Файл: Ж. В. Семейная политика в Европе и России гендерный анализ. Тезис Книга.docx
ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 30.11.2023
Просмотров: 43
Скачиваний: 1
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
, т. е. иметь не менее двух детей.
Государственный инструментализм в отношении семьи выражается также в публичных обсуждениях возможности введения таких дисциплинирующих мер, как повышение пошлины на развод, введение налога на бездетные супружеские пары, не имеющие, но способные иметь детей, сокращение показаний к социальным абортам.
При активной поддержке руководства РПЦ была введена такая мера, как «неделя тишины», которая практикуется с 2011 г. Тогда же был принят Закон «Об основах охраны здоровья граждан РФ»6, который, в частности, регламентирует порядок проведения абортов. Женщинам, которые решили сделать аборт, в зависимости от срока беременности предлагается подождать от двух до семи дней. В течение этого времени их должен осмотреть гинеколог, на УЗИ им показывают плод, дают послушать его сердцебиение, проводят консультацию психолога. Введение этой меры вызвало противоречивую реакцию со стороны общества. Феминистские организации выступали против использования такого воздействия на женщин, считая это способом принуждения к принятию решения о рождении ребёнка7. Несмотря на эти выступления, «неделю тишины» стали активно применять в государственных медицинских учреждениях.
Руководство РПЦ регулярно обращается к представителям федеральной власти с требованием ограничить репродуктивные права женщин, оставив возможность проведения аборта только на платной основе.
В сентябре 2018 г. Следственный комитет (СК) РФ выступил с инициативой ввести термин «плод человека» в статью 124.1 Уголовного кодекса РФ для того, чтобы можно было бы применять уголовную ответственность за гибель ребенка до его рождения.
В августе 2018 г. депутат Законодательного собрания Санкт-Петербурга А. Цивилев обратился в Министерство здравоохранения РФ с предложением запретить возможность воспользоваться процедурой ЭКО незамужним женщинам.
25 января 2019 г. депутат Государственной думы (ГД) В. Милонов выступил с инициативой приравнять аборт к убийству и ввести за него уголовное наказание.
Одним из приоритетных проектов, реализуемых антиабортным фондом Апостола Андрея Первозванного, является программа «Ты не одна», ориентированная на поддержку женщин, «оказавшихся в силу жизненных трудностей в ситуации репродуктивного выбора». Данный проект ориентирован не только на работу с женщинами, его задача –обеспечить включение ставок психологов в учреждениях родовспоможения. С 2016 г. совместно с Министерством здравоохранения РФ фонд также проводит Всероссийский конкурс «Святость материнства», который ориентирован наспециалистов –работников здравоохранения, психологов и социальных работников, выступающих против абортов.
Другим примером продвижения антиабортной повестки с участием ГОНГО является учреждение благотворительным фондом «Женщины за жизнь» в декабре 2018 г. премии «Амбассадор защиты жизни до рождения». Это награда в видезначка, которой будут награждать тех, кто выступает против абортов.
Таким образом, антиабортная риторика начинает активно разворачиваться при помощи НКО, деятельность которых легитимируется и поддерживается государствоми РПЦ. ГОНГО выступают проводниками консервативной идеологии, что позволяет им аккумулировать идеологические и материальные поддержки, вовлекая женщин в свои инициативы и создавая видимость поддержки населением традиционных семейных ценностей. В своих пропагандистских кампаниях они используют мобилизационную военную риторику, призывая женщин отказаться от абортов для «спасения нации» и «достижения национальных интересов».
ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЕ СЕТИ ПОДДЕРЖКИ АНТИАБОРТНОЙ ПОЛИТИКИ НА РЕГИОНАЛЬНОМ УРОВНЕ
Местные власти творчески подошли к разработке мер практической реализации решений Минздрава по профилактике абортов. Например, в Волгоградской области при Волгоградской епархии создали мобильную службу по предотвращению абортов, в которую входил священник и представители областных комитетов социальной защиты населения и здравоохранения.
На Дальнем Востоке повышение уровня рождаемости и профилактика абортов являются приоритетными направлениями региональной демографической политики. Успешным регионом считается Хабаровск, где за год работы число женщин, отказавшихся от абортов, увеличилось на 22%.
В 2018 г. в трех регионах России ввели четырёхдневный мораторий(временный запрет) на проведение абортов31: в Приморском крае –с 31 июля по 3 августа, в Якутии, в Рязанской области –с 9 по 15 июля.
Подобные антиабортные компании можно встретить практически во всех российских регионах. Их анализ показывает, что на региональном уровне представители государственной власти тесно взаимодействуют с РПЦ, реализуя совместные антиабортные инициативы.
Таким образом, консервативная мобилизация начинается на уровне федерального законодательства и выступлений представителей центральной власти. Содержательно эти инициативы связаны с декларацией демографических проблем и сокращения численности населения как угрозы национальной безопасности. Они нацелены на регулирование поведения граждан в сфере интимности, их телесности и «морального облика».
Смена позиции государства относительно абортов наиболее четко прослеживается, начиная с середины 2000-х годов, когда консервативная риторика становится доминирующей, а также усиливается изменением законодательства, регулирующего различные сферы: семейной политики, защиты детства, здравоохранения, условий деятельности НКО. При этом основные идеологические дебаты на федеральном уровне ведутся вокруг сохранения/исключения процедур медицинского прерывания беременности из плана ОМС.
Консервативная мобилизация предполагает не только оформление идеологической рамки, но и выработку институциональных механизмов ее реализации.
6. Петросян, Шевчук, Кириллов, Мозгунов: ГЕОГРАФИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИСТАРЕНИЯ НАСЕЛЕНИЯ РОССИИ
Статья посвящена поиску географических особенностей демографического старения с точки зрения экономической границы старости –возраста выхода на пенсию.
Решение о повышении пенсионного возраста в большей степени связано с экономической конъюнктурой, чем с демографическим контекстом (Reher2011). Таким образом, реформы, предполагающие повышение пенсионного возраста, проходят в разных демографических обстоятельствах.
В России сегодня наблюдается увеличение темпов старения населения, которое страны Западной, Центральной и Южной Европы проходили в 1970-1980-е годы, а Прибалтика (как и вся Восточная Европа) –в 1980-1990-е годы. Темпы старения населения России оказываются ещё выше, если рассматривать в качестве «старого» население в действовавших до недавнего времени границах пенсионного возраста. Таким образом, принятие решения о повышении пенсионного возраста произошло на 10-15 лет позже оптимального срока (начала 2000-х годов, когда численность рабочей силы всё ещё возрастала).
При рассмотрении коэффициента демографической нагрузки пожилыми (старше 65 лет) Российская Федерация оказывается на 49 месте из более чем 200государств и зависимых территорий мира.
При рассмотрении долгосрочной динамики доли пожилых (65+) в Российской Федерации на фоне некоторых стран Евразии (рисунок 2) проявляется такая особенность возрастно-половой структуры, как резкие перепады в численности соседних поколений (последствия Великой Отечественной войныв странах бывшего СССР). Россия, Казахстан и в меньшей степени Латвия характеризуются краткосрочным замедлением роста и даже снижением доли пожилых каждые 25 лет.
Также можно обратить внимание на временной лаг степени демографического старения между Россией и развитыми странами. Его продолжительность имеет неустойчивую тенденцию к сокращению с 35-40 лет в 1980-е годы до 25-30 лет в настоящее время и в ближайшей перспективе. В будущем «отставание» РФ по уровню демографического старения также будет связано с разрывом в ожидаемой продолжительности жизни с более развитыми странами.
Другими особенностями демографического старения в России являются его незначительная «глубина» (низкий возраст дожития для лиц старше 60 лет) и отчётливые межрегиональные диспропорции (различные траектории демографического перехода в субъектах РФ).
Наиболее высокие темпы старения наблюдаются в регионах, которые характеризуются низкой долей лиц пенсионного возраста: в республиках восточной зоны Северного Кавказа с высокой долей сельского населения, а также в сибирских и дальневосточных республиках (Якутия, Алтай). При этом Республика Тыва, где к высокой рождаемости добавляется фактор крайне низкой ожидаемой продолжительности жизни, испытывает гораздо более скромный прирост.
Наиболее медленно стареющие регионы характеризуются относительно высоким достигнутым уровнем доли лиц пенсионного возраста. Низкими значениями прироста кроме невысокой рождаемости эти регионы обязаны также притоку трудоспособного населения: Московская область, Санкт-Петербург, Севастополь являются примером федеральных центров притяжения мигрантов.
Наименьшая доля работающих пенсионеров наблюдается в южных, более сельских регионах. Существует сразу несколько возможных факторов низкого уровня участия в рабочей силе у лиц, получающих пенсию по старости. Во-первых, многие представители старшего поколения в регионах с благоприятными агроклиматическими условиями имеют подсобные хозяйства, которые позволяют им как выращивать продукцию на продажу, так и обеспечивать себя продовольственными товарами первой необходимости. Во-вторых, в некоторых менее урбанизированных «титульных» регионах гораздо более значительны связи старшего поколения со своими детьми и внуками, которые часто составляют с ними единое домохозяйство. Материальная поддержка со стороны детей является неотъемлемой частью традиционной семьи, широко распространённой, например, в регионах Северного Кавказа (Миронова 2014).
Средние темпы прироста в среднесрочной перспективе можно было бы ожидать на Юге России (Краснодарский край, Ростовская область), которые и так имеют достаточно высокий уровень демографической старости, дополняемый притоком мигрантов старших возрастных когорт (Мкртчян 2014).
В наибольшей степени увеличилась бы демографическая нагрузка в регионах с низким достигнутым уровнем старения населения (Северный Кавказ, особенно его восточный сектор, Тыва, Алтай, Якутия). Основной драйвер подобных тенденций –снижение рождаемости в этих регионах к концу рассматриваемого периода за счёт продолжения активной урбанизации (Карачурина 2007).
Проведённый анализ говорит об отсутствии сопряжённости между темпами и уровнем старения населения в разных странах, с одной стороны, и повышением пенсионного возраста, с другой. Повышение пенсионного возраста может быть в большей степени определено текущим социально-экономическим положением стран, чем демографическим контекстом, и являться мерой, призванной решить финансовые проблемы государства, а не повысить надёжность системы пенсионного обеспечения (Роик 2011).
Универсальной зависимости, которая бы говорила об однозначном замедлении старения населения при достижении высокого уровня доли пожилых, также не выявлено, что связано с разнообразием сценариев демографического перехода и особенностями миграционного режима в различных странах и регионах. Тем не менее в Российской Федерации, которая пока продолжает стареть в основном за счёт снижения рождаемости, на уровне регионов выражена связь высоких темпов старения с поздним завершением демографического перехода. В наибольшей степени наличие подобной закономерности связано с унаследованным Россией от Советского Союза национально-политическим принципом административно-территориального деления, консервирующим на статистическом уровне этнические и урбанизационные различия. Таким образом, основой региональной дифференциации в рассматриваемой перспективе станет долгосрочное сохранение традиционалистских демографических установок в «национальных» субъектах РФ.
Региональная неоднородность процессов демографического старения в России, согласно текущему варианту демографического прогноза, будет снижаться. С завершением демографического перехода на первый план выйдут различия в миграционной ситуации, драйвером которых становится локальный уровень социально-экономического развития территорий. Это предположение подтверждается при рассмотрении территориальных ареалов экстремальных значений доли лиц пенсионного возраста в российских муниципалитетах. При переходе на более дробный уровень коэффициент вариации возрастает (с 18,9% для 85 регионов до 21,4% для 2312 муниципальных образований и городов федерального значения): на первый план выходят внутрирегиональные, а не межрегиональные различия, что является отражением продолжающейся концентрации населения в очагах экономического роста (региональных центрах, федеральных городах и окружающих их скоплениях поселений –агломерациях).
Государственный инструментализм в отношении семьи выражается также в публичных обсуждениях возможности введения таких дисциплинирующих мер, как повышение пошлины на развод, введение налога на бездетные супружеские пары, не имеющие, но способные иметь детей, сокращение показаний к социальным абортам.
При активной поддержке руководства РПЦ была введена такая мера, как «неделя тишины», которая практикуется с 2011 г. Тогда же был принят Закон «Об основах охраны здоровья граждан РФ»6, который, в частности, регламентирует порядок проведения абортов. Женщинам, которые решили сделать аборт, в зависимости от срока беременности предлагается подождать от двух до семи дней. В течение этого времени их должен осмотреть гинеколог, на УЗИ им показывают плод, дают послушать его сердцебиение, проводят консультацию психолога. Введение этой меры вызвало противоречивую реакцию со стороны общества. Феминистские организации выступали против использования такого воздействия на женщин, считая это способом принуждения к принятию решения о рождении ребёнка7. Несмотря на эти выступления, «неделю тишины» стали активно применять в государственных медицинских учреждениях.
Руководство РПЦ регулярно обращается к представителям федеральной власти с требованием ограничить репродуктивные права женщин, оставив возможность проведения аборта только на платной основе.
В сентябре 2018 г. Следственный комитет (СК) РФ выступил с инициативой ввести термин «плод человека» в статью 124.1 Уголовного кодекса РФ для того, чтобы можно было бы применять уголовную ответственность за гибель ребенка до его рождения.
В августе 2018 г. депутат Законодательного собрания Санкт-Петербурга А. Цивилев обратился в Министерство здравоохранения РФ с предложением запретить возможность воспользоваться процедурой ЭКО незамужним женщинам.
25 января 2019 г. депутат Государственной думы (ГД) В. Милонов выступил с инициативой приравнять аборт к убийству и ввести за него уголовное наказание.
Одним из приоритетных проектов, реализуемых антиабортным фондом Апостола Андрея Первозванного, является программа «Ты не одна», ориентированная на поддержку женщин, «оказавшихся в силу жизненных трудностей в ситуации репродуктивного выбора». Данный проект ориентирован не только на работу с женщинами, его задача –обеспечить включение ставок психологов в учреждениях родовспоможения. С 2016 г. совместно с Министерством здравоохранения РФ фонд также проводит Всероссийский конкурс «Святость материнства», который ориентирован наспециалистов –работников здравоохранения, психологов и социальных работников, выступающих против абортов.
Другим примером продвижения антиабортной повестки с участием ГОНГО является учреждение благотворительным фондом «Женщины за жизнь» в декабре 2018 г. премии «Амбассадор защиты жизни до рождения». Это награда в видезначка, которой будут награждать тех, кто выступает против абортов.
Таким образом, антиабортная риторика начинает активно разворачиваться при помощи НКО, деятельность которых легитимируется и поддерживается государствоми РПЦ. ГОНГО выступают проводниками консервативной идеологии, что позволяет им аккумулировать идеологические и материальные поддержки, вовлекая женщин в свои инициативы и создавая видимость поддержки населением традиционных семейных ценностей. В своих пропагандистских кампаниях они используют мобилизационную военную риторику, призывая женщин отказаться от абортов для «спасения нации» и «достижения национальных интересов».
ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЕ СЕТИ ПОДДЕРЖКИ АНТИАБОРТНОЙ ПОЛИТИКИ НА РЕГИОНАЛЬНОМ УРОВНЕ
Местные власти творчески подошли к разработке мер практической реализации решений Минздрава по профилактике абортов. Например, в Волгоградской области при Волгоградской епархии создали мобильную службу по предотвращению абортов, в которую входил священник и представители областных комитетов социальной защиты населения и здравоохранения.
На Дальнем Востоке повышение уровня рождаемости и профилактика абортов являются приоритетными направлениями региональной демографической политики. Успешным регионом считается Хабаровск, где за год работы число женщин, отказавшихся от абортов, увеличилось на 22%.
В 2018 г. в трех регионах России ввели четырёхдневный мораторий(временный запрет) на проведение абортов31: в Приморском крае –с 31 июля по 3 августа, в Якутии, в Рязанской области –с 9 по 15 июля.
Подобные антиабортные компании можно встретить практически во всех российских регионах. Их анализ показывает, что на региональном уровне представители государственной власти тесно взаимодействуют с РПЦ, реализуя совместные антиабортные инициативы.
Таким образом, консервативная мобилизация начинается на уровне федерального законодательства и выступлений представителей центральной власти. Содержательно эти инициативы связаны с декларацией демографических проблем и сокращения численности населения как угрозы национальной безопасности. Они нацелены на регулирование поведения граждан в сфере интимности, их телесности и «морального облика».
Смена позиции государства относительно абортов наиболее четко прослеживается, начиная с середины 2000-х годов, когда консервативная риторика становится доминирующей, а также усиливается изменением законодательства, регулирующего различные сферы: семейной политики, защиты детства, здравоохранения, условий деятельности НКО. При этом основные идеологические дебаты на федеральном уровне ведутся вокруг сохранения/исключения процедур медицинского прерывания беременности из плана ОМС.
Консервативная мобилизация предполагает не только оформление идеологической рамки, но и выработку институциональных механизмов ее реализации.
6. Петросян, Шевчук, Кириллов, Мозгунов: ГЕОГРАФИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИСТАРЕНИЯ НАСЕЛЕНИЯ РОССИИ
Статья посвящена поиску географических особенностей демографического старения с точки зрения экономической границы старости –возраста выхода на пенсию.
Решение о повышении пенсионного возраста в большей степени связано с экономической конъюнктурой, чем с демографическим контекстом (Reher2011). Таким образом, реформы, предполагающие повышение пенсионного возраста, проходят в разных демографических обстоятельствах.
В России сегодня наблюдается увеличение темпов старения населения, которое страны Западной, Центральной и Южной Европы проходили в 1970-1980-е годы, а Прибалтика (как и вся Восточная Европа) –в 1980-1990-е годы. Темпы старения населения России оказываются ещё выше, если рассматривать в качестве «старого» население в действовавших до недавнего времени границах пенсионного возраста. Таким образом, принятие решения о повышении пенсионного возраста произошло на 10-15 лет позже оптимального срока (начала 2000-х годов, когда численность рабочей силы всё ещё возрастала).
При рассмотрении коэффициента демографической нагрузки пожилыми (старше 65 лет) Российская Федерация оказывается на 49 месте из более чем 200государств и зависимых территорий мира.
При рассмотрении долгосрочной динамики доли пожилых (65+) в Российской Федерации на фоне некоторых стран Евразии (рисунок 2) проявляется такая особенность возрастно-половой структуры, как резкие перепады в численности соседних поколений (последствия Великой Отечественной войныв странах бывшего СССР). Россия, Казахстан и в меньшей степени Латвия характеризуются краткосрочным замедлением роста и даже снижением доли пожилых каждые 25 лет.
Также можно обратить внимание на временной лаг степени демографического старения между Россией и развитыми странами. Его продолжительность имеет неустойчивую тенденцию к сокращению с 35-40 лет в 1980-е годы до 25-30 лет в настоящее время и в ближайшей перспективе. В будущем «отставание» РФ по уровню демографического старения также будет связано с разрывом в ожидаемой продолжительности жизни с более развитыми странами.
Другими особенностями демографического старения в России являются его незначительная «глубина» (низкий возраст дожития для лиц старше 60 лет) и отчётливые межрегиональные диспропорции (различные траектории демографического перехода в субъектах РФ).
Наиболее высокие темпы старения наблюдаются в регионах, которые характеризуются низкой долей лиц пенсионного возраста: в республиках восточной зоны Северного Кавказа с высокой долей сельского населения, а также в сибирских и дальневосточных республиках (Якутия, Алтай). При этом Республика Тыва, где к высокой рождаемости добавляется фактор крайне низкой ожидаемой продолжительности жизни, испытывает гораздо более скромный прирост.
Наиболее медленно стареющие регионы характеризуются относительно высоким достигнутым уровнем доли лиц пенсионного возраста. Низкими значениями прироста кроме невысокой рождаемости эти регионы обязаны также притоку трудоспособного населения: Московская область, Санкт-Петербург, Севастополь являются примером федеральных центров притяжения мигрантов.
Наименьшая доля работающих пенсионеров наблюдается в южных, более сельских регионах. Существует сразу несколько возможных факторов низкого уровня участия в рабочей силе у лиц, получающих пенсию по старости. Во-первых, многие представители старшего поколения в регионах с благоприятными агроклиматическими условиями имеют подсобные хозяйства, которые позволяют им как выращивать продукцию на продажу, так и обеспечивать себя продовольственными товарами первой необходимости. Во-вторых, в некоторых менее урбанизированных «титульных» регионах гораздо более значительны связи старшего поколения со своими детьми и внуками, которые часто составляют с ними единое домохозяйство. Материальная поддержка со стороны детей является неотъемлемой частью традиционной семьи, широко распространённой, например, в регионах Северного Кавказа (Миронова 2014).
Средние темпы прироста в среднесрочной перспективе можно было бы ожидать на Юге России (Краснодарский край, Ростовская область), которые и так имеют достаточно высокий уровень демографической старости, дополняемый притоком мигрантов старших возрастных когорт (Мкртчян 2014).
В наибольшей степени увеличилась бы демографическая нагрузка в регионах с низким достигнутым уровнем старения населения (Северный Кавказ, особенно его восточный сектор, Тыва, Алтай, Якутия). Основной драйвер подобных тенденций –снижение рождаемости в этих регионах к концу рассматриваемого периода за счёт продолжения активной урбанизации (Карачурина 2007).
Проведённый анализ говорит об отсутствии сопряжённости между темпами и уровнем старения населения в разных странах, с одной стороны, и повышением пенсионного возраста, с другой. Повышение пенсионного возраста может быть в большей степени определено текущим социально-экономическим положением стран, чем демографическим контекстом, и являться мерой, призванной решить финансовые проблемы государства, а не повысить надёжность системы пенсионного обеспечения (Роик 2011).
Универсальной зависимости, которая бы говорила об однозначном замедлении старения населения при достижении высокого уровня доли пожилых, также не выявлено, что связано с разнообразием сценариев демографического перехода и особенностями миграционного режима в различных странах и регионах. Тем не менее в Российской Федерации, которая пока продолжает стареть в основном за счёт снижения рождаемости, на уровне регионов выражена связь высоких темпов старения с поздним завершением демографического перехода. В наибольшей степени наличие подобной закономерности связано с унаследованным Россией от Советского Союза национально-политическим принципом административно-территориального деления, консервирующим на статистическом уровне этнические и урбанизационные различия. Таким образом, основой региональной дифференциации в рассматриваемой перспективе станет долгосрочное сохранение традиционалистских демографических установок в «национальных» субъектах РФ.
Региональная неоднородность процессов демографического старения в России, согласно текущему варианту демографического прогноза, будет снижаться. С завершением демографического перехода на первый план выйдут различия в миграционной ситуации, драйвером которых становится локальный уровень социально-экономического развития территорий. Это предположение подтверждается при рассмотрении территориальных ареалов экстремальных значений доли лиц пенсионного возраста в российских муниципалитетах. При переходе на более дробный уровень коэффициент вариации возрастает (с 18,9% для 85 регионов до 21,4% для 2312 муниципальных образований и городов федерального значения): на первый план выходят внутрирегиональные, а не межрегиональные различия, что является отражением продолжающейся концентрации населения в очагах экономического роста (региональных центрах, федеральных городах и окружающих их скоплениях поселений –агломерациях).