Файл: Семинар по международному праву.docx

В своем Постановлении от 29 ноября 2001 г. Суд указал, что первое и второе встречные требования, с одной стороны, и требования ДРК - с другой, касаются фактов одной природы и вписываются в рамки той же сложной фактической ситуации и что стороны преследуют одни и те же юридические цели. Поэтому Суд счел эти два требования Уганды к ДРК (нарушение принципов невмешательства и неприменения силы; нарушение дипломатического права) приемлемыми для их рассмотрения по существу. Третье требование Уганды (нарушение Лусакского соглашения со стороны ДРК) Суд посчитал неприемлемым как таковое, поскольку оно не было прямо связано с предметом иска ДРК. Однако перед тем, как рассмотреть встречные требования Уганды по существу, Суду предстояло разобраться с тем, вправе ли он рассматривать их, т. е. относятся ли они к его компетенции. ДРК считала, что приемлемость двух встречных требований Уганды не препятствует ДРК выдвинуть предварительные возражения против компетенции Суда рассматривать эти требования. Юридическая проблема заключается в том, что Регламент Суда <8> не предусматривает прямо права истца (ДРК) выдвигать предварительные возражения против компетенции Суда рассматривать встречные требования ответчика (Уганда). Однако ДРК заявила свои возражения против приемлемости встречных требований Уганды в своем отзыве на встречные требования Уганды еще в июне 2001 г., т. е. до Постановления Суда от 29 ноября 2001 г., и оставила за собой в этом отзыве право представить свои предварительные возражения на эти требования по существу дела. В этом смысле возражения ДРК против встречных требований Уганды отвечают критериям п. 1 ст. 79 Регламента Суда: такие возражения должны быть представлены до продолжения судопроизводства по существу дела. -------------------------------- <8> URL: http://www. icj-cij. org/homepage/ru/icjrules. php

Уганда, напротив, считала, что раз в своем Постановлении от 29 ноября 2001 г. Суд признал требования Уганды приемлемыми и уже перешел к рассмотрению дела по существу, он уже не вправе рассматривать вопрос, относятся ли эти требования к компетенции Суда. В деле о нефтяных платформах (Иран против США; США против Ирана - встречные требования) <9> Суд уже сталкивался с этим вопросом. Тогда Суд решил, что Иран вправе оспаривать в общем виде приемлемость встречных требований США, даже если ранее Суд счел эти требования приемлемыми ввиду ст. 80 Регламента Суда <10>. Суд указал, что, признав встречное требование США "приемлемым", Суд имел в виду лишь то, что оно отвечает одному из критериев ст. 80 Регламента Суда, а именно что встречное требование непосредственно связано с предметом требования другой стороны (Ирана). Эта же логика вполне применима в рассматриваемом споре, на что и указал Суд в своем Постановлении от 29 ноября 2001 г.: решение о приемлемости встречных требований с точки зрения ст. 80 Регламента не предрешает вопросы, которые Суду предстоит рассмотреть в ходе разбирательства. -------------------------------- <9> См.: Рачков И. В. Право на самооборону против свободы торговли: решение Международного суда ООН по делу о нефтяных платформах (Иран против США) от 6 ноября 2003 г. // Международное публичное и частное право. 2004. N 4(19). С. 27 - 33. <10> См.: C. I.J. Recueil. 2003. P. 210. П. 105.

1-е встречное требование

В обоснование своего 1-го встречного требования Уганда ссылалась на то, что Заир (с 1997 г. - ДРК) совместно с Суданом поддерживал антиугандийские группировки начиная с 1994 г. В решении по делу о проливе Корфу Суд подчеркнул обязательство государств не допускать использование своей территории для целей, противных правам других государств. Указывая на это, Уганда заявила, что ДРК не вправе предоставлять Судану свою территорию для ведения с территории ДРК подрывной деятельности против Уганды. ДРК возражала на это, что период, о котором заявляет Уганда, следует разделить на три части: до прихода к власти президента Кабилы, между его приходом к власти и 2 августа 1998 г. (когда Уганда начала интервенцию в ДРК) и после этой даты. Что касается требования Уганды по 1-му периоду, то оно неприемлемо и необоснованно <11>; требование по второму периоду не обосновано с фактической точки зрения, а по третьему - как с фактической, так и с юридической точки зрения. Документы, представленные Угандой в обоснование своего 1-го встречного требования касательно 1-го периода, составлены в одностороннем порядке угандийскими властями и не могут служить доказательствами. В 3-й период ДРК вообще осуществляла свое право на самооборону, а, учитывая нападение на Китону 4 августа 1998 г., ДРК была вправе отразить агрессию, жертвой которой она стала, и прибегнуть для этого к помощи других государств. -------------------------------- <11> Например, ДРК считала, что, начав тесно сотрудничать с ДРК в области безопасности после прихода Кабилы к власти в этой стране, Уганда молчаливо отказалась от своих возможных требований к ДРК, основанных на предыдущей истории их взаимоотношений. Кроме того, Уганда не обращалась в Совет Безопасности ООН в связи с активной или пассивной поддержкой антиугандийских сил Заиром. ДРК также отрицала, что в период правления Мобуту Заир не препятствовал нападениям угандийских повстанцев с территории Заира или тем более поддерживал их в политическом и военном плане.

Уганда не согласилась с дроблением периода с 1994 г. на три части. Суд же, напротив, согласился, поскольку три периода истории, которые определила ДРК, в самом деле отличаются друг от друга своим фактическим контекстом.

1-й период: эпоха Мобуту

Суд указал, что факт тесного сотрудничества Уганды и ДРК с целью прихода к власти Кабилы и после этого не означает отказ Уганды от права предъявлять требования к ДРК. Отказ от требований или прав должен быть явно выражен или должен явно следовать из поведения отказавшегося государства <12>. Уганда не выражала прямого отказа от предъявления встречных требований за события, имевшие место при президенте Мобуту, и из ее поведения после мая 1997 г. отказ также нельзя вывести. Тот факт, что между маем 1997 г. и августом 1998 г. между сторонами спора были дружественные отношения, никак не меняет этот вывод, поскольку политический климат не влияет на права государств. -------------------------------- <12> См.: решение Суда по делу о некоторых фосфатных землях Науру (Науру против Австралии) // C. I.J. Recueil 1992. P. 247 - 250. П. 12 - 21. См. также: Рачков И. В. Односторонние акты государств: некоторые правовые вопросы // Государство и право. 2001. N 8. С. 75 - 88.

Суд также подчеркнул, что если государство предъявляет свои требования гораздо позже того, как у него появилось право сделать это, Суд должен определить в свете обстоятельств данного дела, приводит ли истечение длительного срока к неприемлемости этого требования <13>. Суд счел, что в данном случае не приводит. Однако Уганда представила составленные в одностороннем порядке документы, не подтвержденные беспристрастными и независимыми источниками. -------------------------------- <13> См.: Там же. P. 253 - 254. П. 32.

ДРК не скрывала, что антиугандийские силы присутствовали в ДРК, во всяком случае, начиная с 1986 г. Однако означает ли это, что ДРК поддерживала их или мирилась с этим присутствием, терпела его? Уганда обвиняла ДРК в том, что группы повстанцев свободно действовали в этом приграничном с Угандой регионе благодаря гористому рельефу, удаленности от Киншасы более чем на 1500 км и практически полному отсутствию представителей центральной или региональной власти в течение 32 лет правления Мобуту. Однако Суд отметил, что ни Заир, ни Уганда не были в состоянии положить конец деятельности этих повстанцев. Учитывая представленные Суду доказательства, он не смог прийти к выводу, что бездействие правительства Заира против групп повстанцев в приграничном с Угандой регионе равно тому, что оно терпело или поддерживало их деятельность.

2-й период: май 1997 г. - 2 августа 1998 г.

ДРК не считала требование Уганды по 2-му периоду неприемлемым, но считала его не опирающимся на факты. Ведь даже Уганда не отрицала, что в этот период ДРК боролась вместе с ней против повстанцев. Отношения между странами в этот период значительно улучшились, ДРК согласилась на развертывание угандийских войск в приграничном регионе, в апреле 1998 г. стороны даже подписали протокол о безопасности вдоль совместной границы. Конечно, в силу малодоступности и удаленности этой территории по-прежнему ни Уганда, ни ДРК не могли остановить всю повстанческую деятельность, несмотря на все свои совместные усилия.

3-й период: после 2 августа 1998 г.

В течение третьего периода ДРК осуществляла свое право на самооборону, отвечавшее требованиям ст. 51 Устава ООН, причем Уганда не заявляла о том, что эта самооборона несоразмерна незаконным военным действиям Уганды. Кроме того, факты, о которых заявляла Уганда в своем 1-м требовании по 3-му периоду (участие войск ДРК в нападении повстанческих отрядов на УПДФ, в их обучении, вооружении, снабжении, финансировании), не подтверждаются вескими доказательствами. Поэтому Суд отклонил 1-е встречное требование Уганды в целом.

2-е встречное требование

Уганда ссылалась на то, что вооруженные силы ДРК совершили три нападения на посольство Уганды в Киншасе (взяли штурмом 11 августа 1998 г. и напали в сентябре и ноябре 1998 г.), забрали имущество, принадлежащее правительству (похитили деньги, хранившиеся в канцелярии посольства), дипломатическому персоналу и гражданам Уганды, плохо обращались с дипломатическим персоналом (например, угрожали послу и другому дипломату Уганды, требовавшим освобождения граждан Руанды) и другими гражданами Уганды, находившимися в помещении посольства. Несмотря на протесты должностных лиц посольства, власти ДРК не вмешались в эти незаконные действия. Перед эвакуацией из ДРК 20 сентября 1998 г. 17 граждан Уганды и члены дипломатического персонала были подвергнуты бесчеловечному обращению со стороны солдат ФАК в международном аэропорту Нджили: военные забрали у них деньги, другое имущество и кейсы с документами. 21 августа 1998 г. посольство Уганды в ДРК направило министерству иностранных дел ДРК ноту протеста в связи с этим. В сентябре 1998 г., после эвакуации последних угандийских дипломатов из ДРК, солдаты ФАК проникли в канцелярию посольства и в официальную резиденцию посла в Киншасе, похитили имущество, в том числе 4 автомобиля посольства. 23 ноября 1998 г. солдаты ФАК снова силой проникли в канцелярию и в официальную резиденцию посла и украли там движимое имущество, предметы быта и личные вещи посла и других членов дипломатического персонала, офисное оборудование, флаги Уганды и 4 автомобиля, принадлежавшие гражданам Уганды. Военные ДРК заняли канцелярию и официальную резиденцию посла. Об этом 18 декабря 1998 г. Уганда направила ноту протеста ДРК; копия ноты была направлена Угандой Генеральным секретарям ООН и ОАЕ с призывом заставить ДРК соблюдать ее обязательства по Венской конвенции о дипломатических сношениях от 18 апреля 1961 г. <14> (Венская конвенция). ДРК не отклонила эти обвинения в то время. -------------------------------- <14> См.: Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных СССР с иностранными государствами. Вып. XXIII. М., 1970. С. 136 - 148.

ДРК позволила Табану Амину, командиру ВНБФ и сыну бывшего угандийского диктатора Иди Амина, занять помещения посольства Уганды в Киншасе и расположить там свой официальный штаб и резиденцию. 21 марта 2001 г. Уганда направила ДРК ноту протеста на этот счет. 28 сентября 2002 г. смешанная делегация из представителей ДРК и Уганды посетила канцелярию и официальную резиденцию посла Уганды в Киншасе. Согласно отчету делегации оба помещения были заняты третьими лицами, и она не обнаружила никакого движимого имущества, принадлежащего посольству Уганды или ее работникам. Делегация также отметила, что помещения находятся в полностью непригодном состоянии. В результате Уганда была вынуждена арендовать для своей дипломатической и консульской миссии новое помещение. Уганда считает, что своими действиями ДРК нарушила ст. ст. 22 (неприкосновенность помещений представительства), 29 (неприкосновенность личности дипломатического агента), 30 (неприкосновенность частной резиденции дипломатического агента) и 24 (неприкосновенность архивов и документов представительства) Венской конвенции. Уганда также расценила бесчеловечное обращение и угрозы безопасности и свободе граждан Уганды как нарушение минимальных стандартов правосудия, которые каждое государство должно предоставить иностранным гражданам, законно находящимся на его территории, что является нормой общего или обычного международного права. Занятие помещений посольства и официальной резиденции посла и присвоение официальных автомобилей дипломатической миссии Уганда квалифицировала как незаконное лишение права собственности на государственное имущество Уганды. ДРК в ответ заявила, что 2-е встречное требование Уганды частично неприемлемо, поскольку Уганда злоупотребила своим правом, по ходу дела расширив предмет и основание своих требований, что несовместимо со Статутом и Регламентом Суда и его же Постановлением от 29 ноября 2001 г.: сначала Уганда ссылалась на нарушение ДРК положений Устава ООН о неприменении силы и невмешательстве, а также на Женевскую конвенцию. Требования Уганды, связанные с бесчеловечным обращением, могут быть рассмотрены Судом, только если выполнены критерии дипломатической защиты. Иными словами, Уганда должна доказать, что лица, за которых она заступается, имеют гражданство Уганды, а не, например, Руанды или двойное гражданство. Кроме того, эти лица должны были исчерпать все средства внутренней защиты, которые предоставляет им право ДРК. Что касается фактов, ДРК отрицала их наличие. Суд отметил, что Венская конвенция применялась в период вооруженного конфликта между сторонами, в том числе когда имело место бесчеловечное обращение. В частности, согласно ст. 44 Венской конвенции ДРК должна была оказать содействие, необходимое для возможно скорого выезда пользующихся привилегиями и иммунитетами лиц, не являющихся гражданами государства пребывания, и членов семей таких лиц, независимо от их гражданства, в частности, предоставить в случае необходимости в их распоряжение перевозочные средства, которые требуются для них самих и их имущества. В случае разрыва дипломатических сношений между двумя государствами либо окончательного или временного отозвания представительства (ст. 45 Венской конвенции): - ДРК должна была уважать и охранять помещения представительства Уганды вместе с его имуществом и архивами; - Уганда была вправе вверить третьему государству, приемлемому для ДРК, охрану помещений своего представительства вместе с его имуществом и архивами и защиту своих интересов и интересов своих граждан. Суд решил, что Уганда не меняет ни предмет, ни основание своего иска против ДРК, ссылаясь на Венскую конвенцию как на конкретную норму права, которую ДРК нарушила. По существу, Суд разделил 2-е встречное требование Уганды на две части: в отношении своих дипломатов Уганда ссылалась на Венскую конвенцию, а в отношении прочих своих граждан, не имевших дипломатического статуса, - на обычную норму (минимальный стандарт правосудия). Что касается дипломатов, то здесь Уганда осуществляла не дипломатическую защиту, а свое собственное право, предоставленное ей в ст. 29 Венской конвенции. Поэтому исчерпание дипломатами средств внутренней защиты в ДРК не является условием правомерности требований Уганды. Что касается других лиц, ущерб которым был нанесен, когда они находились на территории посольства Уганды в ДРК, то к ним применяется ст. 22 Венской конвенции. Иными словами, солдаты ДРК могли обойтись с этими лицами плохо только при условии проникновения на территорию посольства, т. е. нарушив также ст. 29 Венской конвенции, так как согласия на это проникновение Уганда не давала. Следовательно, в отношении таких лиц ДРК нарушила ст. 22, а в отношении дипломатов Уганды, находившихся как на территории посольства, так и вне ее, также ст. 29 Венской конвенции. Требования Уганды в защиту прочих физических лиц, которые не обладали дипломатическим статусом и потерпели от солдат ДРК в аэропорту Нджили, относятся к дипломатической защите. Для того чтобы осуществлять дипломатическую защиту, Уганда должна доказать, что эти лица являлись на момент правонарушения ее гражданами и исчерпали средства защиты, которые предоставляет им право ДРК <15>. Поэтому 2-е встречное требование Уганды в отношении этих лиц неприемлемо. -------------------------------- <15> В теории международного права сформулировано еще два правила: во-первых, гражданство Уганды у этих лиц должно быть подлинным. Например, в 1955 г. Суд отказал Лихтенштейну в оказании дипломатической защиты Ф. Ноттебому - гражданину этой страны по отношению к Гватемале, которая экспроприировала его имущество, квалифицировав его как гражданина Германии, а не Лихтенштейна. Во-вторых, дипломатическая защита предоставляется только лицам, которые пострадали от другого государства не в связи с собственными неправомерными деяниями (т. н. теория чистых рук). Впрочем, с теорией чистых рук согласны далеко не все государства; в частности, Россия предоставляет дипломатическую защиту своим гражданам, даже если они не отличаются примерным поведением за границей. Например, устранение российскими спецслужбами бывшего ичкерийского лидера З. Яндарбиева в Катаре в 2004 г. составляло уголовное преступление по законам этой страны, сурово караемое по законам шариата. Россия также оказывала дипломатическую защиту своим гражданам - летчикам, арестованным в Индии за соучастие в перевозке вооружения для сепаратистов; ветеранам Великой Отечественной войны, которых судят в Латвии и Эстонии за деяния, уголовно наказуемые по законам этих стран.

Тот факт, что для организации отъезда угандийских дипломатов из аэропорта потребовалось вмешательство дуайена дипломатического корпуса в ДРК - посла Швейцарии, также приводит к мысли, что ДРК не обеспечила эффективную защиту и не предоставила дипломатам обращения, на которое они вправе рассчитывать согласно международному праву. В результате Суд признал, что ДРК нарушила ст. 22, в отношении дипломатов также ст. 29, а в отношении документов - ст. 24 Венской конвенции. Суд также указал, что, хотя сначала Уганда ссылалась на конфискацию, а затем на экспроприацию своего государственного имущества в ДРК, на самом деле нельзя говорить о том, что это имущество стало собственностью ДРК: скорее всего, его присвоили себе физические лица, которые грабили посольство. Тем не менее ДРК отвечает за действия этих лиц, так как на ней лежит обязанность защищать посольство от действий в том числе частных лиц. Поэтому, если ДРК не в состоянии вернуть это имущество в натуре (стороны спорили в том числе и о составе этого имущества!), то она должна возместить Уганде его стоимость. Однако стороны должны вначале попытаться договориться самостоятельно о размере компенсации ущерба, который они причинили друг другу; лишь если они не смогут это сделать, Суд вернется к этому вопросу по просьбе любой стороны.

Вместо заключения

Суд высказался в общей сложности по 14 позициям, что само по себе является рекордом. Поражает также и единодушие судей: большинство (8) решений были приняты единогласно, 4 решения - 16 голосами "за" против 1 голоса "против" (судья Катека, назначенный Угандой), 1 решение (по вопросу, нарушила ли Уганда Постановление Суда 1 июля 2000 г. о временных мерах) - 15 голосами "за" против 2 голосов "против" (судьи Кооийманс и Катека, которые считали, что это Постановление нарушила также ДРК) и 1 решение (по вопросу приемлемости 1-го встречного требования Уганды, т. е. о поддержке ДРК антиугандийских сил с 1994 г.) - 14 голосами "за" против 3 голосов "против" (судьи Кооийманс, Томка и Катека). Решение оставляет впечатление сбалансированного документа, который ставит целью не столько устроить "показательную порку" одной из сторон спора, а отметить, что каждая сторона отвечает за эскалацию конфликта, поэтому обе стороны должны вместе работать над преодолением последствий этого страшного конфликта. Рассмотренное дело касается так называемой 2-й конголезской войны (она же - Великая Африканская). Она началась в 1998 г. и формально закончилась в 2003 г. В эту войну были втянуты 8 африканских стран, погибли в общей сложности 5,4 миллиона человек, в том числе из-за порожденных войной эпидемий и голода. В 2000 г. ООН направила в ДРК миротворческую миссию, постепенно доведя численность "голубых касок" в этой стране до рекордных 16,5 тысячи человек. Эта миротворческая операция стала самой дорогостоящей в истории ООН: за 2007 г. на содержание миротворцев было выделено свыше 1 миллиарда долларов США <16>. 22 декабря 2008 г. Совет Безопасности ООН продлил на год мандат международных миротворческих сил в ДРК. Отныне миротворцы вправе применять оружие не только для защиты мирного населения от повстанцев, но и от "солдат-ренегатов правительственной армии, ступивших на путь мародерства". Контингент планируется увеличить до 22 тысяч военнослужащих и полицейских. -------------------------------- <16> См.: Портякова Н. Тутси расширяются на восток // Коммерсантъ. 2008. N 198(4015). 30 окт.