ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 25.12.2020
Просмотров: 6037
Скачиваний: 9
ческих и социально-психологических новообразований в структуре личности и, в связи с этим, изменение внешних проявлений (формы) личности, благодаря которой она существует для других людей. Формируется младенец в чреве матери под влиянием питания, движения, состояния, переживаний, рода занятий матери. Формируется пожилой человек, перешагивающий рубеж старости. Формируется девочка, вдруг преобразившись в юную прелестную даму. Формирование - как бы отклик на падающие извне протекающие внутри спонтанные процессы, в том числе, отклик на воспитание.
Когда мы говорим "невоспитанный человек", то разумеем под этим, что человек был лишен достойного воспитания, однако формирование его личности протекало, маленьким ребенком он реагировал на все случайные, стихийные и социально-ценностные и антисоциальные воздействия - под влиянием стечения обстоятельств, проходящих через призму его индивидуальности, приобрел устойчивые черты, не вполне отвечающие нормам современной культуры.
Воспитание как педагогическое понятие включает в свое содержание три существенных признака: первый - целенаправленность, наличие какого-то образца, пускай самого общего, как социально-куяьтурного ориентира; второй - соответствие хода процесса социально-культурньш ценностям как достижениям исторического развития человечества (бандит, обучающий молодую поросль антисоциальному образу жизни, не "воспитанием" занимается в точном значении этого термина, а, разумеется, формированием); третий - присутствие определенной системы организуемых влияний.
Посмотрим на забавном эпизоде, как сопрягаются названные выше понятия в реальном общении взрослого с ребенком. Пятилетняя давочка обращается к маме:
- Купишь мна мороженое? Мама молчит.
- Купишь мне мороженое?
- Что же ты, сегодня будешь есть мороженое, а завтра в детский сад не пойдешь?
Длительная пауза. Наконец, девочка отвечает:
- А тот, кто ест мороженое, он не хочет в детский сад ходить?
Отдадим должное логическому мышлению этой маленькой девочки. Но нас будет интересовать в этом эпизоде другое. Мать, вероятно, заботилась о развитии способ-
370
ности девочки к саморегуляции: отказаться от мороженого, чтобы не болеть. Ее волновал процесс "становления" личности дочери как субъекта собственных желаний. Поэтому она направляет свои продуманные аргументы, полагая, что содействует развитию умения господствовать над своей натурой - одному из признаков культуры современного человека. Эти воздействия лежат в общем контексте "воспитания" дочери. Однако замысел сломан индивидуальным восприятием девочки, увидевшей иной смысл в сказанном. Путь "формирования" несколько отклонился от пути "воспитания".
Так мы обнаруживаем глубокое значение наличия в педагогическом лексиконе очень близких по смыслу, но все-таки различных терминов.
Становление личности, свершающееся в жизни ребенка, рождает еще одно педагогическое явление, получившее название "самовоспитание". Суть его - в указании на смещение субъекта воспитания: соотносить социально-культурный образец с поведением станет сам воспитанник. Подрастающий ребенок принимает воспитательную эстафету у педагога и несет ее далее по дороге собственного совершенствования. "Самовоспитание" подчеркивает субъ-ектность вчерашнего воспитанника — он сегодня эмансипировался от воспитывающих его взрослых и свое "Я" превратил в объект собственного восприятия и продуманного воздействия.
Эмансипация ("освобождение от зависимости" - лат.) ребенка начинается довольно рано: вот он в два года берет ложку и заявляет: "Я сам!"; вот он в пять лет не позволяет взять его за руку во время прогулки; вот он закрывает дверь своей комнаты, уходя в одиночество; вот он заявляет: "Сам знаю, что мне делать и как мне жить". Это закономерное явление и создает возможность субъекта стать воспитателем самого себя. Эта потенциальная возможность реализуется по-разному, в зависимости от меры субъектное™ ребенка.
Максим (5,5 лет) поставлен "в угол". Жалобно кричит: "Можно из угла выходить?" Не дождавшись ответа родителей, говорит сам себе: "Нет, нельзя. Зачем девочку бил?" Еще ке самовоспитание, чо уже его начало.
А когда молодой Л.Толстой составляет свод правил для себя и, боясь, что не справится со своими прежними дурными привычками, кладет в ящик стола пистолет, чтобы застрелиться в случае нарушения правил, тут мы имеем дело с классической моделью самовоспитания.
Продолжим аналогию с "питанием". Там тоже наблюдается расширяющаяся эмансипация: сначала ребенка
371
кормят, потом ему приготовляют пищу, затем он сам гото- | вит еду на средства родителей и, наконец, он самостоя- 1 тельно добывает средства на питание, устанавливает ре- У жим питания независимо от родителей. Аналогия порож- п дает искушение заявить, что в мире животных, коль су- || шествует эмансипация, имеется и база для самовоспита- || ния. Однако это не так. Мир животных лишен субъект- || ности, а самовоспитание не рождается без субъекта. Понятно, что только хорошо организованное "воспитание" приводит к самовоспитанию", можно даже сказать, что первое - показатель качественности второго. Нельзя лишь думать, что педагог оставляет ребенка одного при первых признаках самовоспитания. Воспитание инициирует самовоспитание, культивирует самовоспитание. Эти явления идут рядом, и термины всегда располагаются в одном педагогическом поле. Педагог обязан профессионально разбираться как в закономерностях воспитания, так и в социально-психологических механизмах самовоспитания, а следовательно, еще один веер педагогических терминов станет средством профессионального осмысления воспитательной работы с детьми: "самоконтроль", "самооценка", "саморегуляция", "самочувствие", "самоприказ", "самоубеждение", "аутотренинг (самотренинг)", "саморазвитие". Веер этих терминов ограничивает внешние воздействия — они как будто условно не принимаются во внимание, истоком всего набора данных психолого-педагогических явлений объявляется сам воспитанник как таковой на данный этап его личностного развития, который определен воспитанием.
Латентный характер (скрытый, невидимый - лат.) протекающих в личности процессов и длительность их завершающего формирования ставят как педагога, так и самого воспитанника, перед фактом неожиданных явных несоответствий личности общепринятым нормам и неразвитости некоторых качеств, востребованных современной жизнью. Удивление и огорчение часто сопровождают профессиональную деятельность педагога. Стремление исправить, скорректировать, добавить, ликвидировать появляется как ответная профессиональная реакция на произведенную работу.
Так вошло в педагогическую терминологию понятие "перевоспитание" как отражение этой стороны педагогической деятельности.
372
Приставка "пере-" уже сама по себе говорит о желании что-то изменить, сделать по-новому, заново, иначе, по-другому, не так, как оно есть сейчас. К понятию "перевоспитание" обращаются, когда речь заходит о социально неодобряемом поведении, о качествах личности, противоречащих человеческому общежитию, в том числе, и о противоправных деяниях.
Допустим, ребенок груб, ленив, драчлив, нечистоплотен физически и нравственно. Естественным было бы предположить, что недостойные качества необходимо заменить достойными, привить ему доброжелательность, трудолюбие, аккуратность, честность. Но уже само это предположение приведет нас в тупик: если формировать доброжелательность, ребенок не будет грубым и драчливым, если прививать трудолюбие, о лени не придется говорить; воспитанная честность исключает воровство как таковое. О каком же "перевоспитании" может идти речь в таком случае? Формируется достоинство, которого недоставало ребенку в общении с людьми -недостатком называли нехватку того, чего не было. Таким образом, "перевоспитанию" не остается места в рамках нашей педагогической логики.
"Перевоспитание" - термин далекого педагогического прошлого, когда ребенок, будучи для педагога объектом воздействия, трактовался как носитель суммы качеств. Предполагалось, что отрицательные качества нужно "удалять", "уничтожать", даже "вытравливать", "подавлять" (при этом упускалась нечаянная возможность "подавить" и самое личность ребенка), а положительные - вкладывать на место вытравленных, как если бы ребенок был магнитофоном, в который педагог может вставить нужную кассету с хорошей чистой записью, а дурную кассету, с непристойными записями удалить.
Отголоски такого педагогического представления о природе воспитания звучат до сих пор в педагогической практике, апеллирующей к медицинской аналогии: педагог, якобы, иногда должен быть подобен хирургу, скальпелем удаляющему "ненужное" в организме или заменяющему "больной орган" "здоровым".
При этом умалчивается, что медицина максимальные усилия направляет на то, чтобы при лечении организма ни в коем случае не разрушить личность, не подавить ее, не притушить в ней социально-личностное и, тем более, индивидуальное.
Современная педагогическая мысль и гуманистическая психология утверждают принцип принятия ребенка как
373
данности, уважение его индивидуальности, учет истории его становления, развития и формирования. С этих новых гуманистических позиций термин "перевоспитание" постепенно отходит в прошлое. Хотя нельзя не признать, что и передовые мыслители конца XIX и первой половины XX века делали акцент на позитивной позиции педагога, усилия которого должны направляться на взращивание достоинств в личности. К.Д. Ушинский, например, указывал, что лучше всего дурные привычки искореняются формированием добрых привычек, которые, в свою очередь, станут заменой дурных. А.С. Макаренко, работающий с детьми тяжелых судеб и серьезных социальных отклонений, утверждал, что любого ребенка можно воспитать, если поместить его в нормальные человеческие условия.
В таком угасании педагогического термина нет ничего мистического или искусственного. Этот научный факт отвечает гуманистическим тенденциям современной общечеловеческой культуры, провозглашающей права человека на свободу, неприкосновенность и достоинство личности.
Центральные категории теории воспитания отличаются от такого же рода категорий любой другой науки тем, что язык других наук складывался в стороне от повседневной практики и по мере исследования каких-то новых явлений вырабатывался наукой специальный язык, и потом, по истечении некоторого времени, выработанные новые понятия входили в повседневность. Так, например, было с терминами "электричество", "холодильник", "компьютер", -когда-то специфические научные термины, они прочно вошли сегодня в повседневный язык. Понятия же "воспитание", "формирование", "развитие", "становление", "самовоспитание" и другие сначала были вплетены в наличную практику людей, в контекст обыденности, потом, вырванные из контекста повседневного общения, они наполнялись новым для них научным смыслом, не уйдя из обыденного языка. Наложение двух смыслов усложняет использование научно-терминологического аппарата.
Терминологическая внешняя доступность создает вторичную иллюзию информированности человека в области практики воспитания и теории воспитания. А среди профессионалов возникают свои профессиональные трудности: в обсуждении проблем воспитания педагоги, разумеется, пользуются центральными понятиями, однако, как правило, всегда их смысл для них неоднозначен, и про-
374