Файл: Риккерт_ ФИЛОСОФИЯ ЖИЗНИ (Киев 1998).pdf

которого он является. Отсюда следует, что мы должны предпри 
нять последнюю поправку по отношению к различным понятия* 

субъекта, которые мы выставили раньше.  Именно чистое предс­
тавляющее сознание вообще есть также понятие, которое мы мо­
жем образовать,  но оно еще  не  может быть действительно  как 

понятие гносеологического субъекта. Оно само уже предполага­
ет рассуждающего субъекта, которым оно образуется, и поэтому 
не представляющее,  но 

рассуждающее  сознание  вообще  есть 

конечный  член  в  ряду субъектов,  или  правильно образованное 
понятие гносеологического субъекта.

К тому же результату мы  приходим также путем следующего 

рассуждения.  Мы  не  можем  образовать  понятие  имманентного 

объекта без относящегося к нему понятия сознания или субъекта

и, обратно, понятие субъекта требует понятие имманентного объекта 
или содержания  сознания. Таким образом,  и  понятие сознания 
вообще необходимо влечет за собою понятие содержания созна­
ния  вообще.  Но  о  всяком  содержании  сознания  мы  должны 

сказать,  что оно 

е с т ь  и так как слово  «быть»  ровно ничего не 

обозначает, когда оно не составная часть суждения, или так как 

«бытие» значит то же, что «утверждаемое бытие», то мы можем 

сказать, что понятие содержания сознания должно быть равно- 
значуще  с  понятием  содержания  сознания,  обсуждаемого  или 

утверждаемого как сущее. Но отсюда следует, что и содержание 

сознания вообще следует только мыслить как содержание, утвер­

ждаемое рассуждающим сознанием вообще, и таким образом мы 

снова видим, что невозможно понимать гносеологический субъ­

ект, в котором мы находим логическую предпосылку всякого бы­

тия как только представляющий субъект, но что мы необходимо 

должны  его  мыслить  как  рассуждающий  субъект  или  должны 

отнести понятие суждения к логическим предпосылкам бытия во­
обще.  Именно потому, что гносеологическое сознание означает 
ничто иное, как общее всем имманентным объектам или их фор­

му, под имманентным бытием мы должны понимать бытие, утвер­

ждаемое как сущее, и допустить понятие утверждения в понятие 

гносеологического субъекта, хотя из этого понятия должны быть 

удалены все эмпирические определения.

Конечно, понятие суждения, которое не означает психическо­

го акта, звучит опять очень парадоксально, но и здесь парадок­

сальность также заключается только в формулировке речи.  Из 

приведенных раньше оснований мы вынуждены применять пси­

хологические термины  к гносеологическим  понятиям,  ведь  мы 

можем сделать понятным гносеологическое понятие только ука­

занием  на действительные  психические акты.  Но в эмпиричес­

кой действительности процесса суждения тогда логический смысл

107

утверждения  должен  быть  в  понятии  освобожден  от  своего 
психического бытия,  и только логический смысл,  не  психичес­
кое бытие также, следует допустить в понятии рассуждающего 
сознания  вообще.

Но  и теперь еще остается  вопрос:  как обстоит дело  с транс­

цендентным долженствованием при этом перенесений найденных 
в индивидуальном субъекте результатов к гносеологическому су­

бъекту? Указывает ли  необходимость в суждении  и за  пределы 

рассуждающего сознания  вообще?  Быть  может,  подумают,  что 

хотя  понятие рассуждающего сознания вообще образовано 

пра*

вомерно,  но оно есть пустая абстракция, о которой  нельзя ска­

зать, что она утверждает долженствование как трансцендентное и, 
следовательно,  включает и предполагает трансцендентное дол­

женствование как предмет утверждения.  Именно всякое сужде­

ние, в котором заключается утверждение долженствования, долж­
но относиться к 

определенному содержанию и делает этим рас­

суждающий субъект индивидуальным.  Итак, в сущности все ска­
занное о трансцендентном долженствовании имеет значение все- 
таки только для  индивидуального субъекта и также не поясняет 
дальше понятие рассуждающего сознания вообще.

Против этого можно возразить следующее.  Бесспорно,  поня­

тие рассуждающего сознания вообще есть абстракция.  Напротив, 

мы  должны особенно подчеркнуть то,  что это сознание  не есть 
реальность,  но  понятие.  Но  правильно образовано это  понятие 

только тогда, когда и безличное сознание мыслится как рассуж­
дающий субъект, который признает долженствование своим тран­
сцендентным предметом.  Решающий пункт опять заключается  в 
том, что мы никогда не можем образовать понятие сознания без 

содержания, и поэтому, сознание вообще, или гносеологический 

субъект, также должен мыслиться как имеющий содержание соз­

нания. Это (неопределенное) содержание, естественно, также есть 

абстракция,  но  как  бы  неопределенно  оно  ни  было,  оно  как 

содержание сознания  вообще,  во  всяком случае,  подходит под 

понятие (имманентного) бытия,  и этим  решается также вопрос о 

трансцендентном долженствовании. Это понятие бытия  необхо­
димо  мыслить  как  понятие 

обсуж даем ого  как  сущее.  Но  из 

этого следует, что и сознание вообще может иметь содержание 
сознания вообще только постольку, поскольку суждение, призна­

ющее это содержание как сущее, 

истинно, т. е. содержание соз­

нания  существует только  постольку,  поскольку »имеет  значение 

трансцендентное экзистенциальное суждение, утверждаемое рас­
суждающим сознанием вообще.  Последняя абстракция,  которой 
мы  можем  достигнуть,  есть,  стало  быть,  не  только  не  понятие 
бытия,  как общепринято, так как это значило бы  полагать бытие

108

как трансцендентное, оно не есть также понятие сознаниях его 

содержанием, но оно понятие рассуждающего сознания, которое 
утверждает сущее на основе трансцендентного долженствования. 

Или: от понятия 

всякого

рассуждающего, утверждающего свое 

содержание как сущее, сознания неотделимо понятие трансцен­
дентного долженствования как предмета этого утверждения, ста­
ло быть, также от понятия рассуждающего сознания вообще.

Вершиной  пирамиды понятий,  подчиняющих себе мир, таким 

образом, мы могли бы, — если уж пользоваться этим выражени­
ем, — назвать не понятие бытия в смысле неопределенного пред­
ставления  чего-то  сущего,  но  истинное  суждение: 

н е ч т о   с у ­

щ е с т в у е т .

Это суждение, конечно, не индивидуально, но все же 

оно всегда суждение и признает, как таковое, долженствование, 

которое должно быть признано, чтобы вообще что-нибудь было, 
и поэтому должно быть также независимым от сознания вообще, 

следовательно,  — трансцендентным. Это долженствование и его 

признание есть условие существования содержания сознания во­

обще,  другими  словами,  оно есть логическое условие  действи­
тельности.  Если бы  мы  сказали, что это долженствование и его 

признание все же должно 

с у щ е с т в о в а т ь

и поэтому составляет 

только часть действительности, то это возражение основывается 
только  на употреблении  слова  «бытие»  для  обозначения  всего 
обсуждаемого или подлежащего обсуждению как сущее, причем 
оно имеет, конечно, такое же значение, как действительность. Но 

в  положении:  долженствование  и  его  признание  есть,  —  быть 

только предикат суждения, и кто «быть» понимает всегда только 

как предикат суждения*,  не только не должен более говорить о 

трансцендентном бытии, но, если он допускает, что нечто следует 

мыслить только как сущее там, где обсуждается, стало быть, приз­
нается  долженствование,  то  он  не  сможет  остановиться  перед 

утверждением, 

ч т о  т р а н с ц е н д е н т н о е  д о л ж ен ство ван и е и его 

признание  в п о н я ти и  с у щ е с т в у е т  раньш е, чем и м м а н е н т н о е

*Но  это  делает  и  Риль,  когда  он  (Beiträge  zur  Logik,  S .  21)  говорит:  «В

суждении  отношение  понятий  высказывается  не  о  реальности, 

каковая

  ре­

альность  отношения  или  вообще 

представляемого

  (!)  содержания  утверж­

дается  вместе  с  ним 

реальность

  не  есть  субъект, а 

предикат суждения

  как

объективность  или  общедействительность  и  необходимость  есть  предикат ло­
гических  положений».  Можно  ли  было  соединить  эти  положения  с  реализ­
мом,  защищаемым  Рилем  в  его  критицизме?  Не  должен  ли  тот,  кто  признает

реальность только  как  предикат суждения,  рассматривать всякую  «реальность»

как  относящуюся  к  его  сознанию,  и  именно  не  только  к  представляющему

сознанию,  —   как  это  делает  всякий  идеализм,  —   но  и,  —   как  это  делает  вид

идеализма,  который  мы  защищаем,  —   как  относящийся  к 

рассуж даю щ ему 

сознанию?  Что  должен  обозначать  «предикат  суждения»,  называемый  ре­
альностью, без  рассуждающего  субъекта?

109

бытие.  Парадоксальность этого  положения, точно так же,  как 

кажущаяся  правильность возражения, что и долженствование и 

его  признание должны  существовать,  зависит только от  разго­

ворного  выражения.  Во  всяком  случае,  и  при  абстракции  рас­

суждающего сознания вообще, у которого есть содержание соз­

нания,  стало  быть,  при  последней  и  самой  пустой  абстракции, 
какую мы вообще в состоянии образовать, мы не освободимся от 

допущения трансцендентного долженствования, которое должно 
быть утверждаемо, следовательно, есть содержание сознания.

Нужно, чтобы  на объяснения этой главы  не смотрели  как на 

метафизические спекуляции.  Хотя, быть  может,  в речи  мы еще 
не всегда вполне могли избавиться от метафизических выраже­
ний, равно как и психологических, тем  не менее мы,  по крайней 

нере,старались выработать понятие познавания,свободное не 

только от всякой  психологической теории,  но и от всякого ме­
тафизического допущения, так как,  —  какой бы  не представля­
лась  иная  ценность  метафизики,  —  в теории  познания,  во вся­
ком случае, она не должна иметь места. Отвечать на гносеоло­
гические  вопросы  при  помощи  метафизики  —  значит  вместо 
решения  проблемы ставить неразрешимую проблему.  По отно­
шению  ко всякому метафизическому решению проблемы,  пре­

тендующему быть  метафизическим 

познанием,  должен тотчас 

возникнуть  вопрос,  как  можно оправдать это  метафизическое 
познание. Таким образом, тогда вместо одной  решенной у нас 

было бы две нерешенных проблемы.  Поэтому мы охотнее удов­
летворяемся  тем,  чтобы  понять  познание  специальных  наук  и 
нигде не прибегать к тому, чтобы удваивать проблему метафизи­
ческим  решением этой проблемы.

Конечно, гораздо легче обрабатывать проблему теории позна­

ния  метафизически.  Выдумают себе  для  целей  своего  решения 
какую-нибудь метафизическую реальность и определяют ее так, 
как угодно, чтобы она могла как deus ex machina выступить там, 
где гносеологическое исследование наталкивается  на затрудне­

ния. Быть может, и наше рассуждение поэтому иному показалось 

бы  гораздо более убедительным,  если  бы  мы  надиндивидуаль- 

ный  гносеологический субъект выставили как трансцендентную 

«сущность»  и снабдили бы его всеми свойствами, какие необхо­

димы для того, чтобы сделать понятным, что такое объективное 

познавание. Тем не менее мы это оставляем, так как при добро­

совестности  мы этим должны  были  бы только  выставить  новую 

задачу обоснования того, как мы пришли к познанию такой тран­

сцендентной сущности, а для  решения этой задачи  мы  не чувст­

вуем себя подготовленными.  Мы знаем, что все определения,  ко­

торые мы даем трансцендентным реальностям, получаются из имма­

110

нентного мира, так как мы не можем познать другого мира, и что 
поэтому все исследования, работающие с мнимым познанием тран­

сцендентной сущности, гносеологически не имеют ценности.

Итак, мы ограничимся образованием понятий, которые, так как 

они не могут быть понятиями имманентной действительности, во­
обще не суть понятия действительности.  Что в разговоре очень 
трудно определить такие понятия, это мы видели неоднократно. 

Язык не обладает другими выражениями,  кроме таких, которые 
относятся  к имманентным действительностям.  Поэтому  мы ука­
зывали  на  очень  многие  чисто  отрицательные  определения  и, 
далее, на такие сопоставления слов, которым присуще нечто пара­

доксальное. Мы говорили, например, вспомним хоть то, что гносе­

ологический субъект, равно как и рассуждающее сознание вооб­
ще, есть понятие того, что никогда не могло бы быть объектом, и 
этому определению, быть может, сделают упрек, что о гносеоло­
гическом субъекте даже не может быть речи, если он не состав­

ляет объекта, по крайней мере, для гносеолога. Однако этот упрек 

неоснователен. Что гносеологический субъект никогда не может 

стать объектом, потому что он, мыслимый как объект, всегда пред­

полагает  себя  самого  как  субъекта,  значит  только  то,  что  его 
никогда не следует мыслить как 

действительный объект, сущес­

твующий  имманентно или трансцендентно.  Но это утверждение 

не исключает того, что мы 

понятие такого субъекта делаем объек­

том гносеологического исследования, так как этим не сам гносео­
логический субъект, а его понятие только становится объектом, и 

все-таки мы не хотим утверждать, что, когда мы исследуем объект, 
который  есть  понятие,  это  понятие  необходимо  есть  понятие 

объекта. Итак, нам нужно только установить, что наши гносеоло­

гические понятия  не имеют никакого содержания, относящегося 
к действительностям, и тогда должны  исчезнуть все кажущиеся 
парадоксальности.

Если, несмотря на это, у теории познания оспаривается право 

образовывать понятия, которые не являются понятиями действи­

тельностей, то пусть это делают.  Но тогда теория  познания  во­
обще  должна  быть  уничтожена.  Это  наука  спрашивает  о  логи­
ческих предпосылках познания действительности,  и  поэтому ее 

понятия, составляющие эти предпосылки, не могут быть понятия­
ми действительностей, так как ведь тогда опять нужно было бы 

спрашивать о логической предпосылке этих понятий и, следова­
тельно,  мы  пришли  бы  к  бесконечному  ряду.  Впрочем,  теория 

познания не единственная наука, образующая понятия, содержа­
ние которых не относится к действительности. Когда математики 
говорят о «прямой линии», физики об «атомах»  или  «законах», 
юристы  о  «нормах»,  —   все  они  (если  только  они  правильно

111