Злоупотребление наркотиками, известное с древнейших времен (см. Часть I), сейчас распространилось в размерах, тревожащих всю мировую общественность. Даже при суже­нии, с точки зрения наркологов, границ наркомании до юри­дически приемлемых во многих странах наркомания признана социальным бедствием. Наркотические мафии управляют го­сударствами (Латинская Америка), имеют свои армии (Юго-Восточная Азия). Наркобизнес меняет даже географию и кли­мат: катастрофичные наводнения в Южной Америке объясня­ют сведением лесов в Андах — земля нужна для посевов коки и мака. Не усилились ли наводнения на Памире? Доходы под­польных корпораций по торговле наркотиками превышают известные доходы от торговли нефтью и приближаются к ми­ровым доходам от торговли оружием и включены в экономику ряда стран.

По очень приблизительным подсчетам, в России на начало XXI века ежегодный наркооборот составил 11 млрд долларов.

Такое, как говорится, «не проесть». Эти деньги обязательно включены в экономику.

Особо гибельно злоупотребление в молодежной среде: по­ражается и настоящее, и будущее общества. Полная, с точки зрения наркологов, картина распространения злоупотребле­ния, включающая формы токсикомании, еще более трагична. Вещества и препараты, не включенные в список наркотиков, как правило, более злокачественны, вызывают большой ущерб для индивидуума (см. Часть III). Каждое государство предпри­нимает меры предупреждения злоупотребления среди населе­ния, меры наказания как за хранение малой дозы наркотика для собственного употребления, так и, разумеется, за изготов­ление наркотиков и торговлю ими (вплоть до смертной каз­ни). Разброс наказаний удивителен: за обладание 50 кг (!) наркотиков в Нидерландах приговаривают к 8 годам заключе­ния с освобождением через 4 года; в Китае казнят за облада­ние 50 мг героина. Усилия всех стран организуются и коорди­нируются на международном уровне. Впрочем, государства небезгрешны, особенно в прошлом. Так, в Японии во время Второй мировой войны населению давали стимуляторы для поддержания высокой работоспособности; в войсках союзни­ков стимуляторы получали летчики и моряки, в наших вой­сках выдавали спирт. В послевоенное время некоторые стра­ны затягивали с запретом наркотиков: Англия слишком долго производила героин, в нашей стране не спешили контролиро­вать барбитураты. В Нидерландах и сейчас производятся ам­фетамины, экстази практически полулегально.

Наркология приобрела социальный смысл, как немногие медицинские дисциплины. Борьба с наркоманиями в системе здравоохранения необходимым своим условием имеет прежде всего знание обстоятельств развития привыкания к наркоти­кам, признаков болезни, способов надежной диагностики и лечения. Знание — фундамент, на котором можно построить надежную систему профилактики наркомании.

---

Достижению этих целей, как надеется автор, поможет и настоящее руководство.

Часть I

НАРКОТИКИ И ОБЩЕСТВО

Глава    1

Распространенность наркоманий

Рассматривая историю использования наркотических средств, можно видеть определенную этапность. Вначале нар­котики оцениваются как средство сакральное, от реальности уводящее и соединяющее с высшими силами. Затем наркоти­ки становятся лекарством, и этот переход естествен, так как первыми врачами были жрецы, которые и использовали нар­котики вначале как средства магические, затем лечебные, а причиной болезни считалось нарушение связи с потусторон­ними силами, гнев богов. Постепенно функциональное при­менение наркотиков становится все нагляднее — их использу­ют для улучшения психического и физического состояния. И, наконец, наступает следующий этап, в европейской куль­туре в начале XIX в., когда наркотики применяют с эйфори-ческими, опьяняющими целями. Искусственные, химически произведенные наркотики (обезболивающие, снотворные, стимуляторы) теперь уже не служат сакральным целям, они предназначены для лечебного, функционального использова­ния. Но затем соответственно этой общей исторической тен­денции их начинают употреблять для опьянения как эйфори-зант.

Если исключить из рассмотрения наркотики искусственно­го, химического происхождения, то эта закономерность сме­ны функциональной роли естественных алкалоидов неоспори­ма. Даже если в истории обнаруживаются лакуны, их можно безошибочно заполнить. Здесь нельзя не вспомнить таблицу Д. И. Менделеева и гомологические ряды Н. И. Вавилова; ве­роятен некий метафизический закон, доступный для анализа синергетиков.

Распространенность наркотизма создает определенную ау-РУ в обществе. Отношение к больным наркоманией становит-

11

ся менее жестким (хотя до какого-то предела; см. главу 20). Исследования проблемы как явления, достаточно обособлен­ного от повседневной жизни, начинают приобретать черты бытовой любознательности, становятся достоянием обыва­тельских знаний. Последнее питается добрыми намерения­ми, но неловким исполнением мероприятий санитарного просвещения. Тем самым сокращается расстояние между па­тологией и здоровьем, нормой, смазываются необходимые, даже инстинктивно закрепленные границы. Это крайне важ­ное обстоятельство, недооцененное нами. Размывание границ между порочным, больным и правильным, здоровым всегда имеет многообразные нежелательные биосоциальные послед­ствия в обществе. В рассматриваемом нами наркотизме это эксперименты детей и подростков с одурманивающими веще­ствами как выражение поискового поведения в пубертатном возрасте (см. главу 10), это прием в компанию больного нар­команией без знания о его установке на прозелитизм, это супружество с ним, рождение от него больных детей и мно­гое другое.

---

Истинное количество наркотизирующихся, по признанию ВОЗ, неопределимо.

Если раньше мы спрашивали подростков, что они знают о наркотиках, то сейчас вполне уместен вопрос о том, сколько потребляющих наркотики они знают, — это тоже показатель распространенности наркотизма.

Распространение наркомании уподобляют эпидемии. Име­ется инфекционный агент — наркотик. Имеется эпидемиче­ский очаг — часто обнаруживается источник заражения. Так, полагают, что опиокурение в США появилось вначале в при­тонах Сан-Франциско, когда на строительство западных же­лезных дорог в 50—60-х годах XIX века приехало много ки­тайцев, привыкших курить опий. Тогда был принят местный закон, запрещающий заведения, где курили опий (в дополне­ние к общегосударственному Акту Гаррисона). В Нидерландах опиомания распространилась из портовых китайских опиоку-рилен в Роттердаме, гашишизм в Великобритании с начала 60-х годов — от «зараженного» канадского эстрадного оркест­ра. Эпидемического характера вспышки с высокой контагиоз-ностью наблюдались в 60-х годах в среде хиппи; с 70-х годов XX в. в США, а с 80-х — в СССР появились нюхальщики в школах определенного района. Первая известная нам вспыш­ка, возникшая в Ижевске в 1979 г., была вызвана молодым че­ловеком, освободившимся из места заключения, где он рабо­тал на мебельном производстве, на котором имелись соответ­ствующие растворители лаков.

О размахе эпидемии за '/₄ минувшего века может говорить сравнение сегодняшней ситуации с тем, что было в 60-х годах. Тогда после принятия Единой международной конвенции о

12

наркотических средствах в 1961 г. было разрешено выращи­вать опий 7 странам: Болгарии, Греции, Югославии, Турции, Ирану, СССР, Индии. При этом Греция и Иран сами отказа­лись от возделывания мака. Спокойное время кончилось в се­редине 80-х годов XX в.

Для развития «эпидемии» необходим контакт с лицами, подверженными болезни, у которых отсутствует или недоста­точна сопротивляемость, «иммунитет». Об особенностях этих лиц мы будем говорить далее (см. главу 10). Контагиозность, вероятность передачи инфекции в развитии наркотизма назы­вается прозелитизмом — появлением «последователей». Счи­тается, что каждый больной наркоманией «заражает», по раз­ным источникам, 5—17 человек. Аналогия распространяется и на наркогенность вещества — силу, скорость, с которыми ве­щество вызывает привыкание. Наркогенность уподобляется силе инфекционного агента. Героин наркогеннее транквили­заторов, как вирус опаснее бактерии.

Уподобление наркомании эпидемии — не риторическая фигура. Как многие аналогии, оно несет понимание методов борьбы и профилактики.

Наркотики имеют в сегодняшнем мире свои закономерные пути распространения, отличные от того, что было в про­шлом. Причины этого кроются в изменившихся мотивах по­требления и облегчении связей между странами. Сакральные, ритуальные, практические, лечебные цели приема наркотиков оттеснены на второй план мотивом поиска эйфории.

---

Мы можем наблюдать как бы каскад событий — движения, распространения наркотиков. Эти движения позволяют вовре­мя заметить начало роста наркотизации в обществе, что обыч­но происходит с запозданием.

Выращиваются наркотики в бедных странах, затем они бы­стро перевозятся в богатые, распределяясь в соответствии с обеспеченностью потребителей или в соответствии со способ­ностью потребителей добывать наркотики преступным мето­дом. Наиболее удобным рынком с этой точки зрения в мире являются США и Западная Европа. В пределах нашей страны пути распространения наркотиков подчиняются той же зако­номерности. Но удобные у нас рынки сбыта совпадают неред­ко с регионами выращивания, хотя и здесь движение нарко­тиков имеет то же направление — от бедных к богатым или преступным лицам.

Затем наркотик начинает движение от более обеспеченных к менее обеспеченным людям, что обостряет криминогенную ситуацию. Последняя особенность распространения, от обес­печенных к малообеспеченным, видимо, противоречит извест­ному факту — наркотизация распространена в большей степе­ни в малоимущих слоях населения. Однако этот факт требует более внимательной оценки. Во времена незначительной нар-

13

котизации она действительно была сосредоточена в низшем социально-экономическом слое, но в определенных группах этого слоя: антисоциальных и асоциальных (преступники, проститутки, богема). Наркотики здесь как бы секвестрирова­ны отношением общества к этим группам в целом, их образу жизни, в том числе их наркотизации.

Социальная опасность, движение наркотика начинается тогда, когда наркотизация охватывает высокие слои общества, людей, подражание которым льстит прочим. В России рас­пространение наркотизации перед Первой мировой войной прослеживается не от больных и несчастных ятрогенных больных наркоманией, а из притонов (например, пресловутая вилла «Розе»), в которых встретились обитатели дна общества и представители аристократии. Великокняжеские семейства были поражены кокаинизмом, два премьер-министра страда­ли морфинизмом. В США и Западной Европе наркотизация стала расти тогда, когда попала в среду студенчества, поэтому следует считать порогом опасности выход наркотизации за пределы традиционно поражаемых групп. Традиция эта сло­жилась естественным образом в XIX в., когда наркотические вещества появились в Европе в больших количествах и, утра­тив экзотичность, оказались предметом свободного выбора.

Существование отдельных пораженных групп населения можно считать показателем социального благополучия на мо­мент оценки.

Что касается регионов, где наркотики выращивают и упот­ребляют в бытовой сфере с практическими целями, здесь при­знаком опасности, помимо названного, может служить преж­де всего изменение способа наркотизации. Например, смена опиофагии и опиокурения парентеральным введением нарко­тика, как это произошло и вызвало проблему в Средней Азии и в некоторых странах Юго-Восточной Азии. При бытовом употреблении выход наркотизации за пределы традиционно поражаемых групп проявляется вовлечением в наркотизацию женщин. Привычно соглашаясь с тем, что в некоторых стра­нах наркотик в бытовой манере принимает все население, следует иметь в виду, что это все мужское население, женская же наркотизация осуждается. Сейчас в Азии известен прием наркотиков (правда, в «отсталой» форме опио- и гашишефа-гии и курения) даже кормящими матерями.

---

Началом распространения наркотизма в конкретном обще­стве нужно считать и спрос на новое наркотическое вещество, например на барбитураты в Северо-Западной Африке, Юж­ной Азии. Спрос на новое вещество на фоне распространения наркотизма означает, как мы это видим в США, Европе, Рос­сии и во многих других странах и регионах, дальнейший подъем злоупотребления, обострение проблемы, поскольку волнообразная кривая развития наркотизма в XX столетии

14

поступательно идет вверх по экспоненте. В связи с этим сле­дует отметить, что даже падение спроса на распространенный наркотик не обещает улучшение ситуации — это может озна­чать появление нового, смену «моды».

Употребление наркотика, передающееся от мужчин к жен­щинам, наблюдается не только в обществах, где распростра­нено бытовое употребление опьяняющих веществ с практиче­скими целями. Существует общая биосоциальная закономер­ность передачи опыта, навыков, морали от мужчин к женщи­нам. Согласно концепции В. А. Геодакяна о роли дихотоми­ческого полового разделения вида, мужчины инициативно ис­пытывают, осваивают окружающее, женщины консервативно сохраняют опыт, пополняя его тем, что освоено мужчинами. Концепция подразумевает, что опыт пополняется тем, что оказалось полезным виду. Однако в девиантных случаях, ка­ким является наркотизация, мы видим, что модель продолжа­ет работать, хотя содержание процесса злокачественно. Кон­сервативная роль охранительницы вида не звучит так же, как не звучит инстинкт индивидуального самосохранения в от­дельном случае наркотического опьянения. Можно допустить, что в обоих случаях биологическую целесообразность поведе­ния нарушает эйфорический эффект наркотика.

Таким образом, женский наркотизм — показатель начавше­гося роста наркотизации в обществе. Изучение соотношения мужского и женского наркотизма в его различных формах, видах (седативный, стимулирующий, психоделический) в ди­намике должно дать результаты большого, в том числе биоло­гического, значения (изменение ролевых функций в пределах биологического вида; феминизация и маскулинизация). Одна­ко эта проблема еще не привлекла внимание исследователей. Одной количественной констатации совершенно недостаточ­но для каких-либо выводов.

Столь же недостаточны наши статистические данные для оценки еще одного показателя движения наркотика — возрас­та пораженных. Наркотизация поражает молодых, но в своем росте распространяется в направлении не старших, а еще бо­лее младших. Чем младше возраст пораженных, тем динамич­нее растет конкретная форма наркотизма, чем старше — тем ближе «насыщение» в популяции. Мы видели, что, например, снижению гашишизма в США соответствовало увеличение числа потребителей марихуаны в возрасте 25—35 лет. Наши сомнения в стабилизации у нас уровня героинизма основаны на том, что отмечаются случаи злоупотребления героином в 10—12-летнем возрасте.

---

Смотрите также файлы

• 26.doc

• 25.doc

• микропрепараты.doc

• 4.str i funk.doc

• Силлабус Стом каз.2012-13.doc