ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 02.04.2021
Просмотров: 5554
Скачиваний: 27
чеченскими боевиками, Москва стала настаивать на том, что международный терроризм
стремится превратить Чечню в такую же базу, какой для него был Афганистан при
талибах. Антитеррористическая операция российских федеральных сил в Чечне получила
дополнительное обоснование в качестве таковой в глазах международного общественного
мнения. Американская сторона проявляла осторожность, но ее понимание российской
позиции возросло.
Но между двумя странами сохранялись противоречия в стратегической сфере.
Американская администрация придерживалась курса на развертывание национальной
системы ПРО, ссылаясь на возрастание опасности ракетных ударов со стороны
«неблагонадежных государств» вроде Ирака или КНДР, обладавших, по американским
сведениям, технологиями производства ракет необходимого класса. Было ясно, что США
выйдут из договора ПРО 1972 г. в одностороннем порядке, если о другом (например, об
одновременном выходе из него России и США) не будет достигнуто договоренности.
Москва настаивала на сохранении договора, считая его основой глобальной
стратегической стабильности, ибо развернуть симметричные программы национальной
ПРО она не имела возможности.
23 июля 1999 г. президент Б.Клинтон подписал закон о национальной противоракетной
обороне США, согласно которому должны были начаться работы по развертыванию такой
системы в возможно более короткие с технологической точки зрения сроки. При этом
была сделана оговорка, что работы будут начаты не ранее июня 2000 г., то есть после
проведения президентских выборов в США, на которых избиратели должны были, в
случае победы демократов, косвенным образом поддержать решение президента или, в
случае их поражения, переложить ответственность за его пересмотр или исполнение на
новую администрацию.
США начинали двигаться по пути приобретения большей защищенности от ракетных
ударов, чем Россия. Правда, те системы {♦} ПРО, которые реально могли развернуть
США в близкой перспективе, были бессильны против ракет, стоящих на вооружении в
России. Но в будущем нельзя было исключить создания в США достаточно мощной
системы противоракет, которая сделала бы американскую территорию неуязвимой для
ракетных ударов.
12 ноября 2001 г. президент России В.В.Путин посетил США, где он встречался с
руководителями страны в Техасе, на родине президента Дж.Буша, и в Вашингтоне.
Достигнуть компромисса по вопросу о ПРО не удавалось. Но США не желали упускать
возможности сближения с Москвой. Вырисовывалась формула компромисса.
Американская сторона уведомила Россию о намерении выйти из договора ПРО и
одновременно согласилась пойти на заключение с Москвой нового договора о контроле
над вооружениям.
24 мая 2002 г. во время официального визита в Россию (в Москву и Санкт-Петербург)
президента США Дж.Буша этот договор был подписан. Он назывался Договором об
ограничении стратегических наступательных потенциалов (СНП) и предусматривал
сокращение до 31 декабря 2012 г. суммарного количества стратегических ядерных
боезарядов до 1700-2200 единиц. Причем каждая сторона имела право самостоятельно
устанавливать структуру и состав своих стратегических наступательных вооружений,
исходя из этого лимита.
В договоре не было оговорено, что выводимые из строя ракеты должны уничтожаться.
США были намерены складировать снимаемые с вооружения боезаряды, сохраняя
возможность при необходимости вернуть их в строй. Россия фактически этой
возможностью воспользоваться не могла, так как предельный допустимый срок хранения
находившихся у нее на вооружение боезарядов истекал в период до 2012 г., и волей-
неволей снимаемые с вооружения боезаряды подлежали уничтожению во избежание
самовзрывания.
Важное значение имела ст. 2 договора, в соответствии с которой Россия подтверждала,
что ранее заключенный договор СНВ-2 будут действовать после подписания договора
СНП согласно своим установлениям. Дело было в том, что еще в марте 1997 г. в
Хельсинки президенты России и США Б.Н. Ельцин и Б. Клинтон подписали совместное
заявление о переносе срока завершения ликвидации вооружений по договору СНВ-2 на 31
декабря 2007 г. Протокол, конкретизирующий эту договоренность, был подписан 26
сентября 1997 г., вскоре после чего Государственная Дума России ратифицировала его
вместе с договором СНВ-2 и передала в Совет Федерации. Но последний стал медлить с
ратификацией.
Тем временем, протокол 1997 г. отказался ратифицировать сенат США, ссылаясь на
необходимость в интересах обеспечения безопасности провести модернизацию в течение
15 лет 6 тыс. ядерных боеголовок, что вдвое превышало лимиты, установленные
договором СНВ-2. При этом «сверхлимитные» боеголовки были не уничтожены, а
переведены в «неактивированный резерв», что позволяло при необходимости вернуть их
на вооружение. {♦}
Договор СНВ-2 был ратифицирован Федеральным Собранием России только в апреле
2000 г. Причем в законе о ратификации подчеркивалось, что договор будет считаться
действующим лишь в увязке с договором о ПРО 1972 г., и в случае нарушения последнего
Соединенными Штатами или одностороннего выхода США из него Россия будет считать
себя вправе выйти из договора СНВ-2. В свете сказанного, ст. 2 договора СНП означала,
что Россия отказывается от оговорок, сделанных при ратификации договора СНВ-2.
Договор СНП был ратифицирован Думой в мае 2003 г.
28-29 мая 2002 г. Россия была приглашена на саммит стран НАТО в Рим (встреча
проходила на авиабазе Пратика-ди-Маре). В ходе встречи была подписана Декларация,
согласно которой государства НАТО и Россия договорились об учреждении особого
органа – «двадцатки» (официально он стал называться «Совет Россия – НАТО»). В рамках
этого органа стороны договорились рассматривать все основные вопросы, касающиеся
общих интересов России и стран НАТО, работая согласно натовским процедурам –
методом консультаций по широкому спектру вопросов безопасности. Фактически стороны
согласились начать обкатку в рамках «двадцатки» процедуры принятия решений
консенсусом, чтобы определить опытным путем, насколько сблизились позиции России и
стран НАТО по ключевым вопросам международной безопасности. Это не означало, что
Россия вступила в НАТО. Но это походило на предоставление ей статуса
ассоциированного партнера. Фактически между ней и НАТО начали формироваться по-
настоящему «особые отношения».
К содержанию главы
Вопрос о «трансформации» НАТО и подготовка
второй очереди его расширения
О трансформации Североатлантического союза на Западе и в России говорилось особенно
много. Дискуссия распадалась на три течения. Первое – маргинальное – предполагало
политизацию НАТО, ее трансформацию в организацию, сходную по функциям с ОБСЕ.
Эту точку зрения отстаивали в Москве, а в первой половине 90-х годов – в Париже и
Берлине. Вторая группа мнений, ее пропагандировали Соединенные Штаты, понимала под
трансформацией расширение и диверсификацию функций альянса, включение в круг его
задач наряду с оборонными задачами проведение гуманитарных интервенций и
миротворческих миссий. Теоретически это могло означать превращение НАТО из
инструмента ядерного сдерживания и оборонительного союза в союз безопасности.
Третья точка зрения представляла собой суженную интерпретацию понятия
«трансформация», сводя его к географическому расширению сферы действия
Вашингтонского договора и географических пределов зон возможного вмешательства как
НАТО в целом, так и коалиций из нескольких входящих в нее стран. Выражая эту точку
зрения, весной 2002 г. генеральный секретарь НАТО лорд Джордж Робертсон заявил в
одном из интервью, что не видит оснований ограничи-{♦}вать сферу действий НАТО в
чрезвычайных обстоятельствах каким-либо одним регионом мира, если необходимость
диктует обратное.
Своеобразие ситуации начала 2000-х годов состояло в том, что вероятность проведения
военных кампаний всеми странами НАТО вместе уменьшалась: в рядах союза было
слишком много слабых стран, которые не могли, да и не хотели, оказывать серьезную
военную поддержку кому бы то ни было. Соответственно, возрастала вероятность
коалиционного взаимодействия – от имени альянса и по его мандату – избранной группы
натовских стран, фактически самостоятельных от НАТО в практических действиях и
принятии решений по оперативному руководству боевыми операциями.
Сдвиг такого рода наметился впервые в 1998 г. во время проведения операции «Лис в
пустыне», когда Британия и США от имени НАТО, но фактически силами только
американо-британских войск, провели ограниченную военную кампанию против Ирака.
Этот сдвиг был закреплен «второй афганской войной». Узкокоалиционный принцип был
признан приоритетным по отношению к принципу всеобщих коллективных действий. К
такому же сценарию тяготел Вашингтон и во время подготовки войны против Ирака в
феврале-марте 2003 г. ввиду расхождения между государствами альянса по вопросу о
начале иракской войны (см. ниже).
Улучшение отношений между НАТО и Россией облегчило решение вопроса о новом
расширении альянса на восток. К лету 2002 г. стало ясно, что США будут добиваться
вхождения в союз трех прибалтийских государств бывшего СССР. Ожидалось также, что
к блоку присоединятся некоторые страны Восточной и Юго-Восточной Европы –
Болгария, Румыния, Словакия, Словения, Албания и Македония. Российское
правительство подтверждало свое негативное отношение к расширению НАТО, но не
пыталось ему противодействовать, приступив к формированию с Североатлантическим
альянсом собственных «особых отношений». Ввиду сближения России с НАТО осенью
2002 г. о намерении вступить в Североатлантический союз официально заявила Украина, а
за ней – Грузия.
21-22 ноября /002 г. в Праге состоялся саммит НАТО, на котором было принято решение
направить приглашение о вступлении в альянс семи странам – Болгарии, Латвии, Литве,
Румынии, Словакии, Словении и Эстонии.
К содержанию главы
Углубление европейской интеграции и решение
о четвертом расширении Евросоюза
Подписание Маастрихстского договора происходило на фоне повышения динамики
развития ситуации в Европе. «Открытие» восточноевропейского пространства после
распада «социалистического мира» переводило в область практических решений вопрос о
расширении как НАТО, так и европейских интеграционных структур. Маастрихтский
договор, подписанный всего несколько лет назад, в некоторых своих положениях стал
устаревать, и его было {♦} решено модифицировать с учетом возможного вхождения в
Евросоюз новых членов.
В декабре 1995 г. в Мадриде Европейский совет принял решение о модификации
Маастрихтского договора в свете меняющихся европейских реалий. 21-22 июня 1996 г.
сессия Европейского совета во Флоренции утвердила программу его пересмотра, а 16-17
июня 1997 г. в Амстердаме Европейский совет утвердил измененный текст договора,
который был подписан министрами иностранных дел стран ЕС 2 октября 1997 г.
Одним из наиболее важных новшеств, появившихся в Амстердамском договоре, было
положение о постепенном включении Западноевропейского союза и приданных ему
органов в общую систему институтов Евросоюза. Тем самым руководство Евросоюза
делало заявку на перевод военно-политического сотрудничества между
западноевропейскими странами в сферу компетенции европейских интеграционных
структур. Это не означало, что ЗЕС перестал существовать. Но он должен был утратить
роль самостоятельного межгосударственного образования, изменить свои функции,
обогатить их и трансформироваться в институт военно-политической интеграции стран
Европейского Союза. При этом ни устав ЗЕС, ни институт членства в нем не были
упразднены.
Еще в 1996 г. французские представители в целях улучшения координации в сфере
внешней политики и обороны предложили учредить в Евросоюзе пост высокого
представителя по вопросам общей внешней политики и политики безопасности. В 1997 г.
инициатива была одобрена и закреплена в тексте Амстердамского договора. В июне 1999
г. на саммите в Кельне страны ЕС приняли решение об углублении внешнеполитической
координации и переходе к проведению общей политики в области безопасности и
обороны (ОЁПБО). Выработку и проведение этой политики вменили в обязанность
высокому представителю ЕС по вопросам внешней политики и безопасности, который
оказался в роли «министра иностранных дел, безопасности и обороны» Евросоюза. На
этот пост был назначен бывший генеральный секретарь НАТО Хавьер Солана. В руках
высокого представителя стали концентрироваться полномочия, связанные с
представительством политических и военно-политических интересов ЕС в отношениях с
внешними партнерами.
На встрече в Амстердаме после подписания договора был одобрен ход подготовительных
работ к введению единой европейской валюты – евро. В безналичный оборот она была
введена в январе 1999 г., в наличной – в январе 2002 г.
Продвижения к более высоким уровням интеграции шло параллельно с проработкой
вопроса о расширении Евросоюза. С одной стороны, включение восточноевропейских
стран в ЕС означало увеличение его населения до полумиллиарда человек, что было
выгодно. С другой – социально-экономические показатели стран-кандидатов на
вступление в Евросоюз были низкими и не соответствовали {♦} нормативам ЕС. Новым
членам Евросоюза предстояло оказывать помощь. После длительных дебатов руководство
ЕС пришло к заключению о необходимости расширения – в первую очередь за счет
принятия стран Восточной Европы, Кипра и Мальты.