Файл: Курсовая работа Исполнитель студент группы п21 С. В. Петров Научный.docx
Добавлен: 07.11.2023
Просмотров: 119
Скачиваний: 3
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
понимает заимствование и внедрение идей, правовых институтов, норм, терминологии иностранного права в силу идеологии реципиента и (или) донора [23, c. 26]. Справедливой представляется точка зрения В.А. Рыбакова о том, что понятие рецепции должно отражать признаки данного явления, к которым можно отнести следующие:1) это заимствование иностранного права; 2) заимствование добровольное; 3) заимствование, не ограниченное во времени, в пространстве и по кругу субъектов [1, c. 149]. К числу признаков понятия рецепции, выделенных В.А. Рыбаковым, следует отнести и признак, отмеченный Гринько С.Д. и выражающийся в том, что рецепции подлежат только те нормы, которые имеют общий характер, а не ограниченные узкими национальными рамками [1, c. 149].
Для дополнения и уточнения представленных концепций термина рецепции, представляется необходимым, помимо признаков данного понятия обратиться к видам и методам рецепции. Сложность в определении видов рецепции, по нашему представлению, кроется не только в отсутствии однозначных критериев, но и во множественных подходах к понятию рецепции, которые создают размытое представление о значении данного термина.
Среди множества классификаций видов рецепции римского права, на наш взгляд, особое значение имеет деление рецепции права на теоретическую и практическую. Рыбаков В.А. критикует данный подход, обосновывая свою позицию тем, что при разграничении теоретической и практической рецепции права смешиваются два разных понятия: заимствование иностранного нормативного правового материала (рецепция) и изучение иностранного права, преподавание его в учебных заведениях (наука и дисциплина). Последнее непосредственного отношения к рецепции не имеет, согласно мнению автора, оно может служить её предпосылкой [3, c. 107].
Не умаляя значения данного утверждения, хотелось бы, тем не менее, отметить, что университеты и наука оказали решающее воздействие на развитие права в Европе. Именно университеты обеспечивали сохранение правовых традиций во время военных и политически неустойчивых периодов, на протяжении столетий. В связи с этим, хотелось бы обратиться к стилям образования, которые сложились во времена Средневековья и, по мнению некоторых авторов, получили значение методов рецепции [13, c. 25].
Понятие «метод» произошло от греческого слова «methodos» и обозначает «путь», в значении подхода к делу. Методы рецепции римского права активно изучались юристами Средневековья, что, несомненно, было связано с высокой степенью актуальности и большим значением римского права в праве стран Западной Европы того времени. Итак, средневековые юристы выделяли два принципиально различных метода: «старинный» итальянский и «новый» французский (или галлийский) методы. Различия, разграничения данных методов заключаются в разных наборах лекций и толкований, изученных, в основном, на примере практики университетского преподавания. Итальянский метод, возникший в Болонье и практиковавшийся в других университетах, соответствовал средневековому подходу в толковании.
Данный метод имел более практическое значение, поскольку он предоставлял представителям сторон в суде широкий спектр обоснованных аргументов, представленных признанными авторитетными лицами, на основании которых можно было произвести впечатление, как в устной полемике, так и в письменной. Основным принципом данного метода является подход, при котором правым считается тот, кто может привести большее количество цитирований авторитетных источников по своему делу. Согласно мнению Марселя Зенна, этот подход остался в почти неизменном виде, поэтому так рьяно и подробно цитируют распространенное учение и, прежде всего, судебную практику верховных судов [13, c. 40].
Итальянский метод относится к числу схоластических методов. В соответствии с ним исходный текст вместе с примечаниями (глоссами) подлежит интерпретации в современном периоде без учета критического анализа источников, без учета исторического подхода. Письменный источник воспринимается как древний и подлинный, текст в нем императивно «правдивый», «святой». Это правило распространяется на Библию, характерно и для письменных документов церковных Соборов, текстов Отцов Церкви, а также для старинных документов имперского права. В центре итальянского метода находился юридический вопрос, его решение находилось в ходе изучения доктрин. Особой сложностью в итальянском подходе представлял поиск баланса различных позиций по разным вопросам. К недостаткам итальянского подхода следует отнести высокую трудоемкость в части запоминания и больших временных затрат, связанных с поиском аналогичных случаев.
Галлийский метод, напротив, соответствовал гуманистическому подходу в толковании. К числу его требований относится самостоятельное мышление и применение формально-логических способов аргументации. Если итальянский метод рассматривает проблему на основе сложившегося богатого опыта возможных решений, то галлийский метод концентрируется на аутентичном тексте и помогает интерпретировать его независимо от существовавших до этого теорий, в соответствии с правилами линейной логики, для этого исходные тексты «очищались от более поздних дополнений, что требовало филологических и герменевтических навыков и знаний» [16, c. 96].
Таким образом, можно утверждать, что галлийский метод предполагал понижение уровня сложности с целью содействия основному пониманию ситуации. В частности, интерпретация текста должна быть освобождена от массы противоречивых мнений авторов.
Марсель Зенн совершенно справедливо сформулировал суть данного метода следующим образом: «наука требует истины и достоверности. Наука не может опираться на любые высказывания, поэтому доктрины, как вихрь высказываний, затуманивают ясность восприятия и ведет к предубеждениям. Истина черпается только из самого источника; разум – это чаша, которая как прозрачный сосуд черпает истину из источника. В диспуте следует не блистать своими необъятными знаниями, а изъясняться согласно правилам истины и ради нее. Не должен никто – даже судья – находиться под влиянием авторитетных лиц и быть перетянут ими на свою сторону, а должен быть убежден наличием критических аргументов, а наука не должна для этого жертвовать собой, поставив на службу свои аргументы какому-либо особому интересу и из-за денежной наживы» [13, c. 45].
Таким образом, хотелось бы отметить, что понятие рецепции права не ограничивается лишь заимствованием юридических понятий и терминов в действующем законодательстве. В первую очередь, рецепцией охватываются вопросы формального образования правовых норм, их толкования и значения в развитии определенных общественных отношений. Данный вывод воспроизведен и в учебной литературе. А.Н. Головистикова и Ю.А. Дмитриев также отмечают, что рецепция не означает механического заимствования содержания и форм права [17, c. 12]. Этот процесс скорее восприятия, адаптации реципированного права к конкретным условиям того государства, которое в этом нуждается. Но это реальный процесс формирования некоторых национальных правовых систем.
В связи с вышеизложенным, рецепция права является не механическим актом копирования отдельных элементов иностранного права, но сложным и длительным процессом усвоения каким-либо обществом правовых норм, юридической терминологии, правовых идей, разработанных в условиях жизни другого общества. Простой перенос каких-то правовых норм, терминов, идей из одного общества в другое не является рецепцией права. Перенесенные элементы чужого права могут и не привиться на новой почве, новый общественный организм может их отторгнуть, и, таким образом, рецепции права как таковой не произойдет.
Если говорить о проблемах рецепции, то в первую очередь стоит сказать, что данное явление в России имела волновой синусоидный характер. То есть существовали определённые периоды, каждый из которых имели характерные черты. Связанно это с историческим развитием страны и необходимостью подстраиваться под новый уклад, не теряя при этом свой собственный уникальный характер.
Древний период связывается с заключением договоров с Византией 911г. и 945 г. [26, c. 690] и принятием Христианства. Далее идёт падение Константинополя, повлекшее за собой идею изоляции Восточной Европы. Несмотря на разрыв связей с иностранными государствами, не было особого влияния на формирование права, Беларусь продолжала развивать свою правовую среду на основе римского права.
Следующая волна связана с введением частного права, а именно с попытками ввести принципы европейских гражданских институтов. В юридических источниках Великого княжества Литовского уже в XIV-XV вв. встречается правоприменение ряда норм римского права. В связи с этим возникает вопрос о рецепции норм римского права в правовую систему Великого княжества Литовского. На первый взгляд ответ прост и логичен! Нормы римского права могли быть заимствованы из стран Западной Европы, т.е. из Германии в Польшу, а из последней в право Великого княжества Литовского.
Мы не склонны категорически ставить под сомнение данный путь рецепции римского права в структуру правовой системы средневековой Беларуси. Однако при этом следует обратить внимание на тот исторический факт, что господствующие позиции римское право завоевало в Германии только в XVI в. Об этом убедительно свидетельствует «Каролина» 1532 г. В более ранних источниках средневекового германского права влияние римского права не прослеживается. В данном вопросе трудно что-либо возразить авторитетному германскому правоведу Л. Эннекцерусу, который констатирует: «Римское право приобрело силу действующего права в форме (глоссированных) законодательных сборников Юстиниана (527 – 565 гг.), которые с конца XVI ст. обычно называют Corpus juris civilis. Реципированы были не отдельные правовые нормы или институты. Наоборот, вся история рецепции показывает, что теоретически кодификацию Юстиниана в целом рассматривали как свод, имеющий обязательную силу для империи: рецепция последовала, как принято выражаться, in complexu. Это не значит, однако, что применялось каждое отдельное содержащееся в Сorpus juris положение, -- наоборот, целый ряд норм и правовых институтов никогда не был признан в Германии, но не реципированные нормы составляли исключение» [8, с. 53]. Соответственно рецепция норм римского права в право Польши произошла в более поздний исторический период. При этом не будет лишним отметить тот факт, что в XVI в. на право Польши ощущалось не менее сильно влияние белорусского права, выраженное в Статутах Великого княжества Литовского 1529, 1566 и 1588 гг. В настоящее время известно около десятка переводов данных источников на польский язык.
Как не парадоксально, но ключом к разрешению вопроса о пути рецепции норм римского права в правовую систему Великого княжества Литовского является источник отечественного церковного и светского права – Белорусский список «Кормчей книги». Его основу которого составляет содержание Киевского и Рязанского списков «Кормчей книги». Они датированы 1274 и 1284 гг. [2, с. 139]. Русские исследователи И.И. Срезневский и Я.Н. Щапов независимо друг от друга установили, что данный источник является идентичной копией сербской редакции «Номоканона», точнее его Иловичского списка, датированного 1262 г., авторство которого принадлежит первому главе сербской православной церкви, родному брату короля Савве Неманичу [10, с. 55]. Выявленные и исследованные нами списки «Кормчей книги» были выполнены на территории Беларуси – это Жировичский и Пинский списки. Их текстовой анализ позволил нам согласиться с точкой зрения И.И. Срезневского и Я.Н. Щапова, что основным источником Киевского, Рязанского и ряда других списков «Кормчей книги», которые имели хождение на территории современной России, Украины и Беларуси был сербский – Иловичский список «Номоканона» 1262 г. В содержании проанализированных нами источников, в идентичном порядке и объеме изложены фрагменты из законодательства императора Юстиниана, «Эклоги» и «Прохирона». Данный исторический факт свидетельствует в пользу того, что нормы римского права были реципированы в право Великого княжества Литовского гораздо раньше, чем в средневековое право Германии и Польши.
Вместе с тем мы не склонны отрицать и западноевропейский вектор рецепции римского права в структуру правовой системы средневековой Беларуси. Однако – это был скорее итальянский путь. В XIII в. в Болонью съезжались студенты не только из Италии, но и со стран Западной и Центральной Европы. Их число составляло до 10 тысяч человек [9, с. 37]. Глоссаторы и их последователи – постглоссаторы преподавали римское право не как право Италии, а как международное право, которое имело силу закона для всего Западного мира, поскольку ему не противостояло местное право. В своем учении глоссаторы опирались, во-первых, на утверждение о продолжении существования Римской империи и, во-вторых, на внутреннюю ценность римского права. То, что началось в Болоньи, продолжили другие итальянские и французские юридические школы, в Падуе, Париже, Бурже, которые посещались представителями многих стран Европы. В XV в. в числе студентов Болонского университета были и уроженцы из Беларуси – Альберт Гаштольд и Ян Радзивил. Они вероятнее всего были первыми отечественными юристами с университетским образованием. Знания, полученные ими в Болонском университете, были практически использованы при подготовке первого Статута Великого княжества Литовского 1529 г. В частности, А. Гаштольд с 1522 г. был канцлером Великого княжества Литовского и возглавлял комиссию по созданию Статута 1529 г. Именно по его инициативе в указанный Статут были включены правовые нормы о том, что лица, не являющиеся уроженцами Великого княжества Литовского не имели права занимать государственные должности и приобретать на территории Великого княжества недвижимую собственность. Мы имеем определенные основания считать, что предложенные нормы А. Гаштольдом были сформулированы под влиянием римского права, а именно в их основу был положен beneficium principale Юстиниана.
Для дополнения и уточнения представленных концепций термина рецепции, представляется необходимым, помимо признаков данного понятия обратиться к видам и методам рецепции. Сложность в определении видов рецепции, по нашему представлению, кроется не только в отсутствии однозначных критериев, но и во множественных подходах к понятию рецепции, которые создают размытое представление о значении данного термина.
Среди множества классификаций видов рецепции римского права, на наш взгляд, особое значение имеет деление рецепции права на теоретическую и практическую. Рыбаков В.А. критикует данный подход, обосновывая свою позицию тем, что при разграничении теоретической и практической рецепции права смешиваются два разных понятия: заимствование иностранного нормативного правового материала (рецепция) и изучение иностранного права, преподавание его в учебных заведениях (наука и дисциплина). Последнее непосредственного отношения к рецепции не имеет, согласно мнению автора, оно может служить её предпосылкой [3, c. 107].
Не умаляя значения данного утверждения, хотелось бы, тем не менее, отметить, что университеты и наука оказали решающее воздействие на развитие права в Европе. Именно университеты обеспечивали сохранение правовых традиций во время военных и политически неустойчивых периодов, на протяжении столетий. В связи с этим, хотелось бы обратиться к стилям образования, которые сложились во времена Средневековья и, по мнению некоторых авторов, получили значение методов рецепции [13, c. 25].
Понятие «метод» произошло от греческого слова «methodos» и обозначает «путь», в значении подхода к делу. Методы рецепции римского права активно изучались юристами Средневековья, что, несомненно, было связано с высокой степенью актуальности и большим значением римского права в праве стран Западной Европы того времени. Итак, средневековые юристы выделяли два принципиально различных метода: «старинный» итальянский и «новый» французский (или галлийский) методы. Различия, разграничения данных методов заключаются в разных наборах лекций и толкований, изученных, в основном, на примере практики университетского преподавания. Итальянский метод, возникший в Болонье и практиковавшийся в других университетах, соответствовал средневековому подходу в толковании.
Данный метод имел более практическое значение, поскольку он предоставлял представителям сторон в суде широкий спектр обоснованных аргументов, представленных признанными авторитетными лицами, на основании которых можно было произвести впечатление, как в устной полемике, так и в письменной. Основным принципом данного метода является подход, при котором правым считается тот, кто может привести большее количество цитирований авторитетных источников по своему делу. Согласно мнению Марселя Зенна, этот подход остался в почти неизменном виде, поэтому так рьяно и подробно цитируют распространенное учение и, прежде всего, судебную практику верховных судов [13, c. 40].
Итальянский метод относится к числу схоластических методов. В соответствии с ним исходный текст вместе с примечаниями (глоссами) подлежит интерпретации в современном периоде без учета критического анализа источников, без учета исторического подхода. Письменный источник воспринимается как древний и подлинный, текст в нем императивно «правдивый», «святой». Это правило распространяется на Библию, характерно и для письменных документов церковных Соборов, текстов Отцов Церкви, а также для старинных документов имперского права. В центре итальянского метода находился юридический вопрос, его решение находилось в ходе изучения доктрин. Особой сложностью в итальянском подходе представлял поиск баланса различных позиций по разным вопросам. К недостаткам итальянского подхода следует отнести высокую трудоемкость в части запоминания и больших временных затрат, связанных с поиском аналогичных случаев.
Галлийский метод, напротив, соответствовал гуманистическому подходу в толковании. К числу его требований относится самостоятельное мышление и применение формально-логических способов аргументации. Если итальянский метод рассматривает проблему на основе сложившегося богатого опыта возможных решений, то галлийский метод концентрируется на аутентичном тексте и помогает интерпретировать его независимо от существовавших до этого теорий, в соответствии с правилами линейной логики, для этого исходные тексты «очищались от более поздних дополнений, что требовало филологических и герменевтических навыков и знаний» [16, c. 96].
Таким образом, можно утверждать, что галлийский метод предполагал понижение уровня сложности с целью содействия основному пониманию ситуации. В частности, интерпретация текста должна быть освобождена от массы противоречивых мнений авторов.
Марсель Зенн совершенно справедливо сформулировал суть данного метода следующим образом: «наука требует истины и достоверности. Наука не может опираться на любые высказывания, поэтому доктрины, как вихрь высказываний, затуманивают ясность восприятия и ведет к предубеждениям. Истина черпается только из самого источника; разум – это чаша, которая как прозрачный сосуд черпает истину из источника. В диспуте следует не блистать своими необъятными знаниями, а изъясняться согласно правилам истины и ради нее. Не должен никто – даже судья – находиться под влиянием авторитетных лиц и быть перетянут ими на свою сторону, а должен быть убежден наличием критических аргументов, а наука не должна для этого жертвовать собой, поставив на службу свои аргументы какому-либо особому интересу и из-за денежной наживы» [13, c. 45].
Таким образом, хотелось бы отметить, что понятие рецепции права не ограничивается лишь заимствованием юридических понятий и терминов в действующем законодательстве. В первую очередь, рецепцией охватываются вопросы формального образования правовых норм, их толкования и значения в развитии определенных общественных отношений. Данный вывод воспроизведен и в учебной литературе. А.Н. Головистикова и Ю.А. Дмитриев также отмечают, что рецепция не означает механического заимствования содержания и форм права [17, c. 12]. Этот процесс скорее восприятия, адаптации реципированного права к конкретным условиям того государства, которое в этом нуждается. Но это реальный процесс формирования некоторых национальных правовых систем.
В связи с вышеизложенным, рецепция права является не механическим актом копирования отдельных элементов иностранного права, но сложным и длительным процессом усвоения каким-либо обществом правовых норм, юридической терминологии, правовых идей, разработанных в условиях жизни другого общества. Простой перенос каких-то правовых норм, терминов, идей из одного общества в другое не является рецепцией права. Перенесенные элементы чужого права могут и не привиться на новой почве, новый общественный организм может их отторгнуть, и, таким образом, рецепции права как таковой не произойдет.
Если говорить о проблемах рецепции, то в первую очередь стоит сказать, что данное явление в России имела волновой синусоидный характер. То есть существовали определённые периоды, каждый из которых имели характерные черты. Связанно это с историческим развитием страны и необходимостью подстраиваться под новый уклад, не теряя при этом свой собственный уникальный характер.
Древний период связывается с заключением договоров с Византией 911г. и 945 г. [26, c. 690] и принятием Христианства. Далее идёт падение Константинополя, повлекшее за собой идею изоляции Восточной Европы. Несмотря на разрыв связей с иностранными государствами, не было особого влияния на формирование права, Беларусь продолжала развивать свою правовую среду на основе римского права.
Следующая волна связана с введением частного права, а именно с попытками ввести принципы европейских гражданских институтов. В юридических источниках Великого княжества Литовского уже в XIV-XV вв. встречается правоприменение ряда норм римского права. В связи с этим возникает вопрос о рецепции норм римского права в правовую систему Великого княжества Литовского. На первый взгляд ответ прост и логичен! Нормы римского права могли быть заимствованы из стран Западной Европы, т.е. из Германии в Польшу, а из последней в право Великого княжества Литовского.
Мы не склонны категорически ставить под сомнение данный путь рецепции римского права в структуру правовой системы средневековой Беларуси. Однако при этом следует обратить внимание на тот исторический факт, что господствующие позиции римское право завоевало в Германии только в XVI в. Об этом убедительно свидетельствует «Каролина» 1532 г. В более ранних источниках средневекового германского права влияние римского права не прослеживается. В данном вопросе трудно что-либо возразить авторитетному германскому правоведу Л. Эннекцерусу, который констатирует: «Римское право приобрело силу действующего права в форме (глоссированных) законодательных сборников Юстиниана (527 – 565 гг.), которые с конца XVI ст. обычно называют Corpus juris civilis. Реципированы были не отдельные правовые нормы или институты. Наоборот, вся история рецепции показывает, что теоретически кодификацию Юстиниана в целом рассматривали как свод, имеющий обязательную силу для империи: рецепция последовала, как принято выражаться, in complexu. Это не значит, однако, что применялось каждое отдельное содержащееся в Сorpus juris положение, -- наоборот, целый ряд норм и правовых институтов никогда не был признан в Германии, но не реципированные нормы составляли исключение» [8, с. 53]. Соответственно рецепция норм римского права в право Польши произошла в более поздний исторический период. При этом не будет лишним отметить тот факт, что в XVI в. на право Польши ощущалось не менее сильно влияние белорусского права, выраженное в Статутах Великого княжества Литовского 1529, 1566 и 1588 гг. В настоящее время известно около десятка переводов данных источников на польский язык.
Как не парадоксально, но ключом к разрешению вопроса о пути рецепции норм римского права в правовую систему Великого княжества Литовского является источник отечественного церковного и светского права – Белорусский список «Кормчей книги». Его основу которого составляет содержание Киевского и Рязанского списков «Кормчей книги». Они датированы 1274 и 1284 гг. [2, с. 139]. Русские исследователи И.И. Срезневский и Я.Н. Щапов независимо друг от друга установили, что данный источник является идентичной копией сербской редакции «Номоканона», точнее его Иловичского списка, датированного 1262 г., авторство которого принадлежит первому главе сербской православной церкви, родному брату короля Савве Неманичу [10, с. 55]. Выявленные и исследованные нами списки «Кормчей книги» были выполнены на территории Беларуси – это Жировичский и Пинский списки. Их текстовой анализ позволил нам согласиться с точкой зрения И.И. Срезневского и Я.Н. Щапова, что основным источником Киевского, Рязанского и ряда других списков «Кормчей книги», которые имели хождение на территории современной России, Украины и Беларуси был сербский – Иловичский список «Номоканона» 1262 г. В содержании проанализированных нами источников, в идентичном порядке и объеме изложены фрагменты из законодательства императора Юстиниана, «Эклоги» и «Прохирона». Данный исторический факт свидетельствует в пользу того, что нормы римского права были реципированы в право Великого княжества Литовского гораздо раньше, чем в средневековое право Германии и Польши.
Вместе с тем мы не склонны отрицать и западноевропейский вектор рецепции римского права в структуру правовой системы средневековой Беларуси. Однако – это был скорее итальянский путь. В XIII в. в Болонью съезжались студенты не только из Италии, но и со стран Западной и Центральной Европы. Их число составляло до 10 тысяч человек [9, с. 37]. Глоссаторы и их последователи – постглоссаторы преподавали римское право не как право Италии, а как международное право, которое имело силу закона для всего Западного мира, поскольку ему не противостояло местное право. В своем учении глоссаторы опирались, во-первых, на утверждение о продолжении существования Римской империи и, во-вторых, на внутреннюю ценность римского права. То, что началось в Болоньи, продолжили другие итальянские и французские юридические школы, в Падуе, Париже, Бурже, которые посещались представителями многих стран Европы. В XV в. в числе студентов Болонского университета были и уроженцы из Беларуси – Альберт Гаштольд и Ян Радзивил. Они вероятнее всего были первыми отечественными юристами с университетским образованием. Знания, полученные ими в Болонском университете, были практически использованы при подготовке первого Статута Великого княжества Литовского 1529 г. В частности, А. Гаштольд с 1522 г. был канцлером Великого княжества Литовского и возглавлял комиссию по созданию Статута 1529 г. Именно по его инициативе в указанный Статут были включены правовые нормы о том, что лица, не являющиеся уроженцами Великого княжества Литовского не имели права занимать государственные должности и приобретать на территории Великого княжества недвижимую собственность. Мы имеем определенные основания считать, что предложенные нормы А. Гаштольдом были сформулированы под влиянием римского права, а именно в их основу был положен beneficium principale Юстиниана.