Файл: Ад Восточного фронта. Дневники немецкого истребителятанков. 19411943За линией фронта. Мемуары.pdf

56
Едем назад, молчим, все погружены в раздумья. Прощайте, Теремки, прощайте, наши боевые товарищи. Тяжело вспоминать об этом месте. Разве можно забыть пережитые там ужасы?
Приближаемся к окутанному гигантскими облаками дыма горящему Киеву. Несчастный город! Мы тебя пощадили, возможно, даже себе в ущерб, а теперь здесь бушуют гигантские пожары, твое тело бьется в конвульсиях от жутких взрывов – и это не твои дети, а дети Иуды нанесли тебе смертельные раны, до неузнаваемости изувечив тебя.
Когда же наступит конец этой ужасной войне… Очень многие говорят, что, я, дескать,
вижу мир только в черном цвете – нет, мои дорогие, это не так. Напротив. Я все теперь вижу именно в белом цвете, цвете снега, который еще похоронит очень и очень многих из вас.
Ганс, не думай, прошу тебя! Не думай! Не раздумывай ни о чем!
26 сентября
Центр города на многие километры представляет собой бушующий океан пламени.
Пожары пожирают город. Сегодня утром пришлось эвакуировать еще два городских района.
В результате около 20 тысяч человек остались без крова. Около половины из них, прихватив с собой самое необходимое, ютятся в домах на близлежащих улицах.
Удручающее зрелище!
Сегодня утром и саперы подрывали часть улиц. Без этого было просто не обойтись. У
зондеркоманд СС хлопот полон рот. Круглые сутки допросы и расстрелы. Даже тех, кто кажется им просто подозрительными, ставят к стенке прямо на улицах, а тела убитых так и оставляют лежать. Люди – мужчины, женщины, дети – ходят вокруг и шепчут: «Ничего!» В
смысле ничего особенного, ну подумаешь, труп лежит на тротуаре, ну что с того?
Шагаем прямо по лужам крови, на тротуарах повсюду следы крови, свежей и уже запекшейся.
Айнзацкоманды СС тоже по уши в работе. Всем евреям без исключения до полудня 25-го числа надлежит зарегистрироваться. Разумеется, последовали этому распоряжению не все, а от силы половина, но в любом случае никто из них из города не выйдет – Киев оцеплен плотным кольцом охраны. Это будет день отмщения за наших погибших от разрывов коварно подложенных мин товарищей. Сегодня, сутки спустя, уже 2 тысячи евреев отправлены к
Иегове!
Мы долго беседовали с одним молодым солдатом СС из «экзекуционной команды». Они занимаются тем, что «освобождают» все взятые нами крупные города от еврейского населения. Они свое дело отменно знают – эти ребята убийцы со стажем. Я поражен. Мы,
фронтовые солдаты, и не задумывались о том, что происходит во взятых нами городах, когда мы, продолжая преследовать отступающего противника, уходили дальше.
Задача фронтового солдата – вперед и только вперед! Гнать врага как можно дальше.
Солдат-эсэсовец рассказывает мне о массовых расстрелах в Житомире. «Тогда мы были еще гребаныенедоучки, – заявляет мне 19-летний солдатик (с упором на слове «гребаный»). –
Два дня они рыли 50-метровые рвы из расчета по 250 евреев на ров. Всего мы прикончили в
Житомире 1800 евреев, еще 5000 их убили раньше. Потом, это было уже на третий день, рвы были готовы, и все, от маленьких детей до глубоких стариков, должны были раздеться наголо. Первых 250 евреев ставили на край рва, потом очередь сразу из двух пулеметов,
после этого ко рву подводили следующую группу, эти уже должны были спуститься вниз и аккуратно бок о бок сложить мертвецов, поплотнее, чтобы места было больше. Если между трупами оставались промежутки, их заполняли убитыми детьми – в общем, мешкать было некогда – их должно было быть 1500 человек, и все должны были поместиться во рву. Потом снова пулеметные очереди, а если кто-то еще продолжал стонать, тех добивали. Потом на очереди была следующая группа, и так продолжалось до самого вечера. Времени не хватало на них на всех, ведь в этой стране столько евреев!»

57
Сначала я вообще не мог вымолвить ни слова. Этот молодой человек рассуждал обо всем так, будто речь шла о заурядной охоте на фазанов.
Я не мог в это поверить, так ему и сказал. Усмехнувшись, он предложил поехать и посмотреть самому.
Усевшись на велосипеды, мы проехались до городских окраин к крутому оврагу.
Постараюсь быть кратким – в животе у меня странно похолодело. То, что я увидел, было ужасным, и эту жуткую картину мне не позабыть до конца жизни. На краю этого оврага стояли евреи, а лежавшие за пулеметами солдаты косили их. Тела убитых падали через край этого оврага метров на пятьдесят вниз.
Всех, кто стоял у края, «подметали подчистую». Когда число убитых зашкаливало за 1000
человек, край оврага подрывали, и груда мертвых тел внизу заваливалась землей
[25]
– А с подрывом-то неплохо придумали, – совершенно по-мальчишески улыбнулся мой собеседник.
Боже мой! Боже мой! Не говоря ни слова, я повернулся и быстрым шагом, чуть ли не бегом направился в сторону города. Этому солдатику 19 лет! Ведь подобные мероприятия оставляют следы не только на обмундировании, но и в душе! Что будет с ним, когда он вернется домой? К своей матери и невесте?
27 сентября
Огромный пожар в центре города продолжается. Новые взрывы, новые очаги пожаров.
Взрываются склады боеприпасов.
29 сентября
Опять в дорогу! После суточного марша к вечеру прибываем в Прилуки. Едем по сельской местности, время от времени нас обстреливают из винтовок русские, по-видимому,
с недавно обороняемых, а ныне уже опустевших позиций. Разгром четырех окруженных армий красных – свершившийся факт. По самым скромным подсчетам, в плен захвачено 650
тысяч человек. Бесконечными колоннами они тянутся мимо нас на запад. Возможно даже,
что это те самые ребята, кто так яростно атаковал нас в течение нескольких последних недель. Но теперь все кончилось – их соединения окружены, и кольцо окружения стягивается все туже.
Не сдаться нам было бы просто безумием, в противном случае всех бы просто перестреляли.
30 сентября
Несколько дней мы остаемся в Прилуках. Наша задача – зачистить близлежащие леса от остающихся большевиков. По русским меркам условия проживания вполне приемлемы. Если большинство наших где-то бродят, я сижу над картой и вычерчиваю тактические схемы.
Первым делом я тщательно умываюсь, бреюсь, после чего на несколько часов ложусь спать. Ужин – суп из полевой кухни, который нередко достается и голодающим русским.
Несчастные люди! Всегда одно и то же – краюха черствого хлеба, и они счастливы и довольны жизнью. Не сомневаюсь, что эти люди много лет назад знавали и лучшие времена.
При царе. Снова и снова я спрашиваю себя, как здесь, в богатейшем регионе России, в житнице Европы, люди мрут от голода и живут хуже скота. Преступники-большевики беззастенчиво лишали свой народ нормальной, счастливой жизни ради вооружения,
масштабы которого в мире уникальны.

58
Если нашим девизом был «Пушки вместо масла», то в Советском Союзе – «Ни масла, ни жилья, только самое необходимое. Только пушки!».
Большевики преуспели, вводя в заблуждение мир о количестве оружия. Мы недооценивали и красных руководителей, и их солдат, и их вооружения. Потому что вооружений в этой стране столько, что это невозможно себе и вообразить, и это касается и его численности, и мощи. Не говоря уже об авиации, танках и автоматическом оружии. А
если говорить о самом солдате Красной армии – он сильный враг, упорный фанатичный боец,
каких нам еще встречать не приходилось.
Полтора месяца боев в окопах под Киевом самым наглядным образом продемонстрировали и его силу, и его слабость. Сила солдата Красной армии заключается в его способности держать оборону. Его естественные наклонности дают ему возможность умело использовать все преимущества местности. Самое выдающееся качество русского солдата – его стоическая борьба до последнего, нередко из боязни скорых на расправу комиссаров. Враг доказал сообразительность в тактике проволочек, в неплохо организованных отступлениях и, конечно, в умении маскировать свое отступление.
Минирование оставляемой нам территории постоянно совершенствуется, русские неистощимы на выдумки. Очень часто они используют взрыватели замедленного действия с неизвестным временем срабатывания. В этом смысле их минирование Киева после отступления представляет собой своего рода шедевр. За эти дни нами были обезврежены мины со сроком срабатывания до 165 дней!
Русские проявили себя мастерами по части сооружения всякого рода мнимых объектов.
Их позиции непроходимы. Их атаки изначально носят характер фанатичных, массовых наступлений. Если атака не удается, ее просто повторяют до тех пор, пока не побеждают.
Почти всегда их атаки предваряет интенсивная артподготовка, и они часто атакуют при поддержке танков. Время начала атаки – это либо рассвет, либо ночь. Пехота идет в наступление густыми массами, нередко чуть ли не парадным маршем. И окапываются они весьма умело, что заметно по их позициям.
Русские охотно применяют тактику герильи, здесь, можно сказать, им нет равных.
Партизанская война планировалась, готовилась и проводилась при непосредственном участии большевистского руководства.
Не следует забывать и об их артиллерии, этих Богом проклятых русских батареях, куда более многочисленных, чем мы себе представляли. Количество орудий самых разных калибров кажется неисчерпаемым – мы сталкиваемся с ними даже в самых малозначительных стычках. Арсенал русских включает помимо своих типов орудий, орудия почти всех стран, в том числе и французские, английские, американские и даже немецкие
(Крупп)
[26]
. Встречаются и батареи реактивных снарядов. Боеприпасами они располагают всегда и в любом количестве. Качество их очень хорошее.
Особое место занимают зажигательные снаряды, которые мне приходилось видеть в разных модификациях: фосфорные снаряды, термитные, обладающие огромной взрывной мощностью. Патронов и вообще боеприпасов русские никогда не жалеют. Разрушительный огонь русских батарей нередко расстреливает один и тот же объект в течение дней. (В
Теремках была масса тому примеров.) В светлое время суток даже малозначительная мишень – вестовой на мотоцикле, к примеру, – обстреливается огромным количеством боеприпасов.
Радио и беспроводные средства связи: здесь им следовало бы быть внимательнее. Русские и здесь достаточно опытны, но радио – фактор отнюдь не решающий, поскольку и здесь масса обманных методов. При отступлении они нередко просто бросают радиооборудование,
включая передатчики. Мол, подумаешь, велика важность! Вышестоящие штабы еще имеют радиотелефонную связь, а на уровне полков и батальонов преобладают вестовые. Именно отсутствие надежной радиосвязи сыграло негативную роль в их поражениях.

59
4 октября
Намного быстрее, чем планировалось, мы уходим из Прилук утром 1-го числа. Суточный марш, нам предстоит переброска на оказавшийся под угрозой участок неподалеку от села
Ольшана. В Ромнах в результате жуткой путаницы из-за непроглядной ночи я каким-то образом потерял свое подразделение. Вместе с бравым Зеппом мы несколько дней блуждаем по жутко разбитой территории в поисках своей дивизии, но безрезультатно. На Путивльском плацдарме видим танки Гудериана
[27]
В то утро мы наконец нашли нашу часть в 112 километрах южнее. Для описания наших с
Зеппом приключений понадобился бы отдельный дневник.
5 октября
И снова важный, но весьма рискованный приказ. До самого прибытия дивизии 4–5 дней спустя мобильному подразделению предстоит оборонять Ольшаны от превосходящих сил противника.
Перед отбытием сегодня утром несколько боевых машин 9-й танковой дивизии сумели отбросить врага на несколько километров, что дало нам возможность окопаться. Мы успели отрыть лишь самые необходимые для боя траншеи. Что-то назревает! «Вас бросили –
численность маловата!»
Мы и есть линия обороны, мы и вторая, и шестая волны атаки, пехоты никакой,
артиллерии никакой – ничего, абсолютно ничего! Вот так дела!
Совсем как в Теремках, русские самолеты стаями атакуют нас. Выгорают одна за другой хаты. Вечером русские несутся в атаку на наши позиции со своим «ура!» и попадают прямо под огонь наших пулеметов. Сразу видно, что бойцы необученные. Всю ночь было очень неспокойно. Разведчики докладывают: русские подгонят дополнительные войска.
6 октября
В предрассветной мгле русские снова атаковали нас. Но на сей раз это не новички, и нам пришлось попотеть, несмотря на утренний холодок. В ходе осторожной контратаки – мы не имеем права рисковать: слишком мало у нас людей – нам все же удалось отбросить русских.
И даже взять пленных. Мы имеем дело с «Московской пролетарской гвардией» и азиатами,
их тут полным-полно, и они, как показала атака, дерутся отчаянно. Увы, у нас потери, причем мы теряем двоих наших лучших товарищей: лейтенантов Форестера и Коля. Экая досада –
эти два офицера действительно лучшие из нас!
Впервые во второй половине дня мы удостоились визита американских бомбардировщиков
[28]
. Огнем бортовых пушек они подожгли последние из уцелевших хат.
Чуть позже они прилетели снова. Приходится отступить к холмам на северо-востоке,
постоянно отбиваясь от преследующего нас противника. Ценой лишь невероятных усилий нам удалось отпугнуть эти фанатично вопившие орды.
Нет, это не человеческие существа! Может, мы уже каким-то образом перенеслись в эпоху, описанную в романах Карла Мая?! Будто дикие кошки, они карабкаются на деревья,
стреляют из совершенно неожиданных мест. Точь-в-точь как негры в Ла-Берлье (Франция),
они сжимают в зубах длиннющие тесаки. Подлый и коварный азиатский сброд. Господа,
похоже, нам предстоят похороны!
И как раз на пике отчаяния случается чудо! Подкрепление! Как снег на голову свалились откуда-то наши бравые пехотинцы. В пылу атаки никто и не заметил, как они здесь оказались. Их все больше и больше, и отделение за отделением присоединяются они к нашей обороне. В тот же вечер большевики отброшены в результате нашей контратаки. Но вот только нам враг не виден – темень непроглядная. Мы снова возвращаемся на оставленные

60
нами позиции, пехотинцы организуют интенсивный прикрывающий огонь, что позволяет нам даже улечься поспать, и вскоре мы вовсю храпим в наших грязных окопах и траншеях.
7 октября
Погода меняется – с полей дует ледяной северный ветер. Медленно, но неотвратимо холод проникает через наши тонкие шинельки. Руки немеют. Ольшана в развалинах, нет никакой возможности отыскать хату, где можно было бы согреться. И до меня постепенно начинает доходить: самое мучительное еще впереди. На нас надвигается самый страшный враг – лютая русская зима.
Сегодня вечером русские не атакуют, так что ночь проходит спокойно.