Файл: Риккерт_ ФИЛОСОФИЯ ЖИЗНИ (Киев 1998).pdf

Если мы посмотрим теперь, насколько, в частности, философия 

жизни представляется философией в указанном общем смысле, 
то придется прежде всего констатировать, что в некоторых своих 

формах она действительно  направлена  на мир 

в целом,  и в  ка­

честве подлинной философии жизни  пытается  подвести 

все под 

одно понятие жизни.  Всё,  что только существует, должно быть 

проявлением жизни. Как это надлежит мыслить, мы уже видели, 
когда  указывали  на то,  что  и  мертвое  может  быть  понято  как 
продукт жизни, и жизнь, таким образом, становится звеном, сопря­
гающим  смерть  с жизнью.  Если  провести  это  последовательно 

для всех областей мира, то жизнь предстанет принципом мирово­

го целого, и постольку понятие ее пригодно для основы филосо­

фии как универсальной науки. Что не живо, то и не существует. 
Это особенно ясно  выражается  в  метафизике жизни.

Вместе с тем  при  помощи  понятия жизни должны стать дос­

тупны разработке не только проблемы бытия, но также пробле­

мы 

ценностей.  Если мир в своей глубочайшей основе есть Все- 

Жизнь (All-Leben), тогда и в жизни человека важна только жизнь. 
Таким образом, с точки зрения жизни следует истолковывать не 
только мировой объект в его целостности, но также человека и 
весь  смысл  человеческого  существования.  Это  должно  внести 
ясность также в наши цели и задачи.  Только философия жизни 
может  дать  нам  опору  в  жизни,  которую  мы  ищем.  Но  если 
мировоззрение и жизневоззрение одинаково укоренены  в жиз­
ни, то и под этим углом зрения философия жизни представляет­
ся подлинной философией.

Далее,  противоположность 

временного и невременного, или 

вечного, должна оказаться  преодолимой при помощи понятия 

жизни,  и таким образом будет решена, быть может,  наиболее 
трудная  философская  проблема.  Если  все  в  мире жизнь,  или 

если жизнь является всеобъемлющим обрамлением,  внутри  ко­

торого совершаются  все  временные жизненные  изменения, то 

мы  вправе говорить о «вечной жизни»,  не имеющей ни  начала, 
ни конца, наполняющей,  правда, всякое время,  но вместе с тем, 
по  смыслу  своего  понятия,  стоящей  выше  времени,  так  как 

само  время  существует лишь  как  форма  жизни,  и  постольку 
сама жизнь свободна от власти времени. Она образует в  рав­

ной мере вневременную форму и  временное содержание. Точ­
нее: такое разделение по существу чуждо ей, поэтому и нам  не 
нужно  разлагать  ее  на  форму  и  содержание для  того,  чтобы 
понять  целостность мира как Все-Жизнь. Сам жизненный про­
цесс есть форма, и содержание дается только этим процессом. 

Таким образом, философия жизни достигает наиболее завер­

шенного единства  мира.

284

Одного  лишь  ей  будет  недоставать  из  того,  что  до  сих  пор 

казалось принадлежностью каждой подлинной философии: фор­
мы 

системы. Система ведь, во  всяком случае, есть нечто  непод­

вижное, затвердевшее, застывшее, а потому чужда и даже враж­
дебна постоянно текущей  и  стремящейся жизни.  Итак, философ 
жизни  не должен  мыслить систематически  в старом  смысле.  По­

нимая  мир  как  Все-Жизнь,  он  должен  вместе с тем  видеть,  что 

он  не  умещается  ни  в  какую  систему.  Его  мышление  должно 

приноровляться  к ритмике  и  динамике  никогда не  покоющейся 

жизни.  Живое  мышление  должно  сменить  статику  системы  и 
освободить нас, наконец, таким образом от всякой систематики.

В этом  антисистематическом устремлении философия жизни 

видит свое главное преимущество и полагает, что она благодаря 
новому идеалу преодолела традиционные определения филосо­
фии,  понятой  как система.  Подобно  различию  формы  и  содер­

жания для  нее отпадает также  различие космоса и хаоса. Жизнь 

и  то  и  другое  вместе.  Стремящийся  поток жизни  сам  является 
оформляющим  и оформленным миром, ибо форма его состоит в 

течении,  и  постольку он вместе с тем никогда не «стоит».

Так  в  философии  жизни  все  мотивы  мысли,  бывшие  до  сих 

пор предметом философов, говоря словами Гегеля, «сняты», и если 
мы хотим, как говорит тот же мыслитель, «охватить наше время в 
мыслях»,  то  мы  должны  углубиться  в  философию  жизни.  Она 
представляется  не только воплощением философского духа вре­
мени,  но и стоит также на вершине философского развития.

285

2. Современные  философы  Жизни

«Welch  reicher  Himmel!  Stern  an 

Stern!»

Der 

Sänger.

Будет лучше,  если  мы  не  ограничимся  одним  только  общим 

обзором этих движений, но рассмотрим еще отдельных мыслите­
лей, которые являются особенно характерными представителями 
философии жизни. Между собою они значительно разнятся.  Но 
эти различия нас не касаются. Скорее нужно, наоборот, подчерк­

нуть общее у таких философов, которые далеко расходятся меж­

ду собой. По вышеуказанным причинам это изложение покажет­

ся  несправедливым.  Таково  оно  и  на  самом  деле.  Но  дело 
здесь  идет  не  о  том,  чтобы  воздавать  по  заслугам  отдельным 

лицам.  Все они интересны только как типические представители 

широко распространенных духовных стремлений, они важны лишь 
как  примеры,  и  мы  с  полным  сознанием  поступаем  несколько 
произвольно  в  целях  ясного  обнаружения  того,  что  стоит  на 

уровне  общей заурядности  в философии  нашего времени.

Само собой разумеется, течения, к которым мы в данном случае 

обращаемся,  хотя  они  недавно лишь  всплыли  на  поверхность  и 
стали «общераспространенными» в смысле количественном, име­

ют за собой известную историю. Их можно проследить глубоко в 

XIX век и даже еще дальше,  и, как все значительное  в духовном 

культурном  развитии,  сначала они  появляются  в умах немногих, 

чтобы затем сделаться  модой. Но нам нечего заниматься истори­
ческим происхождением современной философии. Это завлекло 
бы  достаточно  далеко  и  все  же  не  дало  бы  для  наших  целей 

ничего нового по существу, в сравнении с тем, что выясняется из 
рассмотрения новейших явлений.

Достаточно назвать такие имена, как Гаман, Гердер, Ф. Г. Яко­

би,  Гете, Фихте,  Шеллинг и других немецких романтиков вроде 
Фридриха Шлегеля  и Новалиса.

286

Прежде всего Шеллинг имел  в указанном направлении боль­

шое  влияние  далеко  за  пределами  Германии.  Так,  например,  в 

зависимости от него был датчанин Киркегор, которым в послед­

нее  время  у  нас  много  интересовались,  точно  так  же  сильно 
было  его  влияние  во  Франции  на  Бергсона  через  посредство 

Равессона.'

Далее,  в  некоторых случаях философ жизни  наших дней мо­

жет опираться на Гете. Так, определенно на него указывает Освальд 

Шпенглер,  который принадлежит к философам жизни, хотя и не 
называет себя таковым. Но последнее, правда, редко встречается. 
В общем философия Гете, если  вообще можно говорить о тако­

вой, достаточно мало известна или, по крайней мере, она остает­
ся непонятой.

Упоминание о Гете свидетельствует, что, само собой разумеет­

ся,  в  нашей  связи  мыслей  важны  не только  научно  работавшие 
философы. Однако, мы все же оставляем в стороне всех назван­

ных более старых мыслителей.

Прямое  влияние,  с другой  стороны,  на  новейшую  филосо­

фию  жизни  по-прежнему  еще  оказывает  Шопенгауэр,  самый 

популярный  и  более  других  читающийся  из  всего  старшего 
поколения  немецких философов.  Он  примыкает к Шеллингу и 

отчасти  к  Гете.  Правда,  он  так же  мало  пользуется  лозунгом 

«жизнь»,  как и его  предшественники.  Вместе с  Шеллингом он 
называет  «волей» то, что теперь разумеется  под этим словом. 
Но он уже  говорит о  «воле  к жизни»,  как о  сердцевине мира, 
и  не  подлежит  никакому  сомнению,  что  модная  философия 

тесно связана с метафизикой  Шопенгауэра.  Последняя ставит 

вопрос  не об отдельных формах и  образованиях жизни, но об 

еще  не  сформировавшейся,  независящей  ни  от  чего,  что  вне 
жизни,  воли  к жизни  самой  в себе. Она учит, что  воля  понап­

расну  стремится  к чему-то другому,  лежащему по ту сторону 

жизни,  именно потому, что такового и нет вовсе, и что поэтому 

мы,  как  живущие  и  волящие  люди,  осуждены  на  постоянную 
неудовлетворенность.

И  вообще  во  всех  других  отношениях  чтение  Шопенгауэра 

вырабатывает привычку обращать внимание на элементарное, на 
непосредственность порыва в противоположность к выводному, 
рассудочному и рефлектированному. Только позже к этим поло­

жениям присоединились еще другие идеи, почерпнутые из естест­

вознания, в особенности из биологии,  и придали учению о жизни 

свою  определенную  окраску.  Но  здесь  мы  не  будем  вдаваться 
дальше в рассмотрение исторических преемственностей, но огра­

ничимся только краткой  характеристикой  мыслителей,  которые 
примечательны  в философии жизни  последнего времени.

287

Здесь  прежде  всего  нужно  назвать  Фридриха  Ницше,  Он 

стоит в прямой зависимости от Шопенгауэра, каким он его знал в 
юношестве,  и  как  философ  в  значительной  мере  и  остался  в 
путах Шопенгауэра, что им самим не всегда признавалось. Дело 

только в том, что позже он поставил обратные знаки у большин­

ства понятий своего учителя, заменив прежде всего неудовлетво­
ренность воли к жизни сознательным отказом от всякой потусто­
ронности,  и  тем  самым  радостно  бросившись  в  объятия  самой 

жизни.

Тут  было  особенно  важно  влияние  Рихарда  Вагнера  и  его 

учения о регенерации, которое также было преобразованием Шо­
пенгауэровской  метафизики  в  направлении  некоторого,  хотя  и 
очень умеренного, «оптимизма».

Эти  зависимости  еще  мало  рассмотрены,  как  это  ни  удиви­

тельно, особенно ввиду того, что молодой Ницше, как известно, 
был усердным почитателем Вагнеровской драмы, ратуя за Диони­
са  против  Аполлона,  т.  е.  за  элементарный  жизненный  порыв 

против ясности или за «волю» против «представления». Также и 
в  качестве ученого и филолога он уже тогда перешел  на сторо­
ну «жизни»,  протестуя против знания и науки, которые мертвят. 
Позже на него оказала влияние современная биология и, благо­

даря своему понятию развития,  внушающему радостное доверие 

в будущее, укрепила его утверждение жизни. Таким образом, он 

является связующим звеном  между старым и новым течением  в 
учении  о  жизни.

Но Ницше  в первую голову важен в этой связи мыслей,  пото­

му что, благодаря своему красноречию, он-то и придал более, чем 
кто-либо  другой,слову жизнь присущий ему блеск,столь многих 

к  нему  сейчас  привлекающий.  Глубже  Ницше  поэтому  незачем 
идти в даль времен, чтобы показать, как «жизнь» сделалась обще­
распространенным философским лозунгом, так что наиболее извес­

тные  и  самые  влиятельные  философы  нашего  времени  лучше 

всего  могут быть  поняты  как  «философы  жизни».  Нужно толь­
ко  постоянно  помнить,  что  за  ними  в  действительности  стоят 
Гете, немецкие романтики, Шопенгауэр и в некотором отношении 

также Рихард  Вагнер. Это дает уже достаточную историческую 

перспективу.

Касающиеся жизни  настроения времени более всего обязаны 

поэзии «Так говорил Заратустра»  Ницше. Тут «жизнь» являете)! 
как бы живым человеческим существом, любимой женщиной. Нель­

зя  говорить более задушевным,  проникновенным  и  нежным  то­

ном с самой жизнью, чем это случается в песнях танца, хотя здесь 

то  и  дело  свищет  бич  сатиры.  Действительно,  тут  слово жизнь 

приобретает новое своеобразное очарование. Жизнь впервые ста­

288