000 г. до 111 млн в 2010 г., при этом каждый третий африканец (335 млн) имеет сегодня мобильный телефон15.
Невозможность найти работу в собственной стране стимулирует миграцию африканской рабочей силы. Уже сегодня 35 млн мигрантов из 200 млн в мире – африканцы16. Международная миграция рабочей силы – один из основных каналов «подключения» Африки к мировому хозяйству. Анализ значительного числа статистических данных указывает на неправомерность рассуждений о том, что в ходе трансграничной миграции происходит простой перелив безработицы и неполной занятости из Африки в развитые страны. Обобщая собственные результаты полевых исследований 1995-2010 гг. автор пришел к выводу, что свыше 80% трудовых мигрантов из Африки находят работу после переезда, а их доходы до и после переезда соотносятся как 1 к 2. Средний африканский трудовой мигрант – мужчина в возрасте 30 лет, имеющий среднее или высшее образование. При этом около 50% африканцев, нашедших работу, – квалифицированные работники в сфере промышленности, сельского хозяйства и сферы обслуживания17. Денежные переводы африканцев составляют примерно одну шестую всех мировых официальных денежных трансфертов и формируют более 10% ВВП 9 африканских стран18. Конечно, нелегальная миграция из Африки – одна из серьезнейших проблем, затрагивающая интересы, прежде всего, европейских государств. Наплыв эмигрантов из стран Северной Африки на о. Лампедуза опосредованно пошатнул, по меньшей мере, два столпа европейской интеграции – свободу перемещения людей и товаров. (Дания уже ввела в мае 2011 г. таможенные барьеры по отношению к товарам из некоторых европейских стран). Все это еще раз свидетельствует о том, что в условиях глобализации взаимосвязанность и взаимозависимость стран и регионов постоянно растет.
Но рассматривать роль населения Африки в мировой экономике XXI века лишь в негативном ключе было бы неправильным. Роль Африки в мировой экономике, хотя и невысокими темпами, но растет. Через 30 лет более 90% прироста мирового населения и 65% прироста трудовых ресурсов мира будет приходиться на Африку, а это значит, что Черный континент, в значительной степени, будет формировать мировую структуру производства и потребления. Медленно, но неуклонно растет качество человеческого капитала в Африке, сокращается число инфекционных заболеваний, повышается уровень образования, увеличивается вовлеченность женщин в трудовой и образовательный процесс, в том числе и за счет использования возможностей интернета.
Все перечисленные выше факты еще раз подтверждают наш тезис о том, что в обозримом будущем определяющими факторами активного, а не пассивного участия Африки в мировой экономике и в формировании новой экономической модели мира станут ее топливно-сырьевой потенциал и быстрорастущее и качественно меняющееся население Африканского континента. Именно эти детерминанты будут оказывать сильнейшее влияние на развитие глобальной экономики и определять социально-экономические перспективы самих африканских государств.
При таком ракурсе рассмотрения проблемы участия Африки в формирующейся модели мировой экономики становится очевидно, что благодаря определенному, только ему присущему сочетанию характеристик силы и рычагов влияния (многочисленность населения и трудовых ресурсов, обладание дефицитными видами топлива и сырья и т.п.) регион, оставаясь частью глобальной Периферии, тем не менее, в новой модели все более выступает в качестве активного субъекта складывающихся экономических отношений, имеющего свои собственные интересы. При этом он в некоторых аспектах уже способен определять собственные приоритеты относительно независимо от пожеланий и устремлений Центра.
Более того, объективно являясь более слабым, чем Центр или догоняющие его новые индустриальные лидеры, элементом глобальной системы, традиционно игравшим в ней подчиненную роль отнюдь не единственного источника сырьевой поддержки локомотивов глобального экономического роста, Африканский континент по мере относительного снижения «ресурсной значимости» других регионов постепенно играет все большую роль в деле обеспечения жизнеспособности мировой экономической системы в целом, и государств БРИКС, в частности.
Таким образом, внутренне оставаясь с экономической точки зрения слабым и отсталым, Африканский континент, тем не менее, оказывается жизненно важным для «старых» центров экономической силы как материальная основа сохранения их позиций в мировом хозяйстве, а для «возникающих» – как источник формирования материальной базы их новых глобальных экономических позиций.
2. Страны БРИКС и реформа мировой
финансовой архитектуры
В последние полтора десятилетия повысилась мировая «финансовая значимость» лидеров догоняющего развития – Китая, Индии, Бразилии, России и др. Произошло определенное укрепление и консолидация национальных финансов развивающихся государств в целом.19 С другой стороны, значительное число молодых государств в силу сохраняющейся неразвитости по-прежнему менее интегрированы в мировые валютно-финансовые связи. Подобное запаздывание в развитии финансов и отключенность от особо рискованных сегментов мирового финансового рынка сыграли роль естественной преграды на пути распространения худших проявлений мирового кризиса на развивающиеся страны. В результате, в отличие от развитого мира, финансовая ситуация в странах Азии, Африки и Латинской Америки в условиях глобального финансово-экономического кризиса 2007–2010 гг. оказалась намного менее катастрофичной. В ряде регионов, таких как Африка, даже – достаточно благоприятной (насколько это вообще возможно в условия финансовых катаклизмов глобального уровня).
Неожиданный «иммунитет» развивающихся стран к вирусу кризиса объясняется двумя разнонаправленными векторами развития финансов развивающихся стран последних полутора десятилетий: консолидацией их финансовых позиций и одновременной углубляющейся финансовой дифференциацией.
В начале ХХI в. в число развивающихся стран активно инвестирующих в развитые экономики вошли страны БРИКС, Мексика, Турция и некоторые другие. Более того, отдельные из развивающихся стран, как отмечалось, сумели избежать тяжелых последствий текущего мирового экономического кризиса и, по сути, стали важным фактором поддержания на плаву экономик Старого света и сохранения глобального экономического роста.
Глобальный финансовый кризис заставил многие банки в странах с развитой экономикой балансировать на грани краха. В то же время многие банки стран с формирующимся рынком буквально взлетели вверх по ранжирам глобальных рейтингов. Китайский банк ICBC сегодня является самым крупным в мире по рыночной стоимости активов, и семь других банков из Китая, Бразилии, и Россия попали в список топ-25 банковских финансовых учреждений Всемирного экономического форума. Заметим, что всего несколько лет назад, в 2005 году, ни один банк из группы стран «формирующиеся рынки», не входил в списки топ-25 крупнейших институтов рыночной капитализации.
Сравнительно новым явлением стала напористая экспансия банковских институтов, прежде всего стран БРИКС, но также и ряда других стран – Турции, Мексики и др. за пределы национальных юрисдикций. К началу 2012 г. кредитные организации почти 70 государств, не относящихся по классификации МВФ к числу высокоразвитых экономик, осуществляли банковскую деятельность в других странах. В 1995 г. таковых было всего 45. По последним имеющимся обобщенным данным (на 2009 г.) ЮАР, Россия, Турция и Бразилия были в этом смысле наиболее активны и владели 31, 29, 21, и 17 иностранными банками, соответственно. Китай и Индия в этом смысле были менее активны, что, однако, в большей степени отражало не слабость их финансовых институтов, а иную внешнюю стратегию государства и внешнеэкономические приоритеты20.