Файл: Медушевский А.Н. - История русской социологии.(1993).doc

ВУЗ: Не указан

Категория: Не указан

Дисциплина: Не указана

Добавлен: 05.11.2020

Просмотров: 2803

Скачиваний: 14

ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.

Сближение права и социологии, их взаимное обогащение и синтез нашли свое наиболее яркое выражение и конкретное воплощение в центральной для государственной школы проблеме соотношения обще­ства и государства в их историческом развитии.

Поиски объективного социального содержания права стали еще бо­лее характерны для государственников позднего периода, в частности Н. М. Коркунова, который само право определял как «разграничение интереса», подходя тем самым к пониманию его как продукта обще­ственных противоречий. «Признание закономерностей в общественной жизни,— свидетельствует Г. Ф. Шершеневич,— стало общим в науке настоящего времени. Если в чем сомневаются, то только в возможности раскрытия их, вследствие чрезвычайной их сложности»15. В этом был несомненный шаг вперед в развитии науки, сделанный, однако, на позитивистской основе.

В центре социально-правового учения Коркунова лежит общий для всей государственной школы тезис о разграничении общества и го­сударства. Новая концепция давала возможность изучать не только соотношения и взаимовлияние между обществом и государством, но и противоречия между ними. В перспективе это вело к рассмотрению государства как определенной социальной силы, а права как выра­жения социальных противоречий. На этой основе строится известная теория государства как «юридического отношения» между обществом и государственной властью, в соответствии с чем сама наука государ­ственного права определяется как «учение о юридическом отношении государственного властвования». Определенные социологические выво­ды из данного подхода находим уже у самого Корку нова, который отмечал, что «то или другое направление государственной деятель­ности есть всегда результат победы в этой борьбе той или другой партии, того или другого класса, тех или других личностей»16. Стол­кновение сил в борьбе за власть, аппарат принуждения, признавал он, могут привести к революции.

Вопрос об отношении государства к обществу Коркунов считает кардинальным, придающим современным политическим теориям социальную окраску. На практике эти теоретические положения служили обоснованием правового государства конституционной мо­нархии как идеального соотношения общества (парламент) и государ­ства (монарх). Сходную постановку вопроса можно отметить и у других государственников позднего периода, в частности у П. И. Нов- городцева, давшего ей специальное обоснование в своих трудах.

9 2. Переход от философии немецкого идеализма к позитивному методу как основная тенденция развития правовой науки того времени нашел отчетливое выражение в воззрениях того поколения пред­ставителей государственной школы, которое в литературе традиционно называется юридической школой. Данный подход встречаем уже у поз­днего Градовского, а затем у таких юристов, как В. И. Сергеевич,


С. А. Муромцев, Н. М. Коркунов. Среди историков он представлен именами В. О. Ключевского, П. Н. Милюкова и др. Наиболее инфор­мативно в этом отношении обращение к мировоззрению В. И. Сер­геевича. Общий взгляд Сергеевича на право наиболее полно проявился в основном его теоретическом труде «Задача и метода государственных наук», представляющем его философское кредо. Как и в сочинениях других основных представителей государственной школы, например позднего Кавелина, а также таких юристов и историков, как Муром­цев, Ковалевский, Коркунов, в данном труде Сергеевича находим критику предшествующей, главным образом германской, философии права и обоснование новых позиций, все более становящихся досто­янием юриспруденции. При осмыслении философско-правовых воз­зрений Сергеевича важно обратить внимание как на общие, типичные их черты в сравнении с другими учеными данного направления, так и на определенную их специфику, связанную с пониманием ученым задач права и его индивидуальной исследовательской методикой.

В. И. Сергеевич несомненно принадлежал к той группе ученых, которые не только восприняли общие установки государственной шко­лы, но и дали им новое, чисто юридическое обоснование. Как и Гра­довский, Сергеевич был одной из ключевых фигур юридической школы, которая представляла собой развитие и новую модификацию учения государственников на базе правового, законодательного ма­териала. В этом отношении Сергеевич был несомненно сторонником и продолжателем традиций рассматриваемого научного направления. Он выразил многие его идеи в виде готовых юридических формул, обосновав их логически и источниковедчески. Не случайно многие сов­ременники считали ученого сухим юристом, не выходившим за рамки чистой юриспруденции. О том же свидетельствует и критика Серге­евичем (и Владимирским-Будановым) метода Ключевского как описа­тельного, чисто художественного, лишенного юридической завершенности. Именно в трудах Сергеевича мы находим как теоретическое обоснование, так и практическое применение методов правового исследования на историческом материале, иначе говоря историко-правовое исследование.

Рассмотрим более подробно решение Сергеевичем проблем мето­дологии.

Анализ проблем метода Сергеевич начинает с основательного критического разбора теоретических основ немецкой юриспруденции с позиций позитивной науки, представленной главным образом анг­ло-французской правовой наукой. Обязанная своим возникновением философским системам Канта и Гегеля, теоретическая юриспруденция Германии приобрела специфический характер, отличающий ее от пра­вовой науки других стран. Отличие это состоит, по мнению Серге­евича, прежде всего в чисто метафизическом, умозрительном подходе германских ученых к праву, стремлении каждого из них непременно построить свою особую систему права, отличную от предшествующих, добиться выведения (дедуктивным путем) основных правовых норм из априорных и совершенно абстрактных понятий. В связи с этим инте­ресно проследить собственное отношение Сергеевича к главным на­правлениям классической немецкой философии, а также его интерпретацию их роли в развитии европейской правовой науки.


Если С. М. Соловьев, Б. Н. Чичерин, К. Д. Кавелин полностью принимали (по крайней мере, на первом этапе научной деятельности) философию Гегеля и его метод, не придавая особого значения кантиан­ству и связанным с ним субъективным доктринам современной им гер­манской науки, то последующее поколение русских ученых, отчасти из-за стремления преодолеть гегелевскую логику, а отчасти под влиянием позитивизма, начинает, несомненно, проявлять большой интерес к Канту. Как относился к этим философским течениям и спо­рам Сергеевич? Признавая ценность классической немецкой философии вообще как существенного стимула развития научной мысли, в том числе и правовой, он, по-видимому, был склонен к пол­ному отрицанию ее метода как метафизического, выработанного сугубо априорным путем и безотносительно к анализу фактов. Так, рас­сматривая философское обоснование Кантом права, он подчеркивает идеализм его исходных установок: «Так как источником права явля­ется разум, а разум один, то понятно, что из него может быть выведена только одна система права, безусловно необходимая и долженствую­щая вытеснить то разнообразие прав, которое представляет действительная жизнь. Таким образом, метода рационалистическая да­ет в результате идеальный порядок, единственно возможный»17.

Критика умозрительности и формального характера данной философии предрешает и отношение Сергеевича к ее практическим рекомендациям в области реформы права, к созданию новых его принципов. Однако чисто критическое отношение к учению Канта не способно объяснить широкого распространения его правовых воззрений в юриспруденции рассматриваемого, да и позднейшего времени. Сер­геевич, по существу, не задается этой проблемой, сводя ее отчасти лишь к этической притягательности правовых воззрений мыслителя, а также их некоторому созвучию духу времени. Фундаментальное противоречие между методом и его практической реализацией у Канта Сергеевич видит в том, что единая рационалистическая, а потому вполне умозрительная, система права на деле предстает идеологией умеренного либерализма.

Еще более критичен Сергеевич в отношении Гегеля. Если за Кан­том он признает хотя бы заслугу отстаивания прогрессивных политико­правовых идей, то консервативная доктрина Гегеля представляется ему окончательно сданной в архив. В отношении философского метода, считает он,— это чистая метафизика, в отношении политических иде­алов апология прусского полицейского государства. Интересно тем не менее проследить, в чем видит Сергеевич силу и слабость данной системы, а также причины ее популярности, поскольку проблема эта имела принципиальное значение для всякого представителя государ­ственной (или юридической) школы. Известно, что критика Гегеля ча­сто являлась для них (как, впрочем, и для младогегельянцев) не чем иным, как подведением итогов своего идейного развития, попыткой разделаться со своей прежней философской позицией. Так обстояло дело, например, с развитием взглядов Градовского, а отчасти, возмож­но, Муромцева, Новгородцева, других ученых. Что касается Серге­евича, то он, по-видимому, сразу прочно встал на противоположные позиции и именно с них дает оценку гегелевской философии права. Во всяком случае, Сергеевич также считал, что «на методе Гегеля полезно остановиться не только ввиду того высокого положения, ко­торое он занимает в истории немецкой философии, но и для правильной оценки современных политических учений» .


Особенно скептически относится он к диалектическому методу, ко­торый, по его мнению, представляет собой «игру понятиями». Философия права Гегеля, как и Канта, представляет собой, согласно Сергеевичу, дедуктивное выведение права из априорной, чистой идеи, что на практике означает философское переосмысление реально су­ществующих общественных отношений. Что касается практического вывода из данной философии, то он состоит в следующем: как рационализм есть обоснование народовластия, считает Сергеевич, так диалектический метод есть проповедь конституционализма, хотя и с весьма сильным бюрократическим оттенком в духе Прусского госу­дарства. Стремясь к объяснению сущего, а не должного, Гегель в результате приходит к созданию нового идеала государственного ус­тройства конституционной монархии.

Другим направлением, ознаменовавшим разрыв данной традиции, признается историческая школа права, которая, полностью отвергнув доктрину естественного права и связанные с ней метафизические воз­зрения в области законодательства, открыла новый путь в юриспру­денции изучение положительного права. Как считал Сергеевич, историческая школа права по своим задачам и методу представляет собой полную противоположность философским доктринам права. В отличие от последних задача исторической школы права состояла в разработке конкретного исторического материала с целью раскрытия духа и эволюции правовых норм, причем нормы эти выявлялись при анализе источников. В этой связи Сергеевич высоко оценивает заслугу основателя исторической школы права Ф. К. Савиньи. Наиболее пер­спективной Сергеевич признает идею о том, что право создается не произволом законодателя, а вырабатывается исторически, в ходе развития народного сознания, так же как язык и нравы. Основным критерием группировки правовых школ служит для Сергеевича в со­ответствии с этим мера их приближения к конкретному наблюдению правовых явлений, что характеризует его убеждения как позитивистские.

Рассмотрение взглядов различных германских юристов ведется по мере их удаления от философии и приближения к анализу эмпириче­ского материала. Это учения Аренса, Роттека, Шталя, Блюнчли, Вай- ца, Р. Моля, JI. Штейна, Захарии и других, отразившие постепенный переход германской юриспруденции от метафизики к позитивному знанию.

Внимание Сергеевича, как и других ученых, представителей го­сударственной школы, привлекли проблемы разграничения и точного определения предмета двух отдельных наук науки государственного права и науки государственного искусства или политики. Наряду с этим он считает правомерным существование общего учения о госу­дарстве. В то же время признается неопределенность и условность дан­ного разграничения, его практическая неосуществимость: политика, считает он, должна основываться на научной разработке права, философия же права необходимо опирается на опыт практических на­блюдений, даваемых политикой.


Рассматривая все эти дискуссии в науке своего времени, Сергеевич ясно формулирует свою приверженность к исследованию положитель­ного государственного права. «Наука положительного права,— разъ­ясняет он,.— есть наука чисто прикладная. Ее задача разъяснить положительное право в его началах и последствиях, в видах приме­нения его положений к ежедневным потребностям жизни. Она отправ­ляется от данных источников известного положительного права и при посредстве установившихся приемов толкования должна дать систе­матическое изложение норм этого права» . Характерно, что, разбирая концепции германских юристов, Сергеевич видит их заслугу именно в том, что они сделали в изучении реального, позитивного права, а отнюдь не в их общей правовой концепции. Так, он критикует Аренса, Роттека и Шталя за исключительно философский метод исследования права. Значительно больший интерес вызывают у него ученые, больше внимания обращающие на непосредственное наблюдение реального мира. Так, определенной заслугой Р. Моля и JI. Штейна он считает постановку проблемы отношения общества и государства, хотя и не разделяет сам такого подхода. Со своей точки зрения, он считает, что явления государственной и общественной жизни настолько взаимо­связаны, что не могут изучаться раздельно, государство без общества не существует. «Если мы можем,— говорит Сергеевич, составить се­бе какое-либо понятие о собственной природе государства в ее различии с природой общества, то только изучая государство и обще­ство в их взаимодействии, а не отдельно». Не случайно из всех гер­манских юристов Сергеевич выделяет и с наибольшим вниманием относится к идеям Лоренца Штейна, одним из первых поставившего проблему соотношения общества и государства в правовой науке.

Сергеевич прослеживает переход Штейна от априорного подхода в духе гегелевской философии к позитивному изучению реальных пра­вовых явлений. Здесь мы подошли к тому рубежу, который четко раз­деляет германскую юриспруденцию и собственные убеждения Сергеевича, сформировавшиеся под влиянием главным образом анг- ло-французского позитивизма. По одну сторону остается вся немецкая юриспруденция, в том числе Штейн, который так и остался до конца гегельянцем, несмотря на отмеченную выше эволюцию его взглядов, по другую возникает силуэт позитивной науки, созданной фран­цузским мыслителем О. Контом и английским Д. С. Миллем, являвшимися для Сергеевича ведущими авторитетами. Поскольку их воззрения составляют основу воззрений Сергеевича, обратимся специально к рассмотрению этой стороны дела.

Принимая за основу воззрения Конта и Милля, Сергеевич обос­новывает свою позицию по вопросу о содержании общественных наук. Задачу подлинной науки об обществе он видит не в установлении самих норм права, как это делали германские юристы, а в раскрытии законов сосуществования и последовательности социальных явлений или фактов государственной жизни в самом широком значении этого слова. Принимая этот общий для всего позитивизма подход к опре­делению задач науки, Сергеевич вынужден, далее, согласиться и с под­разделением этой науки в соответствии с тем кругом явлений реальности, которые становятся объектом ее изучения. Он считал результативным, в частности, подразделение и условное разграничение процессов на статические и динамические в рамках единой науки об обществе. Единство данной науки определяется тем, что она изучает явления как государственной, так и общественной жизни взаимосвя­занно с учетом таких разнообразных факторов, как право, политика, нравственность, религия, климатические условия, причем ставит своей задачей определение законов их действия. Социальные явления рас­сматриваются при этом с двух точек зрения их единовременного су­ществования (статика) и преемственности развития (динамика). Принимая эту идею Конта, Сергеевич, однако, подчеркивал условный характер подразделения этих двух подходов, их взаимодополняемость.