ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 29.11.2023
Просмотров: 177
Скачиваний: 1
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
На следующий день все повторилось как и в предыдущее утро и так изо дня в день целую неделю. Перед уборкой выходных не было. С непривычки я сильно уставал и все это мне так надоело, что уже ничего не хотелось, но чувство того , а как же работают другие люди, не давало мне покоя и я напрягая все силы воли , поднимался по утрам и шел на работу. Я уже не чувствовал рук, мне казалось, что они одеревенели. Страшно это чувствовать, не ощущая рук. Я искал причину, почему я так устаю, чем я отличаюсь от других, которые также ходят на работу и труд их не легче моего и трудятся они не неделю, а годы. Неужели для этого нужна привычка и только? Иначе свое состояние я обяснить не мог. И только стремление быть на равне с другими придавало мне силы и терпение. Я стал забывать о доме, перестал замечать окружающий меня мир и его красоту. Ничего меня не радовало. В мыслях было одно и то же, а как же другие? Не ужели я не выдержу этого экзамена?.
Наконец мы закончили сенокос в воскресенье во второй половине дня. Косилку привезли трактором и оставили возле кузницы. Бригадир сказал нам чтобы мы готовились к уборке. Надо было сделать последние приготовления и настроить комбайн к убоке. Я еще не был возле комбайна и не знал, что он представляет собой. Теперь Крысин Николай должен был пересесть с трактора на комбайн, а я его помощником – штурвальным. Николай сказал мне, что я могу идти домой, а он задержится. День был жаркий. Умывшись и очистив одежду от пыли я ушел. Настроение было среднее. Меня в основном воодушевляло то, что я наконец буду работать по специальности. И в то же время меня пугала эта мысль, а спрвлюсь ли я? Я еще ни разу не держал штурвала комбайна. Проработав неделю на уборке сена, я уже знал что такое работа, но не знал еще , что штурвальным работать будет еще труднее. Возвращаясь домой я уже хоть и наблюдал красоту природы, но теперь не было того ощущения, какое я испытывал , когда первый раз шел на работу. На все смотрел черствым взглядом и душа как бы омертвела. Повсюду, насколько хватало глаз, белело море созревшего урожая. Тут было все, и пшеница, и ячмень, и овес. И только лесополосы, поделившие землю на квадраты, мешали заглянуть дальше. В такую пору особенно слышен запах созревшей пшеницы. Ветер чуть-чуть колыхал колосья пшеницы и запахи просто захватывали дух. Это надо видеть и осязать, описать подобное явление очень трудно.
Чтобы сократить расстояние я пошел прямо через поле. Оказывается, ходить по полю с пшеницей очень трудно и я, пройдя метров сто, решил вернуться на дорогу. В поле ни души и только по дороге изредка пробегали машины, и только те, которые возили силос. Встретилось мне по пути и поле подсолнечника, и кукурузы. Они были еще зелены и только подавали признаки появления семян. Подсолнечники были еще с маленькими шляпками, но были среди них и скороспелки, которые уже цвели. Что меня поражало в подсолнечнике, так это то, что когда он цветет, головки его все время следят за солнцем, куда солнце туда и головки и за день поварачиваются на 180 градусов, а то и больше и при этом нет никаких признаков скручивания ствола. Меня это явление очень удивляло. И так каждый день до тех пор пока не созреет. Что это за явление я так и не понял. И что уж совсем интересно, когда идеш рано утром, все головки направлены туда, откуда будет всходить солнце. Правда, тогда я не думал о чудесах, но считал, что здесь что то научное есть и его можно обяснить. А кукуруза? Она меня поражала тем, что какая бы не стояла жара, она всегда была зеленой, никогда я не видел, что бы она выгорала. Причем в жару она опускала только листья, а как только заходило солнце, все становилось на свои места. Так было со многими злаками. В сущность подобного явления я не вдавался, а вообще стоило бы! Но тогда я над этими вопросами не размышлял, а только созерцал, т.е. видел окружающий мир и ни больше, ни меньше.
Дорога была длиннаяи, я раз за разом осматривал поля и все время искал чего то нового. Под палящими лучами солнца я вспотел и пот лил с меня градом. С горем пополам добрался до лесополосы и присел передохнуть. Хоть и здесь было жарко, но все же не так как палящим солнцем. А в наших местах в такую пору всегда стоит такая жара. И вот сколько я уже прожил здесь, а к жаре так и не привык. Всегда старался укрыться в тень. Посидев минут двадцать, я снова тронулся в путь. Теперь идти стало легче, хотя жара и не спала. Часа в три дня вошел в станицу. И вот, как только пройдет машина , ты полностью окутываешься облаком пыли. Хорошо если был ветерок, то можно было сориентироваться, какую сторону дороги занять, а если нет, то бесполезно было убегать в сторону и ты невольно оказывался в клубах пыли. В наше время дороги были грунтовые и пыли на них было по щиколотку. Но зато, что мне нравилось, когда проезжала машина, так это ее запах. Правда, теперь он изменился, но все же был приятным. Я вспоминал детство, когда проезжала машина, то я останавливался и дышал этим запахом. А сейчас то ли стали что то добавлять в бензин, то ли бензин стал другим, но запах изменился. Так я добрался до первых дворов возле кладбища и теперь мог идти в тени деревьев, посаженных по над дворами. Тут то я наконец облегченно вздохнул и взбодрив себя пошел быстрее. Ветерок чуть чуть сдувал с меня влагу и пот перестал бежать по лицу. Пришел домой я изможденным и усталым. Есть хотелось ужасно. Брат сидел на завалинке дома в тени и наигрывал на гармошке. Мать занималась домашними делами. Вот странное явление, у нее всегда дома находилась работа. И вроде бы дела не видать , а все время занята. Я присел рядом с братом и стал слушать его пиликание. Тут я наконец почувствовал, что сегодня выходной. А как вспомнил, что завтра снова на работу, мне стало не по себе. Уставал я сильно, поэтому спал богатырским сном. Не слышал как ужинали , как ложились спать. После короткого выходного дня я снова поднимался, завтракал, брал харчи в сумку, специально сшитую матерью по этому случаю. Так же шагал пеши по уже знакомому мне маршруту. И только изредка менялся вид обстановки проходящей дороги Ростов - Сальск в самом центре станицы, и расположение и количество машин возле автоколонны. Все остальное было неизменным и знакомым. Часов у меня не было. Для нас это было роскошью и я приблизительно рассчитывал время, с тем чтобы во время прибыть на работу. Кстати насчет часов. В одно время классный руководитель Перцев Алексей Григорьевич поднимал этот вопрос на уроке математике, с тем чтобы определить наше мнение по поводу роскоши и необходимости. Так вот, по поводу часов было разное мнение учеников. Одни говорили, что это роскошь, другие утверждали, что это необходимость. В конце концов пришли к выводу, что это необходимость, а вот машина в личном пользовании – роскошь. Да, не знал я тогда и все мы, что это необходимость. Не так нас воспитывали, не можешь приобрести – значит это роскошь. Вот и приходилось мне примерно рассчитывать время и сопоставлять его с солнцем. А будь у меня часы, я бы однажды определив, знал бы сколько потребуется времени от одного ориентира к другому, а еще лучше посмотрел бы на часы и определял бы, поторопиться надо или можно и пофилософтовать, любуясь природой. Хорошо что в нашей местности лето всегда солнечное, время можно определять и по солнцу. На этот раз тоже было солнечно и солнце я встречал всегда между автоколонной и конторой заготскота. Поэтому я четко знал, что можно и убавить шаг, если солнце еще не всходило когда я подходил к ж.д. переезду. Перейдя этот переезд я был уже на территории заготскотаи теперь оставалось только вовремя попасть на работу. Попутчиков у меня почти не было так как большинство рабочих жило в бригаде, а те специалисты, которые временно там работали, добирались или на мотоциклах или на велосипедах. Был и у меня велосипед, тот что нам купила мать еще в Луначарске, но я его не брал, потому что у меня была такая работа, что негде его было оставлять. А
оставлять его на произвол судьбы было рискованно, могли и угнать. Вот и приходилось на работу ходить пешком, тем более что я почти никого еще не знал, кроме своего напарника. Николай здесь работал уже не один год, всех знал и оставлял свой мотоцикл возле кузницы под присмотром. Меня это не огорчало, мне нравилось ходить пеше, где я мог за то время пока шел ,обдумывать интересующие меня вопросы. Мыслить я еще не умел, поэтому только тем и был занят, что вспоминал, какие же вопросы я поставил и из какой они области. Основную же часть времени любовался природой. К стати, а знаете ли вы , как выглядела станица в то время? Это было в основном одноэтажное поселение, даже было мало кирпичных домов. В основном это были дома глиняные и крытые камышом, редко где черепицей и совсем не было железом. Единственное в то время было двухэтажное здание – это новая школа из кирпича. Правда, все школы были кирпичные, а их было аж три, рядом с основным двухэтажным, за исключением одной, подальше. Сразу за ж.д. станцией было ровное чистое поле и уже за километр дальше начинались колхозные поля. А вот в сторону Сальска, за автоколонной, это с восточной стороны, была степь аж до Н-Украинки вдоль ж.д. Ростов-Сальск. В это поле выгоняли пасти частный скот. Там же на лето паслись и колхозные стада. Эта степь была примечательна тем, что там, гдето км за три был овраг и там всегда весной образовывалось от талого снега озерцо, гдето с полметра глубиной. Там же, возле озерца и чуть подальше росли тюльпаны и воронцы. И вот в это место однажды весной я с ребятами и девочками из нашего восьмого еще класса ходили рвать цветы, чтобы подарить учителям на день 8-го марта. Вот об этом месте я часто и вспоминал, когда выходил на переезд и смотрел в сторону озера. Правда, летом это озеро пересыхало, но трава там росла буйно и было много разнотравья, а это было полезно для животных.
Потом, за переездом, где то с полкилометра, было не паханное поле, а уже за ним начинались обработанные земли. Западнее, в сторону Ростова, так же была степь км два, а потом только начинались поля. Кстати, однажды весной в этой степи устроили народное гуляние со скачками на лошадях. Это было в первый и последний раз в 1954-м году. После этого таких праздников не проводилось. Мне это запомнилось потому, что в школе висела картина «Бой под Егорлыкской» Грекова. Так вот, на этой картине как раз нарисовано это поле. В мою задачу не входит описывать этот бой и то время, а пишу потому, чтобы вы имели представление о станице тех лет, если вам прийдется в ней побывать. В то время элеватор уже был и сразу за ним на юг и север лежала целина. На восток от станицы были поля колхозов и в частности поля заготскота. И вот этими полями я и любовался и причем, все это ни разу не надоедало. Все равно хоть что то, но увидишь новое. А степь мне особенно нравилась. И уж совсем очень нравилось пение жаворонков. Тут слушаешь, слушаешь и не наслушаешься.
На этот раз мы стали готовить комбайн к уборке пшеницы. Николай подвел меня к нему. Это был наш отечественный С-6, который еще прицеплялся к трактору. Когда изучал его в школьном кружке вроде бы чтото знал, а вот теперь, когда он был рядом, у меня все перепуталось. Но зато я хорошо знал барабан с молотилкой. Мне Николай поручил смазать весь комбайн. Тут мне пришлось впервые иметь дело с маслом и сразу же испачкался по локоть, но с горем пополам все же смазал оси и цепи. Одежда вся оказалась в смазке. На другой день сразу же с утра трактор «Нати» подцепил наш комбайн и поьащил его в поле на ячмень. На первых порах штурвальным поставили взрослого парня, а Николай Крысин сидел как комбайнер и следил за нашей работой. Меня поставили на копнитель. Настало время и взревел сначала двигатель комбайна, а потом и трактора, и мы тронулись в загонку. Шум был ужасный. Даже в метре друг от друга ничего нельзя было разобрать и только догадываешься, когда Николай показывал руками что надо делать. Правда, перед этим он мне обяснил чтобы я набирал солому полный сенокопнитель и сбрасывал в рядок. Но у меня сначала, когда ложил первые копны, все вроде бы получалось, но вот когда зашли на второй круг, тут все и началось. То поспешу выбросить солому из копнителя, то наоборот опоздаю, а то и вовсе забуду, а солома валом валит в копнитель. Я даже не успевал ее разбрасывать. Ох и ругался же на меня Николай и грозился даже больше не брать меня на работу. Я старался изо всех сил. А вскоре и силы мои стали покидать меня. Просто хоть плачь, не могу поднять вилы и все тебе тут. С горем пополам доработал до обеда. А потом захотелось есть. А комбайн все идет и идет. Кое как доработали до захода сонца. Наконец то остановились на заправку, а зерно выгружали на ходу. Вот тут то я почувствовал, что совсем не могу пошевелить руками. Ведь я как позавтракал, так до этих пор ничего целый день не брал в рот. А как хотелось пить! Правда, вода была тут же рядом, на комбайне в боченке, и я время от времени соскакивал с копнителя и пил. Но этого мне хватало не надолго. Вновь и вновь я прикладывался к боченку. Это, может быть, в какойто мере утоляло жажду еды. И первое что мне пришло в голову, когда наконец остановился комбайн, это то как Николай бросился к бензовозке заправлять свой комбайн. Неужели он не устал вместе со штурвальным, а я один оказался слабаком , ведь и они же целый день ничего не ели, а так бодро себя чувствовали, по моему мнению. Больше я ни о чем не думал и был рад-радехонек, что наконец то могу отдохнуть.
Только прилег на копну, как Николай позвал и заставил заниматься заправкой, а сам пошел осматривать узлы комбайна. Пришлось пересилить себя и заняться делом. Когда все сделали, только после этого приступили к еде. Было уже темно и я ел все подряд, что попадало под руку на ощуп. А тут оказалось еще , что я мало взял еды. Я не рассчитывал, что мы так срочно начнем косить и пожалел что не взял большге, как предлагала мать. Поскромничал. Тут я уже в который раз выругал себя за это. Как часто на этом «горел» и имел неприятности, что даже счет потерял. Поели что было у кого и мне не хватило, а у ребят даже осталось. Позавидовал им, но попросить не решился. А тут, как на зло, Николай сказал, что будем косить пока хватить горючего. Меня это совсем не обрадовало, но и тут я промолчал. Снова заурчали моторы и мы тронулись. Я еле –еле ворочал вилами. Вот тут то мне пришлось все вспомнить. И то, как сейчас дома мои ужинают и ничего не знают, как я устал и хочу есть, и о том как мать просила хорошо учиться, и о том, как трудно достается этот хлеб. Все это я вспоминал на самом высшем духовном уровне, потому что мне еще в жизни не приходилось такого испытывать. И как я не завидовал тем, кто вот так работал всю свою почти жизнь. Теперь я знал цену труду.