Файл: Эволюция и одомашнивание дикой лошади бренд Северного Казахстана в области туризма.doc
ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 25.10.2023
Просмотров: 83
Скачиваний: 1
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
Действительно, имеющиеся в распоряжении специалистов этнографические материалы надёжно свидетельствуют о том, что одомашнивание свиньи, крупного и мелкого рогатого скота в своих истоках связано со становлением земледелия или высокоразвитого собирательства. Однако, в отношении лошади это положение не может быть верным. Дело в том, что приручение и одомашнивание лошади взаимосвязано. В энеолите идея содержания животных в загоне "на мясо" переросла в идею использования лошади для пастушества и охоты. Это принципиально важный момент в раскрытии механизма одомашнивания лошади. Лошадь стала использоваться не только как резерв пищи, но и как средство труда, охоты и пастушества. Он был новый, высший этап в развитии хозяйства потребляющего типа и одновременно начальный этап производящего хозяйства.
Следует подчеркнуть, что в урало-казахстанских степях в эпоху энеолита
сложились экологические ниши с изрезанным зональным ландшафтом, способствующие резкому увеличению поголовья диких лошадей. Эти ниши соответствовали поведенческим особенностям лошади, для которой в табунном
состоянии существует рефлекторная граница обитания в рамках 120-150 км. Всадник на лошади - ещё не пастух, но уже и не охотник в полном смысле этого слова, получил возможность следовать за свободно пасущимся табуном,
осуществлять за ним наблюдение и контроль, а также выбраковку отдельных
особей или помещение их в загон.
Приручение лошади для использования её в качестве инструмента охоты, с точки зрения доместикации, первоначально было процессом адаптивным, стихийным. Этот процесс протекал с перерывами, крайне медленно, вероятно, на протяжении всего позднего неолита-энеолита. И только в конце позднего энеолита, в условиях экологического кризиса, человек в полной мере осознал коневодство как важнейшую отрасль хозяйства, но уже в системе многоотраслевого скотоводства.
Использование лошади коренным образом изменило условия охоты в пользу человека и несравненно увеличило производительность труда. Возможность контроля за диким стадом, содержание определенного поголовья лошадей в загонах, которые играли функции современных огороженных пастбищ, высокоразвитое рыболовство - всё это обеспечивало необычайно высокий уровень социально-экономического развития ботайского общества.
Одним из существенных материалов в изучении одомашнения животных
считается подробная характеристика остеологических источников. Относительно надежная информация получена нами после анализа 133
тысячи костей конечности (пястных, плюсневых, пяточных, таранных и фаланг
пальцев конечностей), происходящих из всех горизонтов различных раскопов
поселения, начиная с 10-20 см от поверхности земли, до 100-110 см глубины. 29,1% принадлежали молодым особям (до 5 лет). Различие и сходство отмечается и при сравнении характера эмалевого рисунка на зубах ботайских лошадей и зубах позднеплейстоценовых лошадей, для которых, например, свойственно разделение мезостиля только на предкоренных зубах или премолярах. У лошадей из Ботая есть зубы, рисунок эмали на которых имеет сходство с зубами позднеплейстоценовых лошадей. В то же время есть зубы, отличающиеся от последних тем, что у них имеется расширенный и даже раздвоенный мезостиль и на коренных зубах, т. е. молярах, что является признаком прогрессивным, как и удлиненный протокон у настоящих лошадей.
Результатом сравнительно-анатомических исследований по измерениям,
костей, установлено, что цифры промеров ботайских лошадей лежат в пределах колебаний параметров лошадей эпохи бронзы, на территории Казахстана, Восточной Европы, а также наблюдается сходство с параметрами отдельных костей лошади из неолитического поселения Дереивка, о чем свидетельствуют факты приводимые Бибиковой. Поэтому мы считаем, что, несмотря на недостаточную изученность доместикационных признаков у домашних лошадей раннего времени, по полученным промерам и с учетом данных археологии, о хозяйственном укладе поселенцев, ботайскую лошадь можно отнести к одомашненной форме.
Еще одним доказательством одомашненности ботайской лошади является
факт массового нахождения костей одного вида на поселении. В.И. Цалкин писал: «Мы не видим оснований считать костные остатки лошадей, встречающиеся в неолитических и энеолитических поселениях Юго-Восточной Европы, принадлежащими именно диким животным… более правильно рассматривать их как происходящие уже от домашних особей». Он считал, что «аридные степи крайнего юго-востока Европы и Заволжья были той естественной средой, в которой могла успешно протекать доместикация лошади». Все эти примеры по Юго-Восточной Европе и Заволжью показывают, что Ботай по количеству костей лошади также является удачным примером коневодческого поселения, факт существования которого еще более расширяет наши представления о расширении границ восточного ареала доместикации лошадей и перемещает эти границы в Казахстан.
По костям ботайской лошади, впервые получена возможность установить
абсолютные размеры по отдельным параметрам и вычислить их пропорции. Носителями ботайской культуры явились наши предки. Они жили большими поселениями, а «ядром» их хозяйственной системы, несомненно, было коневодство. Население занималось охотой, рыболовством, обработкой кости,
дерева, камня, глины. В то время обитали миллионы диких лошадей. Чтобы успешно на них охотиться, человеку приходилось использовать домашних. Данные американского ученого Д. Энтони показывают: десятая часть найденных при раскопках зубов ботайских лошадей носит следы от костяных и волосяных удил. Есть и другие археологические доказательства одомашнивания ботайской лошади: застежки пут, фрагменты удил.
В контексте изложенного рассмотрим теперь основные артефакты, свидетельствующие о наличии коневодства у ботайцев. В научной литературе общепризнано, что основным археологическим фактом существования одомашненной лошади является наличие псалиев.
Факты эти бесспорны для эпохи бронзы, когда лошадь стала широко использоваться в качестве транспортного животного в колесницах или для верховой езды. Однако надо иметь в виду, что в строгом управлении конём
большую роль играли не собственно псалии в качестве самостоятельного элемента сбруи, а вместе с удилами, как ее составная часть. Удила, как правило, не сохранились так как, по мнению специалистов, они могли быть ременными или волосяными.
Псалии типологически делятся в основном на два вида: стержневидные и
дисковидные. Возникнув в глубокой древности, костяные стержневидные псалии эволюционировали в металлические стержневидные с двумя или тремя
отверстиями. В дальнейшем они были заменены обычным стальным кольцом.
Дисковидные псалии эпохи бронзы более вариабельны и известны лишь для
средней бронзы Старого Света. Специфически обработанные ручки псалиев в виде замков заставляют считать эти изделия скорее элементами псалия или оголовья, игравших двойную функцию: функцию управления и функцию оберегов - талисманов коней. О существовании блях - оберегах свидетельствует орнамент на лицевой поверхности дисковидных изделий. Есть и данные этнографии о специальных бляхах-оберегах.
Материалы лаборатории «Археологии и культурогенеза» Кокшетауского
университета по Ботаю были подвергнуты тщательному трасологическому изучению. Результаты анализа сопоставлены с характером следов сработанности на аналогичных этнографических предметах казахстанского региона.
Так, в результате исследования сегментовидных роговых изделий из поселка Тюбек установлено функциональное их использование. Один предмет длиной 9,5 см вырезан из рога. Он сегментовидной формы, один его конец - овально- уплощенный, с отверстием, другой – клиновидный, с прочерченной ромбической сеткой и двумя отверстиями на широких плоскостях. Сетка нанесена с целью обеспечения максимального сцепления с другим элементом узды. Плоскости двух частей взаимоперпендикулярны.
Отверстие на округлом конце, диаметром 0,6 см разбито, видимо, в процессе использования. Второе отверстие диаметром 0,6 см, просверлено на
противоположном конце широкой плоскости. Расстояние между первым и вторым отверстием 6,2 см. Диаметр третьего отверстия не устанавливается, но, судя по сохранившемуся следу, оно находилось на расстоянии 2,2 см от первого. Канал второго отверстия и выходы не разбиты, что свидетельствует о жёстком креплении этого конца изделия в деревянной или костяной обойме и соединенным деревянным шпеньком. Поверхность изделия покрыта выщербинами, царапинами, фиксируются линейные микроследы продольного направления. Отмеченные конструктивные особенности предмета позволяют предположить его полифункциональность.
Показательно в этой связи изображение головы лошади из могильника
Аржан с недоуздком и широкой рифленой бляхой на лбу. Оленеводы - селькупы в зависимости от характера оленя (смирный или агрессивный) одевают недоуздок по-разному. Если олень смирный, то недоуздок надевают пластинками под шею, если олень агрессивный, непослушный, то оголовье одевается пластинками на лоб.
При натяжении повода пластинки острыми гранями могут до крови вонзиться в тело и держать животное в послушании.
Микроанализ поверхности одного из изделий позволил выявить тонкие
нитевидные поперечно расположенные следы на срединной части заполированной поверхности. Следы сработанности располагаются не равномерно, а концентрируются на внутренней поверхности паза, ближе к сохранившемуся шипу.
В работах археологов аналогичные предметы трактуются как псалии или как наконечники гарпунов. Но, судя по характеру сработанности на поверхностях, а также на основании археологического и исторического контекстов, эти изделия определяются как застёжки пут.
Две разновидности предлагаемых застежек свидетельствуют, видимо, о
различных модификациях пут - двуножниках и треножниках, что хорошо подтверждает этнографический материал. На принадлежность этих изделий к
застёжкам указывают не только многочисленные данные по коневодству, но и
аналогии в оленьих и собачьих упряжках.
Достаточно близкие аналогии мы находим среди элементов конской
упряжки в скифо-сибирских древностях.
По данным профессора В.Зайберта, первые результаты изучения находок
позволили выяснить, что степи Центральной Азии и Северо-Казахстанский регион, в частности, являлись территорией, где очень динамично происходили культурно- исторические процессы. «Судя по стилизованному изображению колес и животного на одном из фрагментов сосуда, можно предположить существование у ботайцев колесного транспорта» – пишет автор.
Судя по приведенным аналогиям застежек пут и псалий из раннего
железного века и средневековья с одной стороны, и энеолитических и бронзовых памятников Евразии с другой, можно констатировать, что историческая устойчивость типов связана с традиционностью ведения скотоводческого хозяйства, приемов тренинга животных и пастушеством, на протяжении многих эпох. Кроме чисто функциональной нагрузки путы, элементы недоуздков, псалии носили и мировоззренческую нагрузку. Они могли восприниматься как предметы, обладающие магическими свойствами, либо как предметы, отражающие тотемные и сакрально-космогонистические представления.
Таким образом, степной символ, дикая лошадь, встречавшаяся в Казахстане в изобилии, к середине XIX века была полностью истреблена. Принимая во внимание факт многочисленности и типичности дикой лошади для наших степей, и очевидно высокую туристскую привлекательность диких лошадей и удобство лошади для создания художественного образа, считаем, что ботайская лошадь (казахская) могла бы стать объективным туристским брендом Северного Казахстана. Дикая лошадь может быть изображена и в системе символов, например, вместе со скалой Окжетпес или уникальными чашами озер Айыртау.
Из данной статьи можно сделать вывод, что наша страна играла важную роль в доместикации дикой лошади и являлась очагом одомашнивания[10].