Отметим, что Сергеевич довольно критически относился к раду важных положений и выводов учения Конта. Так, приводя мысль Кон­та о возможности сопоставления и сближения законов развития природы и общества и соответственного сходства изучающих их наук, он подчеркивал спорность этого положения, вступающего в противо­речие, в частности, с тезисом о свободе воли индивида. По его мнению, более прав в этом вопросе Д. С. Милль, которому удалось примирить положение о свободе воли с подчинением человеческих действий опре­деленным законам, выражающим причинность явлений бытия.

Рассматривая взгляды сторонников органической теории общества, отождествлявших его с человеческим организмом в наивной реалистической манере, Сергеевич отмежевывается от подобной точки зрения. По его мнению, применение приемов естествознания может принести определенную пользу политическим наукам, однако простой перенос законов механики, химии, физиологии в область государст­венных наук ничего не дает, оставаясь простым сопоставлением внеш­не сходных черт явлений.

Главное достижение Конта состоит, по Сергеевичу, в выработке правильного метода наблюдения социальных явлений, а не в тех практических выводах, к которым он пришел. Для наблюдения явлений, считает Сергеевич, исследователь должен иметь определен­ное, хотя бы и гипотетическое, теоретическое представление об их взаимосвязи и взаимозависимости. «Эту теорию,— подчеркивает он,— и дает положительная метода». Размышляя о том, что дает применение этого метода к историческому материалу, Сергеевич выделяет прежде всего гипотезу постоянных законов, управляющих социальными явлениями, действие которых проявляется в двух направлениях — со­существования явлений и их последовательности. При этом сосуще­ствование явлений в данное время и в данном месте предполагает определенную устойчивую систему их взаимного влияния друг на дру­га, создание определенной гармонии, консенсуса.

Понятия и нравы, с одной стороны, и политические учреждения

• с другой в данное время и в данном месте «солидарны». Понятие «солидарность» вообще, ставшее одним из ключевых в социологической науке рассматриваемого периода, являлось наиболее четким и завер­шенным выражением учения о взаимодействии, его каузальной природе, об обществе как системе взаимодействий различных процес­сов, институтов и явлений. Следует отметить при этом, что позитивный подход к анализу общества как целостной системы взаимо- действий открывал возможность изучения его структуры и функциональных отношений в нем безотносительно к качественной стороне дела. Говоря о гармонии определенной совокупности общест­венных явлений, Сергеевич не имеет в виду гармонию в смысле иде­ального социального устройства: он понимает под этим существование в данном социуме известной системы взаимосвязей, определяющих его структуру и функционирование. Отсюда вытекает и способ изучения фактов социальной жизни: поскольку они воздействуют друг на друга, постольку могут изучаться лишь во взаимной связи, а не изолирован­но. Для понимания государственных учреждений, например, недоста­точно остановиться на одних законах, которыми определяются эти учреждения, их следует рассматривать в связи с состоянием религиозных верований, народной нравственности, церкви, экономиче­ского быта и т. д. Отметим, что эти наблюдения представляли собой шаг вперед в науке своего времени и созвучны современным трак­товкам, в частности системному подходу, формирование которого мож­но считать важнейшим выводом и рекомендацией науки нашего времени.

---

Таков был взгляд Сергеевича на статическое состояние общества. Посмотрим теперь, какова динамическая его картина. Каждое данное состояние общества, по мысли ученого, не возникает случайно и вне связи с предшествующим, но с необходимостью вызывается им. Со­ответственно и наблюдение должно иметь ретроспективный характер, выявлять связь настоящего с прошедшим. В связи с изложением данной стороны дела мы имеем возможность представить себе воззрения Сер­геевича на прогресс, который он понимал как постоянное развитие, не имеющее, однако, линейного характера. Под прогрессом понима­ется, следовательно, не необходимое поступательное движение к луч­шему, а только отрицание возможности возвращения к старому. Всякое новое состояние общества, взятое в целом, существенно отличается от всех предшествующих, и отличается тем сильнее, чем больший период времени отделяет данный момент от предшествующих. Лишь в этом смысле можно говорить, что человечество всегда и неотступно идет вперед. Здесь, таким образом, Сергеевич стремится преодолеть как циклические теории исторического процесса, так и телеологизм гегелевского учения, разрабатывая концепцию прогресса на позитивистской основе.

Общие постулаты метода определили отношение ученого к практическим выводам из него, тому, что он называл «политикой пра­ва». Под последней он понимал законодательную деятельность госу­дарства. Рассмотренная выше теория прогресса позволяет, как считал Сергеевич, строить политику права или законодательную деятельность государства на подлинно научной основе, исходя не из единого и неизменного принципа разумного общественного устройства, годного для всех времен и народов, что вытекало из немецкой классической философии, но, напротив, исходя из реального и к тому же постоянно изменяющегося состояния общества, специфики его состояния в каж­дый данный момент исторического процесса. Изложив, таким образом, теоретические основания метода, Сергеевич характеризует собственно приемы изучения, а также трудности наблюдения в области социаль­ных явлений. Он пишет о многофакторности и сложном характере социальных явлений и их взаимодействий, затрудняющих отыскание их причин, которые представляют собой также сложные сочетания; Другая трудность состоит в том, что в области социальных явлений невозможно провести эксперимент. Это не позволяет довольствоваться при изучении социальных фактов одними приемами наведения (индукция), а делает необходимым и обращение к выведению (де­дукция). По мысли Сергеевича, индуктивный метод наблюдения, сбора и сравнения фактов позволяет устанавливать эмпирические законы, под которыми понимаются такие аналогии существования и последо­вательности, которые считаются верными лишь по отношению к слу­чаям, лежащим в пределах сделанных наблюдений. Дедуктивный метод, в свою очередь, позволяет привести данные эмпирические за­коны, выведенные путем сравнительно-исторической индукции, в связь с общими законами человеческой природы.

---

В. И. Сергеевич был одним из тех ученых юридической школы, кто одним из первых указал на перспективность применения сравнительного метода для лучшего объяснения явлений русской истории, по крайней мере древнейшего ее периода. Так, он был сто­ронником сопоставления удельно-вечевых порядков на Руси с ана­логичными на Западе, отмечал и широко использовал однотипные нормы варварских Правд и Русской Правды. Кроме того, ученый обра­щался к специальным трудам по истории римского права, англосак­сонской) и древнегерманского, используя их для лучшего понимания славянского права. В то же время он смотрел на русскую историю рассматриваемого периода как на самостоятельное и очень цельное явление, применяя к нему понятие «солидарности», взаимосвязанности всех его сторон.

Методологические основания воззрений Сергеевича нашли наибо­лее полное выражение в его конкретных работах. Так, важнейшая из них — «Русские юридические древности» как раз и ставит своей целью позитивное изучение памятников русского права, а через них — сос­ловий, институтов и государственных учреждений России до начала

18. в. Ученый подчеркивал, что его целью является специальный анализ источников, содержащихся в них информации и терминологии, но не объяснение хода исторического процесса. «Только чтение подлинных памятников может,— считает он,— дать живое понимание древности», а потому в его труде мы находим прежде всего лишь «ряд характерных мест из памятников». Действительно, вся манера подачи материала, характер его изложения убедительно свидетельствуют о наличии четкой априорной установки — позитивного метода.

Считая, что древнерусское право носило главным образом характер обычного права, Сергеевич, по существу, суммирует сведения различных (как юридических, так и нарративных) источников по различным выделяемым им рубрикам, видя свою задачу прежде всего в организации и систематизации данных из летописей, Русской Прав­ды, судебников и Уложения, разнообразного актового материала. На основании полученной информации ученый судит о правовых поряд­ках, социальной структуре, государственном управлении, судебной системе рассматриваемой эпохи. Характер группировки материала в соответствии с отраслями права государственного, гражданского, уго­ловного, процессуального или по другому принципу, в соответствии с основными признаками государства — территория, население, суве­ренитет — вполне позволял раскрыть существенные признаки изуча­емых явлений.

Так, капитальный труд о русских юридических древностях Пред­ставляет собой как бы синтез этих двух группировок, причем с эле­ментами историографии, источниковедения и даже археографии. Первый его том — «Территория и население» — содержит наряду с их характеристикой анализ основных сословий русского общества, состав­лявших пирамиду от различных категорий зависимого, как свободного, так и несвободного, населения до тех высших групп правящего класса, которые образовывали ядро управленческой системы — двор мос­ковских государей. Второй том «Древностей» — «Вече и князь. Со­ветники князя» — представляет собой, по существу, развернутый анализ политической системы древнерусского общества, причем в цен­тре исследования стоит проблема соотношения государственной власти

---

• князя или государя с различными сословно-представительными и сословными учреждениями, среди которых — вече, земские соборы, бо­ярская дума. Третий том — «Землевладение. Тягло. Порядок обло­жения» — раскрывает природу отношений общества и государства, интерпретируемую Сергеевичем в традициях государственной школы как процесс закрепощения и раскрепощения сословий государством в интересах, главным образом, фиска — функционирования системы на­логообложения и связанного с этим содержания армии и аппарата уп­равления. Именно в связи с этим Сергеевич спорит с концепцией закрепощения крестьянства путем роста задолженности, развивавшей­ся Ключевским, а также со взглядами Павлова-Сильванского, считав­шего возможным говорить о феодальных отношениях на Руси. Сергеевич, солидаризируясь с историками и юристами старой школы, а также П. Н. Милюковым при решении данных вопросов, наиболее близок к концепции государственной школы в ее первоначальном виде. Ярким свидетельством сказанного является интерпретация такого клю­чевого для государственников термина, как «тягло», которое интер­претируется как всякая вообще служба населения государству.

Общий подход Сергеевича к определению задач истории црава лучше всего выразился, однако, в его лекциях, неоднократно переизда­вавшихся. Задачу историка права ученый видит в выявлении порядка возникновения правовых норм. Недостаток источников по древнейше­му периоду истории русского и вообще всякого права предполагает обращение к дедуктивному методу, анализу общих условий, породивших те или иные правовые порядки: «Уяснив вопрос, какие в данное время существуют силы, созидающие право, мы этим самым облегчаем себе разъяснение самого права. Эти силы, созидающие пра­во, в разное время различны и стоят в связи со всем бытом обще­ства» .

Лучше всего данный подход прослеживается при решении Серге­евичем вопроса об источниках права в Древней Руси. К их числу отно­сятся обычай, уставная деятельность князей, договоры, вечевые постановления, византийское право, ханские ярлыки и, наконец, Рус­ская Правда. Обычаю при этом, как самому первому и самому глав­ному в древности источнику права, отводится решающая роль. Обычай

• творческая сила, создающая обычное право. Под последним понима­ется такое право, нормы которого применяются к отдельным случаям в силу согласного убеждения действующих лиц в необходимости подчиняться им. Сергеевич полемизирует с исторической школой пра­ва в лице Пухты, считавшего всякое право логическим продолжением права обычного, исходя из того представления, что всякое право национально, и единственным его источником является народное убеж­дение. По мнению же Сергеевича, обычное право возникает благодаря действию двух сил: во-первых, индивидуального сознания, насущных интересов человека, под влиянием которого определяется тот или иной способ его поведения; во-вторых, складывающейся постепенно силы обычая, ведущей к пассивному подражанию действиям других людей в аналогичных ситуациях. Отвергая романтическое объяснение происхождения права, Сергеевич, следовательно, стремится дать ему рациональную интерпретацию в духе позитивизма.

---

С этим связана и другая особенность его подхода к праву — историзм. Формирование и развитие норм обычного права с древности до конца XVII в. предстает как источник генерирования обществом его права. Поэтому обычное право понимается очень широко — в этой ретроспективе рассматриваются такие основополагающие установ­ления Московского государства, как понятие собственности, способов ее приобретения и утраты, наследство, семейные отношения, понятие о возникновении обязательств из договоров и правонарушений, понятие о том, что убийство и татьба суть преступления и подлежат наказанию, и другие установления, уходящие в прошлое. Таким обра­зом, разработка новых методологических принципов открывала путь к более глубокому социологическому осмыслению отношений общества и государства.

8 3. В области теории познания, гносеологии получил распрост­ранение новый (неокантианский в своей основе) подход, разработан­ный главным образом в трудах таких мыслителей, как В. Дильтей, Г. Риккерт и Г. Зиммель, суть которого состояла в противопостав­лении наук номотетических и идиографических: если первые (науки о природе) дают возможность установления законов (устойчивой пов­торяемости явлений, выражаемой формулой), то вторые (науки об обществе) в силу особенностей самого объекта изучения, напротив, исключают такой результат. В этом случае правомерно говорить не столько об открытии законов, сколько о конструировании или, говоря современным языком, моделировании социальных процессов и явлений в целях рационального их объяснения учеными. С этой идеей связан, по-видимому, поворотный пункт развития немарксистских наук об обществе, сделавший, в частности, возможным теоретическое обосно­вание современной социологии. Действительно, вторая половина и ко­нец XIX — начало XX в. ознаменовались появлением принципиально новой науки — социологии, основания которой были заложены в рабо­тах О. Конта и получили дальнейшее развитие в трудах его английского современника Г. Спенсера, в последующее время разра­батывались французским ученым Э. Дюркгеймом, а также рядом не­мецких социологов — Г. Зиммелем, М. Вебером и др.

В России рассматриваемого периода этот процесс также имеет ме­сто. Как и повсюду в Европе, мы видим здесь постепенную эрозию традиционных принципов философии и права, стремление выйти за их пределы в разработке общественных наук. Наиболее видными пред­ставителями новой социологической школы явились такле европейски образованные мыслители, как С. А. Муромцев, М. М. Ковалевский, Е. В. де Роберти, Н. И. Кареев, а в конце периода выдвигается

П. А. Сорокин, ставший связующим звеном русской и современной за­падной социологической науки. В их трудах прослеживается наиболее отчетливо эволюция методов всего спектра традиционных гуманитар­ных наук — философии, права, истории. М. М. Ковалевский, в част­ности, определял социологию, по Конту, как «науку о порядке и прогрессе или, точнее, организации и эволюции общества» и под­черкивал специфику ее предмета по сравнению как с философскими дисциплинами (философией истории, историей цивилизации, социаль­ной психологией), так и с конкретными общественными науками (эт­нографией, этнологией, политической экономией, археологией и пр.). Черпая из них фактический материал, социология в то же время, по его словам, «необходимо отвлекается от массы конкретных фактов и указывает лишь общую их тенденцию, никогда не теряя из виду основ­ной своей задачи — раскрытия причин покоя и движения человеческих обществ, устойчивости и развития порядка в разные эпохи в их пре­емственности и причинной связи между собой» . Данный подход на­шел убедительное выражение в так называемой генетической социологии Ковалевского, который определял ее как науку о «происхождении общественной жизни и общественных институтов, ка­ковы: семья, общество, религия, государство, нравственность и право», и имеющую целью широкое сравнительно-историческое изучение этих основных социальных институтов на основе данных этнографии, эт­нологии, права, археологии и истории. Все эти мыслители, в большей или меньшей степени опиравшиеся на право, шедшие от юриспру­денции, стремились переосмыслить его социологически, определить те принципиально общие, фундаментальные факторы, черты, которые были присущи обществу, государству и праву на разных этапах его исторической эволюции, те факторы, действие которых оказало реша­ющее влияние на их формирование в каждый данный период.

---

Смотрите также файлы

• Kots_Ya_M_-_Sportivnaya_fiziologia_Uchebnik_dlya_institutov_fizicheskoy_kultury.doc

• Pravila_po_sportivnomu_orientirovaniyu_2017_goda.pdf

• Pravila_povedenia_zanimayuschikhsya_v_sportivnom_zale.docx

• Pravila_vida_sporta_quot_Sportivny_turizm_quot.doc

• Shashkova_I_M_Sportivnoe_pravo.pdf