Файл: 2.doc

Во многом это было связано и с тем неожиданным ударом, который нанесли по классическим моделям социальной структуры экономисты, начавшие заниматься изу­чением человеческого капитала. Вначале Т. Шульц, а затем Г. Беккер заложили осно­вы понимания сущности новой разновидности капитала и разработали методики его расчета. Ими был предложен и взгляд на образование как на инвестиции, а не просто приобщение к культурному опыту. Более того, были выделены две основные формы этого капитала, связанные с наличием общих и специфических навыков, а также по­ставлен вопрос о рентах, которые должны получать работники, обладающие опреде­ленными навыками, связанными с особенностями их знаний. В результате к традици­онным формам собственно экономического капитала, роль которого в стратифи­кации признавалась сторонниками обеих научных школ, в последние десятилетия добавился не только властный (административный), но и человеческий капитал.

Своего рода проявлением переживаемого кризиса методологии стала концепция элит, которая, как справедливо отмечал Э. Гидденс, является своеобразным отказом от классового анализа и противопоставлением уже не классов, а "элиты" и "массы". Появление концепции элит отразило численный рост высших классов и изменение их состава за счет государственных служащих, топ-менеджеров частных компаний и т.д. Не случайно высший класс исчез в классовой схеме современного общества, предло­женной Д. Голдторпом, а его место занял верхний средний класс - факт, на который также обращал внимание в связи с дискуссиями о судьбе высшего класса Э. Гид­денс [4].

Средний класс постигла судьба не менее печальная, чем высший - сначала средние слои разрослись настолько, что начали утрачивать свою качественную специфику и на смену "классическому" среднему классу пришли "старый" и "новый" средние клас­сы. Затем наметилась тенденция сокращения и размывания средних слоев, и стало по­нятно, что в современных западных обществах применительно к ним речь идет уже не о некоем едином стратификационном континиуме, а о множестве качественно различ­ных образований с разными историческими перспективами.

Последний удар по старым парадигмам нанесла пришедшая на смену традицион­ным концепциям бедности концепция "эксклюзии", противопоставляющая уже не "верхи" и "низы", а находящихся в мейнстриме и социально исключенных.

Таким образом, к концу XX века "растворились" и исчезли не только традицион­ные "капиталисты" и "рабочие", о которых писал Маркс, и которых неомарксисты активно искали в новых условиях, но и высший класс, средний класс, рабочий класс и бедные, ситуацию с которыми анализировали многие сторонники неовеберианского подхода. Кризис достиг свой зрелой формы, и стало ясно, что нужны новые теории, объясняющие ситуацию, сложившуюся в стратификации обществ современного типа.

Необходимость смены стратификационных моделей и анализа природы нера­венств в новом, приходящем на смену позднеиндустриальному, обществе осознали и прямо сформулировали теоретики, разрабатывавшие альтернативные традиционным концепции стратификации (П. Бурдье, М. Кастельс, У. Бек, Д. Грузски, Э. Соренсен и др.). При этом так или иначе, в явной или неявной форме, но отправной точкой прак­тически всех этих концепций выступали ресурсы (активы, капиталы).

Наиболее известна в контексте именно ресурсного подхода к стратификации из всех перечисленных выше концепция капиталов Пьера Бурдье. Причем в своем пони­мании природы капитала Бурдье фактически следует классической марксистской тра­диции, но развивает ее применительно к новым историческим условиям. Так, в своей известной работе "Формы капитала" он пишет: "Капитал - это накопленный труд (идет ли речь о его материализованной или "инкорпорированной", телесной форме). Когда агенты или группы агентов делают его объектом частного (эксклюзивного) присвоения, это позволяет им присваивать и социальную энергию в форме овеществ­ленного или живого труда" [5]. Как видим, Бурдье прямо приравнивает "инкорпориро­ванный", т.е. ставший неотъемлемой частью данного индивида "овеществленный" в

нем культурный капитал, к традиционному материализованному вовне его капиталу, дающему возможность присвоения "социальной энергии".

Продолжая начатый еще Г. Беккером поиск новых видов капитала, отражающих видоизменение последнего в современную эпоху, Бурдье выделяет три основные фор­мы капитала, лежащие в основании социальной стратификации - экономический, культурный и социальный. Ему принадлежит и идея о том, что "внутри каждого клас­са, определяемого по общему объему его капитала, выделяются подклассы, различия между которыми основаны на структуре активов, т.е. различных формах распределе­ния совокупного капитала между отдельными его видами" [6], структура распределе­ния которых может быть симметричной или асимметричной. Причем культурный ка­питал для Бурдье - это не только определенное количество лет обучения или опреде­ленный набор общих и специфических знаний и навыков, отражающих в "снятом" виде затраченный на их приобретение труд. Собственно, это вообще труд, связанный не только с получением образования, Бурдье и заменяет понятие человеческого капи­тала Г. Беккера, прочно связанное с образованием, на культурный капитал. Культур­ный капитал Бурдье - это и особенности поведения, включая особенности речи, и спо­собность к обучению, и многие другие особенности, вытекающие из условий социали­зации каждого конкретного индивида, отражающие его труд по освоению культурного наследия - своего рода этап первоначального накопления этого вида ка­питала. Более того, это накопленный труд, который был затрачен не только им са­мим, но и, в "снятом" виде, включает в себя также труд других людей, затраченный на его обучение и социализацию, прежде всего - в родительской семье.

Что же касается социального капитала, то Бурдье характеризует его как "совокуп­ность реальных или потенциальных ресурсов, связанных с обладанием устойчивой се­тью более или менее институционализированных отношений взаимного знакомства и признания" [7]. Причем, если культурный капитал включает в себя капитал людей, в кругу которых проходила социализация индивида, в "снятом" виде, то социальный ка­питал прямо зависит по своему объему и структуре от показателей капитала тех, кто входит в сеть связей данного индивида. "Объем социального капитала, коим распола­гает данный агент, зависит от размера сети связей, которые он может эффективно мобилизовать, и от объема капитала (экономического, культурного или символиче­ского), которым, в свою очередь, обладает каждый из тех, кто с ним связан" [8].

Фактически же в работах Бурдье присутствуют упоминания о большем, чем на­званные выше, количестве видов капитала, оказывающих влияние на стратифика­цию. В различной связи Бурдье добавляет к ним властный капитал ("различные фор­мы капитала (или власти, что в конечном счете одно и то же) превращаются друг в друга" [9]), символический капитал и габитус [10], который можно рассматривать фактически как особенности личности, влияющие на занятие ею определенных ста­тусных позиций, или личностный капитал.

Таким образом, уже не традиционные виды капитала и даже не власть выступа­ют у Бурдье основой стратификации, а различный объем сложного по структуре совокупного капитала индивида. Очень важной для понимания роли капитала в фор­мировании социального неравенства мне представляется и сформулированная Бурдье применительно к ситуации с культурным капиталом идея о том, что ценность ресур­сов генерируется ситуацией дефицита, что в "обществе, в котором доступ к сред­ствам присвоения культурного наследия распределен достаточно равномерно, инкор­порированная культура не выступает в качестве культурного капитала и не дает до­полнительных преимуществ", в то время как при наличии дефицита прибыль, которую приносит дефицитный культурный капитал своим владельцам, в конечном счете определяется именно его дефицитностью [11].

Эти идея получила более полное развитие в рамках другой, менее известной в Рос­сии, концепции Э. Соренсена, также внесшего заметный вклад в формирование ре­сурсного подхода в исследованиях стратификации. Его работа, опубликованная в 2000 г.

30

31