Файл: Майкл крайтон стрела времени.pdf

поля он устроил тренировочный стенд со странной Т-образной установкой.
На одном конце перекладины был закреплен деревянный квадрат, а на другом – кожаный мешок, напоминавший боксерскую грушу.
Это и была квинтана, устройство настолько древнее, что еще тысячу лет тому назад часто встречалось на полях иллюстрированных монахами рукописей. Именно изучая старинные рисунки, Марек создал свою версию этого тренажера.
Сделать квинтану было вовсе не так уж и сложно; куда труднее оказалось раздобыть приличное копье. Это была проблема, с которой
Мареку приходилось вновь и вновь сталкиваться в его занятиях экспериментальной историей.
Даже самые простые и наиболее распространенные предметы прошлого было почти невозможно воспроизвести в современном мире. И это в условиях, когда благодаря спонсорам из МТК с деньгами затруднений не было.
В средневековые времена турнирные копья вытачивались на специальных деревянных токарных станках, куда помещались заготовки длиной более одиннадцати футов – этого требовал стандарт копья.
Но токарных станков такого размера в мире оставалось очень мало.
После напряженных поисков Марек обнаружил деревообрабатывающий завод в северной Италии, около австрийской границы. Там могли изготовить древко нужного ему размера, но удивились, услышав его начальный заказ: двадцать. «Копья ломаются, – объяснил он, – и мне их понадобится много». Чтобы не повредить лицо обломками, он приспособил к футбольному шлему своеобразное сетчатое забрало. Всякий раз,
появляясь на людях в этом шлеме, он привлекал всеобщее внимание.
Больше всего он напоминал сумасшедшего пасечника.
В конце концов Марек сдался перед современной технологией. Теперь он был вооружен алюминиевыми копьями, изготовленными компанией
«Бейсбольные биты». Алюминиевые копья были лучше сбалансированы;
он даже воспринимал их как более подлинные, хотя, конечно, в Средние века таких быть не могло. И поскольку проблема со щепками от сломанных копий больше не стояла, то теперь он ездил в обычном шлеме наездника.
Именно такой и был сейчас у него на голове.
Остановившись на краю поля, он помахал Крису, который налаживал квинтану.
– Крис! Готово?
Крис кивнул, развернул перекладину лицом к Мареку и махнул рукой.
Марек опустил копье и послал лошадь вперед.
Тренировка с квинтаной казалась простой, но это впечатление было

обманчивым. Наездник галопом подъезжал к «вешалке» и старался поразить закрепленный на ней квадрат острием копья. Если он попадал в цель, то должен был успеть пришпорить лошадь, чтобы успеть пролететь мимо, прежде чем перекладина развернется и кожаный мешок ударит его по голове. В старину – Марек знал это точно – мешки делали настолько тяжелыми, что от подобного удара неопытный наездник мог вылететь из седла. Но сам он подобрал такой вес, при котором можно было лишь получить чувствительную оплеуху.
В первой попытке Марек ударил точно в центр мишени, но не успел проскакать мимо и получил удар по левому уху. Он сдержал коня и повернул назад.
– Крис, почему бы тебе не попробовать?! – крикнул он.
– Может быть, попозже, – ответил Крис, разворачивая перекладину для следующей атаки.
Мареку удалось за последние дни пару раз уговорить Криса испытать свои силы в единоборстве с квинтаной. Но он подозревал, что причиной здесь был внезапно проснувшийся у последнего интерес ко всем тонкостям искусства верховой езды.
Марек развернул коня, вздернул его на дыбы и снова помчался к квинтане. Когда он только начал упражняться, попасть на полном галопе копьем в мишень размером всего в квадратный фут казалось ему невероятно трудным делом. Теперь он научился этому и, как правило,
поражал цель четыре раза из пяти.
Лошадь, громко стуча копытами, летела вперед. Марек опустил копье.
– Крис! Привет!
Крис обернулся и помахал рукой проезжавшей мимо девушке. В этот момент копье Марека ударило в цель, и кожаный мешок, пролетев по кругу,
с силой ударил Криса по лицу.
* * *
Крис лежал и сквозь гул в голове слушал звонкий девичий смех. Но девушка моментально соскочила с седла и помогла ему подняться на ноги.
– О, Крис, прости мне этот смех, – проворковала она со своим милым британским акцентом. – Это я во всем виновата. Мне ни в коем случае не следовало отвлекать тебя.
– Я в полном порядке, – угрюмо ответил он.
Он соскреб грязь с подбородка и теперь стоял перед нею, пытаясь

выдавить улыбку.
Как всегда, он был поражен ее красотой, особенно в этот момент, когда предвечернее солнце озаряло сзади ее белокурые волосы такого изумительного цвета. Лицо девушки как будто светилось, подчеркивая глубину ее фиалковых глаз Софи Рис-Хэмптон была самой красивой женщиной из всех, которых ему когда-либо в жизни довелось видеть. И
самой интеллигентной. И самой воспитанной. И самой соблазнительной.
– О, Крис, Крис, – проговорила Софи, поглаживая его лицо прохладными кончиками пальцев. – Правда, я прошу прощения. Ну, как ты?
Получше?
Софи была студенткой Челтенхэмского колледжа; ей было двадцать лет, на четыре года меньше, чем ему. Ее отец, Хью Хэмптон, был лондонским барристером
[18]
; он приобрел в этих местах сельский дом,
который предполагал сдавать на лето. В этом сезоне дом снимал
Профессор. Софи жила со своими друзьями в сельском доме поблизости.
Однажды, когда она приехала что-то забрать из кабинета отца, Крис увидел ее и намертво остолбенел.
«И это, похоже, определило характер наших отношений», – подумал он с сожалением.
Вот и сейчас Софи, взглянув на него, сказала:
– Мне льстит, Крис, что я произвожу на тебя такое впечатление. Но я опасаюсь за твое здоровье. – Она хихикнула и быстро чмокнула его в щеку
– Я звонила тебе сегодня.
– Знаю, но я был напрочь занят. У нас произошел кризис.
– Кризис? Что же представляет собой археологический кризис?
– Ничего удивительного. Стычка со спонсором.
– А-а. МТК. Из Нью-Мексико. – В ее устах название штата прозвучало так, словно она говорила о крае света. – Ты знаешь, они хотели купить ферму моего отца?
– Да ну?
– Они сказали, что им нужно снять этот участок на такой долгий срок,
что лучше было бы просто купить его. Конечно, отец отказал.
– Ну, разумеется, – он улыбнулся ей. – Пообедаем?
– О, Крис. Сегодня вечером я не могу. Но мы можем поехать завтра.
Поедем?
– Конечно.
– Утром? В десять часов?
– Отлично, – согласился он. – Увидимся в десять.
– Я не нарушаю твои рабочие планы?

– Ты же сама знаешь, что нарушаешь.
– Можно это сделать и в другой день.
– Нет-нет, – возразил он. – Завтра в десять утра.
– Заметано, – сказала она с потрясающей улыбкой.
Честно говоря, Софи Хэмптон была слишком красивой, имела слишком совершенную фигуру, слишком очаровательные манеры для того,
чтобы быть реальной земной девушкой. Марека ее присутствие тоже отвлекло от тренировки.
Но Крис был совершенно очарован.
Когда Софи отъехала, Марек предпринял очередную атаку. На сей раз
Крис благополучно уклонился от мешка.
– Тебя водят за нос, мой друг, – заявил Марек, направляясь назад.
– Возможно, – согласился Крис.
Но его нисколько не волновало, так ли все обстояло на самом деле.
* * *
Наступивший день застал Марека в монастыре, где он помогал Рику
Чангу раскапывать катакомбы. Они рыли здесь уже несколько недель. Дело продвигалось очень медленно, потому что им то и дело попадались человеческие останки. Всякий раз, натыкаясь на кости, они откладывали в сторону лопаты и продолжали рыть совочками, наподобие детских, и зубными щетками.
Рик Чанг был медиком-антропологом экспедиции. Взглянув на кусок кости с горошину величиной из очередного захоронения, он мог сказать, от правой или левой руки этот фрагмент, принадлежал мужчине или женщине,
ребенку или взрослому, древнему или современному.
Но человеческие останки, которые они находили здесь, озадачивали. С
одной стороны, они все принадлежали мужчинам, на многих крупных костях сохранились боевые повреждения. Некоторые черепа были пробиты стрелами. Именно так в четырнадцатом столетии погибало большинство солдат. Но никакие хроники ничего не сообщали о том, что монастырь подвергался нападениям. По крайней мере, известные им хроники.
Они нашли ржавую железку, похожую на обломок шлема, когда зазвонил сотовый телефон Марека. Это был Профессор.
– Как дела? – спросил Марек.
– Пока что прекрасно.
– Вы встречались с Дониджером?

– Да. Сегодня.
– И?
– Пока не знаю.
– Они все еще хотят форсировать восстановительные работы?
– Вообще-то, я не уверен. Здесь все не так, как я ожидал. – Профессор говорил неопределенно; казалось, что он сильно озабочен.
– То есть?
– Я не могу обсуждать это по телефону, – сказал Профессор. – Но я хотел предупредить тебя, что не смогу позвонить тебе в ближайшие двенадцать часов Может быть, даже ближайшие сутки.
– Ну… Понятно. Но в целом все нормально?
– Все прекрасно, Андре.
Марек не был полностью уверен в этом.
– Вам не требуется аспирин?
Это была одна из их кодовых фраз, употреблявшихся, когда нельзя было говорить прямо. Аспирин означал появление проблем.
– Нет, нет. Совершенно не нужен.
– Вы кажетесь мне каким-то странноватым.
– Я бы сказал, удивленным. Но все идет прекрасно. По крайней мере, я думаю, что все прекрасно. – Он помолчал. – А что с раскопками? Чем ты занимаешься?
– Сейчас я нахожусь с Риком в монастыре. Мы откапываем катакомбы в четвертом квадрате. Вероятно, мы закончим сегодня вечером или, самое позднее, завтра.
– Отлично. Постарайся, Андре. Я свяжусь с тобой через день или два.
Профессор отключился.
Марек прицепил телефон к своему ремню и нахмурился. Что, черт возьми, это все могло означать?
В небе гудел вертолет; под его кабиной висели коробки датчиков.
Стерн решил сделать несколько внеочередных облетов: он надеялся разглядеть те детали, о которых упомянула Крамер, точно понять, что видно при инструментальной съемке.
Марек все время думал о том, что показывает воздушная разведка, но связаться с вертолетом он мог только по радиотелефону, а ближайший находился на складе.
* * *

– Элси, – сказал Марек, войдя в бывший склад. – Где радио,
настроенное на Дэвида?
Конечно, Элси Кастнер ничего не ответила. Она даже не оторвала взгляда от лежавшего перед нею документа.
Элси, симпатичная полноватая женщина, была способна к
глубочайшей сосредоточенности. Она просиживала в домике долгими часами, разбирая рукописные тексты на пергаментах. Профессия требовала от нее знания не только шести основных языков средневековой Европы, но и давно забытых местных диалектов, жаргонных выражений и сокращений.
Марек считал, что ее участие в экспедиции было удачей, даже несмотря на то, что она держалась в стороне от остальной части группы. Временами ее поведение казалось немного странным.
– Элси, – повторил он.
Она резко вскинула голову.
– Что? Ай, извините, Андре. Я только… ммм… я имею в виду… – Она ткнула пальцем в лежавший перед нею пергамент:
– Это счет, который монастырь выставил немецкому графу за ночлег его свиты; двадцать девять человек и тридцать пять лошадей. Граф ездил с таким отрядом по окрестностям. Но написано на смеси латыни и окситанского наречия, и почерк совершенно невозможный.
Элси взяла пергамент и направилась к фотокопировальному столу в углу комнаты. Над столом на четырех опорах была установлена камера; со всех сторон на стол были нацелены лампы-вспышки. Она аккуратно уложила пергамент, расправила его, приложила снизу бирку со штриховым кодом, рядом поместила двухдюймовую эталонную линейку и сделала снимок.
– Элси, где радио, настроенное на Дэвида?
– О, извините. На дальнем столе. На нем наклейка с буквами Д и С.
Марек подошел к столу, взял радиотелефон и нажал кнопку:
– Дэвид? Это Андре.
– Привет, Андре.
Марек с трудом разбирал его голос сквозь шум вертолета.
– Ну, что ты нашел?
– Ноль. Nada de nada
[19]
. Пусто, – сообщил Стерн. – Мы проверили монастырь, мы проверили лес. Ни одного из ориентиров, о которых говорила Крамер, не обнаружено. Ни локатором бокового обзора, ни радаром, ни в ультрафиолете, ни инфракрасным сканером. Я понятия не имею, каким образом им удалось сделать эти открытия.

* * *
Они неслись стремительным галопом по заросшему травой гребню длинного высокого холма, протянувшегося вдоль реки. По крайней мере,
Софи неслась галопом, а Крис неуклюже подпрыгивал и старательно удерживал равновесие, в буквальном смысле цепляясь за жизнь. Обычно во время прогулок она не ездила галопом, уважая своего не столь умелого спутника, но сегодня, проносясь по лугам, она во все горло кричала от удовольствия.
Крис пытался следовать за ней, молясь про себя, чтобы она поскорее остановилась. Наконец она натянула уздечку своего отфыркивающегося взмокшего вороного жеребца, конь со всадницей остановился. Ласково похлопывая животное по шее, девушка поджидала, пока Крис подъедет к ней.
– Разве это не было великолепно?! – воскликнула она.
– Да, – согласился он, пытаясь перевести дыхание. – Конечно.
– Должна заметить, Крис, что ты все делал очень хорошо. И твоя посадка становится лучше.
В ответ он смог только кивнуть. Его зад болел от ударов о седло, а бедра просто омертвели от напряжения.
– Как здесь красиво, – сказала она, указывая на реку и темные замки на далеких утесах. – Разве это не великолепно?
И тут Софи поглядела на часы, что серьезно задело Криса. Но прогулка обещала быть удивительно приятной. Она ехала совсем рядом с ним, так что лошади чуть ли не соприкасались крупами, она время от времени наклонялась, чтобы прошептать что-нибудь ему на ухо. Однажды она положила ему руку на плечо и поцеловала в губы, а потом быстро оглянулась кругом, очевидно, испугавшись своей смелости.
С того места, где они находились, была хорошо видна вся территория раскопок: руины Кастельгарда, монастырь и, на далеком холме, Ла-Рок. В
небе пролетали облака, отбрасывая в долину отчетливые тени. Воздух был теплым и спокойным; вокруг царила тишина, которую нарушал лишь отдаленный гул автомобиля.
– О, Крис! – воскликнула девушка и еще раз поцеловала его. Когда они оторвались друг от друга, Софи посмотрела куда-то вдаль и вдруг широко замахала рукой.
По проселочной дороге к ним пылил желтый открытый автомобиль.
Это была спортивная машина; ее мотор глухо рычал. Немного не доезжая

до них, автомобиль остановился, и водитель, поднявшись из-за руля, уселся на спинку сиденья.
– Найджел! – счастливым голосом воскликнула Софи.
Человек в автомобиле лениво махнул в ответ, его рука описала в воздухе плавную дугу.
– О, Крис, пожалуйста, будь умницей! – с этими словами Софи вручила ему уздечку своей лошади, соскочила на землю, сбежала с холма к автомобилю, обняла водителя и уселась рядом с ним в машину. Когда автомобиль рванул с места, она оглянулась на Криса и послала ему воздушный поцелуй.
* * *
Заново отстроенный средневековый город Сарла казался особенно очаровательным по ночам, когда его прижавшиеся друг к другу дома и узкие переулки были освещены мягкими газовыми лампами. Марек и несколько аспирантов сидели в открытом ресторане на улице Турни под белыми зонтиками и потягивали темно-красный кагор.
Обычно Крису Хьюджесу очень нравились такие ночи, но этим вечером все ему было не по нраву. Вечер был слишком теплым,
металлический стул – неудобным. Он заказал свое любимое блюдо, пинтад- о-сепе
[20]
, но птица казалась сухой, а грибы слишком мягкими. Даже разговоры раздражали его: обычно аспиранты обсуждали то, что сделали за день, но нынешним вечером их молодой архитектор, Кейт Эриксон,
встретила и пригласила сюда каких-то своих нью-йоркских знакомых –
пару биржевиков лет под тридцать со своими подружками. Крис почти сразу же возненавидел их.
Гости то и дело вставали из-за стола, чтобы поговорить по сотовым телефонам. Обе женщины были журналистками, а вернее, рекламными агентами из одной и той же пиаровской фирмы; они только что закончили грандиозную рекламную кампанию, пропагандировавшую новую книгу
Марты Стюарт. Крикливая самоуверенность этих людей очень скоро начала действовать Крису на нервы. К тому же, как многие удачливые бизнесмены, новые знакомые были склонны обращаться с учеными словно с отсталыми людьми, не способными к существованию в реальном мире, к игре в реальные игры.
«А может быть, – думал Крис, – эти типы просто не могут представить себе, как кто-нибудь добровольно выбрал занятие, которое не сделает

человека миллионером к двадцати четырем годам…»
Но все же Крис должен был признать, что они были вполне приятными людьми; они пили много вина и задавали множество вопросов по поводу проекта. К сожалению, это были обычные вопросы, те, которые всегда задают туристы: «Что в этом месте такого особенного?», «Откуда вы знаете, где надо копать?», «Откуда вы знаете, что искать?», «Насколько глубоко вы роете и каким образом узнаете, когда нужно остановиться?»
– Но почему вы работаете именно там? Все-таки что в этом месте такого исключительного? – спросила одна из женщин.
– Участок очень типичен для того периода, – объяснила Кейт, – с двумя противостоящими один другому замками. Но настоящей находкой он оказался потому, что эта территория была, в общем-то, заброшена и там еще никогда не производились земляные работы.
– Это хорошо? То, что земля была заброшена? – Женщина нахмурилась; она прибыла из мира, где заброшенность была страшным грехом.
– Это очень желательно, – вмешался в разговор Марек. – В нашей работе реальные возможности возникают только в тех случаях, когда мир почему-либо проходит мимо какого-то места стороной. Как, например,
получилось с Сарла, вот с этим городом.
– Здесь очень мило, – одобрительно заметила вторая женщина.
Мужчины опять отошли в сторонку, чтобы поговорить по телефонам.
– Но главная штука в том, – сказала Кейт, – что, по чистой случайности, этот старый город вообще существует. Сначала Сарла был городом паломников, выросшим вокруг монастыря со священными реликвиями; в конце концов город так разросся, что монастырь перебрался в другое место, где было больше покоя и тишины. Сарла долгое время оставался важным торговым центром области Дордонь. Но с годами его значение неуклонно падало, и к двадцатому столетию мир совершенно забыл о Сарла. Городок был настолько незначительным и бедным, что даже не имел денег на ремонт своих одряхлевших от времени кварталов. Старые дома оставались такими же, как были, без современного водопровода и электричества. Многие оказались брошенными.
Кейт объяснила, что в пятидесятых годах город наконец-то решил снести старые кварталы и возвести на их месте современные дома.
– Андре Мальро
[21]
удалось воспрепятствовать этому. Он убедил французское правительство наскрести денег и взяться за реставрацию старинных построек. Народ считал его сумасшедшим. А теперь Сарла оказался самым аутентичным средневековым городом во Франции и одной