ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 25.10.2023
Просмотров: 379
Скачиваний: 3
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
– Но ведь все вы прекрасно обучены рукопашному бою. Вы сами,
Гомес – словом, все без исключения.
– Я не думаю, что этого окажется достаточно.
– Виктор…
– При всем моем уважении к вам, мисс Крамер, должен заметить, что вы не желаете взглянуть в лицо фактам, – упрямо проговорил Баретто. – Вы уже потеряли двоих человек. Даже троих, если считать Трауба.
– Нет, Виктор. Мы не теряли никого.
– Совершенно точно вы потеряли Трауба.
– Мы не теряли доктора Трауба, – возразила она. – Трауб пошел на это сам, находясь в глубокой депрессии.
– Вы полагаете, что дело было в депрессии?
– Мы знаем это совершенно точно, Виктор. После смерти жены, он пребывал в чрезвычайно подавленном состоянии, подумывал о
самоубийстве. Невзирая на то, что он перекрыл лимит перемещений,
доктор пожелал отправиться туда еще раз, чтобы посмотреть, нельзя ли еще усовершенствовать технологию. Он считал, что знает, как переделать аппараты, чтобы уменьшить количество ошибок транскрипции Но, судя по всему, его идея оказалась неверной. Именно поэтому он закончил свою жизнь в аризонской пустыне. Лично я не думаю, что он вообще намеревался возвратиться. Я считаю, что это было самоубийством.
– И вы потеряли Роба, – буркнул Баретто. – Он-то не совершал никакого проклятого самоубийства.
Крамер вздохнула. Роб Декард был одним из первых наблюдателей,
отправленных в иную вселенную почти два года тому назад. И он был одним из первых людей, в организме которых обнаружились ошибки транскрипции.
– Это случилось на ранней стадии проекта, Виктор. Технология была еще слабо отработана. И вы прекрасно знаете, как все происходило. После нескольких переходов у Роба начали проявляться незначительные отклонения. Он настаивал на продолжении работы. Но мы не теряли его.
– Он вышел и больше не вернулся, – сказал Баретто. – Вот в чем суть.
– Роб точно знал, что делал.
– И теперь Профессор.
– Мы не потеряли Профессора, – возразила женщина. – Он все еще жив.
– Вы надеетесь на это. И все же вы не знаете, почему он не вернулся.
– Виктор…
– Я всего лишь хочу сказать, – продолжал Баретто, – что в данном
случае оснащение не соответствует профилю миссии. Вы толкаете нас на ненужный риск.
– Вы можете остаться здесь, – вкрадчивым голосом заметила Крамер.
– Нет, черт возьми. Я этого не говорил.
– Вы не обязаны рисковать.
– Нет. Я отправляюсь.
– Что ж, тогда правила остаются теми же. Ни один продукт современной технологии не должен вноситься в мир. Понятно?
– Понятно.
– А ученые не должны знать ни об одном из случаев, которые мы только что обсуждали.
– Нет, нет, разрази меня гром. Я же профессионал.
– Вот и отлично, – одобрила подчиненного Крамер.
Она проводила его взглядом. Баретто был явно обижен, но тем не менее собирался совершить переход. Они всегда так поступали в конце концов. «И правило тоже было важным», – подумала она. Несмотря на то что Дониджер любил при случае произнести небольшую речь, в которой утверждалось, что историю изменить нельзя, доподлинно этого никто не знал – и не хотел рисковать проверкой этого на практике. Они не хотели доставлять в прошлое современное оружие и другие предметы, созданные развитой технологией, а также пластик.
И никогда не делали этого.
* * *
Стерн и его товарищи по экспедиции сидели в креслах с высокими спинками. На стенах помещения висели карты. Сьюзен Гомес, та самая женщина, которая недавно на их глазах совершила путешествие в аппарате,
говорила в бодрой энергичной манере, которая, правда, казалась Стерну чересчур торопливой.
– Мы направляемся, – сказала она, – в монастырь Сен-Мер на реке
Дордонь, в юго-западной Франции. Мы прибудем туда в 8:04 утра в четверг, 7 апреля 1357 года – таким числом датировано послание
Профессора. Нам это на руку, потому что именно в этот день в
Кастельгарде состоится турнир, на который соберется множество народу со всей округи, и мы будем не слишком заметны. Она указала на одну из карт.
– Просто для того, чтобы легче сориентироваться: монастырь – здесь.
Кастельгард находится на другом берегу реки. Вот тут, на скалах выше
– Вы можете остаться здесь, – вкрадчивым голосом заметила Крамер.
– Нет, черт возьми. Я этого не говорил.
– Вы не обязаны рисковать.
– Нет. Я отправляюсь.
– Что ж, тогда правила остаются теми же. Ни один продукт современной технологии не должен вноситься в мир. Понятно?
– Понятно.
– А ученые не должны знать ни об одном из случаев, которые мы только что обсуждали.
– Нет, нет, разрази меня гром. Я же профессионал.
– Вот и отлично, – одобрила подчиненного Крамер.
Она проводила его взглядом. Баретто был явно обижен, но тем не менее собирался совершить переход. Они всегда так поступали в конце концов. «И правило тоже было важным», – подумала она. Несмотря на то что Дониджер любил при случае произнести небольшую речь, в которой утверждалось, что историю изменить нельзя, доподлинно этого никто не знал – и не хотел рисковать проверкой этого на практике. Они не хотели доставлять в прошлое современное оружие и другие предметы, созданные развитой технологией, а также пластик.
И никогда не делали этого.
* * *
Стерн и его товарищи по экспедиции сидели в креслах с высокими спинками. На стенах помещения висели карты. Сьюзен Гомес, та самая женщина, которая недавно на их глазах совершила путешествие в аппарате,
говорила в бодрой энергичной манере, которая, правда, казалась Стерну чересчур торопливой.
– Мы направляемся, – сказала она, – в монастырь Сен-Мер на реке
Дордонь, в юго-западной Франции. Мы прибудем туда в 8:04 утра в четверг, 7 апреля 1357 года – таким числом датировано послание
Профессора. Нам это на руку, потому что именно в этот день в
Кастельгарде состоится турнир, на который соберется множество народу со всей округи, и мы будем не слишком заметны. Она указала на одну из карт.
– Просто для того, чтобы легче сориентироваться: монастырь – здесь.
Кастельгард находится на другом берегу реки. Вот тут, на скалах выше
монастыря, расположена крепость Ла-Рок. Есть вопросы?
Слушатели дружно помотали головами.
– Хорошо. Ситуация в области несколько неопределенная. Как вы знаете, апрель 1357 года приходится примерно на двадцатый год Столетней войны. Прошло семь месяцев после того, как англичане одержали победу при Пуатье и взяли в плен короля Франции. Французский король содержится в заточении в ожидании выкупа. А Франция без короля охвачена волнениями.
В настоящее время Кастельгард находится в руках сэра Оливера де
Ванна, британского рыцаря, родившегося во Франции. Оливер завладел также и крепостью Ла-Рок и укрепляет ее защитные сооружения. Сэр
Оливер неприятный тип, прославившийся своим плохим характером. Его называют Мясником из Кресси: за жестокость, проявленную в том сражении.
– Значит, Оливер сейчас держит в руках оба города? – спросил Марек.
– В данный момент да. Однако группа рыцарей-ренегатов во главе с лишенным духовного сана священником по имени Арно де Серволь…
– Прозванным Архипастырем, – добавил Марек.
– Совершенно верно. Архипастырем, – приближается к этому району и, несомненно, попытается захватить замки Оливера. Мы полагаем, что
Архипастырь находится еще в нескольких днях пути. Но сражение может вспыхнуть в любое время, так что мы будем действовать как можно быстрее.
Она перешла к другой карте, большего масштаба. На ней были выделены монастырские строения.
– Мы прибудем приблизительно сюда, на опушку леса Сен-Мер. Из этой точки мы сможем непосредственно разглядеть территорию монастыря.
Поскольку послание Профессора прибыло из монастыря, то прежде всего мы туда и отправимся. Как вы знаете, главная монастырская трапеза происходит ежедневно в десять часов утра, и Профессор, вероятно, будет в ней участвовать. Если нам повезет, то мы встретим его там и вернем домой.
– Но откуда вам известны все эти подробности? – спросил Марек. – Я
считал, что в этот мир еще никто не углублялся.
– Правильно. Никто там и не был. Но наблюдатели, находившиеся возле аппаратов, видели довольно много, так что нам кое-что известно о том времени. Еще вопросы?
Археологи снова помотали головами.
– Хорошо. Очень важно, чтобы мы успели обнаружить Профессора,
пока он еще находится в монастыре. Если он переедет – или его перевезут –
Слушатели дружно помотали головами.
– Хорошо. Ситуация в области несколько неопределенная. Как вы знаете, апрель 1357 года приходится примерно на двадцатый год Столетней войны. Прошло семь месяцев после того, как англичане одержали победу при Пуатье и взяли в плен короля Франции. Французский король содержится в заточении в ожидании выкупа. А Франция без короля охвачена волнениями.
В настоящее время Кастельгард находится в руках сэра Оливера де
Ванна, британского рыцаря, родившегося во Франции. Оливер завладел также и крепостью Ла-Рок и укрепляет ее защитные сооружения. Сэр
Оливер неприятный тип, прославившийся своим плохим характером. Его называют Мясником из Кресси: за жестокость, проявленную в том сражении.
– Значит, Оливер сейчас держит в руках оба города? – спросил Марек.
– В данный момент да. Однако группа рыцарей-ренегатов во главе с лишенным духовного сана священником по имени Арно де Серволь…
– Прозванным Архипастырем, – добавил Марек.
– Совершенно верно. Архипастырем, – приближается к этому району и, несомненно, попытается захватить замки Оливера. Мы полагаем, что
Архипастырь находится еще в нескольких днях пути. Но сражение может вспыхнуть в любое время, так что мы будем действовать как можно быстрее.
Она перешла к другой карте, большего масштаба. На ней были выделены монастырские строения.
– Мы прибудем приблизительно сюда, на опушку леса Сен-Мер. Из этой точки мы сможем непосредственно разглядеть территорию монастыря.
Поскольку послание Профессора прибыло из монастыря, то прежде всего мы туда и отправимся. Как вы знаете, главная монастырская трапеза происходит ежедневно в десять часов утра, и Профессор, вероятно, будет в ней участвовать. Если нам повезет, то мы встретим его там и вернем домой.
– Но откуда вам известны все эти подробности? – спросил Марек. – Я
считал, что в этот мир еще никто не углублялся.
– Правильно. Никто там и не был. Но наблюдатели, находившиеся возле аппаратов, видели довольно много, так что нам кое-что известно о том времени. Еще вопросы?
Археологи снова помотали головами.
– Хорошо. Очень важно, чтобы мы успели обнаружить Профессора,
пока он еще находится в монастыре. Если он переедет – или его перевезут –
в Кастельгард или Ла-Рок, дело станет намного сложнее. Нам предстоит очень трудная миссия. Я рассчитываю, что она займет от двух до трех часов. При любых обстоятельствах мы будем держаться вместе. Если кто- то из нас отобьется от остальных, нужно будет собраться вместе при помощи наушников Мы найдем Профессора и сразу же вернемся назад.
Идет?
– Идет.
– С вами будут двое сопровождающих: я и Виктор Баретто; вон он, в углу. Поздоровайся, Вик.
Вторым сопровождающим оказался крепкий и тренированный,
неприветливый с виду человек, похожий на отставного моряка. Его сшитое из грубой ткани средневековое облачение больше смахивало на крестьянское и было просторнее, чем одежды археологов. Баретто наклонил голову и помахал рукой в знак приветствия. Было заметно, что у него плохое настроение.
– Прекрасно, – бодро заметила Гомес. – Еще вопросы?
– Профессор Джонстон находится там три дня? – спросил Крис.
– Правильно.
– Кем его могут считать местные жители?
– Нам это неизвестно, – ответила Гомес. – И самое главное – нам неизвестно, почему он покинул аппарат. У него, вероятно, была для этого причина. Но раз уж он оказался в мире, ему было бы проще всего выдать себя за писаря или ученого из Лондона, отправившегося в паломничество к
Сантьяго-де-Компостела, в Испанию. Сен-Мер находится рядом с обычным маршрутом паломников, и поэтому ни у кого не вызовет удивления пилигрим, решивший остаться здесь на денек-другой, а то и на неделю
Особенно если он завяжет дружбу со здешним аббатом – это настоящая личность. Возможно, Профессор так и сделал. А может быть, и нет. Мы просто ничего не знаем.
– Но подождите минуточку, – сказал Крис Хьюджес. – Разве его присутствие там не изменит местную историю? Разве он не окажет влияния на ход событий?
– Нет. Этого не будет.
– Но откуда вы знаете?
– Потому что этого не может быть.
– Но как же насчет парадоксов времени?
– Парадоксов времени? – чуть растерянно переспросила женщина.
– Ну конечно, – вмешался Стерн. – Ну, знаете, человек возвращается назад во времени и убивает там собственного дедушку и поэтому не может
Идет?
– Идет.
– С вами будут двое сопровождающих: я и Виктор Баретто; вон он, в углу. Поздоровайся, Вик.
Вторым сопровождающим оказался крепкий и тренированный,
неприветливый с виду человек, похожий на отставного моряка. Его сшитое из грубой ткани средневековое облачение больше смахивало на крестьянское и было просторнее, чем одежды археологов. Баретто наклонил голову и помахал рукой в знак приветствия. Было заметно, что у него плохое настроение.
– Прекрасно, – бодро заметила Гомес. – Еще вопросы?
– Профессор Джонстон находится там три дня? – спросил Крис.
– Правильно.
– Кем его могут считать местные жители?
– Нам это неизвестно, – ответила Гомес. – И самое главное – нам неизвестно, почему он покинул аппарат. У него, вероятно, была для этого причина. Но раз уж он оказался в мире, ему было бы проще всего выдать себя за писаря или ученого из Лондона, отправившегося в паломничество к
Сантьяго-де-Компостела, в Испанию. Сен-Мер находится рядом с обычным маршрутом паломников, и поэтому ни у кого не вызовет удивления пилигрим, решивший остаться здесь на денек-другой, а то и на неделю
Особенно если он завяжет дружбу со здешним аббатом – это настоящая личность. Возможно, Профессор так и сделал. А может быть, и нет. Мы просто ничего не знаем.
– Но подождите минуточку, – сказал Крис Хьюджес. – Разве его присутствие там не изменит местную историю? Разве он не окажет влияния на ход событий?
– Нет. Этого не будет.
– Но откуда вы знаете?
– Потому что этого не может быть.
– Но как же насчет парадоксов времени?
– Парадоксов времени? – чуть растерянно переспросила женщина.
– Ну конечно, – вмешался Стерн. – Ну, знаете, человек возвращается назад во времени и убивает там собственного дедушку и поэтому не может
родиться на свет и снова вернуться и убить дедушку…
– Ах это! – Она нетерпеливо взмахнула рукой. – Никаких парадоксов времени не существует.
– То есть как не существует? Бесспорно, они должны быть…
– Нет, их не существует, – произнес уверенный голос у них за спинами. Обернувшись, археологи увидели Дониджера. – Парадоксов времени не может быть.
– Ах это! – Она нетерпеливо взмахнула рукой. – Никаких парадоксов времени не существует.
– То есть как не существует? Бесспорно, они должны быть…
– Нет, их не существует, – произнес уверенный голос у них за спинами. Обернувшись, археологи увидели Дониджера. – Парадоксов времени не может быть.
1 ... 12 13 14 15 16 17 18 19 ... 48
* * *
– То есть как? – повторил Стерн. Он почувствовал себя задетым той резкостью, с которой был отметен в сторону его вопрос.
– Так называемые «парадоксы времени», – сказал Дониджер, – на самом деле не касаются времени. Они касаются представлений об истории,
представлений привлекательных, но неверных. Привлекательных тем, что они могут польстить вашему мнению о себе: якобы вы в состоянии повлиять на ход событий. И неверных, так как вы ни в коем случае не можете совершить этого.
– Вы хотите сказать, что оказать влияние на ход событий невозможно?
– Нет.
– Но ведь это не так. Человек может .
– Нет. Человек не может. Легче всего рассмотреть это на примере из современной жизни. Ну, скажем, вы идете на бейсбольный матч.
Встречаются «Янки» и «Метрополитене». «Янки» наверняка должны победить. Вы хотите изменить результат, чтобы выиграли «Мете». Что вы можете сделать? Вы всего лишь один человек в огромной толпе. Если вы попытаетесь пролезть в раздевалку игроков, то вас остановят. Если вы станете прорываться на поле, вас выгонят со стадиона. Любые из обычных действий, доступных вам, закончатся безрезультатно и не окажут влияния на исход игры.
Но, допустим, вы решили прибегнуть к более решительным действиям: застрелить питчера «Янки». Но в то же мгновение, когда вы достанете оружие, вас, вне всякого сомнения, скрутят окружающие болельщики. Если вам все же удастся произвести выстрел, вы почти наверняка промажете И даже если вы попадете в питчера, то что из того?
На его место встанет другой игрок, не хуже, а то и лучше, и «Янки» все равно выиграют матч.
Вы можете пойти по совсем уж экстремальному пути. Выпустить
нервно-паралитический газ и убить всех находящихся на стадионе. И снова вы вряд ли преуспеете – по тем же самым причинам, из-за которых не смогли как следует выстрелить. Но даже если вам удастся убить всех присутствовавших на матче, вы все равно не измените этим результат игры.
Вы можете доказывать, что направили ход истории по другому руслу – и,
возможно, так оно и будет, – но вы не смогли обеспечить «Мете» победу.
На самом деле не существует никаких путей для того, чтобы изменить ход игры. Вы всегда останетесь тем, кем были прежде: зрителем.
И этот же самый принцип применим к подавляющему большинству исторических обстоятельств. Отдельно взятый человек способен сделать слишком мало для того, чтобы оказать хоть какое-то заметное воздействие на ход событий. Конечно, большие массы людей могут изменить историю.
Но один человек? Ни в коем случае.
– Возможно, так, – не уступал Стерн, – но я могу убить моего дедушку.
И если он мертв, то я не могу родиться, не могу существовать и во второй раз убить его А это и есть парадокс.
– Да, это верно, если допустить, что вы на самом деле убьете своего дедушку. Но на практике может оказаться, что сделать это очень трудно. В
жизни многое идет не так, как хотелось бы. Вы можете не встретиться с ним в нужное время. Вас по дороге может сбить автобус. Вы можете влюбиться. Или оказаться в полицейском участке. Вы можете убить его слишком поздно, после того, как ваш родитель уже был зачат Вы можете даже встретиться с ним лицом к лицу и обнаружить, что не способны нажать на спусковой крючок.
– Но в теории.. – попробовал прервать Дониджера Стерн.
– Когда мы имеем дело с историей, теории ничего не стоят, –
Дониджер высокомерно взмахнул рукой. – Теория ценна только в том случае, если дает возможность предсказывать будущие результаты. Но история – это свод сведений о человеческих поступках, а человеческие поступки не может предсказать никакая теория.
Он с довольным видом потер руки.
– А теперь, может быть, покончим с рассуждениями и возьмемся за дело?
Раздались невнятные возгласы, выражающие не то согласие, не то сомнение.
Стерн громко откашлялся.
– Вообще-то, – сказал он, – не думаю, что я отправлюсь туда.
Вы можете доказывать, что направили ход истории по другому руслу – и,
возможно, так оно и будет, – но вы не смогли обеспечить «Мете» победу.
На самом деле не существует никаких путей для того, чтобы изменить ход игры. Вы всегда останетесь тем, кем были прежде: зрителем.
И этот же самый принцип применим к подавляющему большинству исторических обстоятельств. Отдельно взятый человек способен сделать слишком мало для того, чтобы оказать хоть какое-то заметное воздействие на ход событий. Конечно, большие массы людей могут изменить историю.
Но один человек? Ни в коем случае.
– Возможно, так, – не уступал Стерн, – но я могу убить моего дедушку.
И если он мертв, то я не могу родиться, не могу существовать и во второй раз убить его А это и есть парадокс.
– Да, это верно, если допустить, что вы на самом деле убьете своего дедушку. Но на практике может оказаться, что сделать это очень трудно. В
жизни многое идет не так, как хотелось бы. Вы можете не встретиться с ним в нужное время. Вас по дороге может сбить автобус. Вы можете влюбиться. Или оказаться в полицейском участке. Вы можете убить его слишком поздно, после того, как ваш родитель уже был зачат Вы можете даже встретиться с ним лицом к лицу и обнаружить, что не способны нажать на спусковой крючок.
– Но в теории.. – попробовал прервать Дониджера Стерн.
– Когда мы имеем дело с историей, теории ничего не стоят, –
Дониджер высокомерно взмахнул рукой. – Теория ценна только в том случае, если дает возможность предсказывать будущие результаты. Но история – это свод сведений о человеческих поступках, а человеческие поступки не может предсказать никакая теория.
Он с довольным видом потер руки.
– А теперь, может быть, покончим с рассуждениями и возьмемся за дело?
Раздались невнятные возгласы, выражающие не то согласие, не то сомнение.
Стерн громко откашлялся.
– Вообще-то, – сказал он, – не думаю, что я отправлюсь туда.
* * *
Марек был готов к этому. Он наблюдал за Стерном на протяжении всей беседы и заметил, что тот все больше ерзал в кресле по мере того, как его волнение усиливалось. Тревога Стерна неуклонно возрастала начиная с первых же минут их поездки.
У самого Марека не было никаких сомнений по поводу путешествия в иное время. С юности он мечтал о средневековом мире, ощущал, как дышит воздухом того времени, видел себя в Варбурге и Каркассонне,
Авиньоне и Милане. Он представлял себя среди уэльских воинов под предводительством Эдуарда I. Он в подробностях знал, словно видел это воочию, как жители Кале сдают свой город, он не растерялся бы на ярмарке в Шампани. Он в своих мечтах жил в роскошных дворцах Элеоноры
Аквитанской и герцога Беррийского. Марек намеревался совершить эту поездку, невзирая ни на что. Что же касается Стерна ..
– Прошу прощения, – говорил тем временем Стерн, – это не мое дело.
Я присоединился к команде Профессора только потому, что моя знакомая поехала с летней школой в Тулузу и я хотел быть поближе к ней. Я не историк, а физик, техник. И, так или иначе, я не считаю это мероприятие безопасным.
– Вы не верите в наши аппараты? – с оттенком удивления спросил
Дониджер.
– Нет, я не доверяю этому месту и этому времени. 1357 год. После поражения при Пуатье во Франции началась гражданская война. Повсюду бродят шайки беглых ратников, они грабят всех и каждого. Повсюду бандиты, головорезы, никто и не помнит слово «закон».
Марек кивнул. Вообще-то Стерн даже преуменьшал опасность ситуации. Четырнадцатое столетие стало временем агонии отживающего мира, и эта агония была очень болезненной и опасной. Это был религиозный мир; большинство людей посещали церковь по меньшей мере один раз в день Но этот мир находился в непререкаемой власти насилия;
вторгшиеся войска стремились прикончить всех обитателей завоеванной местности, женщин и детей, как правило, рубили насмерть, беременных женщин потрошили ради развлечения Это был мир, в котором родились лицемерные идеалы рыцарства, но те же самые рыцари бессовестно разбойничали и убивали всех направо и налево, мир, в котором женщинам полагалось быть слабыми и хрупкими, но они тем не менее создавали и преумножали состояния, командовали замками, по прихоти выбирали себе
любовников и меняли их, замышляли и осуществляли убийства и мятежи.
Это был мир, в котором границы и отношения между вассалами и сюзеренами, союзниками, просто соседями менялись ежедневно, где клятвы в вечной и нерушимой верности не стоили вовсе ничего, и все об этом знали, Это был мир смерти, повальных эпидемий, непрерывных войн.
– Я, конечно, ни в малейшей степени не хотел бы принуждать вас. –
заговорил Гордон, обращаясь к Стерну.
– И не забывайте, – вмешался Дониджер, – вы будете не одни Мы посылаем с вами охранников.
– Прошу прощения, – повторял Стерн, – прошу прощения.
Наконец в разговор вмешался Марек:
– Пусть он остается. Он прав. Это не его время и не его дело.
– Ну, раз уж ты заговорил об этом, – вступил в разговор Крис, – я подумал: это ведь и не мое время. Я больше специализируюсь по второй половине тринадцатого века, чем по середине четырнадцатого. Может быть, мне лучше остаться с Дэвидом..
– Забудь об этом, – ответил Марек, громко хлопнув Криса по плечу. –
Ты наверняка что-нибудь знаешь и об этом времени. – Марек отреагировал на слова Криса легко и весело, хотя и знал, что это была не только шутка.
Не только.
* * *
В просторном зале-пещере было прохладно. Ноги людей почти по колено скрывались в холодном тумане. Подходя к аппаратам, они оставили в тумане дорожки за собой.
Четыре клетки стояли рядом друг с другом, их станины были соединены проводами. Пятая находилась чуть поодаль.
– Это моя, – сказал Баретто. Он вошел в отдельно стоявшую клетку и замер там, выпрямившись, глядя вперед, в ожидании.
Сьюзен Гомес вошла в одну из четырех клеток.
– Все остальные идут со мной, – сказала она.
Марек, Кейт и Крис забрались в клетки рядом с ней. Аппараты,
похоже, стояли на каких-то амортизаторах, и, когда люди заходили в них,
клетки слегка покачивались.
– Все на месте?
Археологи закивали, забормотали что-то в знак своей готовности.
– Леди первая, – объявил Баретто.
Это был мир, в котором границы и отношения между вассалами и сюзеренами, союзниками, просто соседями менялись ежедневно, где клятвы в вечной и нерушимой верности не стоили вовсе ничего, и все об этом знали, Это был мир смерти, повальных эпидемий, непрерывных войн.
– Я, конечно, ни в малейшей степени не хотел бы принуждать вас. –
заговорил Гордон, обращаясь к Стерну.
– И не забывайте, – вмешался Дониджер, – вы будете не одни Мы посылаем с вами охранников.
– Прошу прощения, – повторял Стерн, – прошу прощения.
Наконец в разговор вмешался Марек:
– Пусть он остается. Он прав. Это не его время и не его дело.
– Ну, раз уж ты заговорил об этом, – вступил в разговор Крис, – я подумал: это ведь и не мое время. Я больше специализируюсь по второй половине тринадцатого века, чем по середине четырнадцатого. Может быть, мне лучше остаться с Дэвидом..
– Забудь об этом, – ответил Марек, громко хлопнув Криса по плечу. –
Ты наверняка что-нибудь знаешь и об этом времени. – Марек отреагировал на слова Криса легко и весело, хотя и знал, что это была не только шутка.
Не только.
* * *
В просторном зале-пещере было прохладно. Ноги людей почти по колено скрывались в холодном тумане. Подходя к аппаратам, они оставили в тумане дорожки за собой.
Четыре клетки стояли рядом друг с другом, их станины были соединены проводами. Пятая находилась чуть поодаль.
– Это моя, – сказал Баретто. Он вошел в отдельно стоявшую клетку и замер там, выпрямившись, глядя вперед, в ожидании.
Сьюзен Гомес вошла в одну из четырех клеток.
– Все остальные идут со мной, – сказала она.
Марек, Кейт и Крис забрались в клетки рядом с ней. Аппараты,
похоже, стояли на каких-то амортизаторах, и, когда люди заходили в них,
клетки слегка покачивались.
– Все на месте?
Археологи закивали, забормотали что-то в знак своей готовности.
– Леди первая, – объявил Баретто.