Файл: Медушевский А.Н. - История русской социологии.(1993).doc

ВУЗ: Не указан

Категория: Не указан

Дисциплина: Не указана

Добавлен: 05.11.2020

Просмотров: 2808

Скачиваний: 14

ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.

В связи с этим заслуживает внимания другая важная тенденция развития общественных наук в это время, а именно расширение поля их исследования за счет включения и использования данных таких новых («пограничных») дисциплин, как этнография, археология, история хозяйства и техники, психология, антропология, сравнитель­ное право и др. М. М. Ковалевский одним из первых в русской науке обосновал необходимость такого широкого комплексного подхода в социологии, который представлял собой, по существу, синтез достижений всех наук в единой науке об обществе, проводя эту идею как в теоретических, так и в конкретных своих исследованиях по истории экономического роста Европы, происхождения семьи, частной собственности, государства и т. д.

Что представляло собой это научное направление, что оно давало для познания общества и в чем состояла его новизна? Ученые всегда стремились к научному, рациональному объяснению общества, истории, человека. «Человек это разумное животное» (Аристотель), надлежит «не радоваться, не печалиться, а понимать» (Спиноза), «под­вергай все сомнению» (Декарт) — во всех этих суждениях проявилось стремление освободить познание от эмоций, различных вненаучных наслоений, стремление к изучению того, что есть, а не того, что дол­жно быть. Иначе говоря, задача науки познание сущего, а не дол­жного. Такой взгляд на науку, ее метод и задачи, явившийся завоеванием нового времени, стал своеобразным лозунгом или симво­лом веры позитивизма, что на практике должно было вести к очищению фактических знаний от метафизических представлений, поиску новых доказательных методов, подчеркнутой приверженности к анализу фактов.

В связи с этим перед исследователями позитивистского направ­ления отчетливо вставала дилемма уровней познания. Процесс поз­нания, считали они, может идти лишь путем освоения фактического материала. Но анализ фактов, взятый сам по себе, не приводит еще к обобщениям, открытию тенденций, законов, отысканию выража­ющих их формул, ибо социология не физика и не математика; фак­ты общественной действительности не повторяются, а если и повторяются, то в измененном виде, в обществе действуют не ма­териальные частицы, а люди, наделенные сознанием, мыслью, пред­сказать ход которой нельзя, и т. п. В связи с этим и возникает дилемма: познаем ли мы отдельные факты, явления, события или опре­деленные тенденции, процессы, закономерности? Существует ли связь этих двух видов познания или они разделены непроходимой пропа­стью? Во всяком случае, каков тот путь, которым должен идти иссле­дователь, чтобы избегнуть Сциллы ползучего эмпиризма и Харибды неоправданных (не обоснованных эмпирически), «метафизических» обобщений? На эти вопросы академическая наука того времени не дала единого ответа. Но можно попытаться обобщить различные точки зрения, сведя их к следующим трем основным положениям.


Согласно одной, весьма распространенной точке зрения, которую отстаивают крайние позитивисты, переход от сбора и описания фактов (идиографический уровень) к их концептуальному осмыслению (но- мотетический уровень) в науках об обществе вообще невозможен ни с теоретической, ни с практической точек зрения. Между эмпирическим и теоретическим уровнями всегда будет разрыв, за­полнить который можно лишь метафизическим (т. е. ненаучным, не­рациональным) путем. Но такой взгляд, получивший в свое время широкое распространение и не изжитый отчасти и по настоящее время, никогда не мог удовлетворить сколько-нибудь серьезных ученых, пос­кольку он крайне упрощает задачи общественных наук, сводя их к искусству выявления, проверки и описания фактов, сведения их в про­стейшие номологические ряды на основании сходных признаков, под­разделения на группы и классы, т. е. чисто механической процедуре, отражающей лишь одну эвристическую функцию науки. Понятно, что такой подход мог иметь распространение главным образом в кон­кретных социальных исследованиях, да и то не во всех, ибо факт, взятый вне системы других фактов,— есть уже субъективная конст­рукция, а не реальность работы ученого.

Другим важным направлением в решении проблемы уровней поз­нания стала попытка использования в науках об обществе методов и понятийного аппарата естественных наук. Если главное отличие обще­ства от природы состоит в наличии у человека сознания, разума, обус­ловливающих его поведение и делающих его непредсказуемым, то задача науки, следовательно, состоит в том, чтобы определить природу этих психических явлений, детерминирующих поведение человека, и на этой основе перейти от изучения индивида к изучению общества как совокупности индивидов. Эти настроения дали почву созданию психологической школы в социологии, представленной именами Г. Тарда, В. Вундта и других исследователей, а также в праве, наибо­лее видным представителем которой явился Л. И. Петражицкий. Поиски формальных оснований поведения привели, в частности, к широкому применению учения о рефлексах рефлексологии (в терминологии И. П. Павлова) к объяснению социальной психологии и поведенческих явлений, получившему развитие и в последующей социологической мысли (школа бихевиористов). Однако психологиче­ская интерпретация общества имела тот существенный недостаток, что, ставя психику и поведение человека в центр внимания, она не объясняла, собственно, социальные детерминанты этой психики и поведения, а также их эволюцию в ходе общественного развития.

Наконец, третий путь выхода из кризиса познания был найден в создании метода идеальной типизации. Суть этого метода, разрабо­танного главным образом В. Дильтеем, Г. Риккертом и М. Вебером, состояла в построении исследователем таких абстракций, понятий или «идеальных типов» изучаемых явлений действительности, которые позволяли бы теоретически осмысливать действительность или вообще рационально подходить к обобщению фактического материала, столь сложного и разнородного, что иначе его невозможно организовать и оперировать им научно. Под идеальными типами понимались модели процессов и явлений, выражавшие те существенно общие, типичные черты, которые были присущи этим явлениям, и их социальную природу. Такой подход оказался более эффективным, ибо содержал установку на активное отношение исследователя к изучаемому ма­териалу, позволял непосредственно от фактов идти к обобщениям различных уровней, открывал перспективы широкого синтеза однотипных явлений различных эпох и регионов.


Понятно, что рассматриваемые философские дискуссии о предмете и задачах общественных наук не могли пройти незамеченными со сто­роны юристов и историков. В их трудах этого времени действительно шли острые споры о предмете и методах исторических дисциплин. Ре­


зультатом этих споров явились весьма различные представления о ме­тодах историографии (соответствующих основным философским под­ходам, изложенным выше), которые, однако, имели и нечто принципиально общее: стремление переосмыслить исторический процесс на основе методов социологии, применить к изучению прош­лого ее основные достижения — представление об обществе как едином социальном организме, где в то же время благодаря действию различных социальных факторов (экономических, демографических, правовых, психологических, политических и т. д.) и их взаимо­действию между собой на каждом данном этапе возникает определен­ная картина социального бытия, действуют определенные силы и преобладают определенные настроения. Изучение такого общества, да­лее, возможно исходя из генерализации (или обобщения) многих типичных, устойчивых, повторяющихся или просто сходных общест­венных отношений, процессов, институтов и норм. Средством для рас­крытия такого рода явлений и норм служит сравнительно-исторический метод, суть которого состоит в сознатель­ной установке исследователя на выявление существенно общих, сход­ных черт исторического процесса у различных народов.

Сравнительный метод опирается прежде всего на правовые (или, для более раннего периода, религиозные) памятники, поскольку имен­но в них мы находим наиболее общие (и к тому же санкционированные властью) нормы социального бытия поведения, системы ценностей, наград и кар за их нарушение. Иначе говоря, сравнительное право­ведение дает возможность уже выделить те существенно общие черты, нормы и институты в жизни различных народов, которые становятся затем предметом осмысления социолога. В отличие от историка, социолог при этом стремится осмыслить не индивидуальные, повто­ряющиеся факты в жизни народов, а общие, всем им свойственные черты, что дает ему возможность построить идеальный тип того или иного комплекса явлений, обобщить эмпирические явления в таких, например, понятиях, как «государство», «право», «война», «рево­люция», «феодализм», «капитализм», «бюрократия» и т. д. Все другие источники (данные этнографии, археологии, лингвистики и пр.) вы­ступают как ценное дополнение к правовым источникам, позволяя сравнивать не только норму, но и действительность, причем в развитии, проводить сравнения не только стадиальные, но и хроно­логические, комбинировать данные и т. д. Примером исследований та­кого типа являются в области методологии истории труды А. С. Лаппо-Данилевского, предпринявшего в источниковедении попытку создания своего рода идеального типа так называемого «типического формуляра частного акта», что, несомненно, открывало перспективу анализа такого рода источников в сравнительно-типологическом на­правлении23. В исторической науке примером могут служить классические исследования Ковалевского о родовом строе разных на­родов, где фактически конструируется идеальный тип этого явления или, точнее, эпохи в развитии человеческого общества на основании данных различных письменных источников, археологических данных, а также личных этнографических наблюдений над бытом ряда наро­дов . Можно назвать и другие примеры такого рода в исследованиях по истории античности, западного средневековья, ряда вопросов истории нового времени, в частности Великой французской революции (например, труды таких ученых, как Н. И. Кареев, И. В. Лучицкий, П. Г. Виноградов, Д. М. Петрушевский).


s 4. Естественное право как политическое и правовое учение традиционно исходило из представления о существовании известной совокупности принципов и прав, присущих человеку в силу природы вещей и независимых от социальных условий. Особое социальное зна­чение теории естественного права приобрели в новое время, прежде всего в учениях французских просветителей Ж.-Ж. Руссо, Ш. Монтескье, Д. Дидро,— для обоснования прав человека в борьбе против феодальных порядков. Именно эта рационалистическая интер­претация естественного права оказала наиболее существенное влияние на передовую русскую общественную мысль и особенно юриспру­денцию. Возникнув первоначально под непосредственным воз­действием событий французской революции и получив достаточно полное выражение в трудах юристов начала XIX в. (наиболее круп­ным из которых было «Право естественное» А. П. Куницына) , теория эта подверглась в дальнейшем преследованию со стороны правительства, уступив место официально санкционированной исторической школе права (первым крупным представителем которой в России стал ученик Савиньи К. А. Неволин, автор известной «Энциклопедии законоведения») . Тем больший интерес поэтому приобретает такое специфическое явление в истории русской обще­ственной и юридической мысли, как возрождение теорий естественного права в пореформенный период, когда происходит становление и развитие русского конституционализма. В чем состоят социальные корни данного феномена, каков характер переосмысления традиционной доктрины в совершенно новых исторических условиях, наконец, кого можно назвать в качестве представителя указанного на­правления в юриспруденции?

Возрождение естественного права в пореформенной России пред­ставляло собой широкое демократическое течение общественной мысли, которое нашло свое теоретическое обоснование в трудах ряда ведущих философов, юристов и историков. Если обращение к доктрине естественного права прослеживается уже у Б. Н. Чичерина, то даль­нейшее развитие этой тенденции происходило в 80-е годы XIX в. и в последующий период и было представлено трудами П. И. Новгород- дева, В. М. Гессена, Б. А. Кистяковского, И. А. Покровского, В. М. Хвостова, И. В. Михайловского, JI. И. Петражицкого, А. С. Ященко. В области философии права эти идеи выражали наиболее полно

В. С. Соловьев, Е. Н. Трубецкой и Н. А. Бердяев. Среди представите­лей социологической школы права к интересующим нас проблемам не­однократно обращались такие юристы, как С. А. Муромцев, Н. М. Коркунов, М. М. Ковалевский, Ю. С. Гамбаров, Г. Ф. Шершеневич, Н. А. Гредескул и многие другие. В их трудах нашла отражение тесная связь теоретических воззрений на право с теми общественными за­просами, которые ставила эпоха, когда на первый план выходили именно те стороны учения естественного права, которые стали наибо­лее актуальными в преддверии первой русской революции.